Так зарождалась легенда

      В этот раз ребята вернулись домой в отличном настроении и выглядели гораздо лучше, чем в прошлый. Гастроли определенно задались. В Top Ten их очень полюбили, даже пригласили поскорее возвращаться вновь. Кроме того, вот-вот в продажу должна была поступить пластинка «My Bonnie». Друзья видели ее обложку еще в Гамбурге, и на ней значилось: «Tony Sheridan and The Beat Brothers». Название группы пришлось изменить, так как оригинальное было ну очень уж похоже на одно немецкое непристойное слово. Конечно, группу этот факт не обрадовал, особенно Джона. Но успокоили их тем, что в Англии на пластинке будет настоящее имя — The Beatles. Оставалось лишь надеяться, что ее ждет хорошее будущее.       Родители, Синтия и Дот несказанно обрадовались возвращению парней из Гамбурга. Тот факт, что на этот раз поездка прошла удачно, определенно доставил им удовольствие. The Beatles уже нуждались в отдыхе, но тем не менее были преисполнены идей и энтузиазма. Они успели так соскучиться, что весь свой первый день приезда проводили рядышком с родными. Джон, например, купив по пути букетик цветов, помчался со всех ног к Синтии. Она написала ему, что ее мать уехала вместе с семьей ее двоюродной сестры в Канаду, чтобы помогать ухаживать за малышом. Так что теперь Син осталась одна, и парень спешил немедленно навести ей визит. Девушка пришла в полный восторг. А когда они уже сидели в гостиной, неожиданно поделилась с ним идеей, которую вынашивала уже недели две.       — Джон, я думаю съехать куда-нибудь. Ты говорил, твоя тетя сдает комнаты? А что если мне поселиться у вас? — осторожно спросила девушка.       Джон неожиданно распахнул от удивления глаза и тут же восторженно воскликнул:       — Син, так ведь это классная идея! Смотри, Стю остался в Германии, так что мне все равно придется возвращаться к Мими. А если ты будешь жить там, мы все время будем вместе. Ох, Син, как же я этого ждал!       От избытка чувств Джон вскочил на ноги, притянул к себе свою девушку и закружил с ней по комнате в неком подобии вальса, все приговаривая:       — Мы будем жить вместе! Син и Джон будут теперь всегда рядом! Как же я люблю тебя, мисс Пауэлл!       Но обоим предстоял еще и разговор с миссис Смит. Однако беспокоились молодые люди, как выяснилось, совершенно зря. Мими сразу согласилась сдать комнату Синтии. Быть может, женщина надеялась, что по этой причине Джон будет чаще находиться рядом. Как бы то ни было, на следующий день Джон помог Син перенести вещи в отведенную ей маленькую комнату. Она находилась близко к спальне самого Джона, но вот только навещать друг друга часто, а особенно по вечерам, влюбленные не отваживались, чтобы не навлекать гнев Мими и ненароком не лишить Синтию жилья.       Однако свободных вечеров у The Beatles, пожалуй, и не было. Каждый день они выступали в The Cavern Club, который успел уже порядком соскучиться по своим кумирам. Фанатов у группы только прибавилось. Парни давали по два концерта в день — утром и вечером. И каждый раз у дверей собиралась огромная толпа. В зале было до ужаса тесно и душно. Син и Дот по-прежнему приходилось скрываться от ревнивых фанаток. Хотя, надо сказать, многие уже смирились с неизбежным. Один раз, когда к Синтии попыталась пристать одна из девчонок, другая строго осадила подругу: «Не трогай ее! Если Джону она нравится, значит, нам тоже!» Словом, жить стало чуть-чуть поспокойнее, но именно, что лишь чуть-чуть.       Новый имидж группы, который, кроме аккуратных причесок, включал еще и недавно купленные кожаные пиджаки с поднятыми воротниками, определенно нравился всем зрителям. Но куда больше они оценили нововведения в программе, которую демонстрировали им The Beatles. Джон и Пол уже могли похвастаться довольно приличным количеством собственных песен. Так что теперь парни исполняли не только всем известные хиты. Да и вообще в их закаленном Гамбургом запасе появились новые вещи. Кроме того, к полному удовольствию женской части аудитории, музыканты отважились даже на исполнение медленных композиций, вроде блюза. Чаще всего в роли вокалиста для них выступал Пол. Вот уж тут-то девушки совершенно теряли голову, когда парень глядел в зал мечтательным, вдохновленным взглядом красивых ореховых глаз с длинными темными ресницами, а его бархатистый баритон заполнял клуб, отражаясь от стен. Удивительно, что он был одинаково талантлив в исполнении как таких песен, так и головокружительного рок-н-ролла. А вот в этом настоящим мастером был, конечно же, еще и Джон. Он был способен кричать до хрипоты, но при этом песня все равно не лишалась мелодичности — Леннон лишь прибавлял ей задора и огня. Его необычный, с заметной хрипотцой голос раздавался так звонко, что, в смешении с голосами Пола и Джорджа, слышался еще с улицы возле клуба. И настоящий ценитель бит-музыки просто не мог пройти мимо этого заведения. The Beatles с каждым днем все больше завораживали молодежь, получая в награду толпы поклонников. У них не раз уже просили автограф. Особенно за таким трофеем гонялись девочки-подростки — те самые, кого Джон называл «битлетками». Надо сказать, парни по-своему благодарили их. Например, зная, что денег у сбежавших сюда с занятий подростков в обрез, они могли выдать паре человек у входа лишний бесплатный билетик или заказать для них несколько стаканов лимонада. Радости фанатов и фанаток не было предела. Самые отважные девчонки, по уши влюбленные в этих ребят, не раз, пробравшись за сцену после концерта, расцеловывали их в обе щеки и с полным восторгом крепко обнимали. Такие обстоятельства, надо признаться, восхищали самих музыкантов еще больше, чем фанаток.       