***
— Ой, да ладно тебе. Признай: я твой любимчик. — Я мой любимчик. — Ты не можешь быть своим собственным любимчиком! — Могу, потому что я хорош во всем, — ухмыльнулся доктор Хейл, надкусывая яблоко, и Стайлз понятия не имел, откуда тот вообще его взял. Они только что сказали десятилетней девочке, что ее выпишут как раз к вечеринке по случаю дня рождения ее лучшего друга, и она с широкой улыбкой держала руки раскрытыми, пока они оба ее не обняли. По мнению Стайлза, лечение объятиями должно было прописываться всем пациентам по умолчанию (окей, всем тем, у кого не наблюдалось смертельно-опасных инфекций; Стайлзу еще жить хотелось), потому что они даже у Хейла вызывали такую мягкую, довольную улыбку, которую Стайлз видел лишь несколько раз. — Будучи ординатором, ты не был таким великолепным, — указав на себя, сказал Стайлз. — Твоя сестра рассказала мне, что даже тогда у тебя иногда поджилки тряслись. Глаза Хейла потемнели в липовой угрозе. — Я пошел дальше, а тебе лучше вообще забыть, что ты знаешь мою старшую сестру. — Не получится. Я ей нравлюсь, — уверенно ответил Стайлз, а затем нахмурился, — я так думаю. Иногда мне кажется, что она хочет меня съесть. — Нет, она не хочет тебя съесть, — закатил глаза Хейл. — Эй, готов поспорить, что я на самом деле вкусный, — попытался защититься Стайлз, наблюдая, как Хейл обошел сестринский пост и лениво развалился на стуле. Медбрат Бойд вернулся с бумажным стаканчиком кофе и хмуро сверлил его взглядом, пока тот его не заметил. — Ты занял мое место, — проворчал Бойд, глядя по-настоящему озадаченно, будто он вообще понять не мог, как кому-то в голову взбрело, что здесь можно сидеть. — Буду сидеть там, где захочу, потому что я спасаю жизни детей, — ответил Хейл, но складывалось ощущение, что он уже готов был встать. Взгляд Бойда пробирал до костей. — Возвращайся, когда сможешь похвастаться тем же. Странно, но у любого другого такое высокомерие отталкивало бы, но у Хейла… Неа. Стайлз не собирался обдумывать эту бредовую реакцию прямо сейчас. Это была всего лишь дикая радость от того, что они помогли маленькой Алексе. — Я и забыла, каким привлекательным бывает высокомерное бахвальство, — дополнила Эллисон внутренний монолог Стайлза, убирая волосы от лица и закручивая их в виде какой-то волшебной булочки. Хейл лишь пожал плечами, глядя на нее. — Это не бахвальство, а чистая правда, — сказал он, глядя уже на Стайлза и вызывая коллективный стон. Конечно, ведь так оно и было. С тех пор, как Стайлз пришел сюда работать, отчеты Хейла были почти безупречны, в то время как у самого Стайлза диагнозы подтверждались лишь в половине случаев. — Слушай, круто, конечно, что ты тут цитируешь Мохаммеда Али, сидя на моем стуле, — сказал Бойд, и стаканчик с кофе начал как-то подозрительно наклоняться над промежностью брюк Хейла, — но ты же у нас не такая важная задница, верно? — Может, мне стоит повторить еще раз? — самодовольно возразил Хейл, приподняв бровь. Стайлз не видел его таким… да вообще никогда не видел. Игривый, расслабленный, улыбающийся… это было что-то невероятное. — Интересно, — произнес рядом незнакомый голос, и все обернулись, обнаружив реально горячую девушку в белом халате. Та поглаживала пальцами свой подбородок, будто только что сделала великое открытие. Это оказалась миниатюрная блондинка с добрыми карими глазами и светящейся в них озорной искоркой. — Это доктор Эрика Рейес, — сообщил им Гринберг своим извечным голосом умирающего кита, и удивительно, но на сей раз он не был с ног до головы облит потом, как бывало каждый раз, когда он носился за шефом Хейлом. Чисто технически он являлся юристом, но на деле выполнял работу мальчика на побегушках. — Она… — Новый психиатр, — закончила за него Эллисон, опершись локтем на стойку сестринского поста. Она смерила пополнение в их рядах оценивающим взглядом, а Стайлз уже мысленно прикидывал, чего бы такого подмешать в напитки, чтобы они с ней сразу же сдружились. Эрика была горяча, и Стайлз хотел, чтобы она была рядом. Возможно, ему не следовало доверять ответственность за выписку препаратов. А вот брови медбрата Бойда взлетели так высоко, что Стайлз даже представил, как у того из ушей посыпались сердечки. — Привет! — махнула рукой Эрика. — Я ужасно запоминаю имена. Так что, пожалуйста, не держите на меня зла и не думайте, что я вас не уважаю, — она посмотрела на Стайлза. — Я уверена, что вы все безумно ми… Ого, пресвятая хренотень, Бэтмен! — выпалила она, приподняв бровь. — Я просто обязана спросить: чувствуешь ли ты, что для тех, с кем ты вступаешь в связь, важно так явно заявить на тебя права? — Мы все много выпили, — вспыхнув и прикрыв щеку рукой, попытался оправдаться Стайлз, и Хейл наконец встал. — Простите, но мне нужно практиковать медицину, — сказал он, выходя из-за стойки сестринского поста. — Ах, альфа-самец, которому мне нужно доказать свою состоятельность, — наблюдая за уходом Хейла, глубокомысленно изрекла Эрика. В ее глазах вспыхнул восторг. — Конфетка. — Не