***
Оглядев большой просторный зал круглой формы, посреди которого стоял не менее большой круглый стол, вокруг которого расположились королевские особы всех мастей, я понимала, что количество гостей превысило то число, на которое я рассчитывала. По моим предположениям, состав должен был быть примерно таким же как на том острове, где изначально планировались переговоры, куда еще нагрянули мы с Гёкуэн-Арбой, а пришло… больше. Рэна Коэна сопровождали не только Алибаба и Морджана со своей бандой, тут же бросившиеся к Аладдину с объятиями, едва завидели его, но и братья – Комэй и Коха, а также их свита владельцев наследных сосудов, только теперь к этой ораве добавилась Рэн Хакуэй и Рэн Когёку, которые отсутствовали в прошлый раз на острове. Я не то, чтобы великий стратег, но кто остался за вассальным государством присматривать? Да и если я вдруг обращусь в злобную ведьму, заманившую всех в ловушку, и начну жестоко уничтожать, кого Коэн собирался оставить править из своих родственников-владельцев-джиннов? Слишком неразумно для такого как он. Или это я чего-то недопонимаю… Но ладно с семьёй Рэн – Му Алексий пришел не только со своим выводком фаналисов, но еще в сопровождении… вернее это он сопровождал неизвестного мне мужчину солидного возраста, облаченного в доспехи с символикой Империи Рем, и выдающимся шноб… носом. Тит представил его как Игнатия Алексия – верховного главнокомандующего армией империи. А еще он владеет одним из металлических сосудов. Тоже не поняла, зачем таких высокопоставленных людей с собой вести, подвергая их теоретической опасности, но Тит, видя моё неприкрытое замешательство, тихонечко на ушко прошептал мне, что если на собрании будут решаться вопросы государственной важности, должен присутствовать тот, кто имеет право говорить от лица империи. У Му немного статус не дотягивает, Тита пока не подпускают к делам слишком большой важности, тем более оба умудрились облажаться на острове до этого, что тенью пало на их «профпригодность», а приезжать самому императору или его сыну-принцу – нонсенс, ведь нельзя подвергать риску жизни членов императорской семьи. На человеческий язык это переводится примерно как «они либо побоялись за собственную попку, либо посчитали себя птицами слишком высокого полёта, дабы делить одну площадь с плебеями и варварами». И в этот момент где-то в сторонке осматривает дворец королевская семья Империи Ко, приехавшая в полном составе… Хотя чему удивляться, если у них за главного Коэн – человек-таран? И наконец синдорийская братия: вообще не напрягались ребята, пришли только восемь генералов Синдории, сопровождавшие своего короля. В прошлый раз, помнится, Его Павлинье Величество втихую притащил с собой целое племя Ямбала, чтобы подстраховать свой царственный… тюрбан, а сейчас чего вдруг так расслабился? Вижу его взгляд – он видит мой. Вижу его – он видит меня, вижу его – он меня, смотрю на него – смотрит на меня, смотрю – смотрит, смотрю – смотрит, смотрю – смотрит, и тут до меня доходит! Я – это и есть весь ответ, всё дело во мне. Зачем ему целая армия для защиты в случае чего, если я, деликатно выражаясь, к его услугам? Да и в целом причиню вред им в последнюю очередь. Вот самодовольный нахал! Еще улыбается так – наверняка понял, о чем я думаю и как негодую, вот и кусает нижнюю губу, чтобы не расхохотаться в голос. Пока Аладдин вместе с Юнаном настраивали магическую чашу, которая будет помогать первому показывать с помощью рух и магии ясновиденья прошлое Альма-Торана, я в своей голове проводила комедийное шоу, где шутила на тему Камелота, десяти рыцарей круглого стола, короля Артура, и думала о том, что чур, Мерлином буду я. Ладно, вру. Я думала о том, что надо будет под каким-нибудь хитроумным предлогом ретироваться отсюда на время просмотра того, что хочет показать Аладдин. Причина первая: не хочу по новой это видеть, мне одного раза хватило на всю жизнь. Неприятно. Грустно. Больно. Причина вторая: не хочу смотреть в лица присутствующих, когда они будут видеть моё прошлое. И так ощущение, что они вот-вот будут раздевать меня – в смысле душу! – догола, видя события давно минувших дней, так еще и косо посматривать будут в процессе, кидая на меня многозначительные взгляды, как если бы я всем при знакомстве показывала, что глухонемая, а тут им говорят, что я великолепно пою, а слух у меня и вовсе отменный. Такое себе… Лучше вернусь, когда они закончат. Однако ловушка ждала меня там, где я её совсем не ожидала… Дело даже не в том, что короли, подобно капризным детям, затребовали свои металлические сосуды, едва уселись на резных стульях с высокими спинками – их-то я вернула, так как обещала, а слово своё держать надо, даже если очень хотелось сделать пакость и заставить их побегать по «полосе препятствий» в погоне за желанными сосудами. И даже не в том, что, когда всех вели через тронный зал в тот, где находился круглый стол, Якут – парень из отряда фаналисов – в приступе любопытства попытался заглянуть под ткань, которой я накрыла золотую статую в мою честь, но та, его молитвами, соскользнула, являя всем сие великолепие, а мне лично – многозначительные взгляды, требующие