Утро началось не только с чашки кофе…
- Полетели на Багамы? – как ни в чем не бывало предлагает Синдбад.
- Чего? – вяло отзывается Мэдисон с растрепанными волосами, размазанным по лицу макияжем, придававшим ей вид ведьмы, готовящейся проклясть чей-то род до девятого колена, и в платье, которое при всей своей красоте уже не могло придать прежний шик образу, с учетом того, что творилось на голове и лице Рассел.
- Из Атланты лететь всего два часа. Полетим туда сейчас, отдохнем, а завтра вечером вернемся. Ты не пропустишь занятия в университете, - делится своей гениальной идеей свеженький и бодрый Синдбад, проснувшийся раньше и успевший привести себя в порядок.
Ну и успевший посмеяться над утренним видом Мэдисон, сфотографировав её на телефон, когда она подняла голову, являя миру свой «модный образ», и заспанным голосом спросила у него, почему он ржет в голос.
- Тебя часто так по утрам торкает? – насмешливо говорит девушка.
- Только после заключения хорошей сделки, которой я хотел больше года. Заслужил маленький праздник. Ну а ты, как мой личный джинн, исполняющий желания, тоже заслужила поваляться на пляже.
- Мы не бронировали ни номер в отеле, ни бунгало, вообще ничего, - не особо заинтересованно отзывается она, подпирая кулаком подбородок.
- Это делается в два счета с помощью интернета, - не сдает позиции Синдбад, садясь напротив девушки.
И Рассел засмотрелась даже на такое простое движение. Просто взял стул, развернул его спинкой вперед и по-мальчишески нахально сел на него, положив локти на край спинки, демонстрируя свои плечи и бицепсы, открытые благодаря обычной спортивной майке на поджаром теле.
Ну просто ослепительный властелин всего мира. И она – ведьма лохматая.
- У меня нет купальника, - продолжает приводить аргументы «против» девушка.
- У меня тоже ничего нет для пляжа. На месте купим всё.
- Я без документов.
- У тебя паранойя, что в жизни может произойти всё, что угодно, поэтому без паспорта ты не выходишь даже мусор выбросить. Кстати, почему у тебя нет водительской лицензии?
- Потому что не хочу. Думала получить чисто для галочки…
- А то мало ли, что может произойти в жизни, да, Мэдисон? – насмешливо говорит Синдбад, найдя лишнее подтверждение своим предыдущим словам.
- …но постоянно проваливала практическую часть экзамена, - проигнорировав его высказывание Рассел. – Меня нельзя сажать за руль, я резко сокращу численность людей в мире. Неспециально, конечно.
- Конечно, - многозначительно хмыкает Синдбад. - Твой клатч в кресле – уверен, паспорт там есть. Что еще осталось в твоем списке «сто причин не соглашаться с ним»?
Мэдисон ничего не говорит, но демонстративно откидывается на спинку стула и руками показывает на свое платье, как бы говоря, что она не может поехать в таком виде, у неё даже одежды нормальной нет, в которой можно доехать до аэропорта.
- Я найду для тебя футболку подлиннее у себя в шкафу, - откровенно забавляется мужчина, парируя каждый аргумент своей женщины. Возмущенной женщины. – Ты едешь на пляж, можешь хоть в белье и кепке отправится – никому не будет дела.
- Ладно, а лицо? – указывает она руками на свой боевой раскрас. – Вот это вот всё – водостойкое. Понимаешь, да, что водичкой не смоется? Не думаю, что у тебя есть средство для снятия макияжа.
- Ты права, у меня нет такого средства. Но можешь взять мой гель для бритья и сымпровизировать. – Он откровенно смеется, когда видит выражение лица девушки. – Как ты вообще собиралась это смыть, даже если бы мы никуда не ехали? – сквозь хохот спрашивает он.
Та в ответ лишь обиженно поднимается с места, демонстративно задирает нос кверху и дефилирует в сторону ванной комнаты.
Он понимает, что спор закончен, а молчание – знак согласия, поэтому берет в руки ноутбук, взявшись за покупку билетов и бронирование… бунгало. Он не хочет номер в отеле, в этот раз пусть будет целое бунгало для них двоих.
Из ванной Мэдисон выходит с чистым лицом, изрядно посвежевшая после принятого душа. И плевать, что теперь от неё пахнет мужским шампунем и гелем для душа.
