Незабудковый мотив

Глава 5 Вторник, 10 июня 2014 Чувства выматывают. За прошедшие десять лет Кас успел забыть, что пять минут ощущений могут утомить больше, чем несколькомильная пробежка. Годы, проведённые вдали от Лоуренса, были неплохими, даже хорошими, но три дня в обществе Дина Винчестера смешали всю его сдержанную палитру, создав новые яркие цвета. И он устал. Устал от того, как трепещет сердце, как всё в груди окрашивается яркими жёлтым и зелёным каждый раз, когда Дин улыбается ему, а потом сменяется яростным красным и таинственным бархатно-фиолетовым после его малейших провокаций. Это сбивает с толку. Он не привык к такому в своей тихой предсказуемой жизни с милыми счастливыми друзьями. Он не понимает этих обжигающих льда и пламени. Что он понимает, так это то, что всё это донельзя мелодраматично. Десять лет он спокойно жил безо всякой драмы, ощущая то, что хотел, причём ощущая умеренно. А Дин Винчестер, как всегда, вносит какую-то мелодраму. Он шумный город, врывающийся в предместья чувств Каса. Он водоворот, он опасен и так притягателен, что Кас почти хочет быть втянутым во всё это. Но он уже утонул в Дине однажды и не позволит этому произойти снова. Но он устал сдерживать воду. Вспоминая вчерашний день, он ощущает вину, глубокую, как море. Свой резкий уход с танцев он объяснил выдуманной головной болью и вызвался остаться дома «отдохнуть», когда остальные ушли поужинать. Ему не было бы весело, и он не такой хороший актёр, чтобы делать вид, что Дин не вызывает в нём дрожи одним лишь взглядом. Это слишком. А Сэм и Джесс заслуживают хоть одного нормального ужина без их нелепых перепалок и переглядок. Он позвонил Гадриэлю, напрасно пытаясь вообще не упоминать о Дине, а тот посмеялся и сказал, что у него дежавю. Кас закатил глаза и вместо него позвонил Бальтазару. А не стоило. Он ведь мог жить долгой и счастливой жизнью, не зная о ménage à douze своего брата. Он вздыхает; только Бальтазар мог дать оргии такое претенциозное французское название. Дело в том, что он весь вечер пытался взять себя в руки. Зарывая голову в песок, по приходе Дина он сделал вид, что спит. Судя по его вздоху, он не купился. Утром, когда Кас спускается вниз, за столом сидит Сэм с тостом и газетой. Тепло улыбнувшись, он выпихивает для него стул ногой. Налив себе кофе, Кас падает на этот стул. — Тебе лучше? — От заботы в его голосе становится, напротив, хуже. — Гораздо, спасибо. — Джесс и Дин отправились на пробежку. Кас хмурится. — Но сейчас утро. Сэм хмыкает: — Некоторые, знаешь ли, способны на что-то и до десяти. — Улыбнувшись, он пихает ногу Каса своей. Кас закатывает глаза. — Разве Джесс обычно не с тобой бегает? — Кас помнит рассказ об их первом свидании «на бегу»; они только подружились с Джесс, и он выслушивал все её монологи о возникшей тогда любви. — Она ещё когда-то была большой поклонницей твоих шортов. Выдавив смешок, Сэм розовеет. — Она так сказала? — Да, — вздыхает Кас, — после вашей первой пробежки. Сказала, что твоя задница выглядит так, будто ты можешь согнуть ею четвертак. Хотя я не уверен, зачем бы ей этого хотелось. Сэм густо краснеет и, посмеиваясь, качает головой. — Боже, Кас. Обязательно напомню ей, когда она вернётся. Спасибо. И в ответ на твой вопрос — да, но Дину нужно держаться в форме, пока он не на работе, а Джесс предложила показать ему лучший маршрут. Кас кивает, потягивая кофе, и благодарит того-кто-может-услышать за то, что не видел Дина в шортах. Только поднявшись за второй чашкой кофе и тостом, он вспоминает. — О, — говорит он, снова садясь, — я забыл поблагодарить за вчерашний завтрак. Лучшие блины в моей жизни. Сэм горестно вздыхает. — Знаю. Они потрясающие. Не говори Дину, что я так сказал, но он какой-то кухонный чародей, клянусь. Кас моргает. — Их Дин сделал? Сэм улыбается, откидываясь на спинку стула. — Ага. Ты думал, я? Кас, ты же знаешь, что меня и готовку даже в одно предложение ставить нельзя. Это правда. Сэм и кухня несопоставимы. И всё же этот вариант казался правдоподобнее того, где Дин делает ему блины. — О, — глупо говорит он. — Ну. Всё равно спасибо. Что оставили мне. Напевая под нос, Сэм несёт тарелку к раковине. — Да это тоже всё Дин. Он настоял, хотя мы и говорили, что они наверняка остынут, пока ты проснёшься. Чего-то такого Кас и боялся. Он сглатывает, потому что во рту сухо, и он жутко зол. Вот почему так сложно ненавидеть Дина и помнить, который из них настоящий. Или… нет. Он прекрасно знает, который Дин настоящий. Просто боится снова позволить себе в это поверить, потому что слишком многое не сходится. Сэм вздыхает в ответ на его молчание и снова садится рядом с Касом, сложив руки на столе. Он со странным интересом заглядывает ему в глаза. — Кас, — он сплетает пальцы, — между вами с Дином что-то происходит? Кас внезапно чувствует себя резко проснувшимся и с трудом не давится тостом. — Что? — Он широко распахивает глаза. — Нет! Почему ты так подумал? Он старается выглядеть растерянным, а не паникующим, но это сложно, и, наверное, выходит что-то вроде лица страдающего от запора. Сэм качает головой, словно сам себе, пытаясь