пояснений. «Будем дружно считать, что я на редкость самовлюбленная» …бросила тогда я, вроде как отбрехавшись от долгой повести о том, почему золотая статуя с моим лицом занимает один из четырех тронов во дворце, который сам по себе вызывал у приехавших тоже немало вопросов. Комэй тут же бросил мне в спину несколько, пока мы шли, по типу «что это за дворец?», «вряд ли его построили Вы для себя одной, кому он принадлежит?» и «я думал, у племени Торан всегда были старейшины, а не вожди…». Вообще ни на что не намекал, ага. И если почти всё я, молча, проигнорировала, то последнюю его фразу я оборвала на середине, спокойно сказав, что я ему ничего не скажу, потому что он – конкретно он, лично, а не его семья или их империя, именно он собственной персоной – мне не нравится. Ловушка же заключалась в другом… - Где Хакурю? – раздается бесстрастный голос Рэна Коэна, чей тяжелый взгляд буравил во мне дыру, пока Аладдин и Юнан возились. И что мне ему ответить? «Он в безопасности» - ложь. «Он скоро вернется» - тоже ложь. «Он в туалете» - тогда придется идти до конца и сочинять про жуткий понос, высасывающий из него душу и жизненные силы, а это скажется на репутации принца не лучшим образом. «Не знаю» - это не тот случай, когда честность будет поощряться. Но так как я это я, а не кто-то другой, самой светлой идеей мне показалось тупо пошутить и всё усугубить… - Раз уж вы родственники Хакурю, заберите пожалуйста с собой его останки, им тут не место, – с дежурной улыбкой услужливой секретарши, передающей послание от босса, пропела я, телепортировав себе в руку чашу, где до сих пор плавал в прозрачной воде вырванный мною зуб Хакурю, и поставив это великолепие прямо перед Коэном, что непонимающе вздёрнул бровь. Как знала, что не стоит этот зуб выбрасывать сразу. - Это не смешно, Тиса! – возмутился праведный Аладдин. Подумал секунду и добавил: – Ладно, смешно, но они ведь неправильно поймут. - Стоит ли спрашивать, у какого несчастного Вы вырвали целый зуб ради своей невероятно остроумной шутки? – с легким презрением в голосе насмешливо бросает Комэй. По-моему очевидно, что меня пробрал веселый смех. Ведь… - Так это действительно зуб Хакурю, - хохотала я, лишь сильнее забавляясь от выражения на лицах семьи Рэн. - Что Вы сделали с моим братом?! – повысив голос, в ужасе и в то же время с затаенной угрозой из-за страха за родственника воскликнула принцесса Хакуэй. - Эй-эй, спокойно, я просто недавно вырвала ему зуб, вот и всё. Забыла выбросить сразу, а тут он неожиданным образом пригодился и… вот, – успокоила я разволновавшуюся за брата девушку. Но что-то пошло не по плану (и я даже знаю что, но поняла поздно), и принцесса Хакуэй в ужасе прикрыла ладонью рот. - Ты сделала что??? – в полнейшем ужасе схватился за голову Алибаба. – Зачем ты вырвала ему зуб? Что он такого сделал? - У него неправильно рос один зуб мудрости, который ему – поверь мне на слово – вообще не нужен был для счастливой жизни, вот я и вырвала его, пока он не начал смещать и портить соседние. Если тебя это успокоит – Хакурю даже почувствовать ничего не успел, я всё сделала быстро и аккуратно, он в буквальном смысле потерял лишь одну капельку крови. - Колдует, готовит, танцует, еще и зубы лечить умеет… Ну что за женщина! – раздается со стороны отряда фаналисов мужской голос, полный смешливого восхищения. Я даже не поняла, кто именно это сказал, потому что смешки, хмыки и прочие нечленораздельные звуки явной поддержки посыпались со всех сторон, и создалось впечатление, что эти слова сказал каждый. Вообще ни капли уважения ко мне. Животные и варвары. Да они специально меня обижают! Просто я умнее, они это знают и комплексуют, поэтому и стараются задеть меня, чтобы себе не казаться конченными тупицами – именно так и никак иначе. И меня в этом не разубедить даже господу! - Если всё так хорошо, как ты рассказываешь, то где Хакурю? – не оставляет попыток уличить меня в тихом убийстве перепуганный Алибаба. Этот парень слишком впечатлительный. Сказала бы, что принц жив и здоров, но-о-о… я не знаю наверняка так ли это. Да что ж такое?! Почему о Хакурю у меня все мысли всегда сводятся к одному – что четвертого принца уже пора отпевать?! - М-м, он с ребятами, - тяну я не только голос, но и время, судорожно придумывая, что еще сказать. – К девушкам пошел. - Что? – приподнимает бровь Комэй, всем своим видом показывая, что он считает меня в край охуевшей, раз я позволяю себе подобное враньё в лицо первому принцу Империи Ко, да еще наговаривая на имя четвертого принца. - Ч…то? – раздается растерянный, отчасти даже сломленный голос Алибабы. Ага. Так. У Хакурю теперь слава бабника. Блеск. А у Алибабы, судя по выражению лица, психологическая травма на всю жизнь и глубокая депрессия. Объективно говоря, повод есть – девчонки всегда намного легче западали на плохишей, коим сейчас является в глазах многих Рэн Хакурю. Прости, Алибаба, прости, ты такое солнышко, а я тебе тут лишние комплексы создаю! Действительно злобной ведьмой себя почувствовала… - Да не в этом смысле. В Артемюре они, успокойтесь, за подругами пошли. Скоро должны вернуться. – Вру складно, да только сама