Незабудковый мотив

Глава 2 Суббота, 7 июня 2014 Со вздохом посмотрев на часы, Кас подавляет противное ворочание желудка. Они появятся с минуты на минуту. Не то чтобы, ещё когда Джесс начала встречаться с Сэмом Винчестером, он не понял, что когда-нибудь придётся снова увидеть Дина, но это всегда казалось далёкой возможностью, а не неминуемой угрозой. В конце концов, Дин занятой человек. Обычно это Сэм и Джесс ездили к нему, когда выдавалась возможность, а в тот единственный раз, когда он выбрался в Калифорнию, Кас устроил себе поездку в Нью-Йорк. И, что бы ни говорил Габриэль, он ни от чего не бежал. Просто ощутил внезапный порыв повидаться с братом. Но теперь, во что бы он ни верил и как бы ни не хотел это признавать, всё, чего ему хочется, — это сбежать. Ещё хуже то, как неимоверно рады предстоящему приезду Дина Сэм и Джесс. Сэм всю неделю ходит вприпрыжку, а Джесс счастливо улыбается при одном упоминании о нём. И будто бы мало этого позитивного влияния; Кас ещё и вынужден выслушивать историю за историей о том, каким нелепо совершенным они его считают. По всем статьям он вырос в героя. Кас раньше не знал о нём так много; он осторожно избегал упоминаний и вопросов о нём, впитывая случайные мелочи об их с Сэмом детстве, о том, как он практически вырастил Сэма, когда их родители погибли в пожаре, а дядя и тётя были вынуждены работать по две смены, чтобы обеспечить семью. Он знал, что теперь Дин пожарный — и хороший. Он знает, что Дину нравятся машины (хотя это он знал и так) и не нравится летать. А за последнюю пару дней, что он по приглашению Джесс провёл с ними перед свадьбой, он узнал, как сильно Сэм любит своего брата. Своего героического самоотверженного старшего брата, всегда присматривавшего за ним. А Касу приходилось улыбаться и делать вид, что неделя в одной комнате с Дином не станет для него худшей неделей в жизни. Он уже начинает раздумывать, не поехать ли к себе и не ночевать ли там, каждое утро тратя пару часов на дорогу, когда Джесс плюхается на диван рядом с ним. — У, ну что они так долго? Аэропорт не так уж и далеко. Кас напряжённо улыбается и хлопает её по ноге: — Уверен, они скоро появятся. Улыбаясь, она смотрит на него: — Боже, Кас, поверить не могу, что ты увидишь Дина впервые. Знаешь, я как-то всегда думала, что вы уже знакомы. Кас смеётся, сам слыша эхо пустоты в этом смехе, и гадает, что сказала бы Джесс, узнай она, что Дин звал его Касом задолго до неё. — Уверяю тебя, это не так, — говорит он, отчаянно жалея, что это неправда. Если судить по словам Сэма и Джесс, Дин несильно изменился со времён старшей школы. Оставшись тем, кем был поначалу, пока всё не пошло к чертям. Кас впивается ногтями в ладони. Он не хочет думать об этом сейчас. Он десять лет пытается забыть, как яростно пытался выгородить Дина перед самим собой. С какой жалкой охотой он выдумывал для него оправдания. Он помнит тот раз, когда Дин, проходя мимо, столкнул книги с его стола. А когда все вышли из кабинета, наклонился и поднял одну из них. Кас был счастлив. И дорожил памятью о соприкосновении их пальцев, как дракон дорожит своим золотом. Но это было годы назад, и Дин не принёс ему ничего, кроме разочарования. Кас отказывается снова превращаться в одинокого восемнадцатилетнего очкарика, слишком сильно верящего в прекрасного парня, которому на него плевать. — Ну, — продолжает Джесс, — он тебе понравится. Он классный. — Да, ты говорила. Горечь, наверное, всё-таки проскальзывает наружу, потому что Джесс, хихикнув, щиплет его за щёку: — Оо, Кас, не переживай, ты всегда будешь моим номером один! — Кас отвечает ей свирепым взглядом. — Ну, номером два. Номер один — это Сэм. Она широко улыбается, и Кас закатывает глаза. До них доносится бряцанье ключей, и Кас ощущает почти настоящую тошноту. Джесс вылетает из комнаты встретить их, и Кас заставляет себя подняться с дивана. Руки дрожат, совсем немного, и он впервые за долгое время тянется ухватиться за ремень плаща. Но плаща на нём нет, и пальцы натыкаются лишь на воздух. Он слышит его прежде, чем увидеть; глубокий голос, ниже, чем ему помнится. Джесс задорно смеётся в ответ на его приветствие, и, кажется, он порывисто обнимает её, отрывая от пола. Шаги приближаются, и Кас отворачивается. — Эй, дружище, — слышит он Сэма, — это Кас! Джесс почти втаскивает Дина в гостиную, и Касу приходится стиснуть челюсти, чтобы нижняя не отвисла. Восемнадцатилетний Дин Винчестер был светел