разобраться. — Не знаю. — Он пожимает плечами. — Ты с ним какой-то… резкий. И вчера казался расстроенным, хотя делал вид, что это не так. — Он снова вздыхает. — У меня просто такое ощущение, что вы друг другу не нравитесь, и я не могу понять почему. Кас снова укоряет себя за актёрское неумение и за то, что вызывает у друзей неловкость. Он может справиться лучше, он знает, что может. Он может, как сказал бы Дин, «убрать за собой свою кучу» и попытаться усерднее. Вздохнув, он опускает взгляд в чашку. — Мне не не нравится твой брат, Сэм, — говорит он, злясь на то, что это даже не ложь. Сэм кивает, но молчит, и Кас пожимает плечами: — Просто не знаю, что о нём и думать, наверное. Сэм выглядит сбитым с толку. — Слушай, ты ему только не говори, Кас, но Дин — лучший из всех, кого я знаю. Он, конечно, перебарщивает порой с сарказмом и вообще не самый зрелый человек в мире, — он закатывает глаза с такой тёплой улыбкой, что и уголки губ Каса ползут вверх, — но на самом деле он не такой. Он самый самоотверженный человек в мире, он заботится обо всех, и ты и не представляешь, какой он преданный. Я знаю, что у него много тупых шуток, но, честно, он очень чувствителен, и я делаю вид, что не в курсе, но он может очень сильно любить, если захочет. Он переводит дух и фыркает, словно смеясь над своей страстной речью, но вся враждебность Каса улетучивается. Сэм улыбается сам себе, и Кас видит, как сильно он любит старшего брата. — Внутри он очень мягкий, знаешь ли, — говорит Сэм и снова подаётся назад, будто не зная, что ещё сказать. Опустив голову, Кас вяло смеётся: — Мне казалось, ты говорил, что он переспал с кучей чирлидерш. Сэм смотрит так, словно Кас сказал нечто настолько глупое и нелепое, что даже поверить в это сложно. Он напоминает ему Гадриэля. — Ну, да, — Сэм словно разговаривает с ребёнком, — в старшей школе. Это было, ну… десять лет назад! Мы все делаем тупости в школе, приятель. — Он недоверчиво смеётся и убирает волосы с лица. — Если честно, даже не помню, когда Дин последний раз был на свидании. — Он наклоняется к Касу и хлопает его по плечу. — Слушай, я не говорю, что вы должны стать лучшими друзьями или типа того, хотя мы думали, что так и будет, но дай ему шанс, ладно? Кас со вздохом понимает, что и без нелепых щенячьих глазок Сэма поддался бы. Сэм говорит о Дине, как когда-то Кас, подтверждая всё, во что он верил. И что бы он ни сделал, Сэм прав. Спустя десять лет он заслуживает шанс. В конце концов, Кас и сам надеялся, что Дин даст ему шанс. Он пытается подавить чувство, возникающее при мысли о том, что Дин не спит ни с кем направо и налево. Это глупо и странно, и Кас не хочет об этом думать. — Прости, Сэм, — говорит Кас, пытаясь казаться раскаявшимся, — я не хотел его ни в чём обвинить. Просто ты сказал, что он был в футбольной команде, и я решил… — Что он был придурком? Да, он таким бывает. Обычно когда пытается делать вид, что у него нет чувств. Как будто у него на них аллергия. — Сэм приязненно закатывает глаза, и Кас смеётся. Да, похоже на Дина, которого он когда-то знал. — Просто не суди сгоряча, ладно? — Сэм хлопает его по спине, и Кас кивает, чувствуя себя одновременно и легче, и тяжелее, чем до этого. — Отлично. — Сэм встаёт. — Сейчас покажу тебе благотворительный календарь, для которого он как-то снялся, потому что мы его задобрили. О. О чёрт. — Чувак, как же было весело, когда он позвонил. — Сэм роется в ящике стола. — Он был так смущён, и ему было так неловко, но ему сказали про умирающих от рака детей, и он не смог отказаться. У этого идиота комплекс героя, говорю тебе. Кас закрывает глаза, чувствуя себя распоследней скотиной. Дин сфотографировался ради благотворительности — ну ещё бы! Кас вдруг чувствует себя совсем крошечным. Ничего удивительного, что Дин тогда так унёсся. — Ага! — При виде обложки Сэм начинает хихикать. — Ты бы слышал его, Кас! «Зачем детям нужно, чтобы я раздевался, Сэмми?» — Он изображает писклявый голосок, что очень странно, ведь голос Дина ниже, чем у него. — «Почему бы для детей не накинуть что-нибудь, Сэмми?» Сэм с какой-то мстительной радостью показывает ему фотографии — его гордости это никак не скрывает. Кас делает вид, что смеётся, чтобы не возбуждать у него подозрений. О боже. Слово «возбуждать» было лишним. Сэм прямо здесь, и сейчас не время и не место. Кас очень старательно улыбается и смотрит на фон над прекрасно-обнажённым плечом Дина. К счастью, к возвращению Дина и Джесс календарь надёжно упрятан в стол. Кас и Сэм сидят на разных концах дивана. Кас едва бросает на них взгляд перед тем, как они поднимаются в душ, но, наверное, было бы лучше и без этого взгляда обойтись. Его приготовленная для Дина улыбка застывает у него на лице. У него возникает неожиданный порыв присоединиться к фан-клубу Джесс «Винчестеры в шортиках». К счастью для члена Каса, у которого и без того выдалось занятое утро, спускается Дин уже в джинсах и серой футболке. Вообще-то… он и в них выглядит несправедливо хорошо. Не так уж члену Каса и повезло. Это становится просто нелепо. Как будто прорвало какую-то плотину, и он не может