My obsession

Я встал под горячие струи душа и не мог согреться, тело налилось свинцовой тяжестью. Проспав больше двенадцати часов, я не чувствовал себя отдохнувшим. Сердце сковала тоска, еще более сильная, чем утром: неосознанный страх овладел мной, я чувствовал волны накатывающей депрессии, чувство, будто высосали душу. Вот они эти так давно забытые ощущения, которые способны загнать в угол неопытного наркомана. Но у меня уже был опыт. За ядовитую эйфорию мимолетного забвения, кратковременную свободу от душевных терзаний и двенадцатичасовой сон я расплачивался состоянием в сотни раз хуже предыдущего. Это были последствия приема кокаина. Я старался отделаться от страха, успокаивая себя тем, что через шесть – восемь часов все пройдет. Я вышел из душа и попал в тускло освещенную комнату, заполненную вечным творческим беспорядком. Белые стены исписаны. Тут было все: ноты, тексты песен и странные, одному мне понятные рисунки. На полу под окном стоял синтезатор, рядом с ним стол, заваленный дисками и книгами, здесь же на полу стояли полупустые вертикальные полки с книгами и все теми же дисками. В углу лежала сумка с ноутбуком, который я всегда возил с собой. Я любил эту комнату, именно ее я считал своим домом, здесь был мой энергетический центр, мой Эверест, здесь были рождены и воплощены в жизнь самые невероятные и успешные идеи, и сюда я всегда возвращался. Этот дом я снимал в ЛА уже четыре года, он служил нам как домом, так и студией, в которой мы работали. Иногда мы просто забаррикадировались здесь и, никуда не выходя, записывали новый альбом, как сейчас. Стены этого дома сквозили вдохновением, здесь было так много меня, как ни в одном другом месте на Земле. Интерьер, освещение, белый цвет стен, последовательность вещей, все способствовало творчеству, сам этот дом был живым творчеством, абстрактным воплощением меня. Я открыл встроенный шкаф, чтоб выбрать одежду, но там почти ничего не было, все вещи я перевез в квартиру, из которой сегодня сбежал. Уходя, я забрал только самое необходимое и не представлял себе, как вернуть остальное. От этих мыслей свежая волна тоски окатила сердце. «Где он сейчас»? – зашептали мысли в голове, но я тут же заблокировал их. Из шкафа я достал белую рубашку и темно серые зауженные джинсы, которые надевал последний раз на презентацию первого альбома, то есть более четырех лет назад. Я оделся, брюки сидели ужасно, пришлось затянуть их ремнем, чтоб они не спадали с меня, получается - сейчас я был худее, чем четыре года назад. Собрав еще влажные волосы в хвост, я решил оценить свой вид и подошел к зеркалу. Приятного удивления оттого, как я выглядел, у меня не возникло: под глазами залегли темные круги, которые отчетливо были видны на бледной, почти белой коже, черты лица заострились: последнее время меня не мучил аппетит, а сегодня я вообще ничего не ел, да и не хотелось. Только волосы выглядели хорошо, аккуратно, собранные в хвост, они ухоженно блестели, когда на них попадал свет. Я застегнул воротничок рубашки, чтоб исхудавшие ключицы не бросались в глаза и попытался изобразить приветливую улыбку, но ничего естественного не получилось. От неприятных вопросов мне сегодня не избавиться. Спустившись в гостиную, я увидел, что Шеннон что-то ищет: - Выглядишь лучше: посвежел, молодец, побрился. Все уже в машине, иди к остальным, я поведу. - Ок, - только и ответил я. Я сел на переднее сиденье моего лендровера, Эмма с подругой сидели сзади и оживленно что-то обсуждали. Увидев меня, Эмма засветилась, она обожала меня, впрочем, как и большинство тех, кто меня окружал. Дружили мы уже лет десять, из которых пять она работала со мной в качестве моей ассистентки. Я всегда удивлялся ее выносливости - эта маленькая и хрупкая блондинка, была настоящим титаном в своей профессии. Часто она выглядела уставшей, но почти всегда умела сохранять спокойствие и равновесие, чему мне следовало бы у нее поучиться. Вот и теперь после всех перелетов и переездов, сутки без сна, она все так же была открыта новым событиям. Она потянулась ко мне с заднего сиденья, я обнял ее и поцеловал в щеку. - Как дела, Джей, выглядишь уставшим, ты не заболел? Вот те вопросы, которых нельзя было