трать время, — злобно проворчал Стайлз. — Даже если тебе удастся его впечатлить, он никогда тебе этого не скажет. В его словах не было горечи или что-то типа того. Нет, он совсем не ждал, что получит в свой первый ординаторский день подарок или праздничный кекс. — Стремление к одобрению коллег? — диагностировала Эрика, шагнув ближе к нему, а он уже был сыт этим психологическим дерьмом по горло. — Для начала тебе нужно научиться адекватной самооценке, — она опустила взгляд на его бейджик: — Д… Д… Джерард? Джошуа? — Зови меня просто Ди-мен, — проинформировал ее Стайлз, изобразив одной рукой некое подобие бандитского знака. Рейес начала тихо повторять под нос «Ди-мен» — техника запоминания — не сводя с него взгляд, а он мысленно вопил: Никто и никогда не звал тебя Ди-мен! Горячая девчонка думает, что это нормально — звать тебя Ди-мен! Он оглянулся вокруг и обнаружил, что рядом остался только медбрат Бойд, глядящий на него осуждающим взглядом. — Это медбрат Бойд, — сообщил он, потому что начал чувствовать некую неловкость. — Верн, — поправил тот, встав и протянув для приветствия руку. — Зови меня Верн. — Но никто же не называет тебя… Ла-адно… — он тут же замолчал под испепеляющим взглядом Бойда. — Верн… Верн… Верн… — Эрика оглядела его с ног до головы, и Бойд сделал то, что Стайлз никогда еще прежде не видел — он улыбнулся. Как-то это все странно. — Странно все это, — уже вслух объявил Стайлз. — Ладно, тогда я… — он указал большим пальцем себе за спину, — да… Ему просто необходимо было смыться отсюда до того, как он увидит, как флиртует Бойд.***
У Стайлза было отличное настроение. Весь врачебный состав отбыл на ужин в честь Шефа Хейла по случаю… чего-то там, он не особо вслушивался, так что весь вечер за старших в больнице оставались ординаторы. Он был так этим опьянен, что буквально слышал, как в ушах эхом раздавался речитатив «Like A Boss». И только когда, завернув за угол, он увидел медбрата Бойда, который махал шваброй в сторону лифта под дружные вопли Гринберга и еще трех парней, в которых Стайлз узнал сотрудников администрации, он понял: все, что он слышал, ему не померещилось. — А ну-ка возвращайтесь! Что, слабо̀? — прокричал Бойд одновременно с сигналом закрытия дверей лифта. — Что это за хрень была? — остановившись рядом с ним, поинтересовался Стайлз, на что Бойд закатил глаза. — Рэп-команда Гринберга, — с отвращением сообщил он. — Шеф Хейл позволяет им репетировать по ночам, чтобы самому тут днем не страдать. — А ты, похоже… не фанат, — предположил Стайлз, направляясь следом за ним в комнату отдыха. — Это оскорбительно, — взглянув на него, сказал Бойд. — А-а, потому что они искажают твою культуру? — Единственным ответом стал хмурый взгляд, так что Стайлз пояснил: — Твою… эм… этническую принадлежность? — Нет, потому что они сосут. — Справедливое замечание. Эллисон и Скотт находились в нескольких шагах от полного разрушения дивана перед телевизором в комнате для персонала — и было бы очень смешно, если бы он сломался навечно — и Стайлз громко откашлялся, получив в ответ их глупые улыбки. — Чувак, кто сегодня за главного?! — спросил он, подставляя кулак для приветственного удара, но Скотт просто по-братски пихнул его в плечо. — Ты знаешь! Наконец-то хоть какое-то чертово признание. — Знаете, у меня такое ощущение, что вы двое чувствуете такую потребность в покровительстве именно потому, что продолжаете звать друг друга «чувак» и «бро», — вздохнула Эллисон, глядя то на одного, то на другого. — Эрика как-то упомянула комплекс Питера Пэна*, — ввернул свое словечко Бойд, и Стайлз застонал. — Она когда-нибудь прекратит анализировать всех и вся? Я не считаю это правильным, более того, меня это нервирует. Она какая-то… наглая. — Стайлз, Хейла здесь нет. Можешь уже перестать притворяться, что ненавидишь ее только потому, что это делает он, — ухмыльнулась Эллисон. — Я не притворяюсь… — вздохнул он. — А если серьезно, что случилось между Хейлом и этой прекрасной, самоуверенной женщиной? — он указал на Эллисон. — Он же не ведет себя так, будто вы постоянно ломаете его конструктор. Эллисон и Бойд переглянулись. — На это потребовалось время… поверь, — зловеще проговорила Эллисон, и прежде чем они успели еще о чем-то поспорить, она указала куда-то пальцем, и они, проследив направление, увидели Лидию с огромной стопкой историй болезни в руках и таким взглядом маленькой русалочки, которого они еще никогда на ней не видели. — Мы совершенно одни, — округлив глаза, произнесла Лидия хрипловатым голосом, и Стайлзу захотелось обнять ее или сделать еще что-нибудь в этом духе, потому что это Лидия, и уязвимость ей не к лицу. — Все хорошо, Лидс, — заверил ее он, на деле же глядя на кучу историй болезни. Эллисон быстро перечислила все то, что им нужно успеть сделать за несколько следующих часов, а Стайлзу показалось, что он проглотил язык. У Скотта намечалось больше хирургических консультаций, чем за последние три месяца в целом. Это будет долгая