***
— Ну ты даешь, Джон! — Пол уже чуть не падал на землю от смеха. Клуб закрылся, и ребята, освободившись, решили прогуляться вместе с девушками по постепенно засыпающему району. — Я уж думал, тебе конец! — Вот ты ржешь, Макка, а я там чуть не обосс… — Джон! — со смешком остановила его Синтия. — Син, серьезно, еще немного — и у меня бы штаны стали мокрыми! Друзья вновь залились хохотом. Пол уже начал икать от смеха. Остановившись, он присел на корточки, пытаясь успокоиться. Но принятые не так давно всей компанией транквилизаторы не давали ему этого сделать. — По-моему, это у него сейчас штаны будут мокрыми, только от смеха, — заметил Джордж. Джон был с ним полностью согласен, потому подошел к другу и слегка ткнул его носком туфли в ногу. — Макка, серьезно, успокойся. Макка, задохнешься. Послушайся Джорджа. Макка, черт возьми, стирать нам негде, учти это! Представление продолжалось. Хохот всей компании разносился на весь квартал. Стю смеялся уже из последних сил, до изнеможения, зацепившись за Астрид, Пит привалился спиной к стене, пытаясь отдышаться, а Джордж вновь начал от души хохотать вместе с Син и Дот. Только Джон оставался более или менее спокойным, все пытаясь достучаться до Пола. Наконец тот немного успокоился, с трудом перевел дух, вытер выступившие на глазах слезы и ту же заметил: — Блин, Леннон! Вот из-за тебя же все! Всех довел до истерики, а самому хоть бы хны! — А кто бы вас привел в чувство, если бы еще и я катался тут по асфальту и ржал до смерти? — Катался по асфальту? — усмехнулся Пол. — Джон, ну до такого уж не надо доходить-то. Холодно ведь! — Пофиг! — заявил Леннон и, не внимая словам отговаривающих его друзей, улегся прямо на землю, растянувшись во весь свой немаленький рост, устремил взгляд в небо и заявил: — А между прочим, сегодня красивые звезды. Я хочу запомнить их до конца жизни. Да, до самого конца моей бешеной и непредсказуемой жизни…Глава 40
1 августа 2015 г. в 01:58
— Син! Я не могу ее открыть! — бедная Дот с пыхтением пыталась сдвинуть с места проклятую дверь вагона. Только вчера их двоих в родном Ливерпуле провожали в дорогу мама Синтии и отец Пола, а девушки представляли себе в красках долгожданную встречу с любимыми. На деле все оказалось не так радужно: дорога была очень тяжелой, подруги здорово устали и жутко проголодались. Они так хотели произвести впечатление, собираясь в Гамбург, что даже сделали красивые прически и макияж, вот только сейчас ни от того, ни от другого не осталось практически ни следа. Девушки мечтали лишь об одном: поскорее встретиться с парнями, отдохнуть и наконец нормально перекусить.
— Погоди, давай вместе, — Синтия тут же пришла на помощь, и с невероятным усилием подруги смогли открыть тяжелую дверь.
— Ох, ну что, вот мы и в… Гамбурге… — Дороти, спрыгнув на перрон, вдруг застыла на месте как вкопанная.
— Что такое, Дот? — Синтия спустилась следом, а через миг в свою очередь замерла от удивления. Длинный перрон, которому будто не было ни конца, ни края, был абсолютно пуст. Казалось, что даже шаги будут здесь эхом отдаваться на весь вокзал. Куда ни посмотри: вправо, влево — кругом ни души. Гамбург спокойно спит после своих ночных приключений.
Девушки уже успели испугаться, что пропадут здесь, в незнакомом городе, в чужой стране, абсолютно одни, как вдруг заметили в другом конце перрона фигуры двух молодых людей, со всех ног несущихся к ним навстречу. Их лица тут же озарили улыбки — подруги узнали этих парней. Никаких сомнений быть не могло, поэтому Син и Дот, забыв про свои сумки, тут же кинулись им навстречу, радостно крича:
— Джон! Пол!
Миг — и счастливые пары наконец целовались, крепко обнимаясь. Дороти в порыве безграничного счастья так прижалась к Полу, что едва не повалила его наземь. Синтия обнимала Джона так крепко, как только могла, чувствуя, как парень все сильнее сжимает руки на ее талии. С минут пять влюбленные были заняты друг другом, и только лишь после этого начались взаимные дружеские приветствия.