избежать сегодня. - Все отлично, Эм, просто много работы, как долетели? – спросил я, переводя тему. - Бывало и лучше, очередной сумасшедший летел с нами, ну ты знаешь, как это бывает. - Он боялся летать, потом напился, начал приставать к стюардессам и в итоге устроил бунт, что-то в этом роде. - Да, это уже традиция, - Рядом с нами постоянно кто-то сходит с ума, – улыбнулся я, эта история немного подняла мне настроение - Эмма, ты ничего не забыла? - Точно, извините, я же вас не познакомила. Джаред это Шарлотт, моя близкая подруга, она француженка и модель, сейчас ей предложили работу в Лос-Анджелесе, это круто, правда? - Нет лучшего места для модели во всем мире, чем этот город. Работать здесь отличный шанс. - Шарлотт, ну про Джея ты слышала - мой коллега, друг, музыкант, исследователь и просто невероятный красавчик, но сегодня он мрачноват, поэтому, ты испытаешь на себе его обаяние немного позже. Но все равно - палец ему в рот не клади, не заметишь, как влюбишься, и он разобьет твое сердце, - не унималась Эмма. - Да, да, все верно, рядом со мной нельзя терять бдительность, а то рискуешь быть соблазненной и казненной и, все то, что Эмма еще наплетет обо мне, это, кстати, все правда, – с самоиронией в этот раз выходило неважно, не хотелось вступать в споры - пусть думает, что хочет. - Ладно, Джей, не обижайся, я всего лишь хочу расшевелить тебя. Никто ведь не умер, правда? «Это как посмотреть», - подумал я про себя. А вслух лишь промямлил что-то типа «Нет, конечно, о чем ты и т.д.» Тут заговорила Шарлотта, у нее был французский акцент, и когда она говорила, то слегка наклоняла голову в сторону, а когда заканчивала фразу, облизывала губы. - Ты надолго к нам? – выдавил из себя я, что смог. - Не знаю, это зависит от того, понравится ли мне город и работа. Я устала от Франции, хочу посмотреть, как это жить и работать в другом месте, ищу город по душе. - А в каких городах ты уже себя не нашла? - Во многих, но разговаривать о них нет смысла, раз я не нашла себя в них, - она окутывала себя тайнами, до которых мне не было дела. Главное качество в ней - это ненавязчивость, для меня сейчас это значило много, хотя бы то, что я теперь мог расслабиться и быть самим собой, особых эмоций я у нее не вызывал. В это время Шен открыл дверцу машины и сел на водительское сиденье, мы поехали. Ночной город, сверкающий тысячами огней, проносился мимо. Я знал этот город вечно, но по ночам он всегда был разным. Мили оставались позади, мы неслись по пустому шоссе, такие молодые, сильные, свободные. Девушки смеялись сзади, вспоминая подробности их приключений. Они искрились красотой и свежестью, находясь в потоке этой жизни в самом ее центре. Шен то и дело встревал в их диалог, вставляя пошлости и циничные замечания, что веселило их еще больше. Он радовался жизни, ему нравилось находиться здесь с ними, слышать их смех в ответ на свои шутки. Я слышал его голос, видел радостное лицо, он был счастлив. Говорят, что нет ближе и важнее людей для человека, чем те, которые в конкретный момент времени находятся рядом с ним. Вот они и были близки в эти минуты, самые важные друг для друга люди, сейчас, в этой машине, мчавшейся по ночному шоссе в никуда, такие счастливые, опьяненные своей свободой и молодостью. Я же просто молчал, как будто меня не было здесь вообще, я смотрел на дорогу и осознавал где-то в глубине души, что вдали от него я не мог чувствовать себя живым, не мог стать частью этого веселья. Жизнь изменилась для меня. Город, улицы, дороги, лица людей стали другими, как будто я наблюдал за ними через монитор телевизора. Я стал чужим сам себе, ничего не узнавал вокруг, не узнавал свою жизнь, своих друзей. Он украл мир у меня. «Если теперь нас больше нет, зачем куда-то идти, что-то делать, с кем-то разговаривать, если в итоге в конце дня я не увижу его лицо, не приду в нашу квартиру, не услышу родной голос, не смогу больше делиться с ним своей жизнью. Он больше ничего не увидит моими глазами, и мы больше никогда не почувствуем мир одинаково, теперь есть просто я и просто он, по отдельности. А есть ли он вообще? Существовал ли когда-нибудь? Или я выдумал его? А сам я существую? Или это он придумал меня и я