- Эй, Аполлон, одолжи своё божественное одеяние! – громко говорит она ему через всю квартиру вместо того, чтобы подойти. Специально? Разумеется.
Синдбад поверить не может, что такая тупость, как открытое сравнение его с богом, работает на все сто процентов, заставляя прикрыть ладонью лицо не только из-за того, что подобный флирт реально стрёмный, но и потому, что она опять его смутила.
Да как ей это удается из раза в раз?!
Обычно, когда женщины сравнивали его с богом – естественно без интонации «эй, слышь ты, бог, двигай сюда, пока не передумала» – и всячески обхаживали, это лишь подогревало собственное самолюбие, заставляя лишний раз убедиться в своей неотразимости, но точно никак не добавляло очков симпатии в пользу самих дам.
А эта…
А эта весь вечер и утро была в черном кружевном белье, о чём он узнаёт только в своей комнате, когда, по её просьбе, помогает расстегнуть платье, у которого застежка была на спине.
Сначала не видит никакого подвоха, хотя стоило бы, ведь когда она принимала душ – сама смогла расстегнуть платье, а тут вдруг помощь потребовалась… Но он не думает об этом, когда подцепляет пальцами едва заметную застёжку и тянет маленькую собачку молнии вниз. Сперва видит обнаженную спину без намёка на полоску ткани лифчика. Подозревал, ведь платье было с открытыми плечами, но не исключал варианта, что хитрые женщины давно придумали несколько виртуозных способов носить подобные смелые фасоны не совсем на голое тело. Но не всегда, и сейчас как раз был момент из этой категории.
Тянет собачку ниже, открывая область поясницы, и еще чуть ниже, где уже становится слегка видна полоска полупрозрачного кружевного белья черного цвета.
- Ты издеваешься? – сглотнув, задает он единственный вопрос, который его интересовал.
- Пока еще нет, - улыбается она.
И хоть стоит спиной к нему, он прекрасно чувствует эту улыбку, слышит её в хитром голосе. Сразу понимает, что она что-то задумала, но не может понять, что именно, пока она, по-прежнему не поворачиваясь, руками помогает платью упасть вниз к её ногам.
Он смотрит – открыто, жадно, беззастенчиво. Скользит взглядом сверху вниз и обратно, путаясь даже в собственных желаниях, не зная, чего хочет больше всего в этот момент. Хочется многого, хочется практически всего подряд, и не знает, на чем остановить выбор, оттого и медлит.
Она обнимает себя за плечи, чтобы прикрыть грудь и поворачивается к нему, пытаясь отследить его реакцию на такую шалость. Не в смысле, что он захочет чего-то, а не подумает ли о ней как о дуре с подростковыми замашками вместо по-взрослому женственной соблазнительности?
- Честно говоря… - несмело начинает она. – Я чувствую себя максимально тупо сейчас.
- Почему? – спрашивает он, невесомо скользнув пальцами по талии, вызывая у девушки мурашки.
- Как вариант: потому что стою голая перед тобой и не знаю, что значит твоё многозначительное молчание. То ли «раздевайся полностью, раз уж начала», то ли «господа ради, прикройся!», то ли «я ожидал чего-то покруче».
- Мне казалось, уверенности в себе тебе не занимать, откуда такие мысли?
- Оголяться перед кем-то – не мой повседневный досуг, поэтому не могу знать наверняка реакцию мужчин на моё тело. Мне-то оно нравится, но я же не перед зеркалом стою, чтобы самой оценивать. И я могу бесконечно себя убеждать в том, что главное нравиться себе, но правда такова, что сейчас мне важно нравиться тебе. У всех же… ну… разные вкусы.
- А если я скажу, что мне не нравится, что ты будешь делать? – спрашивает Синдбад. – Ты такая, какой родилась, какой тебя создала природа. Вне зависимости от моих слов, ты уже такая, какая есть, и этого не изменить. Как я должен сказать тебе, что мне не нравится, чтобы при этом не задеть твои чувства?
Мэдисон отвечает не сразу, но даже во время этого короткого молчания Синдбад замечает, как она сильнее сжимает плечи руками и слегка сводит локти, стараясь сильнее прикрыться, словно не хотела заставлять его смотреть, если ему не нравится.
