My obsession

Его губы были на моих губах, руки в моих руках, подводка на глазах размазались от его слез и прикосновений моего лица, по щекам пролегли темные разводы. И я, забывая себя, целовал это перепачканное тушью лицо. Я хотел возбуждать его так же, как он возбуждал меня, но его одолевали сомнения, он, то обнимал меня сильнее, то пытался оттолкнуть, но мой язык уже полностью завладел его ртом, и Джей сдался. Он сводил с ума: запахом своих губ, своих слез, своих волос, нежностью тонких пальцев с мозолями от гитары. Он был тоньше и изящнее меня, его кожа была нежнее моей, голос чувственнее моего, но он был на пять лет старше меня, и мне кружило голову осознание своей власти над ним. Мой Джаред, если бы ты только знал, как сильно я люблю тебя. Расстегивая пуговицы на его рубашке, я осознавал противоречивость происходящего, но остановиться не было сил - возбуждение зашкаливало. Не двигаясь, мы смотрели друг другу в глаза. Тусклый свет лампы осветил бледную кожу на его плоском, твердом животе. Синяя клетчатая рубашка, все еще хранившая тепло его тела, осиротевшим комком легла на пол. Не помню, как мы оказались в спальне, в нашей кровати. Его волосы разметались по подушке. Он закрыл глаза. Трогая кончиками пальцев его губы, я пытался запомнить его таким, каким он был сейчас: длинные волосы, влажные от слез голубые, почти прозрачные, окаймленные темными длинными ресницами глаза. Свет ложился таким образом, что черные ресницы бросали тень на его лицо, что делало взгляд еще более мягким, более желанным для меня. Его щетина за день отросла и колола мне губы. Я тоже не нашел времени побриться за целый день, и это чувство соприкосновения нашей кожи заводило еще сильнее. Он притягивал необъяснимой магией, воздействие которой было неуловимо, как аромат духов. Он гипнотизировал красотой. Часто, не умеющий сдерживать себя, дерзкий и безумно сексуальный в своей вечной юности, сейчас он был такой уязвимый, согласный на все, что бы я ни делал с ним. Именно в эту минуту в полумраке нашей комнаты, он стал просто человеком, просто любовником, моим любимым. - Неужели, чтобы увидеть тебя настоящим, нужно сломать? - Ты считаешь, я сломлен? - Я так чувствую. - Ты всегда хотел сломить меня. - Это единственный способ сорвать с тебя маску. - С тобой я всегда настоящий. - Значит у тебя много лиц. - Нет, просто моя любовь многогранна. - Я готов был умереть за твою любовь. - И что же тебе помешало? - Желание жить дальше. - Живи со мной… Я целовал его все сильнее и сильнее, не в силах оторваться от его губ. Мои руки гладили его шею, лицо, обнаженную грудь. - Это слишком сложно для меня, я пытался… От его покорности я терял контроль. - Измени меня… - Я люблю тебя таким, какой ты есть, менять тебя - это не выход и даже жестоко. Боже, я даже к себе тебя ревную. Руки заскользили вниз, расстегивая ремень на его джинсах. От моих прикосновений его дыхание стало прерывистым. Его тело не хотело пускать меня, видимо из-за переживаемого стресса, и мне пришлось долго его растягивать. Он стонал в моих руках, но как-то уж слишком напряженно, и когда я начал входить в него, Джей зашипел от боли. Я тут же попытался выйти, но он лишь прижал меня сильнее, фиксируя на себе бедрами: - Тише, тише… Все нормально… - Тебе больно. - Не обращай внимания, - голос стал совсем хриплым, и от надрывных интонаций в нем по спине пробежал холод. - Что значит «не обращай внимания?» Я не могу так. - Тише… - он накрыл рукой мои губы, и, схватившись за мое бедро, начал насаживаться сам. Похоть победила, я больше не пытался от него отстраниться, а просто замер, давая ему делать то, что он хочет. Он касался лбом моего лица и, не отрываясь, прожигал огнем синих глаз, и лишь когда я уже полностью был в нем, Джей шумно выдохнул, отклоняясь назад, прогнулся подо мной всем своим напряженным телом. Именно так он и сводил с ума, именно так уводил куда-то слишком уж далеко, в свой мир. Именно от того безумия, что всякий раз он разжигал во мне, я пытался убежать. Одержимость? Любовь? Что угодно, только вот здоровыми эти чувства все-таки никак не назвать. - Только не останавливайся, умоляю… - шептал он мне куда-то в плечо, пока я пытался окончательно не потерять контроль. Сердце выпрыгивало из груди с каждым толчком, и с каждым своим новым вздохом, он