смена. Каким-то образом ему удалось пережить первые три самых напряженных часа. Скотт не катался по полу и не скулил, так что это уже был хороший знак. Стайлз начал расслабляться — давление в районе груди уже не чувствовалось так, будто на нем сидел взрослый мужчина и, возможно, тощий восьмилетний ребенок, и никто пока еще не умер (хотя Лидия так сверлила взглядом врача скорой помощи, будто тот составил что-то типа списка смертников), так что… — Ла-адно, мы сделаем это, — сказал Стайлз и обернулся, тут же заметив уборщика, который облокачивался на швабру, ранее используемую Бойдом для запугивания Гринберга и остальных админов. — А моя работа для вас шутка? — с угрозой в голосе спросил тот, и Стайлз широко разинул рот. — Я… эээ… — Ох, конечно, давайте наведем бедлам в вещах уборщика. Он же все равно ничего не делает. Да с его работой даже шестидесятилетняя старушенция справится, — возмутился он, яростно играя желваками. — Неправда… эта швабра… — Я наблюдаю за тобой, парень. Наблюдаю. — Я слишком занят! — отозвался он, зная прекрасно, что судьба его предрешена. ________ *Мужчины с так называемым комплексом Питера Пэна сохраняют детский уровень эмоциональности («мальчик в теле взрослого мужчины»), и их привлекают женщины постарше, помимо роли любовницы, выполняющие роль матери или старшей сестры.***
Его телефон безостановочно вибрировал все то время, пока он выходил из дома и шел через улицу по направлению к своему джипу. И причину этому он понял только когда подошел к машине и обнаружил на ней объявление: «В ПОИСКАХ СЕКСУАЛЬНОЙ ПОПКИ ЗВОНИТЬ МНЕ», приклеенное на заднем стекле. Тут же нашелся номер его телефона и фото из больничного удостоверения, с которым он ходил в свою первую неделю, когда начал работать интерном. Его волосы выглядели ужасно. Все на фото выглядело ужасно. — Да как он вообще узнал, где я живу?! — размахивая руками, пронзительно закричал он скорее себе, чем кому-то конкретно на парковке. На то, чтобы поснимать все объявления понадобилось несколько дней, а его механик внезапно стал очень рад его видеть. — Ну что же, отличная шутка, Уборщик. Посмотрим, кто кого! Каким-то образом Лидии удавалось выглядеть абсолютно беззаботно, даже несмотря на то, что она вылезала из Порше Джексона. Она утверждала, что отправиться с ним домой после Ночи Слишком Большого Количества Шотов было одноразовой акцией. — Ох, Лидс, скажи, что ты этого не сделала, — обратился он к ней, в то время как экран его телефона вновь ожил. Самодовольство во взгляде Джексона было видно даже сквозь солнцезащитные очки. Придурок. — Стайлз, давай без комментариев, — зло прошипела она, хоть и выглядела действительно пристыженной. Рука, которую протянул Джексон, чтобы шлепнуть ее по заднице, попала в жесткий захват, и она обернулась. — А давай посмотрим, как блистательно будет продвигаться твоя карьера с тремя сломанными пястными костями, хмм? Его глаза моментально расширились, а плечи поникли. — Я опаздываю, надо еще переодеться. Увидимся позже, детка. Стилински, удачи с соискателями на твою задницу. Стайлз ненавидел эту ухмылку на его лице. Очень сильно. Ну, тот хотя бы не попытался дать ему «пять». — Кто вообще ищет секса в 8:30 утра в среду? — спросила она, шагая рядом со Стайлзом, когда Джексон уже ушел. Теперь она пугала его намного меньше; когда ты видишь, как кто-то настолько безупречный, как Лидия Мартин, требует, чтобы все пили шоты с ее тела — это напрочь убивает всю таинственность. — Снова Джексон? Правда? — осуждающе сказал он, поправляя рюкзак на плече, когда они уже входили в клинику. — Он отлично делает куни, — отмахнулась она, и Стайлз явно скривился. — Я, пожалуй, запишу это в дневник со списком того, чего я никогда в жизни знать не хочу. — Ага, но знаешь, если ты не хочешь знать лишнюю информацию, тогда не задавай подобных вопросов, — предупредила Лидия, а затем заговорщицки наклонилась ближе, — серьезно, он как машина. — И это тоже попадет в дневник, клянусь! — Это тот, который со злым щенком на обложке? — вмешался доктор Хейл. Ему удавалось звучать осуждающе даже тогда, когда он сосредоточенно делал пометки в чьей-то истории болезни. Тот стоял в новом халате, но Стайлз старался решительно это игнорировать. Спустя несколько месяцев Хейл так и не признал его и даже не поздравил с тем, что он наконец стал ординатором, и уж точно не оценил бы объятия на своих плечах. — Новый халат? Проклятье! Хейл взглянул на него — практически… застенчиво? — а Лидия просто вздохнула и ушла. Она все так же старалась проводить рядом с Хейлом ровно столько времени, сколько того требовала работа. Может, им тоже стоило вместе напиться? Лидия и Эллисон уже на следующей неделе после пьянки отправились вместе по магазинам. Это абсолютно точно работало. — Кстати, чтоб ты знал, — откашлявшись, объяснил Стайлз, — это не злой щенок. Это оборотень, и он хранит мои секреты. Постой-ка, ты видел мой дневник? Хейл поднял взгляд к потолку, будто моля всевышнего дать ему сил, но