- Думаю, фраза «оденься, пожалуйста» будет очень вежливым намёком, который сможет понять любой, у кого есть мозг, - говорит она, постаравшись придать голосу уверенности.
- Кто бы мог подумать, что я стану причиной появления у тебя комплексов, да еще по поводу внешности, – качает головой мужчина.
- Это не комплексы, я просто волнуюсь! – восклицает Мэдисон, краснея всем лицом.
- Иди сюда, - со вздохом тянет он её за руку, заставляя прижаться к себе. – Кстати, мозга у тебя нет, зря хвастаешься его наличием.
- Слушай, богу, конечно, многое позволено, но ты берега-то не путай, - бурчит она куда-то ему в шею.
- Тогда и ты больше не неси такую чушь, – вторит он, неспешно оглаживая женское тело, что само вверилось в его руки. – Что вообще должно быть в голове, чтобы подумать, что ты не в моём вкусе? Тем более после всего, что уже было между нами.
- А чего ты тогда молчал с каменной физиономией, будто я тебя в коматозное состояние отправила?
- А что я должен был сказать? «Знаешь, я хотел тебя еще в Нью-Йорке, может, хоть сейчас сжалишься и дашь мне, а то у меня уже мозоли на ладонях появились» – так сойдёт?
Мэдисон дергается как от удара и резко отстраняется, чтобы посмотреть в лицо Синдбаду. Мозг, в наличие которого мужчина справедливо усомнился, начал обрабатывать услышанное лишь через пару секунд. И чем дальше, тем сильнее краснела девушка, не зная, что сказать в ответ.
Она смущена, в какой-то степени даже польщена, но всё же больше обескуражена.
- В Нью-Йорке?! – в сердцах воскликнула девушка, не веря собственным ушам. – Мы же знакомы были всего сутки.
- Это не помешало тебе целовать меня в аэропорту, - как бы между делом заметил он.
- Ты не сопротивлялся, - сразу озвучила аргумент в свою защиту Мэдисон.
- Решил побыть джентльменом.
- Тогда будь им до конца – свали из комнаты, чтобы я спокойно оделась. Иди… мозоли свои обработай, ха-ха-ха! – хохочет она, вновь утыкаясь лицом ему в шею, обнимая руками, не давая уйти вопреки собственным словам о том, чтобы он покинул комнату.
Синдбад улыбается, хотя и хочет придать себе оскорбленный вид. К ней вернулось хорошее настроение, и от мысли, что это благодаря нему, мужчина становится доволен собой как никогда, будто он на Эверест поднялся, а не заставил и так веселую девушку в очередной раз рассмеяться.
И он рад, что она наконец-то смыла свой макияж, потому что может теперь поцеловать её в губы. Мягко, нежно, неторопливо… Она тоже этого хотела еще со вчерашнего дня, потому на поцелуй отвечает сразу.
Хотя чего он мелочится?
Подхватывает под бедра девушку, поднимая вверх, заставляя её коротко вскрикнуть от неожиданности, но растерянность быстро сменяется тихим смешком и хитрой улыбкой, с которой она обвивает его талию ногами, скрещивая щиколотки, поймав его в капкан своих объятий, и первая возобновляет прерванный поцелуй, который был уже не таким уж мягким и неторопливым.
Синдбад действует уверенно, смело, чувствуя каждой ниточкой своей души одобрение со стороны его женщины. Ей нравится его напористость и некоторая язвительность, ей нравится, что он не скрывает своей влюбленности, при этом не забывает напоминать ей о том, как она сама безвозвратно втрескалась в него, поэтому пусть попридержит коней, когда захочет подшутить над ним на эту тему, потому что ему не составит труда ответить тем же.
Они оба влипли по полной.
Рассел хочет что-то сказать в тот момент, когда Синдбад отпускает её губы и даёт возможность сделать вдох, но видя это, зная, что эта женщина в любой момент может выдать такое, что собьет весь настрой, хоть и заставит безудержно смеяться, он резко укладывает её спиной на свою постель, сам нависает сверху, опираясь на руки, и начинает новый поцелуй, тут же переходящий в ласку языков.
- Двигайся выше, - прервав поцелуй, на выдохе говорит он, легонько шлёпнув девушку по бедру, мол, пошевеливайся.
- Тебе нельзя давать в руки власть – ты будешь диктатором, - шипит она, всё же забравшись выше на кровати, чтобы и ей было удобно, и ему.