и зацелован солнцем. У него были тонкие черты лица и полные губы, и Кас не раздумывая назвал бы его прекрасным. Двадцативосьмилетний Дин Винчестер великолепен. Его плечи шире, чем помнит Кас, рукава плотнее облегают руки, а вокруг полных губ заметна щетина. Он был хорошеньким, а стал красивым, взрослым, волевым; взрослый с глазами юноши, которого Кас пытался забыть. На краткое мгновение Кас задумывается о том, что Дин думает о нём сейчас. Он сам щеголяет щетиной, скорее по лени, чем из осознанного выбора, и начал носить контактные линзы ещё в колледже. Он выглядит иначе, и Касу хочется пнуть себя за надежду на то, что Дин это заметит. Шагнув вперёд, Дин протягивает руку: — Привет, Кас. Можно было бы поверить, что он и правда его не помнит, если бы не жёсткость во взгляде. — Здравствуй, Дин, — отвечает он, пожимая его руку. Это легчайшее пожатие, и они оба отнимают ладони так скоро, как это приемлемо. И он знает, что его голос прозвучал по-ледяному сухо. Сэм, улыбаясь, хлопает брата по спине: — Поверить не могу, что вы вместе учились в школе и друг друга не помните. Кас хмыкает и на этот раз с мрачным удовлетворением подмечает, как стискивает челюсти Дин. — Думаю, это не так уж и удивительно, Сэм. — Он не отпускает взгляд Дина. — Я был лишь лузером в очках. Думаю, я не стоил никакого внимания. Дин чуть дёргается, но изображает неискреннюю улыбку: — О, уверен, что это не так, Кас. — Интересно, заметили ли Сэм и Джесс горечь в его голосе. — Может, ты просто не давал людям шанса. У Каса кровь просто вскипает. — Или, может, я давал их им слишком много. — Ух ты, — чуть беспокойно смеётся Сэм, и Кас, наконец оторвав взгляд от Дина, замечает на их с Джесс лицах растерянность, — уверены, парни, что вы не знакомы? — Да, — хором отвечают они. Сэм в защитном жесте приподнимает руки. Кас вздыхает: — Старшая школа была десять лет назад. Не то время, которое мне хотелось бы помнить. — Да. — Дин снова ловит его взгляд. — Мне тоже. Джесс хмыкает, а Сэм хохочет: — Чувак, ты же был чертовски популярен. Переспал с кучей чирлидерш. Не делай вид, что у тебя были трудные времена. — О, так ты был качком, Дин? — невинно улыбается Кас. — Дай угадаю: футбольная команда? Дин скрипит зубами. — Да. — Ну, тогда, наверное, хорошо, что ты меня не замечал. Я слышал, футболисты могли устроить таким, как я, сладкую жизнь. Дин выглядит так, словно ему залепили пощёчину, но ответить не успевает. Устремившись вперёд, Джесс шлёпает Каса по руке: — Кас! Кто нагадил тебе в кашу? Кас хмурится. — Я не ел каши. Джесс закатывает глаза. — Я образно. Не наседай на Дина, ты его спугнёшь! Дин хихикает, пусть и напряжённо, и старательно не смотрит на Каса. — Никогда! — ярко и искренне улыбается он, обнимая Джесс и целуя её в щёку. — Ничто не разлучит нас с тобой, милая! Он подмигивает. Джесс закатывает глаза — снова. — Эй! — Сэм отвешивает брату подзатыльник. — Хорош клеиться к моей невесте! Дин смеётся и приподнимает руки: — Какое там клеиться, Сэмми, это моё естественное обаяние. Эти трое выглядят очень счастливыми; Кас ненавидит Дина Винчестера за то, что он за одну минуту сделал его чужаком. Сэм говорит что-то, чего Кас не слышит — и Дин запрокидывает голову, смеясь. Когда-то — кажется, лишь вчера — такая улыбка на недели осталась бы в памяти Каса. В школе он видел, как эти глаза сияют от смеха, а губы восторженно растягиваются, и хранил это воспоминание, как величайшую драгоценность. Сейчас это выводит его из себя. Джесс и Дин заговаривают о его работе, а Сэм приносит пива («чтобы пережить мою недавнюю близость к смерти» — «даже турбулентности не было, Дин»). Касу хочется снова врезать ему за то, что обманывает Сэма и Джесс, заставляя их считать себя каким-то святым. Ну, спасает он жизни каждый день. Ну, снимает котят с деревьев и преодолевает страхи ради младшего брата. Кас не ступит вновь на ту же дорожку. Во второй раз его не обманешь, нет. Он слишком далеко зашёл. Так что пусть вышагивает вокруг, как греческий бог, со своими веснушками, зелёными глазами и дурацким раздражающим смехом, если ему так хочется. Кастиэль не влюбится в него снова. Запихивая сумку под кровать, Дин почти дымится. Он так зол, что ему пришлось приложить усилия, чтобы не хлопнуть дверью или не выместить гнев на ни в чём не повинной комнате и безделушках. Голос Каса проникает сюда даже сквозь закрытую дверь — как ядовитый туман, от которого не скрыться. Он над чем-то смеётся; слов