на его лице все же промелькнул некий намек на улыбку. — Иди уже, переодевайся, Стилински. К нам вернулась миссис Райт, и мне нужно, чтобы ты ее осмотрел и убедился, что Лейхи не умудрился прошлой ночью ее случайно отравить. — Ты оставил Айзека одного. Как же трудно быть таким потрясающим ординатором, как я, — сказал Стайлз, уже подойдя к лифту. — Он привыкнет, потому что он точно не закончит ординатуру раньше, чем ему стукнет тридцать… — Ему просто не везет, вот и все, — попытался защитить Айзека Стайлз. Не то чтобы ему было до него дело… просто забавно было наблюдать, как вздувалась вена на шее Хейла и как дергался один из его красивых глаз, когда он начинал с чем-то спорить. — Его жизнь как серия из CSI, — пробубнил Хейл. — А если серьезно, мне нужно, чтобы кто-то позаботился о Перл. Ее очередь в списке на трансплантацию уже на подходе и… — Да, конечно, ей обязательно нужно дождаться нового сердца. Я присмотрю за ней, — отозвался Стайлз. — Перл меня обожает, а ты просто бесишься, потому что твоя сестра сегодня начала работать в больничном совете. — Откуда ты… не разговаривай с моей сестрой. Никогда, — брови Хейла сошлись в одну линию. — Нам с Лорой суждено стать лучшими друзьями, — даже если она меня пугает, мысленно добавил Стайлз. — Мы такие потрясающие, что про нас обязательно нужно снять какой-нибудь комедийный сериал. — Только при том условии, что твоя шея не будет напоминать игрушку-погрызушку в конце каждой серии. — Ничего себе, так ты заметил, — самодовольно ухмыльнулся Стайлз. У Стайлза сохранилось несколько очень смутных воспоминаний с того вечера много недель назад, когда друзья Лоры слизывали соль с его шеи. Без зубов тогда не обошлось. — Да ты выглядел как какая-нибудь жертва вампира из Сумерек. — У них в Сумерках был яд. Если бы это было так, то я уже был бы либо вампиром, либо трупом без синяков, — поправил его Стайлз, запоздало понимая, что Хейла, возможно, это ни капельки не интересовало. — Эм… увидимся в пять? — Если мне не придется воткнуть в глаз карандаш, чтобы забыть, что ты мой подопечный.***
— Картофельные шарики, вы такие классные-е-е… Стайлз замер и нахмурился, так и не донеся сэндвич до рта. — Она поет своему обеду, — сообщила Лидия, не позволив ему вставить ни единого комментария. — Это часть какого-то дурацкого исследования, которое должно показать, помогает ли это пищеварению. — Нет, не помогает. — Кто тебе такое сказал? — выгнула бровь Эрика. — Возможно, наука? — Видишь? — раздраженно воскликнула Лидия. — Он слишком много времени проводит с доктором Хейлом. Я говорила, что цинизм заразен. Эрика неодобрительно покачала головой. Стайлз искренне сожалел о том дне, когда познакомился с ними, потому что эти двое практически рушили его жизнь осуждающими взглядами и чтением его мыслей. — Здравый смысл я точно не у него подхватил. — Эй, только потому, что ты бесишься, что больше с ним не работаешь… — Я не бешусь… — Бесишься, — изучающе посмотрела на него Эрика. — Ты мне скажи, это просто подавленность или все же присутствует определенная тоска? Стайлз опустил сэндвич. Он просто не мог есть, когда его анализировали, а доктор Маскио, как последняя сука, всю неделю выводил его из себя. Это было даже хуже, чем тогда, когда у него была хирургическая практика, и доктор Дитон разлучил их со Скоттом за то, что они делали петушиные гребни из хирургических перчаток. Маскио, без всяких сомнений, мудак. Их основные принципы по уходу за больными сильно различались, и мало того, что тот не интересовался его мнением, так еще и вешал на Стайлза намного больше тяжелой работы, чем входило в его обязанности. Это… неправильно, ясно? — Вы, как две ведьмы из преисподней, — он реально мог бы их возненавидеть, если бы они обе не были так невозможно красивы. — Ого! — воскликнула Эрика, будто она только что совершила какое-то невероятное открытие. — Лидс, ты абсолютно права. — Мм-хмм, — кивнула Лидия, — Это как Дерек и Мередит, только с бо̀льшим неудовлетворенным сексуальным напряжением. — Хрень какая-то… кто такая Мередит? — потерянно проворчал Стайлз. Неужели это и есть новый ординатор доктора Хейла? Стайлз готов был поспорить, что она, скорее всего, невероятно красива и даже не ведет дневник снов. Дерьмо. — Мы говорим о тебе и докторе Хейле, — сжалилась над ним Эрика. — Я знаю. — Нет, — закатила глаза Лидия, — о тебе и докторе Хейле. — Да… — его взгляд метался между девушками, — я при этом присутствовал. — Нет, ты… — Лидия замолкла, раздраженно выдыхая сквозь скривленные губы. — Ух ты, — присвистнула Эрика, коротко взглянув на Лидию, прежде чем вновь уставиться на Стайлза, будто он какая-то лабораторная крыса в кроссовках и крутой кепке. — Либо он сознательно косит под дурачка, либо действительно абсолютно ничего вокруг не замечает. Я хочу сказать… последнее? — К сожалению, думаю, что ты права, — покачала головой Лидия и кинула на него тревожный взгляд. — Как занимательно, — усмехнулась Эрика. Стайлз откинулся на спинку стула, искоса