перестать замечать, как привлекателен Дин во всём, что делает. Кас напряжённо ему улыбается, и Дин не сразу, но улыбается в ответ, при этом выглядя почти приятно удивлённым. Кас чуть вспыхивает, снова ощущая себя подростком. — Здравствуй, Дин, — робко говорит Кас, когда Дин плюхается в кресло напротив. Дин растерянно хмурит лоб, бросает беглый взгляд на Сэма и снова смотрит Касу в глаза. — Привет, Кас, — кивает он. Кас краем глаза замечает улыбку Сэма. — Я хотел поблагодарить тебя за блины, которые ты оставил мне вчера, — серьёзно говорит Кас. — Сэм сказал, ты сам их сделал и позаботился оставить немного для меня. — Э, — Дин розовеет и трёт шею, — не такое большое дело, я же всё равно готовил, так что… — Дин, прими ты уже благодарность, как нормальный человек, а? — вздыхает Сэм. Кас не сдерживает смешка. Дин закатывает глаза. — Ладно, ладно. Пожалуйста, наверное. Кас с улыбкой возвращается к книге. Он уже не уверен, что чувствует, и знает, что не избавился от всего гнева, но Сэм прав. Он не должен становиться другом Дина и вряд ли станет, но, может, какое-то время всё будет нормально. После обеда все загружаются в машину Каса: им с Дином нужно примерить смокинги, и, видимо, это требует групповой поездки. — Ой, хватит ворчать, неженка. — Сидящая рядом Джесс ерошит его волосы. — Ты же смотрел, как я примеряю свадебное платье, теперь моя очередь. Кас свирепо скашивает на неё взгляд: — Ты так говоришь, как будто я удовольствие получил. Джесс ухмыляется: — Сладкий, ты даже прослезился. Кто-то на заднем сиденье — наверняка Дин — фыркает. — Неправда! — восклицает Кас. — Праааавда, — напевно говорит Джесс. — Хорош зарисовываться перед Дином. Кас ярко вспыхивает и смотрит на дорогу, а Дин делает вид, что пытается подавить смех (ничего он не пытается). — И что смеёмся? — с усмешкой спрашивает Сэм. — Ты плакал, смотря «Холодное сердце»! Дин оскорблённо пищит. Кас не смотрел «Холодное сердце», но всё равно хихикает. — Её родители погибли, а сестра не хотела лепить с ней снеговика! Это охренеть как грустно, Сэм! Джесс смеётся, а Кас думает, что когда-нибудь это посмотрит. Он думает о Майкле, Анне, снеговиках и снежных ангелах и ощущает тепло по отношению к Дину. А ещё вспоминает, как в диноцентричной юности хотел узнать, лепил ли Дин с Сэмом снеговика. Как странно наконец получить ответ. — Я не видел «Холодное сердце», — признаётся он. — Что такого смешного в том, что Дин плакал? — Я не плакал! — настаивает Дин. — Я прослезился! — Да как скажешь, — фыркает Сэм. — А смешно потому, что это мультик. — Не понимаю, — хмурится Кас. — Мультики созданы такими же проникновенными и вызывающими эмоциональный отклик, как и обычные фильмы, и часто оказывают более сильное воздействие, потому что отражают наиболее общие и понятные проблемы человечества. Сэм и Джесс потрясённо замолкают, а Дин триумфально смеётся: — Ага! — Он тянется вперёд и хлопает Каса по плечу. — Спасибо! Кас не видит его, но ощущает тепло от его руки на плече. Сэм и Дин продолжают переругиваться, но он не слушает, глядя на дорогу. Только иногда он весело переглядывается с Джесс, и они улыбаются друг другу, как многострадальные родители. Стоит им добраться до портного, как ощущение уюта исчезает. — Ну, приветики, — раздаётся протяжно-заигрывающий женский голос. — У меня что — день рождения? У женщины за стойкой тёмные кучерявые волосы, а её неподобающим образом изучающие тело Дина глаза поблёскивают. — Полегче, милая, эти парни мои. — Джесс закатывает глаза. Женщина смеётся: — Что — все трое? — Она переводит взгляд на Каса, и тот гадает, не рентгеновский ли он. — Жадина. — Хмыкнув, Сэм складывает руки на груди. — О, расслабься, Сэм, я знаю, что ты недоступен. Улыбаясь, Сэм целует её в щёку. — Приятно, что у тебя есть какие-то границы, Памела, — говорит он. Улыбнувшись, она пожимает плечами: — Вы же привели мне новеньких. — Она подмигивает, и Кас видит, как тыльная сторона шеи Дина розовеет. — Шаферы? — Да, мэм, — Дин протягивает ей руку. — Я Дин. — А! — Она пожимает её дольше необходимого. — А ты, значит, Кастиэль? Тот вежливо кивает: — Да. — Отлично. Начнём! Она ненадолго исчезает. Сэм и Джесс усаживаются на уютный диванчик в углу. Кас взволнованно сглатывает. В ателье больше никого нет, но ему даже при одной Джесс было бы неловко — а тут не только она; кроме того, Дин наверняка будет выглядеть гораздо лучше него. — Ладно, Дин, ты первый, — подмигивает Памела, вернувшись с измерительной лентой. — Просто проверю кое-что. Джесс передала мне твои цифры, но нужно быть уверенной. — Да-да, — ухмыляется Дин, когда она обхватывает лентой его грудь, — хочешь облапать меня — так и скажи. Он подмигивает, и Памела, довольная, смеётся. — Поймал. — Она опускается на колени. Дин легко поддерживает её заигрывания, и Кас находит это раздражающим. Причём он не злится на Дина. Теперь для него очевидно, что ему самому неловко: его шея покраснела, а пальцы барабанят по бедру. Это ширма, очередное прикрытие для настоящего Дина Винчестера, и Кас вполне уверен, что это его и злит. Кас терпит её измерения молча и глядя в окно. Сэм и Джесс