- У тебя нет в руках власти, но это не мешает тебе жить в полной вседозволенности и делать всё, что душе угодно, - парирует он, припадая губами к шее, из-за чего она забавно пискнула, чувствуя щекотку. – Повезло, что сердце у тебя доброе как у ребенка, а то чего натворить могла бы…
Она на это ничего не отвечает, тянет руки к его плечам, сжимая их, наслаждаясь ощущением крепкого сильного мужского тела под её пальцами. С радостью принимает каждую ласку, которую он дарит ей, безмолвно поощряет его более смелые действия, когда он спускается поцелуями от ключиц к обнаженной груди, мягко сжимая одну в руке, пока его язык неторопливо обводит сосок на другой, заставляя легкую дрожь удовольствия пробежать по телу.
Он будто чувствует все её неозвученные желания, потому мягко кусает затвердевшую вершинку, на что она в ответ сжимает пальцами его волосы на затылке, непроизвольно притягивая к себе ближе. Но мужчина продолжает свою сладкую пытку, двинувшись ниже, начав покрывать поцелуями плоский подтянутый живот девушки, руками сжимает бока, прижимая к постели, не позволяя выгибаться, чтобы не мешать ему целовать её до ярких пятен перед глазами, показывать, как сильно он любит её, как желанна она для него, чтобы больше не смела думать, что ему что-то не нравится в ней.
Рассел думала, что растеряется, что будет чувствовать себя смущенно и некомфортно, но всё это было не более чем глупыми страхами, потому что она не ощущала ничего, кроме бесконечного желания поддаться каждому движению, даже когда его пальцы потянули вниз ткань белья, снимая, затем разводя её ноги шире, давая ему удобнее расположиться между ними.
Единственное, чего она не могла понять – почему он сам не раздевается? Просто… пора бы уже, момент-то подходящий.
Но все мысли выветриваются из головы, а смущение, граничащее с паникой, неожиданно появляется вновь, когда до неё доходит, что он хочет сделать.
- Погоди-погоди-погоди, ты совсем что ли..? – взволнованно тараторит она, но давится окончанием собственной фразы, когда чувствует горячий влажный язык, скользнувший между ног.
Глаза широко распахиваются, глядя исключительно в потолок, во рту пересыхает, а спина сама собой выгибается в ответ на бесстыдную ласку мужчины, руками удерживающего её бедра, чтобы она инстинктивно их не сомкнула, пока он доставляет ей удовольствие.
Дрожащие пальцы путаются в фиолетовых прядях, время от времени непроизвольно сжимая их, когда удовольствие становилось особенно острым. Тело не могло спокойно лежать на месте, поэтому Синдбаду приходилось время от времени прижимать её таз к постели, иногда надавливать на живот в области солнечного сплетения, укладывая обратно, когда она совсем уж дугой выгибалась, удерживать дрожащие бедра, но это всё равно не мешало ему продолжать ласкать её языком, вырывая из женского горла судорожные стоны – один громче другого.
Тяжело сглотнув, она на судорожном выдохе вновь вцепляется в его волосы и поднимает голову, когда чувствует особо острую вспышку удовольствия. Замирает в таком положении, кусает свои губы, и смотрит на него, смотрит, как он хочет сделать ей приятно, и от вида красивого сильного мужчины, готового на всё ради её удовольствия, похожего на экзотичного грациозного тигра, ей кажется, что у неё вот-вот искры из глаз посыпаются.
Чувствует, как подступает очередная дрожь, откидывает голову обратно на подушку, а дыхание непроизвольно перехватывает в неосознанном предвкушении чего-то запредельного. Руки отпускают чужие волосы и судорожно ищут за что можно зацепиться, пока её пальцы не натыкаются на мужские, лежащие на внутренней поверхности её бедра. Не просто накрывает их своими, а вцепляется ногтями в чужую плоть, пока другая рука возвращается обратно к фиолетовым волосам, неосознанно со всей силы сжав пряди на затылке, притягивая ближе к себе, не позволяя отстраниться в эту самую секунду, когда небывалое наслаждение обрушивается на неё точно гигантская волна, смывающая за собой все мысли, все сомнения и другие неуместные чувства, забирая всё, оставляя лишь удовлетворение, ленивую радость и покой, даруемый ощущением необъяснимого тепла, оставшегося после жара, что едва не сжег её душу минутой раннее.
