*** (III)
Идя по внутреннему двору, Джафар собирался направиться в личный кабинет своего короля, дабы убедиться, что переговоры с волшебницей проходят мирно и плодотворно. Бывший ассасин был приятно удивлен благоразумием девушки, что открыто шла на контакт, честно рассказывая причину своего исчезновения и произошедшего на острове, где были сорваны переговоры. Конечно, разговор пошел гладко не с самого начала, но завершился он… приемлемо. - Джафар! – окликнул его на полпути Хинахохо. – Ты направляешься к Сину? – спросил синеволосый великан, нагнав главного советника, что остановился и любезно дожидался старого друга. - Да, - кивнул Джафар. – Хочу убедиться, что разговор у них проходит в мирной обстановке. Сам ведь знаешь, оба довольно… темпераментные натуры. - Ты хотел сказать «вспыльчивые»? – хохотнул Хинахохо. – Я тоже думал об этом, но всё же считаю, что они смогут прийти к соглашению. - Почему ты в этом так уверен? Мэдисон на редкость упрямая девушка, не уступающая в этом качестве Сину, а возможно и превосходящая его, – улыбнулся краешком губ советник. – Оба могут упереться как бараны и разругаться еще сильнее. - Могут, - согласился представитель племени Имучакк. – Но зная, что оба неравнодушны друг к другу, их разговор может закончиться вполне закономерным для таких темпераментных натур итогом. - О, боже, Хина, я не хочу об этом слышать, - закатил глаза Джафар. Он не то, чтобы против, просто обсуждать чужую личную жизнь ему в принципе претит, а обсуждать личную жизнь Сина практически тоже самое, что рыться в помойке – уж пусть не обижается за сравнение. И пускай с Мэдисон сейчас не самая простая ситуация, но она привнесла в жизнь их короля хоть какой-то порядок, хотя, казалось бы, где она и где порядок? Тем не менее с ней, после неё, и даже некоторое время до того, как отношения между ними окончательно выяснились, Синдбад, сам того не ведая, стал хоть немного сдержаннее. И самое главное – к нему всё чаще возвращался тот самый взгляд, что был у него в юности до того, как на его плечи легла ноша ответственности, а на голову – корона. Так что с натяжкой, но Мэдисон всё же можно назвать лучшим, что случалось с их королем за последние несколько лет. Поэтому… - Но, наверное, подобный расклад не так уж плох. Хоть мозги у обоих охладятся. Хинахохо улыбнулся, довольный тем, что его правоту признали. - Всё же пойдем, удостоверимся, что они ведут себя как взрослые люди, способные на нормальный диалог, - добавил мужчина. - Или удостоверимся, что они – животные, которым не до нормальных диалогов, – иронично хмыкнул Джафар. Оба коротко рассмеялись над шуткой, но грохот, последовавший за взрывом со стороны личного кабинета короля, заставил обоих резко прервать веселье и посмотреть в сторону происшествия. Из клубов дыма взмыли высоко в воздух две яркие точки, после чего со стороны одной сорвалась вспышка молнии, а со стороны другой – большое ледяное копьё, которое, столкнувшись с чужой атакой, разлетелось на крохотные осколки, тем не менее успев нейтрализовать собой другой элемент. - Смогут. Прийти. К соглашению??? – утробным низким голосом прорычал Джафар, впившись яростным взглядом в стушевавшегося Хинахохо. – Черт! Знал же, что они идиоты, и всё равно оставил их наедине! – в сердцах выругался советник, быстрым шагом направившись к уничтоженной части дворца, чтобы проверить, не пострадал ли кто там. Хинахохо направился следом, по пути раздавая попадавшимся стражникам команды, а те передали магам приказ активировать защитные барьеры по всей Синдории. Подняв взгляд вверх, синеволосый великан наблюдал за тем, как его король и волшебница с небывалой ловкостью и скоростью маневрируют в воздухе, избегая атак друг друга. А эти атаки не то, чтобы походили на брачные игры, они похоже взаправду убить друг друга пытаются. Хотя черт этих «всесильных» разберет… Во всяком случае сам Хинахохо никогда бы не решился обрушить меч на борг возлюбленной, пуская через него мощный заряд силы джинна, с трудом, но всё же проламывая магическую защиту, чтобы в ответ получить удар силовой магии, который отшвырнет тебя в ближайшую скалу. На тренировочный бой с принцессой Рэн Когёку не похоже. Сейчас Синдбад по-настоящему вышел из себя, отпустив контроль, тогда как с восьмой принцессой империи Ко он полностью держал ситуацию в своих руках, провоцируя девочку на нужные ему действия, заставив выдать способности джинна Винеи. Очередной грохот из-за столкновения двух магических атак высек в небе искры вместе с ударной волной, откинувшей сражающихся друг от друга. Вот они в небе отношения выясняют, а бедные жители Синдории думают, что им на головы сейчас небо обрушится. Что за безответственность?! Мотнув головой, Хинахохо отправился дальше раздавать приказы, мысленно отметив, что этой сладкой парочке следовало встретиться в юности, чтобы они перебесились до того, как обретут огромную силу. К сегодняшнему дню уже подуспокоились бы и нормально выясняли отношения, а не вот это вот всё. Зерно здравомыслия было в думах члена племени Имучакк, и Синдбад с Тисой, возможно, согласились бы с его правотой, если бы не были всецело поглощены своей ссорой, от которой молнии в стороны летели, разбивая скалы и сжигая землю под ногами. Откинув в сторону кусок камня, что рухнул на него, Синдбад поднялся на ноги как раз в тот момент, когда волшебница зависла в воздухе напротив него, вальяжно сидя на собственном посохе. - Ни царапинки, - хмыкнув, недовольно подвела она итог, глядя на мужчину. - Доспех Баала прочнее любой брони, - горделиво бросил в ответ король, откинув за спину длинные волосы, собранные в хвост, изменившие свой цвет на синий из-за влияния силы джинна. - Кому ты это рассказываешь? – хохотнула Тиса. – Сосуд Баала один из тех нескольких, что создала лично я. Ерунду не делаю. - Вот как? Есть что-то ироничное в том, что он достался