***
Добраться до Гамбурга было непросто. Сначала друзьям предстояло путешествие на корабле, а после уж пересадка на поезд. Но они были полны энтузиазма, впервые отправляясь за границу. Провожать их пришли миссис Харрисон и мистер МакКартни, а еще Синтия. И вот, пока родители отдавали последние наставления своим сыновьям, Пауэлл прощалась с Джоном. — Я буду писать тебе, — пообещал Леннон, обнимая девушку. — И ты пиши. Хорошо, Син? — Да, — ответила та, крепче прижимаясь к нему. — Хорошо. — Да, кстати, — Джон сунул руку в карман, вытаскивая на свет пару кругленьких очков, гораздо более симпатичных, чем те, что им с Синтией приходилось носить раньше. — Это тебе. Чтобы в мое отсутствие не появился какой-нибудь другой поводырь. Улыбнувшись, Син взяла из его рук очки и надела их. Джон чуть нахально, но вполне мило ухмылялся. Глаза его горели. Те самые яркие карие глаза с неповторимыми, присущими лишь Леннону искорками, неистово пляшущими, словно чертики. Их озорной, но в то же время нежный взгляд был для Синтии дороже всего на свете. — Я буду скучать, Джонни… — вздохнула она, снова обнимаясь с ним. — Я тоже, Син, — ответил тот. — Я люблю тебя. Синтия хотела улыбнуться, но Джон немедленно приник к ее губам, запечатлев на прощание долгий и нежный поцелуй. В этот миг девушка поняла, что, если понадобится, она готова ждать Джона гораздо дольше, чем пару месяцев. Едва они успели разорвать поцелуй, послышался голос Стюарта: — Джон, нам пора! — Иду! — крикнул он в ответ, а после вновь развернулся к девушке, сказав: — До встречи, Син! — и, погладив ее по щеке, поднял свою сумку с земли. Остальные ребята спешно обнимали Пауэлл на прощание, что-то говоря напоследок. Наконец они взобрались на борт, стали у перил и принялись махать стоящим на пристани миссис Харрисон, мистеру МакКартни и Синтии. Вскоре корабль неспешно отчалил. Волны несли его все дальше, ударяясь о борта. Через пару мгновений и люди, и сама пристань скрылись в тумане. Теперь парни видели лишь нечеткие очертания родного Ливерпуля. Корабль уносил их все дальше от дома. А впереди друзей ждал самый безумный и развратный город в мире — Гамбург.Глава 25
5 июля 2015 г. в 22:29
Как только эйфория, вызванная неожиданной новостью, прошла, новоиспеченные The Beatles тут же задумались над главным на данный момент вопросом — поиском ударника. Задача была не из легких: во всем Ливерпуле барабанщиков было лишь несколько человек, да и те уже состояли в чьих-нибудь группах. И даже таких людей, у кого хотя бы просто была ударная установка, было мало — слишком дорогое удовольствие. Так что возникла проблема. Парни вспомнили нескольких знакомых барабанщиков, но никто из них определенно не мог отправиться вместе с The Beatles в Гамбург.
Решение пришло на следующий же вечер, когда вся компания сидела за столиком в клубе Casbah. Тогда им на глаза попался сын хозяйки, Пит Бест. Внезапно Пол вслух вспомнил о том, что у этого парня собственная ударная установка. Перехватив мысль, Джон тут же вскочил и направился прямиком к Питу. Всего через минут десять он вернулся обратно вместе с Бестом, сияя улыбкой. Очевидно, проблема была решена. В течение получаса парни разговаривали с Питом. Он легко согласился поехать с ними в Гамбург. Квартет превратился в квинтет.
Далее каждому предстояло поговорить с родителями. У Пита и Стю проблем не возникло: первого мать отпустила сразу, второй, взяв академический отпуск в колледже, тоже вполне легко добился согласия матери, заявив, что уже давно стал взрослым и самостоятельным. Джордж тоже смог убедить родителей довольно быстро. Харрисоны-старшие понимали его увлечение музыкой и то, насколько важна для ребят эта поездка. У Пола и Джона дела обстояли далеко не так гладко. Зная, что отец ни за что его не отпустит, МакКартни решил подключить к делу младшего брата. И Майкл оказался весьма полезным. Едва услышав о том, что группе предложили гастроли в Германии, он пришел в полный восторг:
— Шутишь? Вы будете играть в Гамбурге? Вот это да! А сколько вам заплатят?