Голова кругом идёт…
Мэдисон не сразу соображает, что происходит, где она и кто она, зато перед глазами очень чётко отпечаталась искусительная греховно-прекрасная картина того, как разгоряченный красивый мужчина садится на колени на кровати, задирает край своей чёрной облегающей майки, вытирая блестящие от влаги женского удовольствия губы и подбородок, тем самым оголив часть крепкого подтянутого живота, а чуть ниже она видела его явное возбуждение, натягивающее ткань домашних серых штанов.
Она не успевает ничего сказать – Синдбад опускается на неё сверху, захватывая губы в плен очередного поцелуя. Осознанно или нет его рука вновь накрывает полную упругую грудь, сжимая нежную плоть, дразня напряженный сосок лаской пальцев, слегка оттягивающих розовую вершинку.
С хриплым выдохом отрывается от неё и берет одну её руку в свою.
- Это тебе на будущее, - низким голосом говорит он, опуская её руку вниз и заставляя девичью ладонь накрыть напряженный пах. – По поводу того, что тебе важно нравиться мне, и какие у меня вкусы.
Она бы смутилась, но сейчас ей было так хорошо, и чувствовался какой-то необъяснимый прилив игривости, поэтому она аккуратно – совсем легонько, чтобы не навредить неосторожным резким движением – сильнее сжала твердую плоть, скрытую под хлопковой тканью спортивных штанов и нижнего белья, и медленно провела ладонью вверх-вниз, вырывая изо рта мужчины, подавшегося бедрами вперед, тихое шипение.
- Прекращай изводить меня, - предупреждающе зарычал он куда-то ей в шею, вновь двинув бедрам навстречу ласкающей руке. – Итак терпения уже не хватает.
- Еще чуть-чуть помучаю и всё. Должна же я быть у тебя первой хоть в чем-нибудь, - лукаво отзывается Мэдисон, не прекращая своих движений, на которые мужчина так сладко отзывался.
- Ты только что ею была, - на выдохе произносит он, сильнее прижимаясь к женскому телу, обнимая, целуя тот участок кожи, что сам попадался под губы, всеми своими действиями будто выпрашивая любви и ласки.
Мэдисон сначала хмурится, пытаясь понять, о чем он, но потом радостная, слегка шкодливая улыбка озаряет её лицо, когда до неё доходит, что никто прежде не удостаивался такой откровенной ласки от этого тигра, что сейчас ластился к ней.
Неожиданно раздавшийся громкий звонок телефона, заставляет её испуганно застыть и моментально убрать руки от тела мужчины, поднимая их перед собой, словно показывала, что она безоружна, и лишь через секунду понимает, что произошло на самом деле, и что конкретно Мэдисон ничего не натворила.
Синдбад чертыхается, прежде чем подняться с девушки и отправиться за звонившим телефоном.
Мэдисон лежит в тишине пару секунд, смотрит в потолок. Но потом глупая счастливая улыбка касается её губ, а ладони закрывают смущенное лицо. Тихий радостный смех вырывается изо рта.
Когда она поднимается с кровати, надевает обратно своё бельё и чёрную рубашку, которую ей дал Синдбад, доходившую до середины бедра, подворачивает рукава до локтя, взгляд невольно цепляется за пёструю обложку глянцевого журнала на прикроватной тумбочке.
Помявшись пару мгновений, зная, что нельзя трогать чужие вещи, девушка всё же приближается и смотрит на обложку. Какой-то модный глянец… Не знала она, что Синдбад таким увлекается.
Быстренько пролистав журнал, думая найти там что-то про мужские наручные часы или мотоциклы, или еще что-нибудь чисто мужское, Рассел замирает, когда видит на очередном развороте их фотографию. Ну ту, с фотосессии, где ей пришлось заменить партнершу-модель, там еще фотограф без конца кричал о том, чтобы джинсы не загораживали.
Девушка закусывает губу, чтобы улыбка не была слишком уж широкая.
Вернувшись на кухню, где Синдбад говорил с кем-то по телефону и, судя по словам, подтверждал бронь и обговаривал маленькие нюансы, Мэдисон прислоняется плечом к косяку, наблюдая за мужчиной, что, заметив её, улыбается ей и шутливо подмигивает, после чего вновь сосредотачивается на разговоре.