о чём-то перемурлыкиваются, а Памела что-то бодро напевает. — Кто такой Джесси? — вдруг спрашивает Дин. Кас переводит взгляд на него: он смотрит на спину присевшей на корточки Памелы. — Ну, — Памела смеётся и поднимается, — навсегда у нас не вышло. Когда она, усмехнувшись, поворачивается к Касу спиной, он видит у неё на пояснице татуировку: Джесси навсегда. — Сочувствую ему, — улыбается Дин. Кас не видит лица Памелы, но видит, как непристойно близко к лицу Дина оно находится. — Может, повезёт тебе? — мурлычет она. У Дина розовеют уже не только уши, но и щёки. Ему явно неловко, но всё же он слишком растерян, чтобы ответить, и Кас хмурится. Памела оборачивается к Касу с довольной ухмылкой и, заметив его гримасу, ухмыляется ещё шире. — Ты тоже приглашён, хмурик. Джесс и Сэм тихо смеются, а Дин краснеет ещё гуще. Кас только хмурится, не зная, что тут сказать, и смотрит ей вслед, когда она выходит в соседнюю комнату. Наконец — они с Дином обмениваются усталыми взглядами — их загоняют в примерочные. Памела велит им выйти, когда они будут готовы, чтобы она могла что-нибудь подправить в случае необходимости. Переодеваются они в тишине; только Дин пару раз ругается себе под нос — ударившись локтем о стену и закопавшись с пуговицей. Кастиэлю почему-то становится легче от того, что не ему одному неудобно. Сидит смокинг хорошо — уж точно лучше, чем те старые костюмы, что он надевает на лекции. Бегло оглядев себя в зеркале, он вздыхает. Он выглядит неплохо. Даже хорошо. И это не так неловко, как ему казалось. Но всё его спокойствие улетучивается, стоит ему выйти из примерочной. Дин отдёргивает занавеску в ту же секунду, что и он, и они выходят почти одновременно. И Касу приходится приложить немало усилий, чтобы челюсть не отвисла; они оказываются лицом к лицу, и Дин выглядит каким-то… озадаченным. Может, потому, что Кас открыто на него таращится, едва дыша и понимая, что брюки сидят уже не так хорошо, как минуту назад. Дин выглядит… ослепительно. По-другому и не скажешь — или просто его плавящийся мозг не в состоянии подыскать другие слова. Чёрный жилет идеально облегает его торс, подчёркивая крепкую грудь, а пиджак словно обнимает его плечи и акцентирует внимание на стройной талии. Касу даже хочется, чтобы Дин повернулся кругом. Ощутив вспышку вины, он поднимает глаза к его лицу и встречает его взгляд; в нём бушует столько непонятных чувств, что Кас не знает, что и думать. Только тут до него доходит, что Памела что-то говорит, — и то только потому, что, пока он пытается прочесть взгляд Дина, она разворачивает его к себе и начинает возиться с его галстуком. — Серьёзно, — закатывает она глаза, — ты что, одеваться не умеешь? Она говорит шутливо, но во рту у него пересыхает, и он даже не пытается придумать ответ. Памела выводит их к Сэму и Джесс, и те тут же взрываются свистом и аплодисментами. Они велят показать им весь комплект, и Кас вспыхивает и закатывает глаза, старательно глядя в пол, пока Дин проворачивается вокруг оси; не будет он смотреть на его задницу. Если она выглядит хоть вполовину так же хорошо, как он думает, то он не сможет отвести взгляда и скрыть свой интерес, а с него уже хватило на сегодня нелепого и неуместного возбуждения. В примерочную он возвращается чуть ли не бегом, сразу же, как только их отпускают. Памела на этот раз за ними не идёт — пробивает на кассе покупки и обсуждает свадьбу с голубками, так что Кас рассчитывает на тишину. Но стоит ему надеть свои брюки, как из-за перегородки слышится неуверенное покашливание. — Чувак, — говорит Дин, и Кас замирает, склонив голову к плечу, — мне кажется, или это всё как-то неловко? Фыркнув, Кас опускает голову на перегородку: — Тебе определённо не кажется. Дин смеётся: — Вот и хорошо. Чувствую себя какой-то куклой. Натянув носки, Кас с улыбкой принимается за шнурки. Они снова выходят наружу одновременно и выдвигаются бок о бок. Памела складывает их смокинги, Сэм пытается выведать у неё что-нибудь о платье Джесс, и Кас, воспользовавшись тем, что никто не обращает на них внимания, тихо говорит Дину: — Если тебя это утешит, — старательно небрежно произносит он, глядя на Памелу, — смокинг тебе идёт. Краем глаза он видит, как Дин поворачивает голову, и ощущает виском его тёплый взгляд. — Да? — В голосе Дина нет насмешки, как он опасался. — Да. — Повернув голову, он встречает взгляд Дина. — Из тебя вышла хорошая кукла. Хмыкнув, Дин закатывает глаза. — А ты будешь самой хорошо одетой подружкой невесты из всех, кого я видел. Кас отвечает ему сердитым взглядом и поворачивается к остальным, но это сердитость наигранная; он вполне уверен, что Дин не перестаёт улыбаться. Дин улыбается всю дорогу до дома. Джесс включила радио и громко подпевает какой-то балладе восьмидесятых (Дин делает вид, что не знает слов). Сэм закатывает глаза, услышав её пение, а Каса Дину не видно, но пару раз он ловит его взгляд в зеркале — и этот взгляд не сердитый. Джесс счастлива, Сэм счастлив, а Кас потрясающе выглядел в смокинге. Он не перестаёт чуть улыбаться, даже когда они с Касом поднимаются наверх повесить смокинги. Они