что-то беспокоиться за них начала. Может всё-таки сходить? Да чего я себя накручиваю?! В порядке они. Тем более там Клио – она если что вступится за мальчишек. Наверняка они отмокают в королевском хамаме или вкушают иные радости почетных гостей первой принцессы, вот и задерживаются, решив продлить удовольствие. - Если подружки из Артемюры, то всё как раз именно в этом смысле, - даёт свою непредвзятую рецензию на страну Хинахохо, многозначительно усмехнувшись. И большая часть присутствующих мужчин отреагировала точно также, еще и головой кивали, мол, «истину глаголешь, брат». - Этот смысл еще нужно заслужить, женщин Артемюры не интересует второй сорт, - осаживает всех Писти, которая не позволит насмехаться над своей страной и народом. Даже если насмешка эта смешана с искренними любовью и восхищением. - То есть наш кузен, четвертый по очереди наследования принц едва ли не самой могущественной империи в мире, для вас второй сорт? – не остается в стороне Рэн Коха. – Самонадеянно. Я-то думал, что женщины Артемюры хороши лишь в одном, о чем весь мир и так знает, а оказалось, что вы еще не превзойдены в собственных заблуждениях. - Как и Вы, если всерьез считает свою империю самой могущественной в мире, - вмешивается Мюрон Алексий, отстаивавшая свою родную империю. - Кто позволил прислуге вмешиваться в разговор членов королевских семей? – фыркает Коха. – Какой бы благородной ни считалась семья Алексий, вы всего лишь аристократы, а не правящая династия. Хотя сразу видно, кто к этой семье принадлежит по крови, а кто – всего лишь воспитанник. Читай: «а кто подкидыш». Вау! Просто… вау. Мюрон аж задохнулась от возмущения, а строгий взгляд, брошенный на неё Игнатием Алексием, не благоволил быстрому успокоению. Не то, чтобы мне не нравится сестра Му, и я предвзято к ней отношусь… Хотя да – она мне не нравится, и я предвзято к ней отношусь. Ну противная она! Противная до невозможного. Характер мерзотный, я таких девушек всегда недолюбливала. А вот принц Коха… - Десять золотых на принца Коху, - тихонько вставляю я своё слово, делая ставку. Слово, которое в наступившей тишине было подобно громогласному восклицанию, оставившему после себя эхо, не стихавшее какое-то время. И опять все взгляды, полные осуждения и безнадёги направлены на меня. Я уже хотела было заступиться за себя-любимую, но мои планы нарушил Аладдин, потерявший терпение и с силой хлопнувший меня ладонью по бедру, из-за чего я позорно взвизгнула как… как девчонка малолетняя. А вот сам карапуз всем своим видом показывал, что если бы позволял рост и телосложение – он бы отхлестал меня по заднице как нерадивого ребенка, который никак не угомонится. И в этот момент он настолько был похож на Соломона, что я даже опешила, растеряв свой пыл и боевой настрой, послушно «сдуваясь» под взглядом синих глаз мальчика. - Польщён, - не скрывая иронии во взгляде, улыбнулся мне принц Коха. Мило. Очаровательно. У красноволосых Рэнов это, походу, семейное – смотреть и улыбаться так, что перекреститься хочется. А я чуть не задохнулась от злости, готовая убить принца Коху на месте. Почему? А Синдбад знает почему, поэтому и пытается скрыть смех за покашливанием, хотя получается у него это настолько плохо, что все присутствующие видят, что он откровенно ржет надо мной. Собственно, Величество тоже замечает, что все всё понимают, поэтому больше не сдерживается и откровенно угорает надо мной. Даже его генералы сотрясаются дрожью, изо всех сил стараясь сдержаться и не засмеяться. «Польщен» – для меня это слово-триггер. Я прекрасно помню то время, когда я жила в Синдории первые месяцы своего пребывания в неизвестном для себя мире, и Синдбад в принудительном порядке гонял меня в Черную Башню, чтобы учиться, из-за чего я постоянно не высыпалась. И в один ясный прекрасный день, когда я от недосыпа вырубилась прямо за столом, упав лицом в тарелку с кашей, меня бомбануло, и я высказала Синдбаду, с которым у нас тогда еще ничего слишком близкого не намечалось, всё своё возмущение, на что он мне ответил что-то вроде: «Не знал, что тебе нужно моё разрешение для прогула занятий. Я польщён». И потом это его «я польщён» еще не раз прилетало мне в разных ситуациях, но контекст всегда был один и тот же – что сколько бы я ни выделывалась и не острила, на деле мне важно его разрешение и одобрение во всяких повседневных мелочах, словно он взрослый дяденька, которого надо слушаться таким маленьким девочкам как я. И ведь возразить или оспорить не получается, потому что так оно и было! По моей собственной наивности и глупости. Даже сейчас не получается от этого избавиться до конца, прямо хочется виться вокруг его ног как глупому пёселю, которого добрый хозяин должен погладить и почесать за ушком, чтобы показать лишний раз свою любовь. Чертова моя романтичная натура, которую никак не вытравить! Никакой гордости с ней не останется. - Сколько можно смеяться?! – рявкаю я в сторону Синдбада. – Совести у тебя нет! Мне, конечно, безумно нравится его голос, его смех, но блин! Не когда он смеется надо мной. - Прости-прости, - сквозь хохот выдыхает король, постепенно успокаиваясь. – Ты ведь знаешь, что я