— Вы такие замученные, — усмехнулся Джон. — Устали?
— Да, есть немного, — ответила Синтия и тут же серьезно спросила: — А вы-то почему в таком виде?
— В каком? — хором спросили парни с немалым удивлением.
— В таком, будто после концерта совсем не спали, — тут же пояснила Дот.
— А мы и не спали, — усмехнулся Пол, переглянувшись с Джоном.
— Все переживали, как там наши дамы, хорошо ли им, плохо ли, не обижает ли их кто, не клеит ли там, пока нас рядом нет… — выдав сей патетический поток, Джон немедленно рассмеялся, заразив этим всех, а после серьезно добавил: — На самом деле после наших выступлений не так-то просто заснуть, а с транквилизаторами и подавно.
Вот теперь девушкам все стало ясно. Ребята, похоже, чтобы быть в состоянии всю ночь напролет играть и петь, вновь принимали таблетки. Несмотря на то, что в этот раз условия контракта гораздо приличнее, работать парням было ничуть не легче. Да и жили они снова, скорее всего, в не самых лучших условиях, судя по внешнему виду: взъерошенные, какие-то помятые, чумазые. Одно радовало: на сей раз он хотя бы не выглядели потерянными, не падали духом и были, по крайней мере, не такими тощими, как после первой поездки.
Зайдя в оказавшуюся поблизости дешевую закусочную, они быстро позавтракали. А после им нужно было разойтись. Парни заранее договорились, что Дот поживет у Розы, официантки из Top Ten, а Синтия отправиться в дом к Астрид. Так что после совместного завтрака Пол проводил Дот до квартиры Розы, а Джон и Син вместе пошли к Кирхгерр. Всю дорогу Синтия нервничала: как Астрид примет ее? Джон рассказывал о немецкой подруге так, что девушка тут же представила себе яркую и утонченную личность, всей душой преданную искусству. А когда хозяйка открыла им дверь, появившись на пороге, Син окончательно в этом убедилась. В Астрид все было безупречно: легкий макияж, черные брюки и черный кожаный пиджак, красивые белокурые волосы, подстриженные лесенкой. Немка производила сильное впечатление.
Но, как оказалось, боялась Синтия зря. Астрид встретила их с Джоном радушно, тут же принялась ее обнимать, заметив, как давно ей хотелось с ней познакомиться. Пауэлл наконец перестала волноваться. Она даже вполне спокойно восприняла тот факт, что Джону надо идти, а увидятся они уже вечером, в Top Ten. Астрид тут же показала Син ее комнату, помогла расположить вещи. Сама Синтия долго с интересом рассматривала всю квартиру Кирхгерр. Стены, оклеенные серебристой фольгой, черное шелковое покрывало и постель, черная кожаная мебель, при всем при этом весьма изящная, драпировки, зеркала, стилизованные ветви деревьев, множество черно-белых фотографий, судя по всему, сделанных самой Астрид, подсвеченных лампами — абсолютно все в этом доме восхищало девушку. Сразу было понятно: здесь живет по-настоящему творческий человек с невероятно смелыми дизайнерскими идеями. И эта обстановка как нельзя лучше отражала саму Астрид и просто идеально подходила ей.
Астрид и Синтия вполне весело провели день. Кирхгерр показала девушке фотографии The Beatles, которые она сделала буквально два дня назад. Син долго хохотала, наблюдая за тем, как Джон и Пол строят друг другу рожи, вдвоем держат на руках Джорджа, как Пит размахивает палочками, словно шпагами, как Стю обнимает свой бас, задумчиво глядя куда-то в сторону. Все эти снимки, пусть и черно-белые, казалось, были живыми, словно вот-вот — и парни начнут двигаться. Ей очень понравилась фотография Джона, где он в профиль стоит на фоне старой железной дороги. Улыбнувшись, Астрид предложила:
— Хочешь, я подарю ее тебе?
— Правда? — Синтия с благодарностью взглянула на нее.