молчат, распаковывая их и пристраивая на вешалки, но это уже не прежнее неловкое молчание, и Дин думает, что, может быть, ему повезёт и они смогут стать друзьями. Он наклоняется в шкаф, проверяя, аккуратно ли повесил смокинг, и чуть не ударяется головой о дверь, когда Кас вдруг спрашивает: — У тебя всё ещё есть Импала? Дин удивлённо оборачивается: — Чувак, ты помнишь мою детку? Кас улыбается, подавая ему свою вешалку: — Дин, вся школа помнит твою детку. Дин отворачивается повесить его смокинг, надеясь скрыть этим свой довольный румянец. — Тогда ты помнишь, что чёрта с два бы я от неё отказался. Кас смеётся — это первый его настоящий смех, который слышит Дин со времени своего приезда; он тихий и недолгий, но тёплый, и Дин радуется ему, как сиянию золота. — Приношу свои извинения, — улыбается Кас. Дин закрывает шкаф и кивает на окно, за которым видно машину Каса: — А у тебя новая машина. Зачётная сутенёрская тачка. Кас сужает глаза, но улыбаться не перестаёт, и Дин очаровательно улыбается в ответ. — Брат отдал мне её, когда я переехал в Калифорнию. Дин вдруг понимает, что Кас ещё ни разу за последние дни не заговаривал о семье. — Который? Габриэль, наверное? — Да, — удивляется Кас. — Как ты догадался? Дин пожимает плечами: — Видел его пару раз. Он захаживал в «Дом у дороги». Машина вроде в его стиле. Он усмехается, и Кас, кивнув, хихикает: — Ну, она делает своё дело, и я не вижу причин её менять. — Он приподнимает брови: — Не все здесь нездорово одержимы своим транспортом. — Пфф, — отмахивается Дин. — Твоя машина просто завидует моей, потому что выглядит не так круто. Плачет, небось, по ночам. Как увидит мою детку, так сразу накинется. — Очень жаль, — сообщает Кас. — Надо будет ей передать, что твоя машина уже состоит в законных, хотя и тревожащих отношениях с тобой. Дин смеётся, запрокинув голову, и чувствует себя рядом с Касом счастливее, чем когда-либо за эти дни. Это Кас, которого он помнит: язвительный и не лезущий за словом в карман. Он странно смотрит на Дина, когда тот отворачивается от окна, и какое-то непонятное мгновение они просто стоят и смотрят друг на друга, и Дин забывает, что хотел сказать и хотел ли сказать что-то вообще. Наверное, он пугает Каса своим долгим взглядом, хотя и Кас не отводит глаз, так что Дин чувствует облегчение, когда Сэмми кричит снизу: — Эй, парни, Джесс приказывает Касу после ужина смотреть «Холодное сердце», так что тащите сюда свои задницы! Кас, фыркнув, качает головой, и от тепла в его глазах Дин становится ещё счастливее. Какие бы у Каса ни были тараканы, Сэма он любит, и за это Дин благодарен. — А, и Кас! — кричит Сэм. — Захвати для Дина платочков, ладно? Дин делает вид, что оскорблён, и скрещивает руки на груди. Кас закусывает губу, сдерживая смех. Когда у выхода он оборачивается и спрашивает: — Ты идёшь? — это звучит почти дружелюбно. — Сейчас догоню. Кас уходит, а Дин, улыбаясь, вынимает телефон и быстренько набирает сообщение Бенни и Чарли, прежде чем снова сунуть его в карман и спуститься в гостиную вслед за Касом. Ладно, может, он и не Джоффри. За ужином Дину приходится признать, что Кас определённо не Джоффри. Он выступает в его защиту. — Прости, Сэм, — говорит он серьёзнее, чем того требует ситуация, — но, по-моему, совершенно естественно открыто выражать свою эмоциональную реакцию. Сэм, целуя Джесс в щёку, закатывает глаза: — Говорю тебе, они два сапога пара. Джесс только смеётся. За ужином Дин по-прежнему сидит напротив Каса и пытается не смотреть на него; к счастью, в гостиной, когда они рассаживаются для просмотра, Кас оказывается вне его поля зрения, так что ему удаётся сосредоточиться на мультике. Что бы ни говорил Сэм, он клёвый. Что думает о нём Кас, Дин не знает, потому что твёрдо решил не коситься на него, но он знает, что по меньшей мере Кас не осуждает его за проявление чувств — хотя бы на этот раз. Ужин начинается спокойно, особенно по сравнению с остальными их ужинами и обедами. Дин устал от примерки и с удовольствием приступает к еде в тишине. На ужин цыплячья грудка с карри, купленная почти готовой; все были слишком голодны, чтобы ждать чего поизысканнее, и Дин рад, что Джесс не считает нужным перед ними зарисовываться. Он уже почти доедает, когда Сэм, прочистив горло, спрашивает — не без неловкости: — Так, — неестественно неловко произносит он, — как там Бенни? Дин отвечает ему сердитым взглядом. — Хорошо, — с вызовом отвечает он, надеясь, что Сэм не станет начинать новый спор. Они уже не раз за прошедшие пару лет собачились по этому поводу, и ни один другого не переубедил. Дину этого сейчас очень не хочется; Джесс бросает на Сэма предупреждающие взгляды, а Кас кажется слегка растерянным. К счастью, невеста Сэма — святая. — Всё ещё печёшь для него каждую неделю? — улыбается она. Дин тоже с облегчением улыбается. А Кас хмурится: — Что? — Дин каждую неделю печёт кексы для группы анонимных алкоголиков Бенни, — с гордостью родителя отвечает Джесс, и кончики ушей Дина розовеют. — Кто такой Бенни? — Склонив голову к плечу, Кас переводит взгляд с неё на Дина и обратно. — Он мой лучший друг. — Дин сурово