по-доброму. - О, еще бы! Войдешь в историю как Синдбад Добрый – король, который прожил пятьсот лет, потому что продлял себе жизнь бесконечным смехом. Не благодари. Всегда к Вашим услугам, Ваше Величество. - Я поль… - Даже не думай, - хмуро предупреждаю его не делать роковую ошибку. А ведь он пытается её сделать. Специально. По хитрой улыбке вижу. - Но я правда поль… - Не смей. - Мне что, теперь никогда не произносить это слово? - Я запрещаю тебе даже думать про него! Не прекратишь – заколдую, прокляну, нашлю порчу, заставлю возненавидеть вино. - И ты, способная на такое, всё это время молчала?! – с непередаваемой обидой в голосе вмешался Джафар, словно я ему нож в спину воткнула. А он всё не теряет надежды привить своему королю здоровый образ жизни… У меня был ответ, но Синдбад… Ох, уж этот Синдбад… - Столько усилий ради меня одного? Польщён. Бля-а-а-а-а-а-адь!!! Я ничего не сказала – раза четыре порывалась, открывала рот, но слова застревали на полпути, потому что не знала, какими именно ругательствами хочу покрыть этого гада, зато моё выражение лица и движения рук, вместе превратившиеся в неповторимую и красочную пантомиму того, как я душу одного человека и пытаюсь лопнуть ему череп пальцами, говорили громче любых слов. Но по итогу просто шумно выдыхаю, опустив руки и повесив голову. Не убивать же его. Хотя временами так хочется… - А о чем весь мир и так знает? Ну, про девушек из Артемюры, – раздается полный невинного любопытства голос Аладдина, мигом сбавивший уровень напряжения между фракциями разных государств. И ведь не скажешь ребенку суровую правду, какая она есть. Вон, даже Коха стушевался, кашлянув в кулак. - Артемюра – не та страна, куда стоит приходить без приглашения, их воительницы ничуть не уступают опытным солдатам, прошедшим не одну битву, и об этом известно всем в мире, - с хитрой улыбкой на лице ловко уходит от ответа Синдбад, сложив руки на груди. Заодно и конфликт замял, не позволив раздуть из мухи слона. – Поэтому мне вдвойне интересно, о чем думали твои «ребята», отправившись туда? – И многозначительный взгляд в мою сторону. Всем своим видом давал понять, что он ожидает, пока влюбленная в него Тиса мило выложит ему всё и даже больше, лишь бы не расстраивать свою ожившую мечту. А он заодно узнает, что ищет группа горе-авантюристов в стране, входящей в его собственный Альянс Семи Морей. Какая прелесть. Странно: вроде не понаслышке знаком с моим упрямством, которое собой может даже неземную любовь задавить, а всё равно верит в чудо. Нет, конечно, в этом есть доля правды – имей я дело с кем-то попроще, чем Синдбад, могла бы позволить себе расслабиться и «поплыть» по полной, но так как это он, а не кто-то другой, приходится держать ухо востро, чтобы не остаться в итоге главной лохушкой. Он не плохой и не конченный мерзавец, даже наоборот, он хороший человек, просто свою выгоду король – а он всё еще король целой страны, помимо наших с ним дел любовных – лишний раз не упустит. Дай волю – такие спагетти на слуховые аппараты намотает, что против воли заговоришь на итальянском. Опять же не потому, что Величество плохой, а просто совместит приятное с полезным без какого-либо злого умысла. Много кто так поступил бы, из присутствующих сегодня здесь – почти все. Исключением был бы разве что Алибаба и то, потому что еще не стал достаточно прожженным жизнью, несмотря на все трудности, которые он уже успел преодолеть. Это я к чему? К тому, что кажется мысль упустила, пока философствовала тут как модная распиздяйка, дающая интервью глянцевому журналу. Чо теперь говорить-то?! - Мысль потеряла, пока готовила ответ? – сочувствующе спрашивает Синдбад, подперев кулаком щёку и смотря на меня такими влюбленными глазами… А возможно в его глазах была не влюбленность, а снисхождение как к полной дуре. У меня всего один вопрос: когда он успел настолько хорошо меня изучить? – Забудь, можешь не отвечать, сам потом узнаю у королевы Миры. А будет совсем палево, если попрошу его мне потом передать, что ему расскажет королева Мира? Я просто тоже не в курсе, что там с мальчишками происходит. Надо как-то спасать ситуацию, а то чувствую себя совсем уж глупой. Но сейчас самое главное быстро что-то сказать, не пускаться в раздумья, не совершать прежнюю ошибку, а вот прямо сейчас, быстро, первое, что придет в голову! Сходу! Говори! - Умные мысли часто преследуют меня, но я быстрее. Спасать… ситуацию… Да, я спасла. Я тот тип спасателей, которые, когда видят человека, пытающегося сброситься с крыши, прыгают перед ним, чтобы показать, что всё нормально, падать можно, гравитация работает надёжно. - Можно я просто пойду? – жалобно прошу я, искренне желая смыться от тотальнейшего позора за всю мою жизнь. Я даже в Альма-Торане, кажется, не лажала так, как сейчас, здесь, перед всеми этими людьми. Первым прыснул Хинахохо, после чего тут же зажал себе рукой рот и отвернулся, стараясь унять смех, тогда как Синдбад накрывает ладонью лицо и качает головой, не прекращая улыбаться, словно говорил таким образом, что я неисправима. Ну что на этот раз? Где я опять успела облажаться? Просто спросила… Ах да-а-а, просто спросила, можно ли мне