Дину не слышно, но шутка, наверное, охренеть какая потрясающая, если сумела найти отклик в этом бесчувственном узколобом хрене. Дин достаёт сумку — только ради того, чтобы снова запихнуть её обратно — и закрывает глаза. Досчитав до десяти, как когда-то учил его Сэмми, он выдыхает. Итак, Кастиэль определённо его помнит. И он явно не простил ему невероятное преступление: чувства к нему. Дин хмыкает: по крайней мере, теперь это точно не проблема. Всё хуже в десять раз от того, каким горячим стал Кас. Не просто «хм, ты вырос» горячим, а «охренеть не встать, ты модель, что ли?» горячим. И это выводит Дина, потому что Кас всегда был прекрасен. Никто в школе этого будто бы не замечал, а Дин четыре года недоумевал, какого чёрта он ни с кем не встречается, потому что, будем честными, от цвета его глаз перехватывало дыхание. Когда-то, когда Дин этого определённо не заслуживал, Кас улыбался ему, и сердце Дина билось этим воспоминанием ещё недели. А теперь он стоит один в гостевой комнате младшего брата, спустя десять лет, и пытается не позволить всему произойти снова. Потому что если забыть о том, что Кас гомофобная сволочь, он ещё и самый завораживающий человек из всех, кого видел Дин. Он уже не носит очки; Дин наполовину расстроен, потому что ему всегда нравилось, как они обрамляли глаза Каса, и наполовину благодарен, потому что теперь их видно лучше. Он почти одного роста с Дином; у него сильные плечи и подтянутое тело, которое Дин не мог разглядеть раньше — из-за мешковатых свитеров. Его волосы по-прежнему выглядят непокорно-неукротимыми, а его щетину Дин был бы не прочь ощутить внутренними сторонами бёдер, не принадлежи она кому-то настолько невыносимому. А от его низкого голоса, от которого могли бы вспыхнуть все его нервные окончания, сейчас хочется лишь скрипеть зубами. Кас снова смеётся, и Дин в приступе ярости поднимает сумку и швыряет её уже на кровать. Какого чёрта Кас вообще здесь делает? Живёт же, наверное, близко. Сев на кровать, Дин проводит ладонью по лицу. Мало ему старого ноющего шрама; так ещё и Сэм с Джесс явно полагают, что имеют дело с каким-то ангелом. Они заметно воодушевлены тем, что их шаферы могут познакомиться и за неделю стать лучшими друзьями. Иногда Дина очень беспокоит умение Сэма судить о людях. Кстати. Чего это Сэм так переживал, что Дин переспит с Касом? Он, конечно, великолепен — просто несправедливо великолепен — и, да, умён. А ещё он унылый узколобый сукин сын с кучей предрассудков. И он явно не стал бы спать с Дином с учётом того, как отвратительно было ему одно то, что Дин пригласил его на свидание. А Дин уже за пять минут устал находиться с ним рядом и чувствовать себя перепуганным подростком. В кармане жужжит телефон, и, прочитав сообщение от Чарли, Дин весело фыркает. МЫ ХОТИМ ПОДРОБНОСТЕЙ. КОРОЛЕВА ЧАРЛИ И СЭР БЕНДЖАМИН. Вот и доверься Чарли. Ему было бы почти жаль Бенни за выслушивание её постоянной болтовни (Дин делает вид, что она не милая), если бы и сам Бенни, тоже делающий вид, что недоволен, не получал удовольствие от сплетен почти так же, как и она. Дин качает головой. Кас горяч в обратной пропорциональности к своему сволочизму. Он ложится на кровать, не поднимая ног с пола. Так он всё ещё очарователен? Дин стонет. Заткнись. Он придурок. Насколько придурок? Джоффри. Ого. Наверное, он просто бог. Дин снова стонет, швыряет телефон на кровать и закрывает лицо руками. Телефон жужжит снова; он не сразу набирается сил прочитать сообщение, но, прочитав, улыбается. Если это всё та же би-волынка, он не стоит твоего времени, брат. И знаете что? Бенни прав. Если Кас хочет хранить обиду — пожалуйста. Дин извинился и открылся перед ним так, что самому стало страшно, и если Кас не хочет видеть этого и предпочитает презирать его за ориентацию, это его проблема. Дин будет получать удовольствие от редкого общения с семьёй. Порешив на том и чуть расслабив плечи, Дин поднимается и потягивается. Он взрослый человек. Он собирается взять сумку и вернуться к своей раскладной кровати, когда открывается дверь. Видимо, перерыва он не заслуживает: это Кас. — Здравствуй, Дин, — говорит он так холодно, что комната на глазах у Дина буквально покрывается ледяной коркой. Он опускает взгляд на сумку и снова поднимает его к лицу Дина; говорить он ничего не говорит, но, видимо, Дин в его глазах упал ещё ниже. — Обед на столе. Дин и рта не успевает раскрыть, а он уже разворачивается и