смотрит на Сэма. Тот вздыхает: — Я не собирался ссориться, Дин. Просто спрашиваю, как он. — Ты спрашиваешь, не сорвался ли он. — Дин! — злится Сэм; Джесс бросает на Каса извиняющийся взгляд. — Если он придёт на работу пьяным, он поставит под угрозу твою жизнь! Так что я имею право беспокоиться! — А не стоит! — Дин устал от всего этого. — Он два года не пил, Сэм, и я знаю, что он тебе не нравится, но меня достало это твоё отношение. Он сделал ошибку когда-то, а теперь у него своя группа анонимных алкоголиков, чего тебе ещё надо? Сэм в защитном жесте приподнимает руки, а Джесс успокаивающе опускает ладонь на руку Дина. Это помогает, и он запихивает себе в рот побольше риса, чтобы сдержаться. — Ладно, извини, — вздыхает Сэм, проводя рукой по волосам. — Дин, серьёзно, я ничего против него не имею. Он хороший парень, я просто о тебе беспокоюсь. Дин вздыхает, проводя ладонью по лицу. — Ну, не надо. Повисает неловкое молчание. Сэм, кажется, хочет ещё что-то сказать, а Дин не сводит взгляда с тарелки. Каса ему не видно, а Джесс неловко теребит вилку. Дин ощущает себя виноватым и открывает было рот, чтобы сменить тему, но Кас его опережает. — Так, — говорит он, глядя на него, — ты печёшь? Дин впервые за очень долгое время вроде как хочет его поцеловать. — Ага, — отвечает он. Глаза Каса улыбаются ему, и в них нет насмешки. Дину страшно, словно он стоит на краю опасной пропасти. Джесс, к счастью, не замечает, как медленно рушатся его защитные стены. — Это Дин убедил Бенни завязать! — говорит она. Ну зачем изображать его каким-то героем? — Помог ему расстаться с девушкой-алкоголичкой, занимал его всё время чем-то, помог организовать группу… — Джесс, прекрати, — бормочет Дин, взяв бутылку с пивом. — Оо, Динни. Ты смущён? — ухмыляется она. Дин стонет. — Джесс, — умоляет он, и она хлопает его по руке, а потом наклоняется к Касу и шумно шепчет: — Его просто смущает то, что все мы знаем, что под его сарказмом скрывается настоящее сердце. Дин дуется, Кас смеётся. Серьёзно — семья Дина худшая из всех. — А ты что — волшебник страны Оз? — спрашивает он. Джесс смеётся. — Прекрати увиливать от того, что ты тайный пекарь. — Эй! — Дин взмахивает вилкой. — Я этого не стыжусь, моя выпечка потрясная, и ты знаешь, что мои пироги — лучшие. — Хорошо, — улыбается Джесс, будто именно это и рассчитывала услышать. — Потому что завтра вы с Касом печёте что-нибудь для девичника. — Что? — одновременно вырывается у широко распахнувших глаза Дина и Каса. Кас, кажется, просто в ужасе: — Но я не умею! Джесс, пожав плечами, попивает сок с видом триумфатора: — Будешь помогать Дину. Я еду за платьем, а Сэм — стричься. Сэм дуется, а Джесс заправляет ему прядь за ухо. Дин фыркает. — С удовольствием сделаю что угодно, что связано с общением Сэма с ножницами, — заявляет он. Сэм пихает его ногой под столом, и все уже забывают о Бенни. Только когда они уже лежат в кроватях, выключив свет, Кас снова заговаривает о нём. — Бенни много для тебя значит, — говорит он. Это не вопрос, не мнение и не требование подробностей — просто констатация факта. Дин, готовый уже уснуть, поворачивается к нему. — Ну, да. — Он пожимает плечами, хотя знает, что Кас его не видит. — Он мой лучший друг. Он ступил на плохую дорожку, но он хороший парень. И он всегда был со мной рядом, когда мне это было нужно. — Но Сэму он не нравится? — С другой стороны комнаты доносится шуршание, и Дин вроде бы различает в темноте, как Кас поворачивается на бок, лицом к нему. Он вздыхает и смотрит в потолок. — Я понял, что у него проблемы, когда он побежал в готовый обвалиться дом, хотя Руфус — он у нас главный — велел не входить. Там никого не было, но он увидел движение занавески и принял её за человека. — Дин сглатывает, вспоминая. Было страшно. Это один из самых жутких эпизодов его жизни, и иногда, закрывая глаза, он видит тот день. — Я побежал за ним, чтобы вывести его, и в итоге оказался в больнице. — Услышав, как шумно выдыхает Кас, он торопливо добавляет: — Ничего серьёзного, просто надышался дыма и заработал пару лёгких ожогов. Могло бы быть хуже, для нас обоих. Его чертовски напугало то, что я попал в больницу, и больше он ни капли в рот не брал. Но Сэм его так и не простил. Кас молчит долго, и Дин думает, не сказал ли слишком много. Или, может, Кас тоже считает, что ему нужно отвернуться от Бенни. — Ты очень преданный друг, Дин, — говорит наконец Кас, и Дин ощущает прилив благодарности. Щёки вспыхивают от неожиданной похвалы, и он радуется темноте. — Ну, э, это была не его вина, — говорит он, и так и есть. — Иногда люди ошибаются. Снова тишина — ещё более продолжительная. Оба ощущают скрытый подтекст. — Его ошибка могла тебя убить, — тихо, но не обвинительно говорит Кас. — Может. Но я смотрю на это по-другому. — Что ты имеешь в виду? Дин улыбается, поворачиваясь к смутному силуэту Каса. — Все зацикливаются на том, что в доме никого не было, а он, пьяный, побежал в здание. Но был там кто или нет, важно то, что он рискнул своей жизнью ради чьего-то спасения. Повисает такая тишина, что слышно даже лёгкое дыхание Каса. Следующие слова Каса