А она в очередной раз для себя понимает, что тот конфуз с путешествием в Нью-Йорк – лучшее, что она когда-либо совершала в своей жизни.
***
Синдбад был прав – в аэропорту никто не обратил внимания на то, что Мэдисон там была в чёрной мужской рубашке, которую, кажется, приняли за пляжное платье благодаря сочетанию с простой бейсболкой и солнечными очками, которые мужчина любезно одолжил ей из своего гардероба. Зато у всех явно вызвали вопросы, нахера она напялила туфли на каблуке-шпильке и взяла с собой вечернюю сумку-клатч?
Но Рассел было плевать на всё это. Даже если бы к ней подошли и вслух спросили – ей всё равно до того момента, пока Синдбад крепко держит её руку в своей, другой поправляя на плече полупустой рюкзак, в который бросил лишь самое-самое необходимое, и сверкает улыбкой и солнечными очками на весь аэропорт.
Она впервые едет куда-то или летит столь спонтанно и совсем
налегке. Синдбад кажется слишком буквально понял собственную фразу «всё необходимое купим на месте».
И ему, конечно, очень идёт белая футболка, которую он надел с длинными мужскими шортами песочного цвета, но она всё равно заставит его купить цветастую гавайскую рубашку и ходить в ней – таков был уговор, при котором она согласилась на поездку.
Через два часа оба уже были в городе Нассау – столице Багамских Островов.
Багамские Острова недаром известны на весь мир – нереально красивое место. Кто бы что о них ни говорил, какие бы минусы они не имели, но отрицать потрясающую красоту этого райского места просто абсурдно.
Синдбад аж воодушевился, когда они прилетели на место отдыха. Мэдисон и не знала, что он любит море настолько, что готов назвать его едва ли не своим вторым домом.
- Любишь здесь отдыхать? – с искренним любопытством спрашивает она, послушно следуя за мужчиной, ответно сжимая его руку в своей.
- Никогда здесь прежде не был! – с радостной улыбкой отзывается он, ведя за собой следом свою девушку, которая только сейчас поняла, что он так уверенно идёт, но ведь сам даже не знает куда.
Джафара не хватает на этого хулигана!
И казалось бы, первым делом после прилёта надо заселиться, потом купить всё необходимое, в особенности солнцезащитные средства, но у мужчины был свой ритм и стиль жизни, поэтому первым, что он сделал, была бронь катера, за руль которого он пожелал сесть сам. На попытку Рассел воззвать к разуму, он лишь с улыбкой сказал, что знает, как обращаться с катерами, кораблями и прочими морским транспортом – его маленькая страсть еще с юных лет, своего рода хобби.
- Так ты не Аполлон, а настоящий Синдбад-мореход, - с улыбкой говорит она, только сейчас обратив внимание на то, что они всё время держались за руки, практически не расцепляя их.
Была в этом какая-то юношеская романтика.
Она пожалела о том, что поначалу сопротивлялась поездке. Потому что видеть Синдбада настолько радостным, любопытно бегающим туда-сюда словно ребенок, с горящими от восторга глазами, хоть и было немного непривычно, но настолько приятно, что её саму накрывало какое-то необъяснимое детское в своей простоте счастье.
И когда они заселились в своё бунгало, когда он внезапно начал без устали покрывать её лицо поцелуями, вызывая у девушки заливистый смех, ей казалось, будто каждое касание его губ было своего рода детской благодарностью за то, что его привезли сюда, хотя инициатором всего был он сам.
Но была в этой бочке мёда малюсенькая ложка дёгтя.
У Синдбада, похоже, действительно детство заиграло в одном месте, потому что Мэдисон никак не может объяснить его бесконечные попытки дёрнуть за шнуровку на спине верха её купальника, чтобы тот развязался. Они пока купались в море он раз восемь это сделал, после чего Мэдисон поставила ультиматум: либо он покупает ей еще один купальник, но уже без завязок и с максимально мудрёной застежкой, либо во время поездки на катере она безжалостно столкнёт его за борт посреди моря, и добираться до берега он будет вплавь.
Мужчина угрозам внял, но это было лишь затишьем перед бурей.