исчезает. Сдержавшись, Дин ничего не швыряет и напоминает себе, что ему плевать, что о нём думает Кас. Выдохнув, он спускается. Безделушки в комнате, наверное, вздыхают с облегчением. Одной из причин того, что Джесс была явно уровнем повыше Динова мелкого ботанистого брата, было её умение приготовить поесть без навлекания на кухню неизбежной катастрофы. Когда Бобби приходил домой и видел, как Дин готовит Сэмми поесть, он всегда улыбался и хлопал его по спине, будто он героизм проявлял. Но он был далёк от бескорыстия: просто хотел сохранить брови в целости. — Джесс, — говорит Дин, обводя взглядом завлекательное многообразие на кухне, — я когда-нибудь тебе говорил, что ты слишком уж хороша для моего брата? Кас поднимает на него оскорблённый взгляд (к несчастью, он сидит прямо напротив Дина) — Дин делает вид, что не замечает. Джесс фыркает: — Боюсь, уже поздно передумывать. Спасибо за предупреждение. Она драматично вздыхает, а Сэм корчит такую рожу, что как бы у него не свело мышцы. — Твой брат вполне подходит для романтических отношений с Джесс, как интеллектуально, так и в вопросе моральных ценностей. Дин, прежде чем посмотреть на Каса, сжимает под столом кулаки и напоминает себе, что не собирается злиться. Джесс и Сэм же выглядят позабавленными. — Спасибо, — саркастически улыбается Дин. — Я рад, что мой младший брат заслужил твоё одобрение. Плечи Джесс начинают подрагивать, а Сэм улыбается Касу так, будто он зашутил лучшую в мире шутку. — Чувак, Дин просто пошутил. — Кас хмурится, и Сэм закатывает глаза: — Ему нравится поддразнивать меня по поводу моих кулинарных навыков. — Или их отсутствия, — бормочет Джесс в пирог. Сэм пихает её плечом. — О, — говорит Кас, и Дин не без триумфа отмечает, что его щёки чуть порозовели. — Да, о, — говорит он, делая глоток пива. — Но приятно было узнать, какой ты романтик. Он не уверен в том, почему Кас так просто может подействовать ему на нервы — как песок в носках. Может, вслух он этого и не скажет, но Сэм и правда классный, и даже удивительно, что он нашёл кого-то, кого Дин считает подходящим ему. И надо бы радоваться, что Кас считает так же. Гордиться, что Кас понимает, насколько Сэм крут, но Дина выбешивает, что его брат в глазах великого Кастиэля Новака лишь «вполне подходит». И, может, ещё немного то, что Сэм и Джесс заслужили его одобрение, а Дин и спустя десять лет не достоин прощения. В любом случае он не обращает внимания на то, как сужаются при этих словах глаза Каса, и самодовольно жуёт свой сэндвич с говядиной. — Оо, — ничего не заметившая Джесс тянется к Касу через стол и щиплет его за щёку, — не слушай его, Касси. Можешь быть романтиком, сколько тебе угодно. Свирепый взгляд Каса смещается на неё, но становится заметно мягче и определённо теплее: — Спасибо за вотум доверия. — Всегда пожалуйста! — Она салютует вилкой и усмехается: — Я прикрою твой тыл. Сэм хихикает над своей вилкой кроличьей еды, и Дин расслабляется настолько, что его адресованная Касу ухмылка почти дружелюбна. — Так, — он снова делает глоток, — ты не очень подкован в романтике, Кас? Выражение лица Каса едва ли меняется, но каким-то образом становится темнее. — Нет, — отвечает он, и его взгляд холоднеет. Хмыкнув, Дин снова смотрит в свою тарелку. — Поразительно, — бормочет он, снова надкусывая сэндвич. И правда — чему удивляться? Если он на все поползновения реагирует с таким же отвращением и насилием, как на приглашение Дина, нет ничего странного в том, что он одинок. Кас крепче сжимает вилку, а Сэм пытается взглядом («какого чёрта?») просверлить у Дина в голове дыру. — Это был сарказм? — голос Каса становится ещё ниже. Дин поднимает голову, готовый огрызнуться, но замечает растерянное выражение на лице Джесс. Это не его неделя. Неважно, что в старшей школе были задеты его чувства, неважно, что он не может успокоиться рядом с Касом. Это неделя его брата и его чудесной невесты, которые хотят провести эти дни с теми, кого любят больше всего, и Дин очень, очень не хочет всё испортить. Проглотив, он приподнимает руки, как бы сдаваясь. — Нет, я правда поражён, — говорит он, хотя понимает, что выглядит неправдоподобно. — Сэмми сказал мне по телефону, что ты та ещё штучка. Вспыхнув, Кас переводит взгляд на Сэма. О боже, да, пусть кого-нибудь другого испепеляет своими лазерами. Сэм пихает Дина ногой под столом: — Я такого не говорил! Дин пожимает плечами: — Это подразумевалось. Сэм закатывает глаза, а