глядя на этих двоих. — Подождите-ка… так вы намекаете, что я… что мы с доктором Хейлом… — Дайте этому мальчику пирожок, — съязвила Лидия, накалывая салат на вилку. — Нет… чертово нет, между нами исключительно профессиональные отношения. Он удивительный врач, и мы с ним разделяем общие идеалы… и… — И у него великолепные грудные мышцы, он нежно улыбается тебе каждый раз, когда ты что-либо делаешь правильно, а его глаза, будто кристально чистые воды Карибского пляжа… — мечтательно произнесла Лидия, ухмыляясь в свою тарелку. Ведьма. — Вы просто сумасшедшие. Нет, ну где-то они все же правы. Несомненно, чисто с эстетической точки зрения, он не мог не заметить, что доктору Хейлу настолько повезло с генами, что он даже у натуралов вызывал неконтролируемое слюноотделение. И его одобрение имело огромное значение для Стайлза, но исключительно в плане «руководитель-ординатор». И никак иначе. — Сумасшедшим не позволяют работать психиатрами, Ди-мен, — возразила Эрика, отправляя в рот картофельный шарик, и он ненавидел вновь появившееся на ее лице самодовольство. Лидия в открытую засмеялась, потому что Эрика прекрасно знала его имя — она работала с ними уже много месяцев — но все так же отказывалась называть его правильно. — Прекрасно, но это не означает, что вы правы, — буркнул он, возвращаясь к своему обеду. — Значит, если я приглашу тебя сегодня вечером на свидание, то ты согласишься? — спросила Эрика, и Стайлз остолбенел. — Но я думал, что вы с Бойдом… — Мы с Бойдом решили сделать перерыв, пока он пытается справиться с патологической привязанностью к своей бабушке, — пренебрежительно отмахнулась она. — Это будет весело, и кто знает, может тебе даже удастся добраться до второй базы. Я видела, как ты заглядывался на Тернера и Хуча. Стайлз непонимающе нахмурился, и Лидия махнула рукой в сторону Эрики: — Тернер и Хуч — это ее груди, — объяснила она. — А которая из них собака? — поинтересовался он, с неподдельным любопытством рассматривая ее декольте. А они его вопрос просто проигнорировали. Как невежливо. — Если ты, конечно, не считаешь это неправильным только потому, что влюблен в кого-то другого… Стайлз с вызовом глянул Эрике прямо в глаза: — Я заберу тебя в восемь.***
На нем было надето его самое лучшее белье (настраиваемся на лучшее), его волосы выглядели великолепно, и он собирался на свое первое настоящее свидание со времен медицинского колледжа. С кем-то, кого он считал действительно привлекательным. Обалдеть просто. Кажется, дела в Стилинскиляндии скоро пойдут в гору. Ну, так он считал примерно до 19:15, пока, покидая больницу, не наткнулся на доктора Хейла, тихо сидящего в палате миссис Райт. Тот просто уставился на свою пациентку. Наконец-то, спустя целый год, она дождалась своего нового сердца. Это одна из причин, почему Стайлза так взбесило, что его поставили в пару с доктором Маскио — он заслужил быть рядом в такой великий момент в жизни милой пожилой леди. Он постучал в дверь, вот только его присутствие было замечено после очень долгой паузы. Но когда Хейл повернулся, Стайлзу тут же открылись темные круги под глазами и сведенные в болезненной гримасе брови. Взгляд Хейла был пуст, и сердце Стайлза устремилось куда-то к горлу. — Эй, что случилось? Я думал, к этому времени тебя уже здесь не будет. — Не могу, — натянуто ответил Хейл и с упрямой решительностью покачал головой, а Стайлз понял, что это именно тот момент, когда лечащий врач чувствует себя действительно беспомощным. Стайлз взглянул в карту Перл, и ему очень не понравилось то, что он там увидел. — Черт, все еще никакой реакции? Хейл гипнотизировал взглядом тело на больничной кровати, будто мог этим заставить ее очнуться, а затем удрученно выдохнул, запуская пальцы в свои волосы. — Я что-то упустил. Я точно это знаю. Двое других моих пациентов получили органы от того же донора — и с ними все та же история. Дитон тоже не может понять, в чем дело… — Хейл наконец-то взглянул прямо на Стайлза. — Эй, а у тебя… — он прочистил горло, — какие-то планы? — А… — Стайлз окинул себя взглядом, — да, но если тебе нужно… — но Хейл уже вовсю отрицательно качал головой. — Нет, все нормально. Правда, иди на свое… свидание или что там у тебя намечается. — Слушай, я серьезно. Если тебе нужно, то я без проблем… — Думаю, Лейхи еще здесь, — Хейл вперил хмурый взгляд куда-то вдаль. — Я гонял его по всем известным медицине анализам, так что… — Дерек, — прервал его Стайлз, и Хейл поднял голову, встречаясь с его пристальным взглядом, — ты не можешь во всем винить себя, что бы это… — Но что, если виноват действительно я? — взвился Дерек, и в палате повисла тишина, разбавленная лишь ритмичным писком кардиомонитора. Стайлз облизал губы и нахмурился, потому что Дерек не должен взваливать все на себя. Просто нет. — Ты как-то сказал, что если я начну постоянно во всем винить себя, то со временем будет становиться все сложнее и сложнее из всего этого выбраться. Он ожидал возражений. Но Дерек просто кивнул, и это было намного хуже. — Я чуть ли ни прыгал от радости, когда услышал об аварии на автомагистрали, — тихо признался Дерек, сжимая пальцы. — Молодую девушку привезли сюда уже в состоянии мозговой смерти, а я мог думать только о… — он стиснул челюсть, — уйди, Стайлз. — Дерек… — Стайлз, если ты сейчас же не уйдешь, я сделаю так, что со мной ты больше работать никогда не будешь.***