Мэдисон со всей ответственностью заявляет: этот великовозрастный ребенок просто неугомонный! Не в том смысле, что он продолжил бесить её с купальником, а в том, что он ни секунды не мог усидеть на месте, постоянно хотел куда-то пойти, что-то посмотреть, чего-нибудь попробовать и тому подобное. Но её это настолько веселило и умиляло, что она не только не взывала к его разуму, но и сама активно принимала во всём участие.
А еще Синдбад не соврал – действительно умеет обращаться с катером. Даже слишком хорошо… На его лице в тот момент читался такой неописуемый восторг, что девушка подумала: ему надо было быть капитаном какого-нибудь корабля в веке так восемнадцатом – или когда там пираты бороздили моря?
День был настолько ярким и насыщенным, что казалось пролетел за одно мгновенье, и вот они уже в своём бунгало – просто рухнули на кровать и отключились, даже не заметив, как уснули.
Следующий день на Багамах прошёл чуточку спокойнее – Синдбад немного поумерил пыл, насытившись вчерашним днём. Зато во вкус вошла Мэдисон, а в этой паре, как известно, дурь одного с удовольствием подхватывает другой.
Аквапарк «Aquaventure» – самое знаменитое место для водных развлечений в мире – они исходили вдоль и поперёк, попробовав практически все горки и аттракционы. Затем, желая отдохнуть от экстремального купания, устроили небольшую экскурсию по городу, перекусили в местных кафе, потом снова вернулись к купанию, но уже не с горками в аквапарке, а с дельфинами, успели посетить национальный парк Инагуа, где застали самую большую стаю фламинго в мире. Один из них точно был братом Синдбада в прошлой жизни, потому что пока мужчина фотографировал Мэдисон на фоне этих птиц, один из розовых гадов неведомым образом смог зацепить завязку на купальнике девушки и дернуть, распуская его под громкое ругательство Рассел и не менее громкий смех мужчины, который этот момент не фотографировал, а снимал на видео, так как сразу заприметил за спиной своей женщины хитро приближающегося пернатого.
Это ей карма за то, что она бесстыже хохотала над Синдбадом, когда дельфин выплюнул струю воды прямо ему в лицо.
Небольшой перерыв был негласно объявлен перед последним, что они хотели успеть сделать, пока были в этом райском месте – посмотреть коралловые рифы. В смысле не сверху, а… дайвинг. Синдбад хочет дайвинг, а Мэдисон не может отказать, хотя боится до дрожи в коленках, потому что никогда прежде не пробовала этого.
Но так или иначе им необходимо немного отдохнуть от отдыха – как бы абсурдно это ни звучало – и перекусить.
Казалось бы, ничем непримечательная местная кафешка на берегу моря, сделанная как бунгало, живая музыка, коктейли в кокосах с цветастыми зонтиками и трубочками, она в коротеньком летнем платье яркого желтого цвета с воздушной юбкой и пляжных босоножках, он – всё-таки в гавайской рубашке рыжего цвета и белых хлопковых шортах до колена, тоже в обычных тапках, но было что-то волшебное в атмосфере, которая их окружала.
- Не пожалела, что приехали сюда? – с улыбкой спрашивает Синдбад, прекрасно зная ответ.
- Реальность превзошла все ожидания, - ответно улыбается она, делая глоток фруктового коктейля. – Не ожидала, что будет настолько круто, я до сих пор не могу угомониться – настолько мне понравилось и вчера, и сегодня, и на катере как покатались, и… и всё-всё нравится! Но того гада-фламинго я в жизни не забуду. Нет, ты видел, что этот подлец сделал?! Даже дельфины себя так не вели! А еще..!
Мужчина тихо смеется с того, как возбужденно-радостно она тараторит, переполненная впечатлениями от их маленького отпуска. Признаться, он и сам не ожидал, что будет так здорово. Она права: реальность превзошла все ожидания, и его в том числе.
Многократно. И вряд ли дело в самих Багамах…
Она резко замолкает, когда слышит, что музыка в кафе поменялась, и теперь заиграла известная на весь мир Ламбада.
- Ты ведь понимаешь, что под эту песню нельзя сидеть? – говорит она, уже поднявшись со своего места и потянув вяло сопротивляющегося мужчину за руку следом за собой.
Они не профессиональные танцоры, но Мэдисон в танцах что-то да понимает, занималась ими в юности несколько лет, поэтому направить Синдбада ей не составила труда, а он схватывает всё моментально.