потом, заметив взгляд Каса, ещё раз. — Не смотри так, Кас. Ты же классный. И я могу сказать об этом своему брату! Вздохнув, Кас опускает взгляд в тарелку. — Кажется, твой брат в состоянии составить собственное мнение. — Ха! — восклицает Дин и с триумфом чокается с бутылкой Сэма своей. — Слыхал, Сэмми? Я в состоянии, а ты — вполне подходишь! — Джесс смеётся и треплет его волосы, Сэм делает вид, что разобижен, а Дин нарочито заигрывающе ухмыляется Касу. — Язык у тебя подвешен, Кас, — подмигивает он, и челюсть Каса дёргается. Он снова смотрит в тарелку. Джесс игриво пихает Каса плечом и велит ему не кукситься; тема разговора вскоре меняется, и они говорят о предстоящей неделе, о свадьбе, о родных. Но Кас больше не смотрит на Дина, а когда разговор заходит о его работе, сложно понять, слушает ли он. Вторник, 18 сентября 2001 Проснувшись, Кас обнаруживает два сообщения и пропущенный звонок от Бальтазара, видимо, неспособного понять часовую разницу между Англией и Канзасом. Сообщения же — от Габриэля и Гадриэля, очень похоже поздравляющие его с шестнадцатым днём рождения и извиняющиеся за отсутствие рядом. Всё же Кас, прочитав их, улыбается. Новый учебный год начался всего пару недель назад, но он уже заметил улучшения. Рафаэль и Уриэль выпустились, а Алистер переключился на новичков. Остаток футбольной команды следует за ним в охоте на «свежее мясо», а Дин… Дина тоже почти не видно. Чистя зубы, Кас вздыхает. В прошлом году Дин Винчестер был клубком противоречий. Вот он напряжённо улыбается Касу в коридоре или грустно смотрит ему в глаза, стоя у шкафчика, а вот уже не замечает его или хохочет над издевательствами Алистера. Иногда Дин отвлекает сокомандников разговором, когда Кас рядом, будто отчаянно пытается завладеть их вниманием, а иногда стоит с мрачным видом и смотрит, как Рафаэль выбивает тетради из его рук. Но в этом году он лишь неуверенно и застенчиво помахал ему в первый день. Сердце Каса выскочило из груди, когда Дин вошёл в класс английского и сел в паре рядов вперёд слева от Каса. Он обернулся, встретил его взгляд и приветственно поднял руку. И Кас знал, как знал с самого начала, что это был не тот Дин, которого знали многие. Этот Дин обычно скрывался за напускной бравадой и футбольной формой, но взмахи рукой и грустные улыбки обнажали его душу. В ванную входит его младшая сестра и обнимает его за плечи, и он теряет нить рассуждений. — С днём рождения, Кастиэль! — широко улыбается она. Улыбнувшись, он чуть ерошит её волосы: — Спасибо, Анна. Надувшись, она отстраняется: — Эй! Не трогай волосы! Театрально вздохнув, он спускается за ней вниз. — Пара недель в старшей школе — и твои волосы уже важнее меня? Анна хихикает: — Ага! Прости, Кастиэль, такова жизнь. День рождения у тебя или нет. Кас смеётся, проверяя сумку, и с теплотой наблюдает за тем, как она открывает собранный Майклом обед и заменяет все фрукты вредной едой. Он почти открывает свою коробку, скорее по привычке, чем из интереса к её содержимому, когда замечает, что блузка Анны немного… откровеннее обычного. И он вполне уверен, что она накрашена. — Пытаешься кого-то впечатлить? — спрашивает он, склонив голову к плечу. Анна, покраснев, поднимает голову. — Нет! — Она закусывает губу, и Кас приподнимает брови. Вздохнув, она закатывает глаза: — Может быть. Хмыкнув, Кас опирается о шкафчик: — Уже? Он, наверное, особенный. Пожав плечами, Анна накручивает прядь рыжих волос на палец. Она делает так всегда, когда взволнована. — Не знаю, вообще-то я с ним ни разу не разговаривала. И он вроде как не моего уровня… в смысле, половина девчонок в школе по нему сохнет. Его зовут Дин, и он одного с тобой года. Ты его знаешь? Мозг Каса бьёт по тормозам; те визжат. Да, знаю. Каждый день наблюдаю за ним. Да, знаю. Он одинок, как и я. Да, знаю. Пожалуйста, не сделай ему больно. — Нет. Не особо, — и он запихивает обед в сумку, не заглянув в контейнер. До конца утра он чувствует себя угнетённо. На истории Дин на него не смотрит, но Кас и сам пытается не смотреть. Вместо этого он помогает Гарту с сочинением и игнорирует непонятную тяжесть в мыслях. Собственно, к обеду он отвлекается. Гарт с удовольствием пересказывает свой сон, а когда Кас видит, что в контейнере, его настроение решительно улучшается. Там его любимые сэндвичи с арахисовым маслом, и ему приятно, что Майкл подумал об этом. А ещё там огромное пирожное с аккуратным «16» по голубой глазури. Просияв, Кас