Он обдумывал все это часов до четырех утра, когда с видом отъявленного зомби поплелся в душ. Но прямо сейчас на своем внешнем виде заморачиваться не особо хотелось, потому что он был влюблен в свою работу. Свидание прошло великолепно: Эрика была забавной, флиртовала достаточно, чтобы поддразнить, но не показаться слишком напористой, и она лишь однажды прокомментировала выбор его напитка, хотя сама продолжала заказывать себе пиво. И она даже не разозлилась после того, как он провел первые два часа их совместного времени в молчаливой тревоге по поводу того состояния, в котором он оставил доктора Хейла. Наверное, Стайлз очень многим обязан Эрике, потому что выражать чувства словами — определенно не его сильная сторона. — Так, Стилински, выкладывай, — Эрика откинулась на спинку стула с таким видом, будто она была намного мудрее, чем он сам даже надеялся быть. Он рассказал об этой ситуации с Хейлом, о том, насколько паршиво он себя чувствовал, потому что сидел рядом с одной из самых красивых девушек, которых он в жизни видел, и не мог вырвать из памяти печальное выражение лица Дерека. — И ты все еще будешь утверждать, что у тебя нет к нему никаких чувств? — Тут совершенно другое, — но она ответила на его слова скептическим взглядом. — Просто я чувствую, что ему сейчас очень нужна поддержка, а многие просто не знают, как себя с ним вести. — А ты знаешь? — ухмыльнулась она. — Это не то, что я имел в виду. — Ну, а что ты тогда имел в виду? — У него есть пунктик, — вздохнул он, — его доверие нужно заслужить, и каким-то невероятным чудом мне это удалось. Не то чтобы мне далось это легко — он один из самых блестящих умов в медицине, что я когда-либо встречал. И я чувствую себя настоящим счастливчиком, что могу наблюдать его за работой… — Но? — Но то, что я нахожусь постоянно рядом с ним, заставляет меня чувствовать некоторые… противоречия. Будто я не только хочу найти его и спросить совета — если бы удача мне улыбнулась и он бы мне позволил, я бы с радостью стал важной частью его жизни, — признался Стайлз. — Вдобавок… я не слепой, в смысле, он… вау. Когда он мне улыбается, это будто… — он сокрушенно выдохнул. — Я совсем не уверен, что это нормальные порывы по отношению к боссу. Эрика некоторое время обдумывала его слова, потягивая пиво из бутылки, а затем кивнула. — Смотри, когда ты видишь его в таком разбитом состоянии и ощущаешь желание потянуться к нему, только ли это чувство солидарности к коллеге или нечто большее? Стайлз задумался. В голове вплыла мысль о том, как бы он вернулся в больницу, поставил бы стул рядом с Дереком, взял его за руку и сказал, что они обязательно во всем разберутся, что бы это ни было, вместе. — Я не знаю. Она посмотрела на него печальными глазами и сказала: — А я вот думаю, что знаешь. Но так же я думаю, что тебе необходимо разобраться в своих чувствах прежде, чем они смогут сильно отразиться на сложившихся между вами профессиональных отношениях, — Эрика облокотилась на стойку. — Можешь ли ты стать тем, кто ему действительно нужен, если ты слишком занят внутренней борьбой между желанием быть с ним и учиться у него? Стайлз чуть прищурился. Не сказать, что это открытие разразилось, словно гром среди ясного неба — он знал, что отношения между ним и Дереком означали для него больше, чем это вообще уместно. Но впервые озвученная вслух мысль слегка испугала и заставила в груди что-то нервно сжаться. Если ему не удастся во всем разобраться, разрушит ли это все то, что у них есть сейчас? Сможет ли он каждый день приходить на работу, заталкивая все свои чувства к Дереку куда подальше, дабы оставаться профессионалом? И даже во сне эти вопросы нон-стопом крутились в его голове. И отвлечься удалось только тогда, когда он, придя на работу, обнаружил обеспокоенных чем-то Эллисон и Скотта, стоящих на том самом месте, на котором каждое утро стоял Хейл. — Господи, кто умер? — съязвил он, и да, возможно больница была самым худшим местом для таких шуток, но воздух буквально пропитался тревогой. Скотт сжал губы. — Перл Райт. — О, Боже, — Стайлз ощутил, будто мир вокруг попросту остановился, но Скотт еще не закончил. — Марк Бьюкенен, Софи Додд. — Это же… — Пациенты доктора Хейла, — с остекленевшими глазами закончила за него Эллисон. Стайлз никогда еще не видел ее такой. — Они умерли прошлой ночью. Все трое. — Это какой-то вирус, — уточнил Скотт. — Очень редкий. Он мог и не знать. — А он… — Нет, — со вздохом ответила она. — Его часов с двух ночи никто не видел. Лора сказала, что он вернулся к себе домой, но никого к себе не пускает, — она искренне на него посмотрела. — Думаю, он очень сильно переживает, Стайлз.***