возвращал меня к жизни. - Люблю тебя, - перевернув его на живот, я завел его руки за голову, жадно ощупывая тело, пока он снова привыкал ко мне внутри себя, приподнимая ягодицы навстречу жадным толчкам. Уязвимость его позы, да и вообще всей его сути, в данный момент, передо мной, заставляла брать сильнее и быстрее. Разрядка была близка и, сжимая его бедра до красных отметин на коже, я шептал какой-то бред ему в затылок, беспорядочно оставляя отметины в форме полумесяцев на бледных плечах. А он все так же, срывающимся голосом умолял меня не останавливаться... Когда все закончилось, мы еще долго лежали так, оставаясь друг в друге, душой и телом. Непрощенные грешники в садах Эдема. Он был моим раем, светом моей жизни и тьмой поглощающей меня. Мой падший ангел. Мой Джей... Я положил голову ему на грудь, его сердце бешено колотилось, впрочем, как и мое. Мы молчали, успокаивая дыхание. Я чувствовал его пальцы в своих волосах. Я снова и снова ласкал взглядом его тонкие лодыжки, тонкие колени, тонкие запястья, возбуждаясь вновь. Я горел внутри - это было похоже на самосожжение. Он начал первым: - Ты мой навсегда, даже если ты уйдешь, то все равно останешься моим, никто ничего уже не сможет изменить. Теперь твоя свобода - миф. Он попытался дотянуться рукой до кармана моих джинсов, откуда торчала пачка сигарет. - Ты не куришь. - Я хочу пахнуть твоими сигаретами, хочу запомнить хотя бы твой запах, черт, если уж мне больше ничего не остается. И вообще дай мне встать! Он столкнул меня с себя. Встал с кровати, и, достав сигарету из пачки, подошел к окну. Закурил. Я наблюдал за ним, облокотившись о спинку кровати. Он стоял и курил на фоне серого предрассветного неба, сжимая сигарету своими тонкими пальцам, поднося ее к тонким губам, нереальный, невесомый, абсолютно обнаженный. Зажав губами сигарету, он пытался кое-как собрать непослушные волосы, трогая плечи и шею. Совершенство. - Иди ко мне. - Пошел к черту. - Вернись в постель. Он посмотрел на меня и, выпустив тонкую струйку дыма, переступая через нашу одежду, разбросанную по полу, начал приближаться. Мутило от желания скорее коснуться его, да и его прикосновений я ждал не меньше. Выпуская дым мне в лицо, он сел сверху, руками сжимая мою шею. Нас разделяла только тонкая ткань простыней и кожа. Я достал сигарету из его губ и затянулся, она была влажная, я почувствовал его вкус, он оставлял следы во всей моей жизни, даже на моих сигаретах. - Давай сделаем это еще раз, а потом еще и еще, мне всегда будет мало. Я так хочу тебя… - он прогнулся назад, и потому, как дернулось его тело, я понял: он почувствовал, что у меня снова стоит. - Я хочу запомнить какой ты, запах, вкус, все… - шептал он уже мне в губы, отбрасывая в сторону дымящуюся сигарету. Тонкие пальцы сомкнулись кольцом на моей шее. Вздох. Он приподнялся, открывая мне путь. Выдох. - Мой мальчик, - шепчу я как во сне, голос глухо пробивается сквозь пелену возбуждения. Я вхожу, сжимая рукой его член. Он стонет, кусает мое плечо, пальцы впиваются в кожу. Он мой, всецело и бесконечно. От этих ощущений крышу сносит напрочь. Я сжимаю руку сильнее. Он оставляет засос на моей шее, ощущения настолько острые, граничат с помешательством. - Любимый… – еще сильнее проникаю в него. Хриплый стон срывается с губ. - Мой, только мой. Да… - глажу руками его бедра, скольжу по гладким прохладным плечам. Беру в ладони его лицо, волосы, такие мягкие. Не могу оторвать от него взгляд: брови сведены болезненным изломом. - Мой… мой… что ты делаешь со мной? - я прижимаюсь лицом к его груди. - Колин... - Любимый, прости … Его язык проникает мне в рот. Перед глазами темные пульсирующие круги. Мои руки поднимаются по его спине, давят на плечи, тянут вниз, проникаю еще глубже. - Люблю… - шепчет он. Я вижу его лицо. Целую его глаза. - Прости меня… - сердце разрывается. Вздох… - Колин… Помни меня… - Ты единственный… - Помни это… - Ты в моем сердце… Вздох... - Джей… Я боюсь потерять контроль, боюсь сделать ему больно. Кажется, мои руки оставляют синяки на его коже, но я не могу остановиться. В этот момент темная сила накрывает нас. Могущественная и зловещая, она поглощает мой рассудок всякий раз, когда мы трахаемся. Возможно это и есть то самое, что многие называют любовью, только у нас это нечто темное, граничащее с безумием, это