Травы

Магнолия – любовь к природе. Мотылинка любит лес. Жизнь в Речном племени этому не помеха. Что может быть лучше шуршания зелени над головой? Только тень от неё, спасающая в зной Зелёных Листьев, порой бывающий невыносимей стужи Голых Деревьев. Да, пожалуй, территория водоплавающих котов только способствует Мотылинкиной любви к лесу – там-то деревья попадаются крайне редко, а основное спасение от лютой жары – родная река. Но есть ещё причины. Их много, и они рассыпаются перед глазами пестроцветьем луга Зелёных Листьев. Как целительница, Мотылинка обязана уметь обосновывать каждый свой выбор. Ну, во-первых, любовь к лесу у кошки в крови. Не от матери, нет, от неё могла передаться только привязанность к домам Двуногих, а от отца, жившего исключительно среди деревьев – как лиственных, так и хвойных. Он был предан лишь власти, зол и силён – так говорят. Но Мотылинка видела мать, хрупкую, нежную, слабую – настоящую домашнюю киску, и знает правду. Ну не злобой же своей Звездоцап очаровал Сашу? Значит, было что-то ещё. Может, та самая любовь к лесу? Прогулки между деревьев, совместная охота, разговоры о традициях и обычаях племён – это всё могло очаровать домашнюю киску, не привыкшую к свободе? Мотылинка не знает. Она не была такой ни мгновения, спасибо отцу. Она вообще привыкла за многое его благодарить, его – и Сашу. Потому что, если говорить правду, она была самой храброй домашней киской всех времён. И как не сказать им спасибо за те чудесные качества, которые помогают сейчас держаться? За стойкость. За смелость. За веру в свою правоту. И да – за заботу. За это самое нужное целительнице качество, благодаря которому становятся не такими болящими и обидными. И улыбки растут, тянутся к Мотылинке, как полевые и не только цветы, как та самая магнолия, и всё становится вдруг так мило и так чудесно, почти как в лесу. И целительница любит его её больше, а сильнее – только своё племя, своё чудесное, невероятное племя, самое лучшее из обитающих вокруг озера, да и вообще на свете. Как бы ни были хороши воспоминания о жизни с матерью и братьями в лесу, новые мысли и чувства вытесняют их каждый миг всё дальше. Память о лесе толкает Мотылинку вперёд, заставляет вспомнить о том, кем она была и где. И, разумеется, о том, кем стала. Самой лучшей целительницей самого лучшего племени. Да, всем детям Звездоцапа свойственна капелька его амбиций. А вот Коршуна память тянула назад, не давала ему вздохнуть, наполняла грудь тупой яростью. И в конце концов он не выдержал. Сдался. Вот это вспоминать Мотылинка уже не любит. Потому что думать о Коршуне отстранённо гораздо проще, не просматривать снова и снова в мыслях один из немногих дней, когда всё было хорошо. И брат трепал за ухом, игриво нападал, а кошка – тогда ещё воительница – отвечала ему тем же. И солнце падало за горизонт, и Пятнистая Звезда снисходительно поглядывала от кучи с дичью… И до счастья был один лисий хвост, а может, гораздо меньше. Но потом всё сломалось. Коршун всё сломал. И, может, теперь воспоминания о нём тянут Мотылинку назад, как его тяготили воспоминания о лесе? Но и это не всё. Мотылинка любит лес ещё за кое-что. И отца – за это же. Правда ведь в том, что она осталась одна. Совсем. И даже сначала это не поняла, проигнорировала, наплевала на этот факт. Что есть семья для воителя? Важнее всего племя. Но ведь Мотылинка никогда в жизни не была одна. И она начала тосковать, понемногу, почти неверяще. Неужели что-то значит плечо кого-то родного рядом, его взгляды и улыбки? Неужели это так важно? Неужели без этого нельзя справиться? Неужели? Но и поверить уже не получится – Саша осталась жутко далеко и, может, даже уже умерла, как и Звездоцап, как и Коршун, как и Головастик… Все умирают, уходят, растворяются рано или поздно. Но Звездоцап был отцом не одному выводку, и на самом деле Мотылинка никогда не оставалась одна. Если их было пятеро, и двое умерли, что осталось третьей? Найти других. Чётвёртого и пятую. Даже с убогим счётом, каким владеют племена, всё можно очень просто понять. Ежевика не нравился Мотылинке с самого начала. Слишком какой-то… Похожий на отца. Хоть бы и внешне. До добра это не доводит, убедились уже на примере Коршуна. Оставалась ещё одна, такая же чуть одинокая, одна в своём племени из детей Звездоцапа Рыжинка. Которой тоже было грустно иногда. Но это оставалось всегда огромным секретом, потому что дочери самого могущественного злодея всех времён не могут позволить себе печалиться на глазах у всех. И теперь у Мотылинки есть ещё один, маленький секрет, выросший непонятно откуда, как магнолия. Он не вредит племени и не нарушает Воинский Закон, нет, нет, ни в коем случае. Верность племени прежде всего! Но целительница теперь знает, что в жизни должно быть что-то другое. Даже если это один взгляд, одна улыбка, нечаянно оброненный на границе пучок целебных стебельков, найденная в кустах мёртвая мышь. Ничего такого, что может помешать верности. Племя всегда должно быть сыто и излечено, а в противном случае – и думать нечего о ком-то другом. Даже если этот кто-то – сестра. С которой за всю жизнь не было сказано не слова. А зачем они – слова? Фразы, обрывки скупых монологов, попытки стать чем-то большим – зачем? Это доверие, безмолвное и ни к чему не обязывающее, лучше всего другого, что может дать сестра. Всегда можно уйти, всё порвать, не оставить привычно часть трав у границы… И хорошо, что пока этого удаётся избежать. Лучше молчать. Проще молчать. И любить лес.