***
— Вот так вот, ребята, — невесело заключил Брайан, рассказав всей группе в своем офисе об исходе встречи с агентом Decca. — Он убежден, что ничего у нас не получится. А я сказал ему, что однажды он будет кусать себе локти от досады. — Надеюсь, он загрызет себя до смерти! — зло процедил сквозь зубы Джон. Настроение у всех них стало хуже некуда. Снова ничего не вышло. Ну когда же наконец это кончится?! Неужели большего, чем-то, что уже есть, им так и не суждено добиться? Синтия и Дороти изо всех сил старались поддержать ребят, постоянно повторяя, что не нужно терять веры в себя, что все у них получится. Брайан в этом активно поддерживал девушек. И со временем мрачное настроение парней потихоньку начало проходить. А в конце месяца менеджер и вовсе сообщил им радостную весть: в апреле они возвращаются в Гамбург. Услышав об этом, музыканты были просто счастливы. Там по ним наверняка уже давно соскучились, причем не только их немецкие фанаты. Уже считай год они не виделись с Клаусом, Астрид и Стюартом. Только лишь Джон исправно поддерживал переписку со Стю, чередуя коротенькие записочки в несколько строк с длинными, по несколько листов, письмами. И в этот раз, узнав, что они скоро вновь увидятся, Леннон немедленно помчался домой и наскоро набросал другу послание, сообщая о своем скором прибытии. Затем так же быстро он отправился на почту, чтобы отослать письмо в Гамбург.***
— Стю! — Астрид буквально влетела в маленькую домашнюю мастерскую, где работал день и ночь Стюарт. Стены здесь были сплошь заляпаны краской, пол в цветных разводах, в углу комнаты стояло старое кресло, вдоль стен — бесчисленное количество полотен. Целый год Сатклифф, живя со своей законной любимой женой, неустанно работал в стиле авангард. Картины парня-англичанина уже начали добиваться немалого успеха в Гамбурге и даже в его окрестностях. Преподаватели колледжа восхищались исключительным талантом молодого художника с невероятным, практически уникальным виденьем цвета и формы. И даже несмотря на то, что последние полгода его мучили сильнейшие мигрени, а врачи ничем толком объяснить его состояние не могли, Стюарт продолжал работать над все новыми и новыми картинами. — Что случилось, Астрид? — оторвавшись от работы, парень повернулся к девушке, встревоженно и одновременно заинтересованно взглянув не нее. — Пришло письмо от Джона! — подбежав к мужу, Астрид вручила ему конверт, а после неожиданно расцеловала в обе щеки, восторженным взглядом заглянула в его глаза и сообщила: — Они возвращаются! — Правда? — Стю не поверил собственному счастью. — Мы вновь увидимся? Господи, наконец-то! Быстро пробежав глазами по строкам письма, Стюарт в избытке чувств принялся расхаживать по комнате, забыв о том, что с самого утра он чувствовал себя плохо. — Джон написал, что не может дождаться нашей встречи, — все повторял Стю. — Я тоже. Поскорее бы наступил завтрашний день. Я буду так рад увидеть его! Нам столько надо успеть сказать друг другу!.. Неожиданно парень остановился посреди комнаты. Голову пронзил сильный, жгучий приступ боли, застилающей глаза. Вскрикнув, Стю сжал руками виски, широко распахнул глаза и мелко задрожал, а через миг сильно зажмурился, опускаясь на колени. — Стю? — улыбка немедленно погасла на лице Астрид, она вмиг оказалась около мужа, испуганно воскликнув: — Стюарт, что с тобой? Это снова началось, да? Голова болит? Я вызову «скорую»! — Нет-нет, все хорошо, Астрид, все хорошо… — бормотал Сатклифф сквозь стиснутые зубы. Ярко-красный, словно свежая кровь, фон боли застелил все перед глазами. Голос Астрид слышался как сквозь вату. В уши хлынули потоки воды, казалось, что мозг вот-вот взорвется от пульсирующей, невыносимой боли. — Тебе нужно к врачу! — дрожащим голосом возразила Астрид, собираясь подняться на ноги, однако Стюарт ее удержал стремительно ослабевающей рукой и, оставив на ладони девушки горячий поцелуй, шепнул уже в который раз в своей жизни: — Ты мой врач… Но в следующий миг тяжелые веки парня опустились, дыхание замедлилось. Похолодев изнутри, Астрид вскочила с колен и бросилась вызывать врачей. Вернувшись в комнату, она уложила Стюарта головой на свои колени и, чувствуя слезы на щеках, молча молилась о том, чтобы «скорая» успела вовремя. Через пару минут за окном послышался вой сирены. Прибывшая бригада медиков констатировала у Стюарта кровоизлияние в мозг. Времени оставалось совсем мало. В считанные минуты Стю занесли на носилках в машину, Астрид села рядом, не выпуская его руки, а с другой стороны на колени опустился врач. — Все будет хорошо, Стюарт, все будет хорошо. Мы скоро доедем до больницы, там тебе помогут… — в голосе девушки отчетливо слышались слезы. Она беспрестанно гладила парня по руке, ласково проводила тыльной стороной ладони по холоднеющей щеке. Внезапно Стюарт слабым, тихим голосом произнес: — Астрид, послушай. Помнишь, мы с тобой шли по городу, и у дверей ритуального магазина видели белый гроб? Пожалуйста, купите его для меня. Я всегда хотел, чтобы меня похоронили в белом гробу… — Стю, что ты такое говоришь! — воскликнула Астрид, а по ее щекам сильнее заструились слезы. Врач рядом завозился с препаратами в чемоданчике, подготавливая шприц с каким-то лекарством. Астрид всхлипнула, быстро, успокаивающе заговорив: — Не думай об этом, пожалуйста! Даже не смей думать! Ты поправишься. Я люблю тебя, Стюарт… — Ему нельзя сейчас говорить, — сочувственно глядя на девушку, вмешался врач. Астрид, утирая слезы, кивнула. Стюарт в это время из последних сил сжал ее руку и затихающим голосом произнес: — А как же ребята, Джон?.. Я так и не успел сказать ему!.. Я не успел, Астрид… Не успел… Выдохнув, Стюарт затих. Ледяная волна ужаса окатила все тело Астрид. С губ девушки сорвался испуганный вскрик, полный боли и страдания. Уставший врач только прикрыл глаза и печально покачал головой. Вой сирены гулко отдавался в ушах. «Скорая» неслась куда-то по переполненным улицам Гамбурга.