полны понимания и тепла: — Иногда ошибки совершают с благими намерениями. Дин улыбается и снова смотрит в потолок. — Да, — шепчет он, — наверное. Суббота, 23 августа 2003 Последнюю надежду Кас теряет в марте. Вообще это очень глупо: не было никогда никакой надежды, но ему нравились его безумные и нелепые теории. Когда Дин улыбался ему или каким-то образом прикрывал от футбольной команды, Касу нравилось думать, что, может быть, он тоже втайне нравится Дину. Когда Дин ловил его взгляд на уроке, Кас представлял целый мир, где Дин так же сходит по нему с ума, как и он, и держится так, как держится, лишь из страха отказа. Но тогда, в холодный мартовский день, подойдя к своему шкафчику, Кас почувствовал, как эта фантазия утекает у него между пальцев. Он не помнит точный день (помнит — 10-е марта), но помнит, как Дин, облокотившись спиной о свой шкафчик, держался за руки с красивой темноволосой девушкой, ходившей с Касом на занятия по музыке. Он знал её — её звали Робин, и она всегда держалась с ним тепло, когда они работали в паре, но тогда он не смог этого вспомнить. Он мог только смотреть на Дина, целующего её и улыбающегося, и пытаться не ненавидеть её за то, что у неё есть то, чего хотелось бы ему. Дин и Робин пробыли вместе три недели, но Кас даже не успел порадоваться их разрыву: следующей была Ронда Хёрли, а с ней — слухи о небывалых похождениях, которые приводили футбольную команду в восторг. Они шумно обсуждали их, хлопая Дина по спине, а Кас делал вид, что это всё неправда. Две недели спустя — Аманда Хекерлинг, ещё неделю — Джейми Полсон. Апрель и май — Тесса, Кармен, Лейла и две чирлидерши, имена которых Кас не удосужился запомнить. Касси Робинсон продержалась весь июнь; Кас не знает, хорошо или плохо то, что Дину она вроде нравится больше остальных, и когда они расстаются, Дин берёт перерыв недели на две. В начале июля Лиза Брейден, капитан чирлидерш, целует Дина после последнего матча в сезоне, и в конце лета они всё ещё вместе. Сейчас август, и Кас не видел его уже месяц. Он разрывается между желанием счастья для Дина, у которого был бы кто-то, кто любит его таким, какой он есть, а не таким, какого он изображает в школе, и желанием, чтобы у него ничего не вышло с Лизой. Потому что всю надежду он потерял ещё тогда, в марте, его надуманные теории отзвучали звоном разбитого стекла, но тогда же появились мечты. Они глупы, неуместны и, как ему это ни ненавистно, неоправданны. До марта и долгой череды девушек Дина Кас знал, что чувствует, знал, чего хочет, но никогда не позволял себе по-настоящему это представлять. Он гнал прочь фантазии о невозможных любовных признаниях, не позволял себе думать о том, каково было бы встречаться с Дином. Но теперь, когда он знает не понаслышке, как выглядит Дин, когда целует кого-то, когда руки Дина насмехаются надо всем, чего он безнадёжно желал с самого их знакомства, обнимая кого-то другого, Кас больше не может сдерживать эти фантазии в узде. Иногда они приходят посреди бела дня, неукротимые и отказывающиеся оставаться незамеченными; он отдаётся им, с заднего ряда трибун наблюдая за матчем и гадая, каково было бы оказаться тем, кого поцелует Дин после игры. Он думает о том, как целует Дина у шкафчика, на крыльце, когда Дин провожает его домой после свидания, на диване, в Импале, в лунном свете под звёздами. Он думает о том, как целует Дина, желая доброго утра и спокойной ночи, думает о том, как целует Дина, когда он улыбается, когда он грустит, когда он прячется в одеяло от холода. А иногда по утрам он просыпается от таких снов, часто дыша и ощущая, что член такой твёрдый, что хочется плакать. Он просыпается, чувствуя, как на пояснице скапливается пот, а мысли полны образами прикосновений к Дину; или что кровать слишком холодная, а манящие сны о Дине утекают сквозь пальцы. По крайней мере, футбольная команда, явно впечатлённая похождениями Дина, на какое-то время забывает о Касе. Дин почти не смотрит на него с самого апреля, а Кас постоянно напоминает себе, что это хорошо. Что Дина больше не заставляют причинять людям боль. Это хорошо. Кас рад. Вздохнув, он откладывает книгу. Он весь день читал на крыльце, потягивая приносимый Габриэлем лимонад. Тот на пару недель приехал из Нью-Йорка, а у Бальтазара есть ещё месяц до возвращения в университет в Англии. Касу нравится проводить дни в парке со всеми тремя братьями, да и Гадриэль почти всегда рядом — когда родители позволяют ему оторваться от учёбы. Габриэль и Анна, как дети, играют на качелях, а Майкл и Гадриэль пытаются устроить пикник. Бальтазар с Касом обычно разглядывают облака; Бальтазар вечно видит в них всякие неприличные формы, а Кас делает вид, что его это не веселит. Приятно проводить дни вот так, не беспокоясь о школе и чувствуя, что нанесённая языком Дина в чьём-то чужом рту рана уже не так свежа. Иногда Кас умудряется даже забыть о нём, и тогда семьи более чем достаточно, чтобы сделать его счастливым. Сегодня — не один из таких дней. Гадриэля не отпустили из дома, и Гарт, который изредка появлялся без приглашения, тоже не пришёл. Майкл работает, а Габриэль