именно мне, не находишь? – скривил губы в надменной усмешке король. - Не понимаешь, да? Раз я его создала, значит и все слабые места тоже знаю. - Рискну предположить, что их нет, - самоуверенно бросил Синдбад, и, заметив, как нахмурилась брюнетка, а с её губ стерлась ухмылка, он понял, что попал в точку. – Как ты сама сказала: ерунду не делаешь. Тиса недовольно цокнула, тем самым лишь подтвердив правоту короля. От брошенного огненного шара, Синдбад ленивым движением увернулся, не впечатленный этой атакой. - А знаешь, что еще я заметил? – с самодовольной улыбкой продолжил король. – Способности доспеха Баала многие годы казались мне самыми заурядным из всех моих джиннов. Прямо направленный удар молнии – слабее или сильнее неважно, суть все равно одна, какой-либо исключительностью не блещет. Но теперь понимаю, что здесь угадывается твой почерк. А я видел твой почерк: его на трезвую голову не разберешь, хотя написано может быть много интересного и полезного. - Что?! – возмущается волшебница, оскорбленная в лучших чувствах. – Нормальный у меня почерк! - Пишешь, как курица лапой. - Смешно слышать это от петуха! Он успевает использовать магию полёта и взмыть в небо, минуя каменные колья, вырвавшиеся из земли на том месте, где он стоял. Да, он кажется понял, в чем особенность доспеха Баала: каждый элемент, каждая малюсенькая деталь, каждый коготь и чешуйка – у всего есть своё назначение. То, что доспех, открывающий грудь, живот и спину – самые уязвимые участки человеческого тела, на самом деле покрывает каждую клеточку невидимым слоем магической защиты, благодаря чему на Синдбаде никогда не оставалось царапин, если он не получал слишком сильный магически удар, лишь подтверждает то, что сила Баала не так проста. Он не придавал этому значения, принимая как должное, пока не понял, что защита – одна из дополнительных пассивных способностей доспеха джинна первого лабиринта. У многих других либо вовсе нет такой защиты, либо доспех выглядит как тяжелая броня, сковывающая каждое движение. Выбирать всегда приходится что-то одно: легкость, обеспечивающая хорошую подвижность, или безупречная защита. Но перед ним никогда не стоял этот выбор – у него было сразу всё. Следовало понять это раньше. А зная, насколько дикая фантазия у волшебника, являющегося автором этого металлического сосуда, Синдбад теперь был уверен, что он получил лучшее. Бросив взгляд на свою когтистую руку, мужчина потратил на раздумья не более пары мгновений, после чего поднял зажатый в другой руке меч на уровень груди. Заметив, что волшебница исчезла, использовав свою любимую пространственно-временную магию, Синдбад ухмыльнулся, интуитивно зная, где она появится, потому резко развернулся на сто восемьдесят градусов, впился синими когтями одной руки в лезвие меча и со всей силы полоснул по металлу, высекая не только искры, но и сноп коротких молний, напоминающих маленькие стрелы, полукругом разлетевшихся перед ним в разные стороны. Пронзающих насквозь чужой борг точно иглы. - Ах ты ж..! – воскликнула девушка, сумев вовремя увернуться и не пострадать, но теперь глядя на мужчину без былой насмешки. А вот его взгляд так и пылал самодовольством. - Спасибо за подарок, - издевательски смеется он, слегка подбрасывая в руке меч. Мужчина собирался проверить еще одну догадку касательно способностей своего джинна, и заодно намеревался увести волшебницу подальше от своего государства. Продолжать сражаться с ней, когда под ними столько невинных жителей, нельзя. Ему следовало сделать это сразу, а не когда она распалится еще сильнее из-за его подтруниваний. А судя по разъяренному взгляду, Тиса его иронией и сарказмом восторгаться не спешит. Синдбад хмыкнул. Он всегда считал расходящиеся от третьего глаза желтые всполохи молний не более чем элементом, предназначенным для красоты. Но не теперь. И почему они желтые, если магия Баала голубого цвета? Ответ очевиден: это еще одна дополнительная способность доспеха, о которой он мог бы узнать раньше, если бы хоть раз всерьез задумался над возможностями металлических сосудов, а не над тем, что у него в руках сосредоточена обезличенная сила, способная помочь ему проложить путь к желанной цели. Доспех джинна – вовсе не сила, а инструмент, которым нужно уметь пользоваться правильно, тогда он и будет работать правильно, раскрывая все свои возможности. Направив внутренний поток магой прямиком в область лба, где располагался открытый третий глаз, Синдбад почувствовал, как ярче и интенсивнее стали желтые всполохи. Начиная именно с этого места на лбу, всё тело стал окутывать едва видимый слой магии молнии, придавая бо́льшую лёгкость, и… необычное ощущение, но очень приятное, вызывающее на лице короля Синдории довольную улыбку. - Черт! – едва успевает выругаться Тиса, прежде чем мужчина молниеносно сносит её с места, используя вложенное в сосуд Баала заклинание ускорения, завязанное на магии молнии. Она даже борг выставить не успела… Если бы ей только сказали в прошлом, что сила, от всего сердца дарованная уважаемому вождю Баалу, достанется этому негодяю!***