чувствует такой прилив любви к брату, что даже не хочет съедать пирожное. Майкл никогда не был одним из тех, кто открыто проявляет чувства, и на него сильно давила ответственность за четверых младших, когда исчез отец, так что иногда Кас забывает, что он не такой холодный, каким кажется. Он не умеет этого показывать, но искренне любит свою семью. — Эй, что это, амиго? — Гарт улыбается ему через стол. — Ты не говорил, что у тебя день рождения! Кас пожимает плечом и улыбается, а Гарт перегибается через стол и неловко, но искренне его обнимает. — С днём рождения! — восклицает он, снова усаживаясь. — Будешь отмечать? Кас закатывает глаза: — Не задавай глупых вопросов. Гарт продолжает улыбаться, и Кас выдыхает смешок. Иногда Гарта бывает слишком много, но сложно грустить, когда он рядом, даже если количество его снов о зубной фее пугающе зашкаливает. К сожалению, стоит ему подумать об этом, как кое-кто решает опровергнуть эту теорию. — Эй, вы слышали? У Новака день рождения. Это Гордон Уокер. Кас не видит его, но голос узнаёт. Гордон ходит с ним на математику, а ещё он, к сожалению, член футбольной команды. Кас лишь надеется, что разговаривает он не с Алистером. — Винчестер! — рявкает Гордон. Сердце Каса ухает. Дина он видит; тот только что взял пасту и, услышав свою фамилию, поднимает голову. Кас с облегчением замечает на его лице раздражение. Вздохнув, Дин идёт к ним. Кас отводит взгляд и смотрит в тарелку, когда Дин проходит мимо, но вострит уши. — Что? — раздражённо спрашивает Дин, и от резкости в его голосе уголки губ Каса ползут вверх. — У Новака день рождения, — необъяснимо радостно говорит Гордон. Дин снова вздыхает: — И? — Нужно подарить ему подарок. Кас сжимает кулаки. Он слышит ухмылку в голосе Гордона и гадает, нельзя ли просто встать и уйти. — Или, — резко отвечает Дин, — можно просто оставить его в покое. — Ну же, Винчестер, не будь унылотой. — Серьёзно, Уокер, отвали уже. Что он тебе сделал? — злится Дин, и сердце Каса трепещет. Гордон хмыкает. — Ублюдок выставляет меня идиотом на математике, — ворчит он. — Может, это ты выставляешь себя идиотом на математике? — отрезает Дин. Кас откусывает кусок сэндвича, пытаясь спрятать улыбку и утихомирить бабочек в животе. Повисает молчание. Когда Гордон снова заговаривает, его голос звучит куда тише и опаснее: — Ладно. Тогда так: или ты приносишь мне его пирожное, или я оттягаю именинника за уши. Дин не отвечает. Касу очень хочется обернуться и заглянуть в его лицо. А ещё ему правда следует встать и уйти. Он знает, что случится. Знает, что Дин не позволит Гордону его ударить. Он уверен на сто процентов и благодарен за это. Ему хочется обнять Дина и сказать, что всё хорошо, что он знает, что тот не хочет его обидеть. Но ещё он хочет, чтобы он ушёл и позволил Гордону ударить его шестнадцать раз, зато подарил бы ему свою дружбу. Но Дин не был бы Дином, если бы ушёл. Дин заботлив. Кас с первого дня знал, что ему нравится защищать людей, знал, что футбольная команда делает его почти таким же несчастным, как и Каса. Кас просто хотел бы знать, почему он остаётся в ней. Почему не может уйти и делать то, что делает его счастливым. Когда Дин подходит к их столику, Кас не удивлён. Он поднимает взгляд на Дина и видит в его глазах столько сожаления, горло сжимается, почти не давая дышать. Но Дин отводит взгляд и изображает неискреннюю ухмылку. Взяв пирожное, он швыряет его, наверное, Гордону в руки, а потом уходит, не сказав ни слова. Гарт выглядит ошарашенным и как никогда разъярённым. Он спрашивает, не надрать ли Дину зад, но Кас лишь качает головой и чуть улыбается, представив, как Гарт надирает кому-то зад — особенно Дину. Он доедает молча. Всю химию и испанский Каса мучает нерешительность. Тепло от заботы Майкла и нежелание Дина обидеть его борются с сожалением о том, что Майкл встал пораньше сделать для младшего брата надпись на пирожном, а тот его даже не попробовал. Он не знает, что и чувствовать. Дина он видит только в конце дня. Это редкость, чтобы Дин пришёл на урок раньше него, но когда Кас приходит на английский, он уже там, смотрит в парту и теребит ручку. Это необычно, но Кас особо не задумывается. Он садится на своё обычное место и лезет в сумку, собираясь вынуть тетрадь, когда вдруг полностью замирает. Там, где дерево всегда было гладким и нетронутым, торопливо и неряшливо выцарапано: «С днём рождения». Кас проводит пальцем по этим словам и чувствует, как