Рок на Голодных Играх

      Как это обычно бывает со временем, минуты до твоего выхода прошли незаметно. Вот уже раздался торжественный голос Цезаря:       - Встречаем Энн Хэтчер, Девятый дистрикт!       Твои ноги задрожали. Но ты просто не могла пустить коту под хвост старания Офелии и Джерарда. Ты выглядела грациозной и опасной, и ты должна была хотя бы попытаться соответствовать образу. Дин послал тебе воздушный поцелуй, пока ты поднималась на сцену. Как ни странно, тебя действительно это взбодрило. Как только ты вышла, тебя ослепил свет ярких прожекторов. Следующим потрясением для тебя стало разноцветие толпы у сцены. До этого ты мало обращала внимание, но теперь ты не могла не подивиться пестрым и необычным костюмам капитолийцев. Видимо, в столице царила мода на…чешую? Костюмы зрителей были отделаны под обличье морских обитателей и змеиные шкуры (неприятные для тебя ассоциации). Ты собралась и, вспомнив своего ментора, послала толпе воздушный поцелуй. Тебе не были неприятны эти люди. Они, казалось, искренне любили многих из вас, и не их вина, что они были привычны к зрелищам Игр с детства. Им тяжело было понять, какой трагедией становятся ежегодно Игры для бедных семей дистриктов. Для них вы были лишь картинкой на экране, любимым сериалом. Хотя и так они умудрялись грустить и радоваться вместе с вами. Толпа ответила на твой жест приветственными воплями.       - Ого, прекрасная леди, Ваш стилист снова постаралась на славу, - прокомментировал твой облик Цезарь, - Хотя, возможно, Офелия тут и не при чем. Ведь у Вас и так взгляд хищницы, взгляд…       И тут бессменного ведущего осенило.       - Взгляд воительницы, - воскликнул он и взглянул на тебя, вопрошая. Ты улыбнулась с нескрываемой гордостью и победно кивнула. На зрителей это произвело ошеломляющий эффект. Раздались потрясенные ахи женщин, да и некоторых впечатлительных мужчин, капитолийцы все, как один, поднялись и захлопали. Да, Тревор подготовил для тебя неплохой образ,тебе даже не нужно было особо думать о репутации. Пока грохот аплодисментов не стих, Цезарь даже не мог вставить слово. Наконец, он продолжил.       - Дорогая Энн.. Можно на ты? – ведущий дождался твоего утвердительного кивка, - Отлично. Открой же нам свой секрет. Как же такое произошло, что ты покорила сердце неприступного профи? Или тебя научила этому твоя очаровательная менторша, мисс Кейт? Мы все ее помним и любим.       «Неприступного»… И совсем он даже не неприступный. Так думала ты, пока на экранах показывали лицо смущенной,но довольной Кейт, которая стояла, обнимаясь с Дином. Тебе не понравилось это сравнение. И ты решила по полной использовать свою свободу.       - На самом деле, мы с Кейт совсем разные. Начнем с того, что у меня необычная семья. Мои родители безгласые, - решительно призналась ты.       Толпа снова ахнула. Но теперь это было настоящим шоком. Это было нереально дерзко, вопиюще и в то же время откровенно. Ведь такое признание могло навлечь на тебя большие неприятности. Хотя навряд ли капитолийцы это понимали.       Цезарь, который как раз был не глупой марионеткой, а дипломатичным и талантливым публичным лицом, был особенно сконфужен. Ему потребовалось призвать все свое красноречие, чтобы сгладить острые углы.       - О, дорогая Энн, все мы сочувствуем твоей трагедии. Надеемся, что судьба даст тебе шанс исправить ошибки родных. И пусть удача…       - Я не стыжусь за свою семью! – перебила ты Цезаря. Это была неслыханная наглость, и ты видела возмущение и злобу, на миг промелькнувшую в глазах ведущего. Но он, разумеется, моментально справился с собой и скрыл эмоции за благодушной улыбкой. А ты все не успокаивалась.       - Я не стыжусь. А чего мне стыдиться? Разве я хуже девушек-профи? Вы убедились и еще убедитесь, что нет. Разве я плохо метаю ножи? У судей другое мнение. Разве моя прическа хуже прически моего хорошего знакомого, Марка Джина? – пошутила ты, указывая на Шланга с его нелепым зеленым париком,который он так и не сумел снять. Зрители захохотали, как только увидели на экране прикид Шланга, а сам капитолиец покраснел до цвета неспелой вишни и кинулся к выходу. Дааа, месть сладка. Цезарь вновь взял дело в свои руки.       - Нет, Энн, разумеется, ты не хуже, ты настоящая звезда, - тебе показалось, или он говорил это с сарказмом? – Что ж, спасибо за блистательное интервью, уверен, многие капитолийцы всей душой будут болеть за тебя.       - Привет родному дистрикту, - сказала ты на прощание. В этой-то фразе точно было много яду.       За кулисами тебя встречал Тревор. Он был крайне встревожен.       - Энни, глупая, что ты натворила? Ты ведь понимаешь, что направила весь огонь на себя?       - Тревор, я сделала то, что должна была. Мне надоело прятаться в тени, я впервые чувствую себя свободной и нужной. Живем один раз и, как видно, не так долго. Я же воин, вот я и сражаюсь.       - Да… Я знаю это. И я на твоей стороне. Я восхищен тобой. Но ты не знаешь, как я за тебя боюсь, - и Тревор прижал тебя к себе, будто желая защитить.       Ты спрятала лицо на его груди. Тебе не хотелось это представлять. Тебе хотелось просто вечно так стоять.       Но Трев не дал тебе прогнать угрызения совести:       - Надеюсь, ты понимаешь, что теперь организаторы Игр обратят внимание на всех нас, - имея в виду всех твоих друзей, - Где ты, там и мы.       Вот черт. Черт, черт. Об этом ты совершенно не подумала. Как вовремя теперь к тебе пришло это осознание.       Ты высвободилась из объятий Тревора и вернулась за кулисы. На экранах показывали красноволосого Джи. Тебе было крайне сложно сосредоточиться на том, что он говорил, потому что чувство вины обратилось в кошек,скребущих на душе.       - Ты вызвался вместо своего брата, верно? – спрашивал Цезарь.       Как ты могла подставить под удар друзей? Господи, нельзя же было думать только о себе.       - Да, верно, - Джерард отвечал легко и непринужденно, - Майки. Кстати, Майки, если ты сейчас слышишь меня, улыбнись, пожалуйста. Мой брат редко улыбается, но сейчас я хочу, чтобы он сделал это для меня.       Черт возьми, они же ни в чем не виноваты.У них обычные семьи, и до твоих комментариев были равные со всеми шансы на победу.       - Что означают твои красные волосы? Это протест? Признание? Писк моды? –забрасывал трибута вопросами ведущий.       Может, тебе не стоит общаться с друзьями? И с Тревором тоже…       - Нет. Просто в одной из своих жизней я был киллджоем. Повстанцем пустыни. А там уж не знаю, может, это эффект какого-то облучения, а может и протест, а может, знамя. Это надо спросить у Party Poison’а, а не у Джерарда Уэя.       Нет, не получится. Даже если ты отвернешься от друзей, они тебя не бросят. Ведь тебе с ними повезло.       Ты совсем ушла в размышления, а интервью с Джи внезапно закончилось. Кажется, он тоже наговорил лишнего, но явно не в той же степени,что и ты. Интервью с трибутами Десятого дистрикта ты слушать не стала. Тебе было крайне неприятно видеть самодовольного и наглого Райана. Тем более, тебе бы и не дали послушать Адам, Хэлли и Коби, которые все вместе ругали тебя за интервью. Особенно были обеспокоены трибуты Пятого дистрикта. Коби же только изредка соглашался с Хэлли, а Джерард вообще ободряюще подмигивал из-за их спин. Тревор молчал, но стоял рядом, изредка дотрагиваясь до твоей руки, пытаясь поддержать.       - Это самоубийство!       - Они тебя возненавидят.       - Не стоило хотя бы перебивать Цезаря.       - Тебе не позволят вернуться домой.       - Энни, милая, зачем же ты... Что теперь делать...       - Это было эффектно, но глупо.       - Помолчите! – прикрикнула ты на них, снедаемая всё теми же внутренними противоречиями, - Я хочу Эмили послушать.       К тому времени интервью с малышкой из Одиннадцатого дистрикта уже подходило к концу. Однако ни один из зрителей не смог остаться равнодушной после последнего комментария маленькой девочки.       - Люди – дерьмо, - уверенно заявила робкая белокурая Эмили.Ты не могла не заулыбаться, припомнив, чья это фраза. Многие капитолийцы смеялись, принимая это за глупость и непосредственность ребенка. А Кори стоял в ожидании своей очереди, отворачивая голову в попытке остаться серьезным.       Но когда очередь дошла до последнего трибута, тебе было не до смеха. Ведь лицо Вилле Вало транслировалось на огромные экраны, а звук его бархатного голоса усиливали колонки. Как только ты догадалась, что надо было бы отвести взгляд, как попала в плен зеленых глаз. Теперь каждое его движение притягивало тебя, ты неосознанно делала шаги к экранам и старалась не упустить ни звука чарующего голоса.       - Вилле, если бы судьба распорядилась по-другому, чему бы ты посвятил свою жизнь?       - Музыке. Музыка волшебна. Она меняет людей, меняет мир. Я хотел бы петь и смотреть, как мои песни меняют людей.       О Господи, он поет… Как прекрасна была бы та музыка, на которую ложился бы его бархатный голос... Ты забывала дышать и дрожала от восторга, глядя на Вилле Вало. Он был потрясающе красив, ты снова заметила это. Мягкими волнами его волосы спадали по плечам. Зрачки зеленых глаз были сужены, как у настоящей кобры. Шарф окутывал тонкую шею. Вилле сложил тонкие длинные пальцы в замок, и ты невольно залюбовалась его движениями. Какой у него красивый профиль, боже! И какой взгляд…       - Вилле, признайся, ты влюблён? – задал провокационный вопрос Цезарь.       - Я влюблён, - на этих словах твое сердце сжалось, - влюблен в богиню любви и смерти, Венеру.       С твоих губ сорвался вздох облегчения. Ты привстала на носки, словно пытаясь быть ближе к святящемуся экрану. Ты представила, что тонешь в этих зеленых глазах, прекрасных, как сама стихия.       Вдруг чья-то рука опустилась на твое плечо.       - Энн? Ты в порядке? - спросил Тревор напряженным голосом. Он встал перед тобой, так как ты так и не отвернулась от экрана. Приглядевшись, он заметил в твоих глазах что-то странное. Он силой развернул тебя к себе и прижал к стене.       - Энн, что происходит? – в его голосе зазвучал металл. Он снова будто бы стал выше и… жестче. Исчезла та мягкость, которой всегда сопровождалась его речь. Исчезли милые ямочки. Исчезли даже лучезарные огоньки глаз, превратившись в холод. Ты, словно отходя от наркоза, ответила еле слышно:       - Там... Вилле... Он… говорит. Говорил… Зеленые. Зеленые глаза.       Тревор дернулся,как от пощечины. Сложно было понять, насколько он понял, что происходило в твоем сознании. Он жестко приказал:       - Уходи. Пойдем, я провожу тебя до комнаты.       - Я с Вами, - вызвался Джи, - Раз уж Энн уходит, то и мне тут делать нечего.       Он тоже внимательно присматривался к тебе, но не мог понять, что неладно. Вы проследовали по коридору, сопровождаемые удивленными взглядами Коби, Адама и Хэлли. Вошли в лифт. Там, глядя на мрачное, словно застывшее выражение лица Тревора, ты начала осознавать свои настоящие чувства. Реальность приходила толчками, словно ты просыпалась после крепкого затяжного сна. Ты робко тронула Трева за плечо, но он даже не подумал повернуться. А на этаже путь Вам снова преградили миротворцы.       - Посторонним нельзя, - отрезал один из них.       Ты с болью смотрела на удаляющуюся спину Тревора. Тебе хотелось выть от отчаяния. Входя в комнату, ты, правда, поняла, что кто-то тебя опередил. Из гостиной доносились сдавленные рыдания. Ты была немного удивлена, когда поняла, что это был Шланг. Завидев Вас, он еще громче принялся рыдать, спрятав лицо в руках. Тебе стало мерзко и противно, и ты поспешила скрыться в своей комнате. Тем более, тебе сейчас явно было не до страданий опозоренного капитолийца. А вот Джи, слегка помедлив, махнул рукой и присел на корточки рядом с диваном, намереваясь утешить плачущего.