У Тисы есть совесть, и ей правда очень жаль моряков, которым «посчастливилось» наблюдать в открытом море за тем, как два идиота с огромным запасом магой сражаются в небе, беспокоя воды, в которых плавал их улов, ради которого они и покинули сушу. Теперь, благодаря стараниям в большей степени волшебницы и меньшей – короля, потому что магию воды использовала именно она, вся живность в море разбежалась подальше от потенциальной опасности. - Испортила рыбакам весь улов, молодец! – громко прокричал ей Синдбад, открыто издеваясь, но по нему было видно, что силы и выносливость постепенно начинают иссякать. – Как всегда попросишь прощения и пойдешь дальше, балаболка?! Волшебница в ответ бросила в мужчину не только пару грубых ругательств, но и пять огненных шаров, что словно кометы с яркими хвостами преследовали маневрирующего в воздухе Синдбада, уворачивавшегося от магических атак с завидной гибкостью и ловкостью. Посмотрев вниз на корабль и моряков с округлившимися от увиденного глазами, Тиса устало вздыхает и делает плавный взмах посохом. Вода, подчиняясь воле волшебницы, большой волной нависает над перепугавшимся экипажем корабля, но потом лопается как мыльный пузырь, из которого на корабль валится большое количество разнообразной рыбы, что попалась в магическую ловушку. Вода же, будто ожив, покорно возвращается в море, не тронув рыболовное судно. Раскат грома в стороне заставил волшебницу вернуть свой взгляд к противнику. Какой самодовольный… Считает, освоил пару тонкостей в доспехе Баала и теперь победа у него в кармане? Ну-ну, пусть верит в это и дальше. Хотя стоит признать, что некоторые его действия были очень… находчивыми. Например, то, как он выбрался, когда попал в ловушку еще на суше, и его обездвижили заколдованные ветви деревьев, обвив запястья, щиколотки, пояс и шею. Она, конечно, сама тоже дура, что приблизилась к нему позлорадствовать и издевательски сжала пальцами его подбородок, как это сделал он ранее, но то, что Синдбад додумался обвить синим чешуйчатым хвостом запястье её руки и пустить через него заряд молнии, заставив волосы на голове волшебницы на мгновенье встать дыбом, сжигая магические путы и возвращая себе свободу, было умно. Она в тот момент даже не сразу поняла, что именно случилось, как по ней тут же ударил мощный заряд. Не используй она на протяжении всего сражения дополнительную магическую защиту, скрытую от глаз не-волшебников, померла бы в тот же миг. А так получилось отделаться всего лишь легким испугом, подпаленными кончиками волос и подгорающей филейной частью. Последнее – фигурально выражаясь. Кстати, одежде кранты. Как её, что местами была то порвана, то сожжена до обугленных краев – и это всё при наличии магической защиты, так и его доспеху, у которого она разрушила все пластинки голубой чешуи, покрывавшей левое плечо, поломала два острых отростка на локтях, и отколола защиту на правом колене, частично затрагивая чешую в области нижней трети бедра, также теперь оставшегося незащищенным. И пусть даже не мечтает о том, что она будет все это чинить. Срок гарантии от производителя давно истёк, обращайтесь в местные мастерские. Так или иначе, в чём-то Синдбад оказался прав: они действительно неслабо потрепали друг друга. Разбитая губа короля Синдории, общий взлохмаченный и покоцанный то тут, то там вид лишний раз подтверждали это. Волшебница выглядела идентично, только у неё была рассечена не губа, а правая бровь. Видя, что он опять хочет использовать трюк с ускорением, Тиса приготовилась. Она уже знает, как облапошить Синдбада, который наверняка считает свою тактику невероятно хитровыебанной. Надо только дождаться, пока он рванёт к ней на большой скорости… Дождаться… И три. Два. Один. Сейчас! Вместе с тем, как девушка резко рванулась в сторону, за её спиной открылся портал, в который по инерции движения попал Синдбад. Единственное, что не вписывалось в гениальный план – обхвативший её запястье хвост, что потянул следом за своим обладателем, из-за чего оба рухнули в ледяное горное озеро, появившееся благодаря стекающему с вершины водопада. Где-то на северо-восточной границе империи Рем. Выплыв и тут же делая шумный глубокий вдох, Тиса откидывает прилипшие к лицу потяжелевшие мокрые волосы, начав озираться вокруг себя в поисках Синдбада, но не находит его. Как никогда понимает, что он ближе, чем ей кажется, и её мысли подтверждает рука, схватившая под водой за ногу и грубо потянувшая в сторону, заставляя потерять равновесие и опять уйти с головой под воду. Она не теряется: соединив подушечки пальцев рук вместе, использует магию воды, благодаря чему обоих одним мощным толчком выкидывает на берег. Одного на другом. И сидя верхом на мужчине, на губах волшебницы цветет насмешливая улыбка. - Попробуй теперь покидаться молниями, рыбка моя, - тихо и издевательски хохочет Тиса, держа в руках посох, которым предупреждающе надавливает на шею Синдбада. Может в этом мире и не так хорошо развиты знания физики, но поговорку «не стой в море во время грозы» Синдбад уж точно слышал, потому и хмурится, зло поджимая губы, прекрасно понимая, чем ему может грозить использование магии молнии, когда он сам мокрый до последней нитки. Точнее последней чешуйки. Сам же первым пострадает. - Я и без молний смогу тебя придушить, - зло цедит он, выжидая момент. - Ой ли? Как он и ожидал, она отвлеклась на собственный триумф, потеряв бдительность. Используя этот момент, Синдбад резко сгибает ноги в коленях, толкая ойкнувшую волшебницу ближе к себе, и четким ударом ребра ладони выбивает из её рук посох, после чего одним резким сильным движением переворачивается, подминая под себя гордячку и обхватывая когтистой рукой хрупкую в своей нежности девичью шею. - Ой ли, - утвердительно произносит Синдбад, чуть сильнее сжав пальцы, с наслаждением наблюдая за тем, как спесивое выражение стремительно покидает лицо девушки. - И что теперь? – продолжает она улыбаться, но видно, что делает это наигранно. Ей сейчас далеко не до смеха. – Дури во мне много, выбить всё ты и за сто лет не сможешь. - Я знаю, - произносит он, медленно перемещая свои пальцы с шеи на подбородок, давая прочувствовать прикосновение горячих пальцев к коже. – Я всё это знаю, и меня выводит из себя то, что ничего с этим сделать не могу, - выдыхает он, склоняясь ниже. - С моей дурью? – спрашивает в его губы волшебница. И он слышит этот шепот даже сквозь шум водопада. Читает его по глазам цвета янтаря. Чувствует в неровном биении сердца, вторящего неспокойному ритму его собственного. - Со своей. Это единственное объяснение, почему я не могу не любить тебя, - также шепотом отзывается