Он потерян. Полностью потерян, все еще обескураженный тем, что они обсуждали с Эрикой. Потребность поехать к Дереку воевала с внутренним голосом, твердившим: если Дерек хочет справляться с этим в одиночку, они должны ему позволить. Если бы он был просто коллегой, что бы он сделал? Прошло четыре дня, и Эллисон попыталась вмешаться уже после второго. Все было направлено на то, чтобы показать Дереку: у него есть поддержка. После того, как Лора наконец-то заставила его вновь начать открывать дверь, все, от шефа до Бойда, навестили его. Все, кроме Стайлза. Благодаря своей безграничной трусости, он просто не мог заставить себя пойти к нему. Если он пойдет туда, что удержит его от пересечения той грани, что разделяла профессионализм и глупость? Что помешает ему выболтать все, что он чувствовал, чтобы заставить Дерека взглянуть на себя глазами Стайлза? Это не то, что тому сейчас нужно. Точно не глупый, влюбленный парень, преклоняющийся перед его дверью. Дерек был умным, смелым, сильным и полным сострадания. Он заботился о людях, по-настоящему, и каждый Божий день напоминал Стайлзу о том, почему он в первую очередь пошел в медицину. Он не был уверен, сможет ли справиться с тем, что увидит Дерека, чувствующего себя недостойным, и не знал, с чего начать, чтобы убедить его в обратном. Во время отсутствия Дерека Стайлз взял его пациентов на себя, так что у него было вполне приемлемое оправдание в виде полной загруженности на работе. Но женщины в его жизни видели его насквозь, как мокрое бумажное полотенце. Как ни странно, именно Лора зажала его в углу кладовки. — Что ты делаешь? — она пригвоздила Стайлза требовательным взглядом. Он боялся ее явно небезосновательно. — Я… эм… — Стайлз, прошло четыре дня. — Я знаю, понятно? Знаю… — сдулся он, чувствуя, как вина накатывала приливной волной, разбиваясь о его грудную клетку. — Он в таком гребаном раздрае, и ничто не способно на него подействовать. Единственные злоебучие разы, когда я вижу у него хоть какую-то реакцию — когда входная дверь открывается, и он каждый, блять, раз смотрит с надеждой, ожидая увидеть там тебя, — ее голос сорвался. — Пожалуйста, скажи, что у тебя есть серьезное основание бросить его в такой момент. — Я не бросаю его, ясно? — скривившись, прохрипел Стайлз, потому что с тех пор, как он узнал новость, он ни о ком, кроме Дерека думать не мог. — Просто я не… я не могу прийти к нему и притворяться, будто… просто не могу. Она смотрела, будто не зная, кто это сейчас перед ней, и по ощущениям это было не хуже, чем удар в живот. — Почему ты не можешь? Прямо сейчас, ты нужен ему больше, чем когда-либо. — Ты так говоришь, как будто я не просто его чертов коллега! — вспылил он. — Мне жаль, что так произошло. Мне жаль, что ему приходится через все это проходить. Но я не могу просто щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы он пришел в норму. — Но ты для него больше… ты действительно такой непроходимый тупица? Он хотел попытаться поспорить, но она не позволила. — Стайлз, он думает, что подвел тебя. И это оказалось последней каплей.***
Когда он добрался до места, старший Хейл уже собирался уходить. Стайлзу раньше не доводилось бывать в квартире Дерека, и он жутко сожалел об обстоятельствах, с которыми приходилось это делать впервые, но он был полон решимости, так что не заострил на этом внимание. Шеф как-то понимающе улыбнулся и кивнул. — Твое отсутствие не осталось незамеченным, — сообщил он, и Стайлз скрипнул зубами. — Теперь я здесь. — Да, наконец-то. Стайлз помялся, силясь придумать ответ, но шеф полностью распахнул дверь, витиеватым жестом пригласив его внутрь. — Стилински, он достояние моей больницы. Нужно, чтобы так оно и оставалось, и я на тебя в этом рассчитываю, — бросил он на прощание и ушел. Все намерения устроить Дереку взбучку за то, что тот так загоняет себя, испарились сразу же, как он его увидел: одетого в мягкие домашние штаны и растянутую футболку, и прижимающего к груди бутылку Джека. Под воспаленными глазами пролегли ужасные круги, и взгляд казался рассеянным. Всегда так тщательно ухоженная щетина теперь выглядела неоднородной. Дерек смотрел устало, будто что бы ни сказал Стайлз, это сломает его еще больше. — Привет, — просипел Дерек, будто несколько дней не использовал голосовые связки. Четыре дня, если быть точным. Стайлз медленно подошел и сел рядом. Стало намного легче, когда он отвернулся, потому что он прекрасно знал, что взгляд на сидящего рядом человека лишь быстрее сломает его решительность. А для этого и так предостаточно риска. По телевизору показывали одно из тех шоу по восстановлению старых машин, но звук был убран практически в ноль. Дерек сжал рукой волосы, избегая смотреть Стайлзу в глаза. — Ты не подвел меня, — выпалил Стайлз и, ого, почему он не пришел сюда раньше. У него явно хорошо получилось. Дерек застыл, глядя на бутылку в его руке, и Стайлз заметил, как пальцы его ног поджались на мягком