Но, как ни крути, выступления в клубе в обед, а потом еще и до позднего вечера, можно было сравнить с довольно непростой работой. Довершалось все и тем, что в тесном клубе было невыносимо душно, дымно и жарко. Возвращаясь около полуночи домой, парни без сил заваливались спать, а если и пытались еще некоторое время провести вместе с родными, то неизменно клевали носом.       — Э, да тебе давно пора бы как следует выспаться! — сказал как-то вечером мистер МакКартни Полу, когда тот едва не заснул за ужином.       — А? — Пол уже полудремал, потому не сразу понял, что от него вообще хотят. А поняв, сонно ответил: — Да, что-то притомились мы сегодня. Пойду, пожалуй, спать уже.       — Ты доешь-то хоть, — отец кивком указал на так и не опустевшую тарелку.       — Да, хорошо, — Пол устало поднялся из-за стола и поплелся в свою комнату. — Завтра, все завтра… Спокойной ночи, пап.       Джим, посмотрев ему вслед, только головой покачал. Так кажется: ну что такого особо тяжелого в том, чтобы скакать по сцене, играть и распевать песни? Но каждый вечер его сын являлся домой вымотавшимся, с немного осипшим голосом и в настолько мокрой рубашке, что ее впору было выжимать. Мистер МакКартни сильно подозревал, что все ребята выглядят так в конце дня. Нет, что ни говори, а то, что они делают, тоже немалый труд. Не так все просто, как может показаться.       Через пару недель местная газета «Мерси-бит» совершенно неожиданно попросила Джона опубликовать статью о The Beatles. Леннон идею подхватил. И буквально в следующий же день принес редактору свое собственное прочтение истории группы, описав его в свойственной ему сатирической манере. В тексте не нашлось буквально ни одного серьезного предложения — все неизменно иронично, приправлено шутками. Пожалуй, самыми настоящими в незамысловатом и смешном рассказе были только имена. Даже на главный вопрос о том, откуда взялось такое название, Джон ответил примерно так: «Как-то ночью к нам в окно влетел старик на объятом огнем пироге. „Отныне вы — The Beatles, и непременно через ‚а‘. Вы согласны отправиться в Гамбург играть мощный рок за большие деньги?“ — „О, да, учитель! — ответили мы. — За такие деньги и славу мы готовы сыграть все самое громкое и мощное на земле“. Вся наша группа собрала свои манатки и отправилась в немецкий город Гамбург. Ту-ту-у-у-у!» Когда сие художество появилось в газете, друзья долго хохотали до слез. Что тут скажешь? В этом весь Леннон! Подобная реакция была и у Синтии, когда Джон показал ей свое творение.       — Джон, как у тебя это выходит? — со смехом спросила она. — Никогда не видела ничего подобного. Так забавно! Ты сам все придумал?       — Да, сам, — удивительно, но порой Джон мог даже выглядеть смущенным. Иногда в такое состояние он приходил рядом с Син. — В моей голове, на самом деле, спонтанно и часто возникают такие коротенькие рассказики. Знаешь, Син, я с самого детства спрашиваю себя: кто же я? Кто такой Джон Леннон? Псих? А вдруг… гений?..       Джон впал в задумчивость, глядя куда-то вглубь комнаты. Казалось, его внимательные карие глаза, несмотря на сильную близорукость, видят что-то там, вдалеке. Что-то такое необычное, понятное лишь ему самому. Синтия в свою очередь с легкой и милой улыбкой наблюдала за ним, а после нежно склонила голову к его плечу, ласково сказав:       — Когда-нибудь ты все же найдешь ответ. И кто знает, возможно, через несколько лет выпустишь свою книгу, где будут десятки подобных рассказов, твоих собственных, как считаешь?       Джон не ответил, но вдруг тоже улыбнулся, переводя взгляд на свою девушку и нежно приобнимая ее за плечи. Синтия порой словно читала его мысли. Мало кому известно, что с самого раннего детства он писал собственные небольшие книжечки, старательно пряча их от тети. И быть может, Син совершенно права, и когда-нибудь миссис Смит еще пожалеет о том, что сотни его чуть странноватых рисунков и рукописей она в свое время отправила в мусорное ведро.       Из всех родителей лишь только Мими по-прежнему не поддерживала и определенно не одобряла увлечения Джона музыкой и жизнь, напрямую связанную с группой.       — Хватит заниматься глупостями, Джон! — частенько пеняла она ему. — Тебе скоро двадцать один год! Пора наконец взяться за ум, оставить всю эту ерунду и получить приличное образование, пока еще не все потеряно!       — Прекрати, Мими! — жестко прерывал он тетю. — Тысячу раз тебе говорил: мне не нужны никакие чертовы бумажки, которые, якобы, сделают из меня человека. Полная хрень! Моя жизнь — это музыка. Я еще докажу, что ею можно добиться нереальных высот!       Как бы парень ни отбивался, слова Мими задевали его за живое и вызывали ощущение тревоги, опасения. Он еще точно не знал, какое будущее ждет их группу, но всеми фибрами души чувствовал грядущие перемены. Однако даже Леннон пока не представлял, насколько глобальными они окажутся.