он, накрывая желанные губы медленным глубоким поцелуем, убрав руку с девичьего подбородка и вновь переместив на шею, но теперь уже в ласкающем движении. Он знал, что это произойдет. Что рано или поздно, но все равно вновь сдастся перед этими чувствами. Пытался противиться, но в итоге сам лишь приблизил момент, когда больше не сможет сохранять насмешливое выражение на лице. В последний раз он целовал её так давно, что казалось, будто это было в другой жизни. И сейчас его не беспокоило ничего на всем белом свете, кроме желанной женщины, что лежала под ним, отвечающей на его поцелуи со всей лаской, невзирая на то, что каждый становился более несдержанным, чем предыдущий. К черту все условности, к черту все обстоятельства, пусть весь мир горит в огне! Пока шум водопада за спиной пеленой закрывает их от реального мира, Синдбад будет наслаждаться этим моментом, отдавая каждую крупицу собственной души на милость женщины, что так нежно обнимает его руками, притягивая ближе к себе. - Синдбад, - наивно зовет она, и он понимает, какие именно слова таились в его имени, произнесенном любимым голосом. - Я скучал по тебе, - отзывается мужчина на её безмолвное признание, вновь и вновь накрывая девичьи губы короткими чувственными поцелуями. – Мне так не хватало тебя, - тихо признается он, прикасаясь лбом к её лбу, давая обоим возможность сделать пару вдохов. - Мне тоже, - шепчет она, едва сдерживая всхлип из-за накативших с новой силой чувств, что накрывали с головой, не оставляя здравому смыслу ни шанса на то, чтобы взять происходящее под свой контроль. Она сама тянется к нему за очередным поцелуем, в котором он бы никогда не отказал ей. Обнимает его, желая быть ближе, быть в его руках, быть его всецело и полностью, не оставляя чертовому миру ни капли себя, потому что всё всегда будет принадлежать ему. И лишь небольшая робость в движениях выдает её волнение, которое не хотело лишаться соседства со всеми остальными чувствами, захватившими сейчас сердце и душу. Синдбад замечает это, и его трогает такое невинное проявление девичьей влюбленности, хоть и не понимает его причин. Король сам не знает, что должно произойти, чтобы он не ответил на такую отчаянную жажду его ласки и нежности, что читалась в глазах напротив, так чего бояться ей? С того момента, как она вновь появилась в Синдории, и он увидел, что никто больше не властвует над её душой – уже тогда король знал, что ответит, стоит ей лишь потянуться к нему. К чему была вся эта глупая ругань, подначки и оскорбления? Из-за чего дошло до сражения с использованием металлического сосуда? Джафар был прав, сказав когда-то, что Синдбад ведет себя как несмышлёный мальчишка, когда рядом с ним эта женщина. Пытается заигрывать, а если ответа на эти попытки нет, то пробует задеть, постоянно цепляется словно влюбленный незрелый подросток, а не взрослый мужчина, пытающийся привлечь внимание женщины, что не оставляет сердце равнодушным. Да и она ведет себя не лучше. Их действия похожи ровно настолько же, насколько и мотивы, толкающие на них. Как и сейчас, когда он перешел цепочкой поцелуев к нежной шее, а она послушно откидывает голову, молчаливо поощряя каждое действие его губ и языка, что оставляли влажный след на чувствительной коже, каждое действие рук, что ненавязчиво раздвинули её ноги, позволяя ему расположиться между ними, прижаться к ней еще ближе, как никогда ощущая близость возлюбленной женщины. Тогда он смотрел ей в спину и понимал, что она вот-вот уйдет, и одному богу известно, когда судьба сведет их вместе вновь. Через обещанные три дня? Она не обещала, что сама будет присутствовать на новом собрании. Через месяц? Через год? А может десятилетие – миг для такой волшебницы как она, целая жизнь для королевского сосуда как он. И когда рука вынула из ножен меч, являющийся сосудом Баала, он не колебался, не сожалел о том, что собирается сделать, потому что знал: никогда не сможет найти покой, если не задержит её в это мгновенье. Король Синдории, вопреки собственным громким словам, не собирался причинять ей настоящий вред. Припугнуть – легко, нагрубить – еще проще, навредить – никогда. А еще он знал, что им обоим нужно выплеснуть накопленную злость, обиды, тоску и другие чувства, которые едва ли не душили. Они нуждались в этом, потому ни один сейчас не сожалел о произошедшем сражении. Это была не только ссора, но и освобождение, которого обоим так не хватало. Синдбад был с рождения одарён великой магой, ни одна женщина не смогла бы выдержать его силу, если бы он полностью отпустил контроль над эмоциями, что копились в сердце, разрастаясь как снежный ком на протяжении многих лет. Тиса могущественная волшебница, ни один мужчина не смог бы легко отделаться во время ссоры с ней, из-за чего ей всегда приходилось бы сдерживаться, чтобы не навредить, копя внутри чувства, не нашедшие выход. И лишь когда эти двое вместе, они могут отпустить себя, не сдерживаясь ни в чем. Ни в собственных силах, ни в желании быть друг с другом. Он с силой кусает её шею, не зная, куда деваться от всех чувств, что топят его в неге наслаждения. Она коротко вскрикивает, не отстраняясь, а наоборот запуская пальцы в его по-прежнему синие из-за влияния силы Баала волосы, прижимая ближе к себе, словно прося укусить еще раз, что он и делает. Она не препятствует, когда он рваными движениями задирает наверх то, что осталось от её платья, которое с трудом и не полностью пережило их сражение. С жадностью в каждом аккуратном в противовес вложенным чувствам движении, Синдбад сжимает девичье бедро, поднимая его выше, и Тиса понимает, чего он хочет, потому обхватывает ногами мужчину, скрещивая за его спиной щиколотки. И пока этот безбожно обворожительный король покрывает очередной порцией поцелуев её грудную клетку, когтистыми руками грубо разрывая ткань платья на груди, волшебница, поддев носком одной