живу в его мыслях, пока он меня помнит, а когда забудет, тогда я окончательно исчезну, как будто меня никогда и не было?... Забудь меня». Шен остановил машину около ночного клуба «Забвение». Мы вышли. Вечер был теплым, казалось, свет от искрящегося ночного освещения делает воздух мягче. - Мы же хотели просто поужинать? - Девчонки захотели повеселиться, мы обсуждали это в машине, ты не возражал, если хочешь куда-нибудь, где потише, давай поищем другое место. - Нет, все нормально, клуб так клуб, и правда развлечься не помешает. - Как только ты захочешь, мы сразу… - Шен не закончил предложение, потому что его перебила Эмма. - О чем шепчетесь, мальчики, может быть у вас важные секреты? Вы идете? Мы с братом переглянулись, мне не стоило уточнять, что эти секреты только для его ушей. В клубе, как и следовало ожидать, было очень шумно. Охранник на фейсконтроле пропустил нас вне очереди. Мы прошли к барной стойке. Мне показалось, что Шарлотт выглядела растерянной и раздраженной. Эмма с Шеном встретили знакомых и отделились от нас. Шарлотт стояла, не зная, куда себя день, чувствовалось, что ей было некомфортно в этой обстановке. Я решил угостить ее чем-нибудь, ведь нехорошо оставлять своих гостей, хоть и незваных, скучать. - Все нормально? У тебя потерянный вид. - Просто музыка очень громкая и Эмма бросила меня, - неловкая улыбка промелькнула на ее губах. - Что ты обычно пьешь? – я решил ее угостить. - Ничего, я вообще не пью спиртное, мне нельзя после одной ситуации. Ну вот, приехали, что это может значить? Может, она алкоголичка в бегах? Но расспрашивать ее о чем-то личном я решительно не собирался, держать дистанцию - вот какую цель я преследовал. - Ты знаешь, я тоже вообще не пью алкоголь, но сегодня, что-то мне подсказывает, можно сделать исключение. - Если я напьюсь и буду вести себя как идиотка, то это будет на твоей совести. Ты готов взять на себя такую ответственность. Я считал ее слова пустым трепом или неумелым кокетством, поэтому согласился взять ответственность за ее предполагаемое сумасшествие на себя, вообще она производила впечатление уравновешенной и вполне вменяемой личности, поэтому я ни о чем не беспокоился. - Два джина с тоником, со льдом и лаймом, - заказал я бармену. Она положила на стойку сумочку. Сумка была необычная, дизайнерская, дорогая, я видел такие на неделе высокой моды в Париже, как представитель селебрити, я посещал такие мероприятия, как и многие мои друзья. Вот и решил начать непринужденный разговор с этой ерунды: - Симпатичная сумочка. - Спасибо, это подарок одного известного дизайнера, я работала на показе и мне подарили ее. Моделям часто дарят вещи, которые они носят на показах, один из плюсов этой работы. - Я был на том показе, я помню эти сумки, лимитированная серия, по-моему. Очень понравились одной моей подруге. - Показ был в Париже этой весной. - Да, я был там, интересно: заочное знакомство. - И правда, вот так бывает, хотя с нашим образом жизни это не редкость, - улыбалась она. - Значит, любишь моду? - Ну да, люблю, меня иногда приглашают дизайнеры на фотосессии для разных журналов. - Так значит мы тоже немного коллеги? - Ну, это далеко не основное мое занятие, если график не плотный - то я соглашаюсь, иногда, это хорошая реклама для меня. Взаимовыгодное сотрудничество и все такое. Давай не будем про работу. Скажи лучше, как тебе нравится ЛА? - ЛА хорош, потому что здесь можно быть собой, в любом новом месте можно быть собой, до поры до времени, пока оно не изменит тебя под себя. - Да, и в другом новом месте ты будешь уже другим, измененный прошлым: ничего не проходит бесследно. - Тоже самое и с людьми, новые узнают тебя, незаметно меняют, и вот уже никто и не вспомнит, какой ты был изначально. - Это точно, каждый человек в нашей жизни оставляет свой след, ощутимый или не очень. - А иногда, встречаются такие, после которых ты уже точно никогда не сможешь стать прежним, даже если будешь очень стараться, они проносятся ураганом по твоей жизни, и все становится вверх дном. Мне стало не по себе, от ее слов. Такое мог сказать лишь человек с разбитым сердцем. - Дело ведь не в работе и не в духовных поисках, ты бежишь от кого-то? По ее взгляду было