— Конечно. Я ведь еще успею их сфотографировать, а эта пусть остается у тебя. На память, — и Астрид, взяв ручку, подписала фотографию сзади. Син мягко улыбалась, испытывая большую симпатию к этой доброй девушке. Она еще раз посмотрела на Джона, такого мужественного, дерзкого, красивого. Удивительно, каким разным мог быть ее любимый человек: то он резкий на язык, колючий, словно еж, то вдруг нежный, несерьезный, капризный, как маленький мальчик, но всегда неизменно дорогой и любимый. Неожиданно Син почувствовала, что уже жутко соскучилась по Леннону.
— Астрид, может, мы уже пойдем в клуб? — спросила она, отрывая взгляд от фотографии. Немка посмотрела на изящные аккуратненькие часики на левой руке.
— Да, пожалуй, можно уже собираться.
Через полчаса, нарядившись, накрасившись, обе девушки вышли из дома. Астрид довезла их на собственной машине в считанные минуты. Синтия шла следом за ней, направляясь в комнату, где жили ребята. Миг — и она уже радостно обнимается с ними, приветствуя всех, кого еще не видела. Комнатка у них, конечно, не очень комфортная, но главное, что настроение у всех пятерых отличное. Дороти тоже уже была здесь и в данный момент сидела на нижнем ярусе кровати. Но для стольких людей комнатка была слишком уж тесной, и поэтому было решено отправиться в зал. Там вся компания с удовольствием поболтала за одним из столиков, пока The Beatles не пришла пора выходить на сцену.
Выступали парни так же, как и в Ливерпуле: ярко, живо, необузданно и дерзко. Глядя на танцующую у сцены толпу, Синтия и Дот тихо радовались, что здесь им не нужно прятаться от ревнивых фанаток, готовых вырвать у них клок волос за то, что одна встречается с Джоном, а другая — с Полом. Нет, сейчас обе девушки могли наконец расслабиться и наслаждаться вечером. Парни, похоже, решили сегодня произвести на них впечатление. Они играли так громко, как только могли, устраивали на сцене настоящее шоу, всячески заводили публику и исполняли самые популярные и горячие песни. Среди всех номеров Син узнала пару песен, написанных Джоном и Полом. Оказалось, что гамбургская публика принимает их не хуже, чем ливерпульская. Как же хорошо, что они наконец добились своего!
Вечер можно было бы назвать идеальным, если бы не одно «но». Давно приметив некоторых бандитского вида верзил, Синтия начинала всерьез опасаться даже оборачиваться лишний раз на них. Как оказалось, не зря. В какой-то момент, когда Дот и Астрид оказались чуть поодаль от нее, один такой громила буквально начал к ней приставать, что-то говоря по-немецки. У бедной девушки душа ушла в пятки. «На помощь!» — мысленно взмолилась она. Как ни странно, помощь пришла немедленно. Джон, заметив со сцены, как огромный мужик пристает к его девушке, соскочил прямо в зрительный зал, схватил бутылку пива и одним резким ударом разбил о голову немца. К его ужасу, фигура даже не вздрогнула. Джон весь похолодел изнутри, когда громила с расцарапанной лысиной медленно развернулся к нему. Парень успел попрощаться с жизнью, заставив себя лишь процедить сквозь зубы:
— Какого хрена ради ты, козел, пристал к моей девушке?!
И тут случилось непредвиденное. Верзила абсолютно виноватым голосом ответил на довольно сносном английском:
— О, простите, я не знал, что она ваша девушка. Я думал, она немка. Извините, что побеспокоил вас.
Джон замер в полном шоке, обалдело наблюдая, как этот немецкий громила удаляется, стирая с лысины кровь.
— Джонни, ты в порядке? — все еще перепуганная Синтия схватила Леннона за руку. Сфокусировав наконец на ней взгляд, тот ответил:
— Никогда больше не позволяй никому пристать к тебе. Не уверен, что еще раз хочу такое пережить…
Джон поспешил вернуться на сцену к друзьям, которые ждали его, в полном шоке наблюдая развернувшуюся картину. Но когда конфликт наконец был исчерпан, Синтия вновь оказалась в компании успокаивающих ее Дот и Астрид, а Джон — на сцене с ребятами, музыка вновь заполнила зал, а голоса молодых ливерпульцев снова зазвучали с полной силой, отражаясь от стен.