ноги пятку другой, незаметно скидывает обувь, оголяя ступни. - Теперь понятно, в каком положении ты становишься покладистой, - негромко выдыхает Синдбад, возвращаясь к губам, целуя их вновь, пока его рука беззастенчиво обхватывает упругую полную грудь, нежно сжимая, из-за чего девушка непроизвольно дергается, не ожидая, что ощущения будут такими яркими. - Размечтался, - фыркает в ответ Тиса, обхватывая ступнями крайне чувствительный хвост, пройдясь ими вверх и вниз, практически вынуждая мужчину выгнуться в удовольствии, судорожно выдыхая, из-за дрожи, пробившей всё тело. – Надо же как отреагировал… Неужели никогда раньше не пробовал? Сюрприз, – подтрунивает над ним, вновь делая ногами движение вверх и вниз, из-за чего Синдбад непроизвольно двинул бедрами, вжимаясь в девушку. - Я обычно… - судорожно сглатывает он, потому что во рту пересыхает. Он знал, что при использовании доспеха Баала, хвост становится одной из самых чувствительных частей, потому, как только впервые понял это, больше никому никогда не позволял прикасаться к нему. Но чтобы использовать его в таком деле, как сейчас??? Из горла вырывается хриплый смех, когда Синдбад в полной мере осознает, что его женщина не только изобретательная волшебница, но еще и редкостный изврат. – Я обычно не использую доспех джинна в постели с женщинами-и-тс-с-с больно! Не делай так! – вскрикнул он, когда она сдавила пятками с обеих сторон чувствительный хвост. - Чтобы я больше не слышала от тебя в одном предложении слова «обычно», «с женщинами» и «в постели». Синдбад замирает, глядя прямо в глаза волшебницы, не веря тому, что услышал сейчас. Но до сердца значение услышанного доходит быстрее, чем до разума, потому широкая улыбка расцветает на лице короля. - Ты ревнуешь? Серьезно? Ты?! – искренне изумляется он. – Я полагал, что ты вообще не умеешь этого делать. - Я всегда стараюсь здраво оценивать подобные ситуации, и не рубить с плеча, чтобы не выставить себя же сумасшедшей истеричкой. - Но? – с живым интересом в глазах спрашивает он, приподнимаясь на локтях, чтобы видеть лицо девушки. - Хочешь откровение? Сейчас? – удивляется она, потому что уже успела настроиться на совершенно другое, явно не связанное с разговорами. - Да, хочу. Сейчас. Честно, не утаивая ничего. - Сейчас, один единственный раз, и требую того же в ответ. - Идёт. Ну так что? - Я ревнива просто как распоследняя тварь, - без прикрас сознается она, легким ненавязчивым движением обнимая мужчину за шею. – Стараюсь держать себя в руках, чтобы не опозориться, но это не значит, что чувство ревности волшебным образом испаряется. Отсюда выходит то, что вопрос верности лично для меня вообще не является вопросом: тут либо «да», либо «нет», последнее, кстати, синонимично казни с особой жестокостью. А что касается конкретно тебя… Я в свободное время люблю заниматься самовнушением, постоянно напоминая себе, что мы с тобой раньше вообще не были знакомы, а ты пошел по рукам еще в далекие юные годы, чего изменить нельзя, поэтому бессмысленно накручивать себя. - Пошел по рукам, значит? – приподнимает бровь Синдбад, понимая, что она не соврала: действительно ревнует как черт. Иначе к чему была эта шпилька в его адрес, призванная задеть мужскую гордость? Он вообще-то тоже может острить. – Главное, что ты берегла себя для меня. - Ага, конечно. Не для тебя моя роза цвела, - усмехается на этот выпад девушка, но смущенный взгляд всё равно отводит, недовольная тем, что не может контролировать степень покраснения своих щек, что окрасились в более яркий оттенок красного. Синдбаду большего не нужно, чтобы понять, насколько волнуют её его слова – даже такие глупые. Она тоже глупышка, раз не заметила, что он уже во второй раз за сегодня выводит её на правду, заставляя подтверждать, что даже в далёком прошлом к ней действительно никто не прикасался. Факт того, что она не была когда-либо с мужчиной, не имеет никакого значения, это мелочь и глупость, которая никоим образом ни на что не виляет. Но сколько бы ни убеждал себя, Синдбад нагло солжет, если скажет, что его не будоражит осознание того, что он будет для неё первым. Единственным. Это напоминает чувство, когда он прошел первый лабиринт: в смертельных ловушках сгинули десять тысяч обученных сражению воинов, так и не сумев прикоснуться к главному сокровищу, пока рука Синдбада – первая за многие годы, ставшая в итоге единственной – не дотронулась до волшебной лампы-сосуда, даровавшей ему одному великую силу джинна, что выбрал именно его в качестве королевского сосуда. Улыбаясь, он вновь коротко целует её, обнимая за талию и поднимаясь вместе с ней, принимая сидячее положение, в котором им обоим будет удобнее. Она умница, тут же послушно усиливает обхват его талии ногами, и шеи – руками, прижимаясь мягкой обнаженной грудью к его, открытой в доспехе Баала. - Без разницы, для кого цвела, - говорит он, прикасаясь губами к девичьей щеке, подбородку, снова спускаясь цепочкой коротких ласковых поцелуев к шее. – Досталась-то ты всё равно мне. - Ты специально пытаешься меня смутить всеми этими словами? – капризно дует она губы, гладя одной рукой мужчину по спине, а пальцами другой вновь зарываясь в его волосы на затылке. Нравятся ей его волосы – ничего с собой поделать не может, оттого и целует его в макушку, тянет за длинные пряди, заставляя оторваться от своей шеи и чуть запрокинуть голову, чтобы их губы вновь встретились. - В смысле пытаюсь? У меня получается делать это с завидным успехом, - по-мальчишески улыбается Синдбад, усиливая объятия на талии девушки, ведя одной ладонью вверх по гибкой спине, слегка задевая кожу сквозь одежду когтями доспеха джинна. - Моё эго требует к себе уважения! Будь так добр: оставь мне возможность строить вид гордой невозмутимости. - Полуобнаженной, верхом на мне? - Хотя бы на словах. - Да пожалуйста, хоть каждый день! – смеется