сжимается горло. Когда он поднимает голову, Дин на него не смотрит, старательно таращась в парту, но тыльная сторона его шеи кажется розовее обычного, и весь день Кас ощущает небывалый подъём. Суббота, 7 июня 2014 После обеда Кас уходит в сад. Он небольшой, а лужайка чуть запущена, но погода приятная, а над лавандой пляшут пчёлы. «Так ты не очень подкован в романтике, Кас? Поразительно». Кас пытается не позволять этим словам причинить боль. Он смотрит на пчёл и цветы и делает вид, что даже их жала могут принести больше боли, чем мнение о нём Дина Винчестера. Но ему больно, глубоко в груди, слышать эти издевательские слова из уст Дина — словно это игра. Его обжигает воспоминание о школе. Дин, никогда ни с кем не бывший жестоким, нашёл в Касе слабину и вонзил в неё нож, зная, что так будет больнее всего. И даже теперь, десять лет спустя, Кас продолжал цепляться за надежду, что было какое-то другое объяснение; что Дин больше не станет смеяться над его чувствами или осуждать его ориентацию. Но он стал. Он смотрел ему в глаза и усмехался, и Кас знает, что его не забыли. Дин помнит, что чувствовал Кас. Кас вздыхает. Он думает, не позвонить ли Гадриэлю, но это будет означать признание в том, что он расстроен, а он заверил друга, что ему нет дела до этой «встречи выпускников». Так что он берёт в гостиной книгу; к счастью, его друзья слишком увлечены рассказом Дина о каком-то Эше и пиво-понге (звучит опасно), чтобы предложить ему присоединиться. Он проводит в саду довольно приятный час, позволяя К.С. Льюису и пчелиному жужжанию помочь ему сбросить напряжение. На ручку кресла садится бабочка, и он даже улыбается. И тут открывается стеклянная дверь, ведущая в кухню. — Что читаешь? — тепло улыбается Джесс, садясь рядом. Бабочка улетает. Кас вздыхает: — «Племянника чародея». А ты спугнула бабочку. Джесс закатывает глаза: — Это ты местный гамельнский насекомолов. Улыбнувшись, Кас закрывает книгу: — У меня нет дудочки. Джесс вздыхает: — Ладно. Кас, всё хорошо? Кас хмурится: — Да. А что не так? Беспокойство на её лице чуть тает, и она пожимает плечами: — Не знаю. Ты сегодня какой-то… не такой. Кас отводит взгляд, и Джесс закусывает губу. — У тебя в семье всё хорошо? Габриэль не сделал никому ребёнка? Кас хмыкает и снова смотрит на неё, чувствуя себя и виноватым, и благодарным. Он ведёт себя эгоистично. Он позволяет своим детским обидам повлиять на счастье своего друга. Так нельзя. — Нет, — улыбается он, опустив ладонь на её руку. — По крайней мере, я не в курсе. — Так ты в порядке? — Она с облегчением улыбается. — Да, — заверяет он. — Извини. Просто вчера допоздна смотрел на звёзды и, наверное, устал. — Хорошо. — Она обнимает его одной рукой. — Хотя вообще странно, что ты до сих пор не стал дядей. Я хочу поиграть с ребёнышем. Пусть твои поторопятся! Кас приподнимает брови: — Может, скоро у тебя появится свой. Джесс отстраняется: — Эй-эй, не всё сразу, чемпион. Не подкидывай Сэму идеи. Кас смеётся и откидывается на спинку стула. — А где Сэм? — Повёл Дина смотреть город. Наверное, они там и поужинают. — Она игриво пихает его: — Кажется, сегодня только мы с тобой. Чем хочешь заняться? Кас улыбается небу и закрывает глаза: — Давно не играли в шахматы. — А, — серьёзно говорит Джесс. — Знаешь, если хочешь, чтобы тебе надрали зад, так и скажи. Открыв один глаз, он усмехается: — Уверяю тебя, если бы я хотел, я бы так и сказал. Но проигрывать я не настроен, поэтому и предлагаю шахматы. Фыркнув, Джесс поднимается: — Ах так, Новак! Вызов принят. Она исчезает в доме. Улыбнувшись, он идёт за ней. День перетекает в вечер, расслабленный и неторопливый, и Кас почти забывает, что это не обычный летний день с другом за шахматами и поеданием остатков на свежем воздухе. Пчёлы уже вернулись в ульи, но на дереве у калитки чистит пёрышки птица. — Итак. — Джесс откладывает конспект с записями о сердечно-сосудистых заболеваниях, и Кас отводит взгляд от птицы. — Как поживает клан Новаков? — Хорошо. Кажется, Габриэль хочет открыть ещё магазин. Джесс присвистывает: — Знаешь, в следующий раз, как поедешь в Нью-Йорк, ты берёшь нас с Сэмом с собой. Неправильно, что у тебя есть три брата, которых я не знаю. Я же знакома только с Анной! Кас улыбается: — Габриэль будет заигрывать с тобой и Сэмом, Бальтазар отречётся от тебя, едва узнав, что ты смотрела «Титаник» не один раз, а Майкл станет обсуждать с Сэмом «верховенство закона». — Круто, — улыбается