Но то, что по идее начиналось как неспешная сальса, плавно превратилось в танец бачата, и плевать было уже на всё на свете, когда они так близко в объятиях друг друга, плавно двигаются под музыку на берегу моря на райском острове.
- Ты – ведьма, - внезапно шепотом заявляет Синдбад.
- Это ты всё еще не можешь забыть мой утренний видон с размазанным по лицу макияжем? – тихо смеется она, не отвлекаясь от танца, ведь каждое движение – лишняя возможность прикоснуться к этому мужчине.
- И это тоже, - усмехается он, крепче сжав в своей руке её ладонь. – Но по-другому я не могу объяснить то, что ты так вскружила мне голову.
- Давай сойдёмся на том, что я – добрая волшебница, привнесшая в твою жизнь новые краски. Ну или на крайний случай джинн, которым ты сам меня называл.
- Разве джинн не три желания исполняет? – хитро спрашивает он, давай девушке танцующе развернуться вокруг своей оси, держа её при этом за руку, после чего прижимает её обратно к себе.
- Тогда у тебя еще два в запасе. Чего извольте, господин? – шутливо говорит она, продолжая танцевать, словно у неё второе дыхание открылось.
- Организуй мне еще одну сделку с другим упёртым козлом, - ответно шутит он, за что она цапнула его ногтями за ладонь, заставив зашипеть. – Кроме шуток, я уже пару раз всерьез задумывался вывести тебя против него во время очередной встречи: он хоть и говорливый черт, но по сравнению с тобой – безобидный младенец. Ты бы уничтожила его за пару минут.
- Такой юморист, я с тебя балдею, - театрально закатывает она глаза. – Да пофиг, ладно, без проблем, будет тебе сделка. Благословляю! – торжественно говорит она и щелкает пальцами, мол, желание исполнено, дело за вселенной. – У тебя осталось последнее желание. Включи фантазию.
Синдбад кусает губу, сходя с ума от того, насколько большой выбор, и не знает, чего пожелать, чего он хочет больше всего, потому что он хочет просто всего!
- Скажи, что любишь меня, - просит он, еще даже не успев толком определиться, чего хотел бы. Но понимает, что этот выбор – действительно то, что ему нужно. Он обо всём знает, но хочет это услышать, хочет, чтобы она сказала ему эти слова.
Девушка приподнимает брови в удивлении, но не видит ни одной причины отказать.
Обнимает его, прижимается ближе, и мягко, нежно и чувственно шепчет ему на ухо о том, что любит его, чувствуя, как по телу мужчины пробежала едва заметная дрожь, а руки его крепче стиснули женский стан в своих объятиях.
Музыка заканчивается, и они возвращаются за свой столик, как и прежде не расцепляя рук. И если она счастливо улыбается, то он безотрывно смотрит на неё, с безысходностью для себя понимая, что это конец. Что он нашёл то, что ему нужно.
Что она – именно то, чего он желает больше всего на свете, и будь у него действительно три желания – он истратил бы все на то, чтобы она была всегда с ним.
***
В Атланту они вернулись около полуночи. Выжали из двух выходных возможный максимум, и это была одна из лучших поездок в жизни обоих.
И даже то, что они оба не выспались на следующее утро, не портило впечатлений от совместного отдыха. Даже лицо Джафара, постфактум узнавшего, где носило его босса. Даже лица подруг, уже начавших думать, что Рассел увезли в лес за чертой города и там же закопали.
Мэдисон сидит на занятии в университете, не зная, как заставить себя не смотреть каждые две секунды в телефон, перечитывая сообщение от Синдбада.
«Пойдешь со мной завтра на свидание?»
Эмми с улыбкой качает головой, краем глаза следя за подругой и её безуспешными попытками спрятать счастливую улыбку. Еще бы! Уже третье
желанное свидание за одну неделю, любая бы светилась от счастья. Не нужно было бы Мэдисон на выходных уезжать, чтобы навестить семью, она наверняка опять куда-нибудь укатила бы со своим Аполлоном или пропала на два дня у него дома.
Блондинка отводит взгляд от подруги, утыкаясь в свои конспекты. Кто бы мог подумать, что одна новогодняя пьянка превратиться в романтическую комедию, по которой хоть фильм снимай…