— Обещали сто фунтов, — спокойно ответил Пол. — Но это ничего не меняет. Папа меня не отпустит.
— Сто фунтов?! — воскликнул Майкл. — Не может быть! Пол, ты просто обязан поехать! Давай вместе поговорим с папой!
И бедного Джима атаковали сразу оба сына. Как бы он ни переживал за Пола, ему в конце концов пришлось уступить:
— Ладно, что с тобой сделаешь… Только пообещай мне, что будешь вести себя там достойно, Пол.
— Хорошо, пап, — ответил тот, не сдержав довольную улыбку. Сердце забилось от радости вдвое быстрее, словно готовясь выскочить из груди. Пол не мог до конца поверить, что это происходит с ним.
Хуже всего пришлось Джону. Хоть начиналось-то все вполне спокойно, но в итоге разразился скандал. В тот вечер Джон пришел к Мими чтобы сообщить ей новость.
— Мим, послушай, — сказал он, пока сидел с тетей в гостиной. — Нас пригласили на гастроли. Я еду в Гамбург на два месяца, а то и больше…
— Гамбург? — Мими была поражена. — Этот город греха? Нет, Джон, ты ни за что туда не поедешь!
— Ты не понимаешь! — принялся убеждать племянник. — Это, возможно, единственный шанс для нашей группы. Мы не можем его упустить!
— Я же сказала, Джон! — сердито и резко, словно удар хлыста, прозвучал голос миссис Смит. — Ты никуда не поедешь! Даже не думай об этом!
— Мими! — Джон вскочил на ноги. — Я уже давно не мальчик! Ты не можешь вот так вот запросто запретить мне делать то, что для меня важно!
— Важно? Тебе важно сейчас получить приличную профессию и научиться зарабатывать деньги! — Мими тоже поднялась на ноги и скрестила руки на груди.
— Я зарабатываю тем, что играю в группе. И кстати, нам заплатят сто фунтов за гастроли. Столько я не заработаю и за год, разъезжая на каком-нибудь вонючем автобусе по Пенни-Лейн! А ты собираешься лишить меня этого заработка! — Джон уже почти орал.
— Сто фунтов… — сокрушенно вздохнула женщина. — Ты глуп, словно пятилетний ребенок! Я уже сказала свое слово: ты никуда не поедешь!
— А я сказал свое! Знаю я все: ты хочешь «сделать из меня человека»! Хочешь, чтобы я был послушненьким мальчишкой-заморышем? Хочешь, чтобы делал все так же, как и остальные? Так вот знай, что я такой, какой есть! И меняться не хочу и не буду! — выдав такую гневную тираду, Джон, круто развернувшись, направился в свою спальную, чтобы забрать кое-что из личных вещей и свои документы. Мими проводила его взглядом. Все из-за этой чертовой гитары! Даже сейчас он притащил ее с собой! Рассерженная женщина поднялась следом за племянником.
Найдя все, что нужно, Джон уже собирался выходить, как вдруг услышал скрежет ключа в замке — это Мими заперла его в его же собственной комнате. Парень в бешенстве кинулся к двери и неистово дернул ручку.
— Мими! Открой сейчас же дверь!
— Вот раз ты такой особенный, то и посиди пока в обществе самого себя, — последовал спокойный ответ.
— Открой эту чертову дверь, я сказал!!! — заорал Джон во все горло.
Однако уже через секунду, а лестнице послышались удаляющиеся шаги тети. Джон от души трехэтажно матернулся, пнул ни в чем не повинный стул, поставил гитару и подошел к окну. Он открыл форточку и выглянул на улицу. Второй этаж — не так уж и высоко. Вот и отлично! Джон, все еще злобно сопя, забросил за спину гитару и, засунув за пазуху все свои документы, залез на подоконник. Дотянувшись до водостока, он начал осторожно спускаться по нему. «Главное ничего не потерять и не порвать джинсы», — промелькнуло в голове у парня. Скоро он достиг земли. Оправившись, парень гордо прошествовал прочь, как тут…
— Джон Уинстон Леннон!!! — донесся из окна гостиной разгневанный крик тети.
— Всего хорошего, Мэри Элизабет Смит! — язвительно проорал он в ответ и пустился бежать со всех ног, так и не услышав возгласа Мими:
— Будь проклят тот день, когда в доме появилась эта чертова гитара!