он, вновь и вновь целуя её, не скрывая радостной улыбки на устах. - Ты тоже обещал откровение, - выдыхает она, когда он отстраняется. – Твоя очередь. - В жизни не помню ни дня, когда бы я ревновал хоть кого-то, - честно сознается Синдбад. – Но после знакомства с тобой открыл для себя удивительное сочетание жадности и ярости. Думаю, это и есть ревность. А что касается конкретно тебя, - вернул он ей раннее сказанные слова. – Боюсь, я скорее убью тебя, чем уступлю кому-либо. Волшебница вздрогнула. В памяти вновь пронеслись не самые приятные события прошлого, в которых слова Синдбада чужими руками обрели жизнь, став самой что ни на есть явью. «Ты умрешь, - тихо и нежно прошептал он, ласково погладив девичье лицо, - и этого не избежать. Не бойся. Я обещаю: всё будет хорошо. У нас впереди целая вечность, чтобы быть вместе» Он видит, как изменилось её состояние, и пожалел о том, что дал такой пугающий ответ, но она сама требовала быть честным и не утаивать ничего. Синдбад не собирается брать свои слова назад, но хочет сгладить ситуацию, объяснить, что до этого никогда не дойдет, что в реальности, какими бы ни были обстоятельства, его рука обязательно дрогнет, не посмев причинить вред любимой женщине, и потому ласково целует её губы, чтобы успокоить. Показать, что любовь в его сердце сильнее ревности. Но она еще сильнее вздрагивает от этого поцелуя. Глаза цвета янтаря расширяются, в голове набатом стучит лишь один голос… «Будь моей… Я сделаю тебя счастливой, я дам тебе всё, чего ты пожелаешь. Только забудь о нём» Перед глазами всё плывет не то от накатывающих слез, не то от какого-то помутнения, вызванного страхом вновь увидеть перед собой голубые глаза и длинные черные волосы, пряди которых необычно завиваются в форму зигзага. - Я напугал тебя? – раздается слегка расстроенный мужской шепот. Синдбад смотрит на неё снизу вверх: виновато, влюбленно, ласково, и никогда в жизни в его глазах не отражалось столько доброты, сколько он испытывает к ней. Не хотел пугать, но не знал, какими еще словами описать то, насколько сильно нуждается в ней. И Тиса понимает, что перед ней Синдбад. Кареглазый, с прямыми волосами фиолетового – а в доспехе Баала синего – цвета, Синдбад. Она повторяет себе это каждое мгновенье, пока тянется подрагивающими руками к нему, чтобы мягко обхватить его лицо ладонями, напоминая себе в сотый раз, что это Синдбад. Перед ней сейчас Синдбад. Это Синдбад в наслаждении прикрывает глаза и прижимается к её рукам, словно ластится, просит еще больше ласки. Это Синдбад. Тогда почему, когда на его умиротворенное лицо с закрытыми глазами падает солнечный свет, она видит в чертах его лица не только короля Синдории, но и мужчину, ставшего её личным проклятием? Это черты лица Синдбада, они совершенно не изменились. Форма лица, носа, разрез глаз, бровей, губы, скулы, подбородок, лоб – те же самые черты, что она видела всегда до этого. Но тогда почему… Почему, господи боже, сейчас она видит в одном и том же лице двух мужчин? Не того психа, не того безжалостного ублюдка, а того – хорошего, доброго, что с малых лет тянулся к ней как к лучику света, которым она никогда себя не считала. Не того, которого она с удовольствием убила бы еще раз, а того, перед кем всё еще чувствует вину и бесконечно сожалеет о том, что его жизнь сложилась именно так. Но его уже давно нет. Достаточно всего этого! Разыгравшееся воображение заставляет видеть то, чего на самом деле нет. Сейчас здесь с ней Синдбад. Только он один, только Великий король Семи Морей. Поэтому… - Я не боюсь, - подрагивающим голосом шепчет она, встречаясь взглядом с карими глазами короля, что посмотрел на неё, услышав ответ. – Я не боюсь тебя, - говорит, обращаясь ко всем сразу: к нему, к себе, к своему прошлому, к миру, к самой судьбе. Потому что больше не хочет бояться, и что бы ни случилось в будущем – она не должна бояться этого мужчину. Не должна! И не будет. – Потому что я люблю тебя не меньше, и знаю, что могу довериться без оглядки. Какие бы слова ты ни сказал, в какие бы политические игры ни играл, и как бы ни грозился прибить меня собственными руками, я знаю, что ты скорее убьешь других, чем позволишь причинить вред мне. Мне не нужно тебя бояться. Синдбад тихо выдыхает, стараясь подавить дрожь в груди, внутри которого сердце откликалось на каждое её слово с такой силой, словно всю свою жизнь и даже больше ждало именно их. Он ждет, пока она сама решит приблизится, чтобы поцеловать. Не настаивая, не подталкивая, давая самой решиться, когда будет готова. Но девушка знает, что если смелости не хватает сразу, то потом она внезапным образом не появится, поэтому если боишься прыгать с обрыва – разбегись так, чтобы не получилось остановиться. Не лучшая аналогия, но она придает уверенности, благодаря которой их губы вновь сливаются в очередном поцелуе. - Прости меня, - тихо произносит волшебница, прерывая чувственный поцелуй. - За что? – не понимает король. - За то, что прерываю такой момент, но мне очень холодно, - произносит она, закрывая ладонями лицо, стараясь сдержать глупый неуместный смех. – И еще чешуя твоего доспеха шершавая и острая, а у меня кожа нежная. Синдбад опешил буквально на пару мгновений, но потом тихо смеется, кладя голову на девичье плечо, снова сжимая её объятиях, словно пытался насытиться близостью, время которой, судя по всему, подошло к концу. - Перенесешь нас в Синдорию? - Да, - отзывается она, продолжая обнимать его одной рукой, а в другую призвав свой посох, что лежал на земле неподалеку. – Куда именно? - Ко мне. В мои покои, – говорит Синдбад, поднимаясь на ноги и аккуратно ставя на землю девушку, что с помощью своей магии возвращает в его руку меч, выброшенный до этого на берег также как её посох. - А ты, я смотрю, всё не оставляешь попыток, - театрально играет она бровями, после чего смеется, видя выражение на королевском лице. – Не надо на меня так укоризненно смотреть, ты прекрасно знаешь, что моё чувство юмора – довольно экзотичная штука, у многих способно вызвать аллергию разной степени тяжести вплоть до смертельного исхода, – улыбается Тиса, подбирая с земли свою обувь. На что Синдбад в ответ тяжело вздыхает. - Угораздило же меня… - обреченно стонет он, прикрыв в бессилии глаза. - Карма, дорогой. Похоже, ты знатно нагрешил в прошлой жизни, - в открытую смеется волшебница, открывая портал, ведущий в королевские покои.***