уйти. Просто я, которая может свалить куда угодно, когда угодно, и хрен меня удержишь. Просто спрашиваю у Синдбада разрешение. Опять. Бьюсь об заклад, он, черт возьми, польщён. - Пусть идёт, – вмешивается в беседу молчавший до этого Рэн Коэн, чем привлекает к себе всеобщее внимание. – Пока она всё равно не нужна. Вернешься, когда Аладдин закончит. – А это уже было сказано непосредственно в мой адрес, да таким тоном, что мне хотелось приложить ко лбу ладонь ребром и ответить «сэр, так точно, сэр!». - Полагаю… выбор ответа не предусмотрен? – тихонько пролепетала я. Ну не могу я с Коэном спокойно, он тестостероновая батарея, работающая по принципу вечного двигателя. - Умная мысль всё же догнала тебя, - хмыкает Коэн, припомнив мне мой же перл. - Обидно вообще-то. - Ты сама сказала. - Могли оспорить это или соврать. Порадовали бы меня приятным словом. - Зачем мне радовать тебя? – вообще без интереса, максимально безразлично произносит старший Рэн, даже не глядя на меня, а наблюдая за Аладдином, теряя терпение, желая быстрее узнать правду о прошлом. - По доброте душевной? Всего лишь невинное предположение, зачем смотреть на меня как на чокнутую? Почему все смотрят на меня как на чокнутую? Ну да, это Рэн Коэн, первый принц империи Ко, главнокомандующий армией империи и так далее, и тому подобное, но неужели в нём не может быть немного доброты как в любом человеке? Смотрю на него и понимаю – не может. Понимая, что спор с Рэном Коэном я вряд ли вывезу, молча ретируюсь в портал. И кто его назначил главным? Хотя мне кажется, он уже родился таким – главным. За секунду до того, как исчезаю в портале, успеваю боковым зрением увидеть, что Синдбад игриво подмигнул мне, говоря таким образом, что всё еще любит меня, а не ставит на мне крест как на непроходимой тупице. Выходила из портала я с горящими от смущения щеками.***III***
- Должен признать… - берет слово Му Алексий. – Есть что-то действительно очаровательное в её простоте. Синдбад уже хотел было ответить Алексию – вежливо, по делу, но заодно запрятав в своих словах предупреждение, чтобы фаналис-полукровка восхищался девичьей очаровательностью на расстоянии, и даже не думал подойти ближе, чем того позволяют правила приличия, принятые в их мире. Тиса может о них не знать или не придавать им значения, Му – обязан соблюдать если не хочет конфликта с тем, кто ему будет не по зубам. Хотел ответить, но не успел – Юнан его опередил. - Очаровательно, Му, это считать простой волшебницу, что создала джиннов, за каждого из которых ваши государства грызутся друг с другом подобно голодным гиенам. - Теперь уже сомнительно, что ей хватило бы на это ума, - стараясь скрыть за напускным безразличием нотку ехидства, произносит Комэй. – После всего увиденного и услышанного от неё за сегодня, лично я усомнился в её выдающемся уме и способностях, которые так нахваливал маги, - кивает он на Аладдина. - А Вы знаете, почему Солнце восходит на востоке, а заходит на западе, и никак иначе? – словно между делом спрашивает Аладдин, с по-детски милой улыбкой на лице обращаясь к Комэю. Второй принц империи Ко поджал губы, недовольный тем, что ему задают каверзный вопрос, на который в принципе нет ответа, ведь это то же самое, что спросить, почему сменяются сезоны. Маленький маги хочет выставить его глупцом, чтобы осадить, но на деле лишь себя покажет в невыгодном свете, спрашивая то, что ни одному мудрецу или ученому неизвестно. - На это Вам не ответит ни один ученый муж, - спокойным тоном говорит очевидную истину Комэй. – С таким же успехом можете спросить про природу существования звезд на ночном небе. Тихий смех, полный лёгкой иронии, срывается с губ всех трёх маги, присутствовавших в зале, что приводит окружающих в замешательство. Ведь принц Комэй сказал правду, все были с ним согласны. - Ну а Тиса ответит, - беззлобно посмеиваясь, отвечает Аладдин, возвращаясь к магической чаше. - Ах, так она еще и звездочет, - в притворном восхищении, скрывшим за собой откровенную насмешку, тянет Ли Сейшу, стоявший за спиной Коэна. - Я бы советовал оставить при себе неуместную насмешку, - на редкость серьезным тоном пресекает его Тит Алексий, привлекая к себе всеобщее внимание. – Её всесторонняя образованность не просто удивляет, а обескураживает. И то, что она рассказывает, не выдумки, которые невозможно проверить. Не знаю, где она смогла приобрести такие поистине поражающие воображение знания, но если бы все вы были хоть отчасти настолько же умны, не говоря обо всём человечестве, этот мир был бы чуточку лучше. - Как знать… - загадочно тянет Юнан. – Знания – это сила. Мир мог бы стать лучше, а мог бы и сгореть в катастрофах и катаклизмах. Вопрос в том, что за человек распоряжается такими знаниями. Поэтому я попросил бы вас, уважаемые королевские сосуды, завершить свои своеобразные игры с Тисой и прекратить испытывать её терпение, намеренно обижая и насмехаясь, чтобы проверить, насколько хватит доброго нрава этой девушки. Не забывайте, что она в первую очередь женщина, по своей природе подвластная чувствам и эмоциям. Хотя даже я, будучи мужчиной и мирным по натуре человеком, после ваших выходок не стал бы