Джесс. — Но я всегда представляла Майкла похожим не на Сэма, а на Дина. Кас, нахмурившись, поворачивается к ней: — Почему? Она пожимает плечами: — Не знаю. Он же вырастил вас, когда ушёл отец, он всегда ставил вас на первое место, он звонит каждую неделю узнать, как ты. Он любит свою семью, но не умеет выражать это словами. По-моему, похоже на Дина. Кас склоняет голову к плечу. — Может быть, но на этом сходство заканчивается. Боюсь, у Майкла совершенно нет чувства юмора. — Мм. У Дина много чего нет, но никак не чувства юмора. — Следующий её взгляд он понимает не сразу. — А ещё он был гораздо младше Майкла, когда начал заботиться о Сэме. Кас вздыхает и смотрит ей в глаза. В её взгляде надежда, и хотелось бы ему сказать то, что она хочет услышать, но он не знает, что это. — Почему тебе так хочется, чтобы мне понравился Дин? — спрашивает он вместо этого. Мягко улыбнувшись, Джесс пожимает плечами, но её глаза серьёзны. — Не знаю, Кас. Мы вроде как надеялись… — Она поднимает взгляд к небу, где уже начали появляться звёзды. — Ты много значишь для меня, Кас. И Дин тоже. Я знаю, что иногда тебе одиноко, и я думала... думала, что вы могли бы стать отличными друзьями. Кас качает головой и смотрит в небо. Он ничего не говорит. Джесс хлопает его по руке и идёт в дом. Он надеется, что она не будет слишком разочарована, когда через неделю их с Дином пути разойдутся. Устроившись в постели с книгой, он слышит шаги Винчестеров на крыльце. Они желают друг другу спокойной ночи, Сэм уходит к себе, и Кас старательно смотрит в книгу. Он не поднимает взгляда, даже когда дверь открывается. Дин замирает в проёме, и Кас, вспыхнув, вспоминает, что, почистив зубы, вынул линзы и надел очки. Ничего не сказав — или не заметив, — Дин проходит у изножья кровати Каса. Он роется в сумке, и тишина такая оглушающая, что Кас не может прочесть ни слова. Он таращится в страницы, а те расплываются перед глазами, и ему даже кажется, что нет на нём никаких очков. Дин выходит с футболкой и сумкой. Когда дверь ванной закрывается, Кас с облегчением выдыхает. Интересно, поверит ли Дин, если он притворится, что спит? Вряд ли. Он решает дочитать главу. Нет никаких причин вести себя не так, как обычно. К чёрту неловкое молчание. Он дочитает главу и выключит свет. Когда Дин возвращается, Кас поднимает голову. Он надеялся, что, может, какое-нибудь приветствие сгладит неловкость, но стало только хуже. На Дине старая футболка, слишком облегающая его руки и грудь, и Кас, едва встретившись с ним взглядом, снова утыкается в книгу. Футболка кажется мягкой и поношенной, и Кас успевает краем глаза заметить его крепкие бёдра, пока Дин не забирается под одеяло. Кас пытается снова сосредоточиться на книге, но краем глаза видит, как Дин лежит на спине и смотрит на него. — Не думал, что снова их увижу, — вдруг говорит Дин. Кас дёргается, хотя говорит он тихо, почти робко. Нахмурившись, он поднимает голову. Мысли растерянно вихрятся при виде напряжённой улыбки Дина. Дин взмахивает рукой, указывая на глаза, и Кас снова вспыхивает, поняв, что он об очках. На мгновение улыбка Дина кажется застенчивой и даже приязненной, и Кас сужает глаза, пытаясь понять почему, но стоит ему моргнуть, как он видит лишь ухмылку. — Ты ничего не видишь снова. — Он склоняет голову к плечу. — Они новые. Дин фыркает: — Да ладно, мистер буквальность, я просто хотел… — Ты просто хотел поиздеваться, — это не вопрос и не выражение удивления. Дин вздыхает, его улыбка тает, и он отворачивается к потолку. — Нет, не хотел, — говорит он устало. — Но если хочешь изворачивать все мои слова — пожалуйста. Кас хмурится и откладывает книгу. — Я не хотел… — Зачем ты вообще здесь? — резко говорит Дин, снова сердито глядя на него. Челюсть Каса закрывается со слышимым щелчком. — У тебя нет своего дома, где можно побыть несчастным? Гнев окутывает Каса, и он до белизны костяшек стискивает одеяло. Дин нахально приподнимает брови, ожидая ответа, и Кас стискивает зубы. — До моего дома тридцать шесть минут езды, — сухо говорит он. — Джесс решила, что будет удобнее, чтобы я остался здесь, с учётом нашего загруженного расписания. Дин хмыкает и снова сверлит взглядом потолок. — Отлично, — и он поворачивается к Касу спиной. Сорвав с себя очки, Кас дрожащей рукой выключает свет. Он очень долго не может заснуть; судя по неровному дыханию Дина, он тоже. http://ic.pics.livejournal.com/serenada_art/31604820/69272/69272_original.jpg