понятно, что я попал в точку. - Не думала, что так быстро меня раскроют, как ты понял? Я что-то сказала лишнее? - Нет, просто я очень проницательный сегодня. – не весело улыбнулся я, но приятно было осознавать, что не одному мне паршиво, хотя я и понимал, что это нехорошее чувство, но ее печаль грела мне душу. - Все очень прозаично и до тошноты банально, даже не стоит об этом говорить. В другое время в другой обстановке мы бы, конечно, закрыли эту тему, но после некоторой дозы джина неловкость куда-то испарилась, границы стали расплывчатыми и, после недолгого молчания, тема возобновилась сама собой. - Он сказал, что вы не подходите друг другу и правильнее будет расстаться? - Еще банальнее, - она ухмыльнулась, прикончив свой второй коктейль, - в один прекрасный день я приехала домой со съемки раньше, и застала его с моей подругой. Смешно. Правда? - Да, как в плохом кино, я думал, так уже не делают. Ты извини, конечно, но у этого парня с фантазией полная беда. Хорошо, что ты ушла от него. Давно это было? - Ну, месяца еще не прошло. - И как ты справилась с этим? – этот вопрос меня интересовал больше всего. - А кто сказал, что я справилась? Постепенно становится легче, но временами я смотрю на вещи так, как будто я еще с ним. Ну, понимаешь, как будто он рядом, и я принимаю решение через призму нашего общего сознания, которого уже не существует. - Ты больше не увидишь мир его глазами, а он твоими, нужно учиться заново воспринимать вещи, так как теперь есть только ты, и все это не очень весело, – гвоздь в мое сердце загонялся глубже с каждым словом, все было так, как я сказал, именно это я чувствовал. - Откуда ты знаешь это? Мужчины не способны чувствовать и половины того, что ты сказал, а тем более сформулировать. Ты случайно не гей? Это была неудачная шутка, и она задела меня. - Может быть, а у тебя с этим какие-то проблемы? - Нет, прости, я просто не понимаю, что говорю. Мне стало жаль ее, она так искренне извинялась, французский акцент добавлял детскости ее голосу, и глаза были на мокром месте, я решил сменить гнев на милость, тем более - в чем-то она была права. - Все в порядке, спишем это на алкоголь, забудь, я не из обидчивых. Но когда я посмотрел на нее, она опустила голову на руки и плечи ее начали вздрагивать. «Вот, черт, только этого мне не хватало, что я должен с этим делать»? Но она заговорила сама: - Я уехала в тот же день, это решение, казалось мне единственно верным. Мне хотелось просто исчезнуть. Казалось, я начала испаряться, мои руки стали легкими, тело неосязаемым, я хотела никогда этого не видеть, и чтоб они не видели меня тоже, я мечтала раствориться. Потом все стало похоже на кому. Я плохо помню: кому звонила, как летела. Я даже не знаю, что теперь там происходит, со мной невозможно связаться, у меня нет телефона, - она улыбнулась сквозь слезы и добавила: - Я даже не знаю, отменил ли он свадьбу. Вот так поворот, никогда не знаешь, что происходит в душах людей, которые тебя окружают, ведь ты центр своей вселенной. Свадьба, значит. Что я мог ей сказать, я даже не знал, что делать со своей жизнью. Мне захотелось обнять ее, дать понять, что я как никто понимаю, что она чувствует, но единственное, что я мог себе позволить - это погладить ее по спине; казалось, от этого она расстраивалась еще сильнее. Я задержал руку у нее на плече, оно было маленьким и хрупким. Убрав светлые пряди волос с ее лица, я наклонился к ней и сказал то, на что сам очень рассчитывал: - Должно быть, эта боль со временем уйдет, я надеюсь на это, не может ведь она быть вечной? Нельзя сдаваться. Она посмотрела на меня, ее зеленые глаза засветились, только сейчас я заметил, каким необычным и красивым было ее лицо. Безмолвная благодарность угадывалась на нем, и я осознал, что своим пониманием подарил ей надежду, ей стало легче, как мне тогда с Шенноном. - Прости за эти слезы, - наконец-то смогла вымолвить она, - я просто... Понимаешь, накипело, сама не представляю, как все выдала тебе. Пойду, приведу себя в порядок, а то, наверняка, похожа на чучело. Извини еще раз, если тебе было неловко. Ладно… Она ушла. Мне стало тоже немного легче, наверное, правильно говорят, что общее несчастье сближает.