закрывать глаза на подобное, а предпочел бы напомнить вам, что неугомонных мальчишек за плохое поведение принято наказывать. Аладдин прячет улыбку, приятно удивленный тому, как Юнан заступается за Тису, недвусмысленно намекая королям, что если они сами не прекратят, то вмешается он, хотя и знает, что волшебница в случае чего может защитить себя как никто другой. Но, как и сказал Юнан, добрый нрав будет останавливать до поры до времени, поэтому маги-отшельник решил сделать своё предупреждение, которое, судя по хмурым лицам, понял каждый. Мальчик тоже слышал, как она вроде как в шутку, но с немалой долей правды жаловалась маги-отшельнику на то, что её постоянно разыгрывали в не самой приятной форме короли, к которым она направилась с приглашением на собрание. Как оказалось, Юнан не забыл это, не отмахнулся, и не сделал вид, что его это не касается. Юнан, сильнейший и старейший из всех маги, отшельник, который давно отказался от всех стран и правителей, от всех людей и их проблем, оставшийся верным лишь миру в целом, сейчас добровольно встал в качестве щита на защиту одной единственной волшебницы, показывая, что в этой ситуации он не останется в стороне, как многое привыкли о нём думать. Что она его друг. Что отныне она под его защитой. - Надо же, - многозначительно тянет Синдбад, усмехнувшись. – Удивляешь, Юнан. Вот от кого уж точно не ожидал… Тебе вроде как на всё и всех наплевать, с чего вдруг сделался благородным защитником? - Должен же кто-то защищать девушку от беды и злых языков, если этого не делает её избранник, - с мягкой улыбкой на лице виртуозно оскорбил короля Синдории маги. Усмешка тут же слетела с губ Синдбада, а глаза опасно сверкнули, пока руки сжали подлокотники роскошного стула, на котором сидел король в окружении своих генералов, не на шутку напрягшихся после услышанных слов. Принцессы Когёку и Хакуэй неслышно ахнули, прикрыв губы широкими рукавами своих традиционных платьев. Наследниц поразила подобная неслыханная наглость, которую позволил себе маги-отшельник в отношении короля Синдории, задев – не просто задев, а пронзив насквозь! – его мужскую гордость, да еще и прилюдно. Их, как девушек благородного происхождения, с детства учили, что нельзя задевать гордость высокопоставленного мужчины, потому что никогда не знаешь, чем ответит задетый – простой колкостью или военным конфликтом, не говоря уже о мести более изощренной, особенно если возможности и статус позволяют. Алибаба, до этого тихо наблюдавший за «взрослыми разборками», опешил, в изумлении приоткрыв рот, когда услышал слова господина Юнана. Такое в принципе опасно говорить мужчинам в их мире, а уж королю… Юный Салуджа бросает быстрый взгляд в сторону Морджаны, будто спрашивая совета, должен ли он вмешаться, что-то сказать или сделать, ведь и король Синдбад, и Тиса дороги его сердцу, однако и господин Юнан ему не чужой после событий в Магноштадте. Но девушка-фаналис лишь коротко качает головой, призывая молча стоять на месте и не соваться в назревающий конфликт. Они точно в этом вопросе лишние. Слишком юные, и слишком несведущие в тонкостях взаимоотношений взрослых людей. - Рискнешь повторить? – тихо и спокойно, а оттого и угрожающе произносит Синдбад, слегка подавшись вперед, словно хищник, готовый броситься в атаку. - Не попугай – повторять не буду, - ни капли не растерялся Юнан, сохраняя свой расслабленный вид и абсолютно спокойствие. Словно действительно говорил с неугомонным мальчишкой, а не взрослым мужчиной, владеющим наибольшим количеством металлических сосудов. – Не сочти за оскорбление, однако сколь хорош ты ни был бы во всех аспектах, пороков в тебе ничуть не меньше, чем достоинств. А ты, поверь мне как маги, слишком хорош в качестве кандидата в короли, от того и страшно представить, какие пороки скрываются в глубине твоей души. Если думаешь, что я лукавлю, то спроси Аладдина, - кивает он на мальчика. И то, как Аладдин сначала тушуется из-за обращенных на него взглядов, а после собирается с силами и решительно смотрит в ответ, не оставляет сомнений и вопросов. - Аладдин? – раздается растерянный голос Алибабы. Но юный волшебник лишь медленно кивает головой, подтверждая слова Юнана. Мальчик также не стал маги Синдбада потому, что его настораживала эта идеальность короля Синдории в качестве королевского сосуда. Синдбад отвечал всем требованиям и даже больше, но оттого и было страшнее вставать на его сторону. Чем тише озеро, тем страшнее чудища в нём водятся. - И Тиса тоже знает всё это, - продолжает свою мысль Юнан. – Потому я искренне не понимаю, что её в тебе привлекает. Предполагаю, что наибольшую роль здесь играет то, о чем я говорил раннее – Тиса подвластна чувствам и эмоциям, а не доводам разума. Хотя кто знает, как долго она будет расположена к тебе? Сегодня у неё одно настроение, завтра другое… Рука Дракона, бывшего сейчас не главнокомандующим армией Синдории, а давним преданным другом своего короля, легла на плечо дёрнувшегося было Синдбада, не позволяя тому совершить необдуманную глупость на эмоциях. Юнан не пытался спровоцировать Синдбада, вовсе нет, он честно говорил то, что думал. Потому это и было