больше похоже на транс, через который происходит обмен душами, только так мы становимся единым целым. Я схватил его за волосы и притянул к себе. Он был где-то в своих мирах, доступ к которым мне был закрыт. Я начал кусать его дерзкий подбородок, облизывать губы, настойчиво проникая внутрь. Он принимал меня, отвечал на мои поцелуи. Отвечал на все, что я делал с ним, уводя меня за собой, в своё Зазеркалье. От такого сильного возбуждения меня как будто заклинило, я не мог кончить. Все остановилось на восходящей волне. Тогда он взял в ладони мое лицо, взгляды встретились. Я погружался в бездонную черноту его зрачков, я тонул. Образовался бесконечный коридор отражений наших глаз, в глазах друг друга: я продолжался в нем, а он во мне и это было бесконечно. Казалось, ничто не может это прервать, но тут его губы разомкнулись, взгляд потух. Он прижался ко мне всем телом: - Колин.. Кол… По его виску капелька пота стекала в волосы, оставляя влажный след. Слова были не нужны, я знал, что он чувствует. Наконец, восходящая волна, затмившая разум и тело, начала спадать и, целуя его сухие, горячие губы, я кончил. ***

Когда мы завершили прощальный ритуал, уже наступило утро. Я вдыхал его запах и не мог надышаться, слишком сильные чувства к нему буквально уничтожали человека во мне. Он не давал мне передышки, не давал одуматься, эта любовь в ритме нон-стоп доводила до исступления, и я больше не выдерживал этот темп. Чувствуя, что должен отпустить, я все крепче обнимал его. Он спокойно спал или делал вид. Я закрыл глаза и еще раз глубоко вдохнул запах его волос, «все скоро решится» с этими мыслями я заснул, ощущая, как глаза становятся влажными. Проснувшись, не знаю через сколько, я обнаружил, что Джея нет. Его половина кровати была пуста и холодна. В панике я начал искать его по комнатам, но, конечно, не находил, машины на улице тоже не оказалось. Сев на кровать, я вспомнил все, что произошло этой ночью, но почему-то продолжал успокаивать себя мыслью, что он уехал по делам и скоро вернется, понимая глубоко внутри, что это неправда. Исчезли его вещи с пола, спортивная сумка и компакт-диски с записями, над которыми он работал, чехла с гитарами тоже не было. «Забрал самое дорогое», - подумал я. Мой взгляд, блуждая по комнате, зацепился за помятый листок бумаги, лежавший около моих ног. Меня бросило в жар, неужели это то, о чем я думаю, он оставил записку? Если да, значит все правда, все сбылось. Наконец, я развернул ее. Это был его почерк, неровный, сбивчивый, но все же его: «Мне хочется разбудить тебя и сказать все это, глядя в глаза, но ты больше меня не слышишь! Я не сумел удержать тебя, это больно. Боль не утихает даже после секса с тобой, я не могу смотреть, как ты спишь, зная, что очень скоро тебя уже не будет рядом. Я не могу терять тебя! Видеть, как ты уходишь – за гранью добра и зла. Сейчас я уеду, не ищи со мной встреч, это бесполезно. Ты все решил сам, ничего нового мы друг другу не скажем. Я не был готов к этому, много иллюзий на наш счет делали меня счастливым. Черт… Ты первый, кто так сильно ранит меня. Возможно, потом, я пойму тебя… Хотя нет, я не смогу, никогда не смогу этого понять. Пусть мое тепло согревает тебя, где бы ты ни был. Уже не твой, Джей». Боль лишила способности двигаться. Он ушел сам. Я остался здесь один, в пустой квартире, наедине с его вещами, не ведая о его решении. Я больше не увижу его. Я же сам этого хотел, теперь все проблемы решены? Он отпустил меня. Чувство, будто из меня достали душу: он был моей душой. И теперь меня мучила только одна мысль: правильное ли решение я принял или же обманул сам себя? Может Джей был прав, когда говорил, что мы уже не будем прежними. Я решил, что не стану его искать, как он и просил. Нужно довести принятое решение до конца. Я должен отвечать за него. На моей совести счастье Джея, его любовь, его боль. Точка невозврата преодолена. Я выключил лампу, которая несколько часов назад освещала его лицо, собачья тоска сковала сердце. Сидя на простынях, которые еще хранили его запах, смотрел на вещи, которые он оставил. «Джей, что я натворил»? Меня начало мутить. Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил, что не сможет находиться в этой квартире, после того, как я уйду. Необходимо было как можно быстрее убраться отсюда.