ковре. — В смысле… — со вздохом продолжил он, — разве я никогда не рассказывал, почему решил стать врачом? Ответа не последовало, но по складке на лбу Дерека Стайлз понял, что тот, по крайней мере, слушает. Он обыгрывал слова в своей голове, пытаясь подобрать лучшие, но в итоге позволил себе выложить все начистоту так, как есть. — Когда я был ребенком, у меня заболела мама. Рак груди. Его диагностировали уже на третьей стадии, так что… Дерек закрыл глаза, и Стайлз поразился его способности даже к такому молчаливому сочувствию. — Я провел в больницах очень много времени. Казалось, что это длилось очень-очень много месяцев. Но даже при том, что я был ребенком, у меня появились свои любимые доктора, — Стайлз попытался натянуть улыбку, которую совершенно не чувствовал. — Я сейчас не говорю о ком-то, кто шутил, угощал меня конфетами или еще что-то в этом духе. Дети умеют великолепно судить о характере человека, а в те времена я был поглощен всеми этими историями про Бэтмена. Я был в этом подкован. Он сглотнул ком от накативших воспоминаний, стараясь дышать глубже. — Был один человек. Я называл его доктором Полом, не уверен, что смогу вспомнить его фамилию. Так вот, он и был моим любимчиком. Когда он сообщал нам какие-либо новости — не важно, хорошие или плохие — он будто вкладывал в это всю душу. Ему было не все равно, понимаешь? Стайлз повернулся к Дереку и обнаружил, что тот сейчас смотрел прямо на него. — Я пошел в медицинский колледж, чтобы быть чьим-то доктором Полом. Я хотел, чтобы у других людей был кто-то, кому не все равно почти так же, как им самим, — он посмотрел Дереку прямо в глаза. — А потом я встретил тебя. Пристальный взгляд Дерека вдруг стал подавленным и пытливым одновременно; будто он не смел принять ни единого сказанного ему слова, потому что просто не имел права верить. — Ты абсолютно парадоксальный человек, — вздохнул Стайлз. — Твои пациенты — твоя жизнь, и ты ведешь себя, будто тебе все равно, но это не так, — он опустил взгляд, силясь взять себя в руки, вместо того, чтобы стереть грани, к которым он медленно подбирался. — Ты именно такой врач, каким хотел быть я… и я безмерно уважаю тебя за это. Знаешь, как ты выглядишь в моих глазах? Несокрушимым. Дерек громко сглотнул, и Стайлз вернул ему свой взгляд. Складывалось ощущение, что из него разом выбили весь воздух, глаза смотрели заискивающе, и, казалось, до него медленно начинали доходить слова, вылетевшие из Стайлзова рта. — Так что… разве ты мог разочаровать меня, имея именно те качества, заставившие меня безгранично тебя уважать? Или тем, что тебе настолько не все равно? Это невозможно. Ты гребаное совершенство, Дерек. Если за все эти три года я стал хотя бы вполовину таким же доктором, как ты, то я с этим справлюсь. Поверхностное дыхание Дерека затихло на мгновение, и комната погрузилась в тишину, разбавленную лишь тишайшим гулом телевизора. Только сейчас Стайлз осознал, в каком положении они сидят. Взгляд больших и ярких глаз Хейла переместился на рот Стайлза, он наклонился чуть ближе, разделяя одно дыхание на двоих и практически спрашивая разрешение. Будто нуждался в этом больше, чем во всех высказанных словах, ради которых пришел Стайлз. Даже в таком состоянии Дерек был прекрасен, и это выражение на его лице лишь добавляло ему привлекательности. Потому что он выглядел открытым и беззащитным, хрупким и искренним, нуждающимся во внимании. И хотя уважаемый доктор Хейл был властным, сильным и невероятно красивым, его тихая, ищущая утешения сторона потрясала. Сердце Стайлза стучало отбойным молотком, потому что он никогда не ожидал, что станет этому свидетелем. Дерек казался таким уязвимым и сломленным, и Стайлз ненавидел ту часть себя, которая хотела его. Это неправильно — во всяком случае, было бы неправильно — но не сейчас. Стайлз чувствовал зуд в пальцах от желания дотянуться, притянуть ближе, взять и отдаться, и за многие годы это оказалось самое ужасное предательство со стороны его тела. Стайлз уклонился, все внутри него выло в знак протеста, но если ему когда-нибудь так сказочно повезет получить этого парня, это не должно произойти при подобных обстоятельствах. Дерек сокрушенно закрыл глаза — будто все дело было в нем, будто именно он был виноват в том, что Стайлзу пришлось разрушить момент — и это было неправильно от слова «совсем». Так что Стайлз наконец потянулся к нему. Он пригладил рукой чернильные волосы на голове Дерека, наблюдая, как тот подается на прикосновение. И это разрывало сердце на кусочки, потому что среди всего того, что уже сделали другие, посреди всех разговоров и попыток привести Дерека в норму, все, что ему было нужно — это голос, все еще верящий в него, и утешительные прикосновения. Стайлз придвинулся ближе, пряча лицо Дерека возле своих ключиц и укладывая подбородок на его волосы. Дерек выдохнул в его шею, будто наконец-то смог это сделать, и Стайлз позволил ему остаться именно так, позволил дышать, потому что Дереку это было нужно.