и Бальтазар свирепо спорят за шахматной доской в гостиной; Кас, пару раз пройдя мимо них, начинает подозревать, что они придумали ещё кучу каких-то правил. А у Анны, кажется, такое похмелье, что она предпочитает оставаться в комнате. — Хннннн, — сипит она, выходя на крыльцо, как раз когда он начинает задаваться вопросом, не принести ли ей обед. — Почему солнце такое яркое? Кас смеётся. Уже почти восемь, середина августа, и солнце уже начинает тускнеть. Он хлопает по месту на качелях рядом с собой, и Анна устраивается на них, вздыхая и утыкаясь лицом в его плечо. — Это наказание за пьянство несовершеннолетним, — сурово говорит Кас, не сумев, однако, сдержать лёгкой улыбки. — Вини саму себя. Анна фыркает и вяло бьёт его по животу, не поднимая головы. — Знаете ли, мистер совершенство, мне почти семнадцать. Я не ребёнок. А ты зануда. Кас закатывает глаза и снова открывает книгу, левой рукой мягко обнимая Анну. Она вздыхает. — Ты же знаешь, что там были почти все из старших классов? — Да, я в курсе. — Кас слепо таращится в раскрытую страницу. — Так почему ты не пошёл? — Она приподнимает голову, щурясь. Он пожимает плечами и не поднимает взгляда. — Фу, — стонет Анна, кажется, оплакивая его. — Ты иногда как Майкл, ты знаешь? Кас улыбается: — А ты — как Габриэль. Возмущённо разинув рот, Анна вырывается из его хватки. — Как ты мог, Кастиэль? Ты ранишь меня в самое сердце. — Он смеётся, и она неохотно улыбается, снова опускаясь на его плечо. — И всё же я вроде как рада, что тебя там не было. Мне не надо, чтобы старший брат портил мой стиль. — Какой ещё стиль? — фыркает Кас. Она щиплет его за руку. — Заткнись, Кас, как оказалось, у меня ещё какой стиль. Повернувшись к нему лицом, она поигрывает бровями; видимо, она хочет, чтобы он спросил, что случилось. — Ладно, — вздыхает он, снова закрывая книгу. — Анна, пожалуйста, расскажи мне, почему ты так счастлива. Она садится, и её улыбка становится застенчивой. Её руки на коленях словно живут своей жизнью. Наклонившись прямо к Касу, она понижает голос: — Я обжималась с Дином Винчестером. Сердце Каса вспыхивает, как китайский фейерверк, и уходит в пятки. — Что? — хрипит он, пытаясь не прогнать счастливые искорки в глазах Анны. — Знаю! — Она накручивает прядь волос на палец. — Я почти и не думала о нём последнее время, но… не знаю! Мы вдруг стали танцевать, и бац — мы уже обжимаемся! Она счастливо вздыхает, а Кас пытается вспомнить, как пользоваться голосом и не показывать при этом, насколько он несчастен. — Я думал, он встречается с Лизой Брейден, — говорит он наконец, надеясь, что это прозвучало так, будто ему нет большого дела до ответа. Анна пожимает плечами: — Уже нет. Расстались пару недель назад. Кас кивает, глядя на обложку книги. — Точно. Анна касается его руки. — Кас, ты в порядке? Он изображает кривоватую улыбку и поднимает взгляд. — Конечно. Просто беспокоюсь. В смысле, о тебе. Дин бывал со многими девушками. И это не вполне ложь; он и правда беспокоится о младшей сестре. Он знает, как больно полюбить Дина Винчестера, зная, что не можешь рассчитывать на взаимность. Анна смотрит пристально, словно понимая, что это не всё, но всё равно сжимает его ладонь и отвечает. — Знаю. Это же Дин Винчестер. Я знаю, что ничего не выйдет. Я же пообжималась с ним, Кас, а не обручилась. Она кокетливо улыбается, и он, не сдержавшись, закатывает глаза. — Так, — он сглатывает, изображая небрежность, — вы теперь встречаетесь? Анна хмыкает, устраиваясь удобнее. — Хотелось бы, но нет. Это и так было странно… мы ещё поговорили немного потом, а когда я сказала, что твоя сестра, он весь такой давай извиняться и ушёл. Сердце Каса ухает — и он не понимает. — Что? — спрашивает он, надеясь, что Анна не задумается над тем, почему его голос звучит как наждак. — Ага. — Она хмыкает. — Может, он решил, что нарушает какое-нибудь бро-правило или типа того. — Повернувшись к Касу, она подмигивает. — Или у тебя с ним что-то, а, Кас? Она смеётся, явно довольная собственной шуткой, но Кас не находит в себе сил засмеяться вместе с ней. Всё его лицо горит. — Нет, — отвечает он и выпрямляется. Она и вопроса-то не задавала, вернее, он был риторический, а теперь наверняка заметила горечь в его голосе. Анна перестаёт смеяться и широко распахивает глаза. Кас пытается не сводить взгляда с дерева. — О боже, — тихо и изумлённо говорит Анна. — У вас что-то есть? — Нет, — твёрдо отвечает Кас, переводя на неё пылающий взгляд. — Нет ничего. На этот раз он даже не пытается скрыть горечь, и Анна, чей взгляд становится понимающим и сочувственным, касается его руки. — Но ты хочешь этого, да? Кас опускает взгляд на их соприкасающиеся руки. — Нет. — Кас, ты… — Анна, я очень не хочу больше говорить о Дине, ясно? — огрызается он, и она тут же закрывает рот. Её глаза печальны, и Кас не может больше на неё смотреть. Отняв руку, он снова раскрывает книгу, пусть и не может прочесть ни слова. Спустя какое-то мгновение Анна вздыхает и снова устраивается рядом с ним, обнимая его руку и кладя голову ему на плечо. Кас ничего не говорит, но, продолжая читать, кладёт на её голову свою.