Стоит сказать, что она немного не так представляла себе завершение этого дня. Хотя и такой расклад её вполне устраивает. Всё-таки свалиться в ледяные воды горного озера вместе с Синдбадом стоило того, чтобы потом отмокать с ним в королевской купальне. Нежиться в горячей воде, вдыхать пропитанный расслабляющим ароматом эфирных масел воздух, и млеть в теплых объятиях прекрасного мужчины за спиной, не каждому дано. - Почему Юнан лезет к тебе? – спрашивает король, покрывая влажную кожу на плечах короткими поцелуями, обеими руками прижимая к своей груди женское тело. - Одичавший в своей дыре маги вновь учится взаимодействовать с человечеством, используя меня как посредника, – со смешком отвечает Тиса. – Он правда будто подзабыл, как общаться с людьми. Напрягается, думает долго, слова подбирает, а на деле всё намного проще. Просто открываешь рот и понеслось: ла-ла-ла-ла-ла – и так до первого удара в лицо, призывающего заткнуться. - Сомневаюсь, что даже это может закрыть твой рот, - смеется Синдбад. – Ты останешься? – переводит он тему разговора, прикасаясь губами к хрящику ушка. Она понимает, что таится в его словах. Ей не нужно уметь читать мысли или обладать запредельной эмпатией, чтобы различить в вопросе скрытую просьбу. Ты останешься со мной сегодня на ночь? Я смогу поспать спокойно, держа тебя в своих руках, не гадая, где ты, в порядке ли ты? - Я бы хотела, - честно отвечает Тиса, слегка поворачивая голову, чтобы коснуться губами его щеки, и еще раз, еще раз, снова и снова прикасаясь к его коже, к его губам, пока не выразит всю свою нежность, гладя своими руками его, которыми он обнимает её. – Но эти малолетние пиявки без меня весь дом разнесут. Я запретила им заходить в свою комнату без разрешения и трогать что-либо, особенно артефакты, которые любят взрываться, когда их касаются чьи-то загребущие ручонки. И что, думаешь, они не используют моё отсутствие, чтобы пробраться туда? - Они не дети, - не соглашается мужчина. – Даже те двое парней – твои друзья – уже вполне взрослые, к тому же там четверо маги и один из наследных принцев империи Ко. Хоть одному да хватит благоразумия. Девушка смеется на столь наивную веру в благоразумие этой шпаны. Она бы тоже верила, если бы только сегодня утром, до того как отправиться в Балбадд, не вытаскивала из своей комнаты за уши Пирра и Джудара, которые пытались свиснуть её книгу, искренне веря в то, что Тиса им недоговаривает, и в её записях наверняка указан способ вернуть силы темному маги. Не будем заострять внимание на том, что этих дураков надоумил Ксантос, который хотел посмеяться над ними, когда их поймают. Можно даже закрыть глаза на то, что Хакурю, пытаясь остановить Пирра и Джудара, сам оказался втянут в конфуз, и избежал наказания только потому, что извинился и честно сдал Ксантоса и принявшего участие в заговоре Аладдина с потрохами. Юнан и Тит как ни в чем не бывало ретировались в неизвестном направлении, пока она разбиралась с хулиганьём, искренне веря в то, что Тиса не заметила их настойчивой попытки заболтать её, отвлекая от творящегося в это время в её покоях безобразия. Волшебница в красках рассказывает эту историю королю, видя, как в глазах его тухнет надежда на чужое здравомыслие, но в противовес этому его губы растягиваются в улыбке. - Знаешь, у Юнана и Тита Алексия есть одна общая черта, - добавляет она после окончания рассказа. – Оба всегда призывают к здравомыслию, мирному решению любых конфликтов, такие добрые и светлые ангелы, только белых перьев не хватает. А как попытаешься заставить их сделать хоть что-то – например, чашку за собой помыть, в которой был чай – они чуть ли не в буквальном смысле растворяются на глазах, словно их и не было. Едва заикнулась о том, чтобы Юнан пошел договариваться с Рэном Коэном, потому что сама могу сплоховать – я моргнуть только успела, как он уже исчез черти куда! Громкий мужской смех огласил наполненную паром купальню. Они разговаривали, прерываясь на незамысловатые ласки, с каждым словом понимая, насколько соскучились друг по другу, раз не могут даже помолчать, чтобы насладиться моментом близости. Постоянно хотелось рассказать еще что-то, спросить очередную мелочь, узнать то или иное – им не хватало общения друг с другом, и они лишь убеждались в том, что разлука повлияла на обоих сильнее, чем им казалось, когда они были порознь. Он долго не отпускал её из своих объятий, даже когда они покинули купальню, вернувшись в покои, откуда она должна была вернуться к себе. Солнце уже близилось к закату, а она все еще в его халате, наслаждается его нежными прикосновениями, утопая в мягкости чужой кровати. - Ты специально меня задерживаешь, - улыбалась она между поцелуями, даже не думая препятствовать мужчине, поймавшему под вечер игривый настрой. - Понятия не имею, о чем ты, - улыбается Синдбад в ответ, прижимая волшебницу к постели, в которую они перебрались после того, как грелись в горячей воде, отмываясь от последствий их сражения, после того, как он позволил её ласковым пальцам вымыть его длинные волосы, принося наслаждение легкими массажными движениями. – Останься сегодня со мной, - вновь просит он, даря очередной поцелуй. - Не искушай, я держусь на последних крупицах упрямства, - жалуется она, встречая каждое прикосновение его губ с счастьем в светло-карих глазах, прикрывающихся