хуже. «Должен же кто-то защищать девушку от беды и злых языков, если этого не делает её избранник» Это было сродни прилюдной пощечине или плевку в лицо. Неприкрытое унижение и оскорбление. За такие слова, брошенные королю, любого можно было приговорить к казни. Любого, но не одного из маги – сильнейших в мире волшебников, избранных самой рух, благословленных и защищаемых ею. И надменный смешок, раздавшийся от Рэна Коэна, совершенно не улучшал ситуацию, скорее наоборот – ускорял её превращение в катастрофу. Первый принц всего одним смешком смог передать целое уничижительное послание, которое говорило о том, что будь он на месте Синдбада – и то лучше бы справился и легко приструнил женщину, у него ума точно хватило бы найти нужный подход, чтобы она потом ему по собственному желанию ноги целовала. Тем более конкретно эта женщина своим нравом проста как две монеты, с ней особо изгаляться не придется. А король Синдории, великий обольститель и бабник, знаменитый Сердцеед Семи Морей, с какой-то женщиной сладить не может – вот уж абсурд. Всего лишь одной женщиной, а не оравой. Мягкотелый растяпа – вот, что означало послание Рэна Коэна в адрес Синдбада. Еще и неприкосновенность имени своей женщины отстоять не может, позволяя каждому говорить всё, что вздумается. Если чисто гипотетически представить, что у Коэна есть возлюбленная женщина, и над ней посмели бы насмехаться, ставить под сомнения её ум и таланты, то трупы «шутников» лежали бы у ног его избранницы в тот же день, когда те позволили себе открыть рот в её сторону. Вот только Аладдин шумно выдыхает и качает головой, давая понять, что принц династии Рэн тоже ошибается. Маленький маги совершенно не поддерживал столь смехотворную самоуверенность Коэна. Если бы всё было так просто, как кажется первому принцу… Му Алексий, видя происходящую баталию, решил воздержаться и не вмешиваться, оставив при себе все свои мысли и замечания. Во-первых, из-за присутствия господина Игнатия, который также сохранял молчание, смотря на других и слушая, что они говорят, чтобы сделать правильные выводы касательно того, что из себя представляют правители других крупнейших и сильнейших держав. У Му не было права пятнать свою честь перед верховным главнокомандующим империи, участвуя в том, что его и вовсе не касается, уподобляясь какой-нибудь торговке-лавочнице, у которой язык без костей. Во-вторых, будучи лично знакомым с Юнаном с самого детства, Му предпочел поступить мудро и прислушаться к предупреждению маги, который показал себя не в привычном виде бестолкового чудака, а напомнил, кем он является на самом деле, и что с ним шутки могут закончится большой бедой. Как и с волшебницей, которую Алексий впредь не будет испытывать. Юнан прав – она в первую очередь женщина, одному богу известно, что она способна вытворить из-за банальной обиды. Простые женщины впечатляют полётом своей фантазии и жестокостью, когда сживают со свету своих обидчиков, а тут еще и волшебница. Еще и превосходящая в силе почти всех, кого он знает. Такой враг империи Рем точно не нужен, и Му не собирается создавать его собственными руками. Потому и пресекает одним лишь взглядом все намеренья своего отряда фаналисов ввязаться в разговор со своими колкими и излишне остроумными замечаниями. Командир дал понять, что игры кончились, а значит всем стоит впредь помалкивать. Особенно в адрес этой волшебницы. - Решил поговорить о моих пороках? А сам ты давно святым стал? – вернул на лицо усмешку король Синдории, обращаясь к маги-отшельнику. – И всё же почему-то она хорошо к тебе относится, а не сторонится как прокаженного, что было бы разумнее. Что и делают все, кто тебя знает. Если тебе интересно, что она нашла во мне, то может для начала задашься вопросом, что же она разглядела в таком как ты? - Я лишь ничего от неё не требую и не жду удобного момента, чтобы потребовать. - Так может именно это её во мне и привлекает? - Ты? Ничего не требуешь и не ждешь? Смешно. - Тогда почему я не слышу твой смех? - Ты мне по сей день не можешь простить тот единственный раз, когда я отказал тебе в помощи, - спокойным тоном напоминает Юнан, словно его совершенно не трогают попытки Синдбад задеть его чувства. – Вернее, отказался стать твоим маги, что ты воспринял как личное оскорбление и предательство, хотя мы с тобой даже друзьями никогда не были, я всего лишь проводил тебя к лабиринту Баала в юности. И вот я в твоих глазах злодей, потому что не согласился встать на твою сторону. Потому что призывал лабиринты по всему миру. Потому что что бы я ни делал – всё это не несло прямую или косвенную выгоду тебе, а значит я потенциальный враг. А еще ты бесконечно злишься из-за того, что тебе нечем на меня надавить, чтобы склонить на свою сторону. Понимаешь, к чему я веду? Синдбад понимал. Все понимали. Потому что Юнан, описывая себя, по сути, описал Тису, которая так же свободно странствует по миру, делает, что хочет, общается, с кем хочет, и никому ничем не обязана, но зато обладает большой силой, что делает её настоящей проблемой для всех. Будет ли Синдбад терпеть «второго Юнана»? Или кто-либо другой из королей, как тот же самонадеянный