в блаженстве, как только они сливаются в сотом за этот день поцелуе. - Признайся: ты просто хочешь извести меня. Что я такого натворил в жизни? - У меня есть шутливый ответ, но он тебе не понравится. - Ну-ка? – интересуется он, падая на кровать рядом с ней и, устроившись на боку, подпирает голову рукой, готовый слушать. - Когда долго играешь на терпении Джафара, - начинает Тиса, ответно поворачиваясь к мужчине лицом. – Сама жизнь начинает мстить за его потраченные нервы. - За все его потраченные на меня нервы, мне не расплатиться даже за сто лет. - Поэтому я беру с тебя нервы в троекратном размере, чтобы ты успел погасить весь долг до наступления старости. На что король Синдории смеется, рукой притягивая волшебницу ближе к себе. - Ты тоже не раз проверяла его терпение на прочность, - наигранно возмущается Синдбад. – Где твое наказание? - Лежит рядом и обнимается со мной. - В каком смысле? – слегка хмурится мужчина, не очень обрадованный тем, что его считают наказанием. Если он, конечно, правильно понял её слова. - В жизни не подумала бы, что свяжусь с таким мужчиной как ты, - признается Тиса, пальцем разглаживая морщинку между бровей Синдбада, заставляя его прекратить хмуриться. – Честно говоря, когда мы только-только познакомились, я, разумеется, впечатлилась твоей красотой, не слепая всё-таки, но наполнение было… Обычно я таких ветренных мужчин обхожу десятой дорогой. - Очень нестандартное признание в любви, - ошарашенный новыми открытиями, с сарказмом произносит Синдбад. - Ну так я же не знала тебя! – в оправдании восклицает волшебница, видя, что её слова были восприняты как оскорбление. – Всё, что мне было известно в первые дни, это рассказы твоих генералов о том, что ты часто отлыниваешь от работы, любишь напиваться до состояния невозврата, резвишься с женщинами без разбора, и «без разбора» иногда означало, что ты даже не всегда видел и осознавал, кого выбираешь. Да и в самом начале у меня не было оснований не верить словам Джафара. Цитирую: «он предпочитает любых женщин, словно помойка, на которую может прийти каждый и уснуть в куче мусора, что тепло его примет в объятия». - Что??? – во весь голос воскликнул Синдбад, по-настоящему оскорбленный такой характеристикой, да еще сорвавшейся с языка его женщины. – Врешь! Не мог Джафар такого сказать обо мне. - Это было после того скандала с прибывшей в Синдорию Рэн Когёку. Думаю, в тот момент он тебя немножко ненавидел. Синдбад молчит, обдумывает. Пожалуй, в момент того инцидента, грозившего войной с другим государством, его старый друг мог… слегка негодовать в адрес своего беспечного короля. - Хорошо, тут согласен, - идет на попятную Син, откидываясь на спину и смотря на узор потолка своих покоев. – Но у меня все равно не вызывает особой радости то, какого мнения ты была обо мне в начале нашего знакомства. - Я тебя умоляю… - закатывает глаза Тиса. – Ты меня вообще сумасшедшей считал. Будешь отрицать? Синдбад молчит, смотрит ей в глаза, но потом отводит взгляд, испытывая неловкость. - Я не знал подробностей твоей жизни, – негромко и не очень уверенно оправдывается он. – Что помимо нашего мира существуют и другие, в одном из которых правил король, считавшийся у нас не более чем легендой. - Как и мне была неизвестна твоя жизнь, - не отступает она. – Кто знал, что ты окажешься такой хороший? Хотя плохой, конечно, но всё равно хороший, – легко и просто произносит она такую вещь, ложась на крепкую мужскую грудь довольного услышанным Синдбада, что обнимает её за плечи рукой, прижимая к себе, пока она ластится к нему. – Вообще не понимаю, за что люблю тебя. Знаю ведь, что ты, как говорится, на вид простак, а в душе хитряк, и все равно… Она не заканчивает, а ему и не нужно – он услышал всё, что хотел. - Расскажи, каким был король Соломон? - О-о-о, это действительно достойно упоминания в легендах, - шкодливо улыбается она. – Аладдин вам, конечно, все покажет на собрании, но есть кое-что, чего он точно не расскажет, чтобы не портить репутацию исторической личности. В общем, при всей своей гениальности, могуществе и вечно серьезной физиономии, такого добродушного лоха как Соломон еще поискать нужно. Знаешь, о таких плохо отзываться – грешно, настолько он располагает к себе. - А ты что сейчас делаешь? – еле сдерживая очередную порцию смеха, спрашивает король, который готов был услышать что угодно, вплоть до упертого молчания, но никак не это. - Так я ведь с любовью, заботой и уважением, а не чтобы оскорбить, – вяло тянет она, подползая еще ближе к Синдбаду, прижимаясь всем телом, хотя, казалось бы, куда уж ближе? – То, как он игнорировал знаки внимания своей будущей жены, тоже можно рассказывать бесконечно. Чтобы их свести, мы с ребятами чуть ли не целые военные операции устраивали. А еще я проспала его официальную коронацию, когда он стал королем всего Альма-Торана. - Проспала? – не верит собственным ушам мужчина, но это так похоже на его волшебницу, что он кусает губы, из последних сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. - Да. Как бы объяснить… Просто тупо проспала. Без причины. Не смогла заставить себя встать рано утром. - Я тебя обожаю, - с набежавшими на глаза слезами от усердно сдерживаемого истерического смеха, едва ли не выдавливает из себя Синдбад. Она еще рассказывала несколько забавных бытовых историй из далекого прошлого, не касаясь каких-то важных тем, имен или событий, а он слушал, наслаждаясь не только близостью возлюбленной, но и историями, полными веселья, необычных мест вроде Долины Семи Рек, о которой не раз было упомянуто за этот вечер, и магии. Историями о приключениях, которые он любил с самого детства. Слушал, пока не заметил, что его женщина, разомлевшая после теплой ванны, зацелованная, уставшая после сражения, уснула в его объятиях. Прикрывая глаза, он улыбается. Она все-таки осталась сегодня с ним.