Коэн, уверенный, что на всё в этом мире найдет управу? И смирится ли он (они), если «второй Юнан» также как и первый выберет свободную жизнь, а не будет сидеть возле него на привязи из чувств? Тису Синдбад тоже будет называть злодейкой и считать потенциальным врагом? Ведь совсем недавно он, как и остальные королевские сосуды, проверял её на благосклонность, искал границы её терпения, потому что сомневался в том, можно ли не считать её врагом. - К чему ты всё это затеял, Юнан? – вмешивается Му Алексий. - Хотел узнать о намереньях в отношении этой девушки. До того, как Аладдин покажет вам историю, - как ни в чем не бывало легко сознается Юнан, пожав плечами. – Предполагаю, мои изворотливые методы проверить вас не всем пришлись по душе, но, увы, иначе до правды не добраться. И тут-то всех осеняет, что это была изощренная месть за Тису. Как короли проверяли её, так и Юнан над ними подшутил, оскорбил, и заставил не на шутку понервничать. А Синдбаду досталось больше всех, потому что Тису сильнее всего расстроил нагоняй в Синдории – не без участия Джафара. Но досталось всё равно Синдбаду за то, что он этого самого Джафара не осадил, когда надо было. - Вот же ты… - едва не рыча, выдавливает из себя пока еще цензурные слова взбешенный не на шутку Синдбад. - Волшебники, - только и произносит Коэн, но по звучанию – он будто выплюнул это слово лужей мерзкого яда, от которого его воротит. - Ой, а у меня всё готово, – с видом святой невинности объявляет Аладдин, словно никакого конфликта в помине не назревало. И заодно ловко отвлекая всех от разборок на тему «кто прав, а кто правее».***
Решив потратить время с пользой, Тиса при помощи магической карты пыталась найти местонахождение мальчишек, которые никак не возвращались с Артемюры. Страна хоть и не громадная, но найти на её территории несколько маленьких человечков не самая простая задача. Сначала была идея использовать в качестве ориентира Кольца Возвращения, но идея была безжалостно уничтожена, когда карта показала какую-то деревянную коробку, в которой лежала куча знакомого шмотья, не менее знакомого оружия и пресловутые колечки. - Что за..? В ужасе вскочив на ноги, Тиса схватила свой посох, намереваясь отправиться в Артемюру. Теперь-то понятно, почему они до сих пор не вернулись! Как они вообще умудрились лишиться колец-артефактов?! И одежды… Может, не зря все её мысли сводились к тому, что Хакурю пора готовить праздные похороны? Взгляд невольно зацепился за лежавший на полке шкафа сосуд Велиала… Тряхнув головой, Тиса открыла портал и собиралась было шагнуть в него, но раздавшийся голос остановил её. - Королева Артемюры не жалует незваных гостей, - будто мимоходом бросает Раад Калиадес, который фривольно парил в воздухе на Коврике за окном покоев Тисы. – Создашь много шума, много суеты, и возможно кто-то из невиновных по случайности погибнет. А еще испортишь отношения королевы и короля Синдории – мне почему-то показалось, что ты к нему неравнодушна, вот и решил предупредить заранее. Показалось ему, как же… Бессовестный проныра. - Слушаю, – терпеливо говорит волшебница. - Так как ты не смыслишь в гостеприимстве ровным счетом ничего, - начинает пират, залетая на ковре-самолёте в покои и опускаясь на пол. Он даже не скрывал издёвки, давая понять, что своими словами имеет ввиду то, что своих гостей, прибывших на остров, волшебница даже не удосужилась встретить. – Я хочу предложить свои скромные услуги дипломата. - Я не на переговоры иду. - Опять забываешь о короле Синдории… - нараспев тянет Раад. – К чему доставлять ему лишние хлопоты, ссорясь с его соратниками? - Меня мало заботит его комфорт. - Очаровательная попытка солгать, мастерства немного не хватает, но я оценил. Понимаю, нелегко такой как ты принять то, что не всё в этом мире можно просто прийти и взять, не спрашивая никого ни о чем, но если быть сдержаннее и действовать аккуратнее – можно избежать многих проблем, которые тебе, я уверен, не нужны. Ну так что, мы договорились? Волшебнице не нравилось всё, что сказал Король Разбойников за последнюю минуту. В большей степени потому, что оспорить ничего не получится. Он предлагал иллюзию выбора, потому что на деле положительный ответ Тисы был лишь вопросом времени. - И сколько нынче стоит скромный дипломат? - Сущую мелочь, госпожа волшебница, одно крохотное желание, которое тебе не будет стоить ничего. Подари мне свободу, когда я об этом попрошу. - Но Вас никто не держит, Вы вольны уплывать с острова хоть сейчас куда угодно. - Не держит. Но я пират, и в моей жизни всё непостоянно. Кто знает, чего мне захочется завтра или послезавтра… Действую на опережение, заручаясь помощью заранее. На что уголок губ Тисы дергается вверх, показывая, что девушку впечатлила подобная предусмотрительность. - Договорились? – с хитрой улыбкой на лице протягивает раскрытую ладонь Раад. – Только пообещай. Прозвучит сентиментально, но я не утратил веру в силу человеческого обещания. - Договорились, - принимает она решение, пожимая чужую руку в ответ. – Я обещаю, что подарю Вам свободу, когда Вы об этом попросите. После чего оба шагнули в портал, ведущий на территорию королевства Артемюра.