Несчастный случай

Феанаро попробовал новую арфу. Это была не вторая арфа из тех, что он видел раньше, а какая-то другая, незнакомая. По виду она сильно напоминала ту, что разбилась. Во всяком случае, ничего особенного он, как обычно, не почувствовал. Но играть и петь стал осторожнее, намного вдумчивее, чем в прошлый раз. Снова появилась усталость, и от этого сомнения притупились. Феанаро даже обрел что-то вроде надежды. Вдруг он сейчас, в самом деле, споет что-то такое, что, наконец, разбудит Нолофинвэ. Вот сейчас. Нет, не сейчас. В следующий раз. Еще через один. Уж теперь точно. Нет, опять не то. Вот, самая последняя попытка, больше он петь все равно не сможет, если только Эстэ не принесет ему еще своего питья, но она, похоже, забыла сюда дорогу. "Пробудись, пробудись, наконец, я очень этого хочу. Я не должен был так с тобой поступать. Никто и ни с кем не должен так поступать. И этого больше не случится, никогда и ни с кем. Но если и случится, ведь будущего мне знать не дано, все равно ты должен жить. Обязательно должен жить. Так пробудись же скорее. Я сделал бы это за тебя, если бы мог. Но я не могу. А у тебя хватит сил. Я точно знаю это. Но я не знаю, что еще могу спеть..." – Больше ничего и не нужно, спасибо. Сперва Феанаро даже не понял, что это за слова и кто их произнес. Тем более голос был очень тихим и звучал странно, словно эльда, который им обладал, отвык говорить. Но потом Феанаро посмотрел в лицо Нолофинвэ, и увидел, что тот тоже на него смотрит. – А, вот и ты, – только и смог сказать Феанаро. Нолофинвэ ничего не ответил. Феанаро сидел, глядя прямо перед собой, и в голове у него не было ни одной мысли, словно он спел их все. Но вот и появилась мысль. – Чем же эта песня приглянулась тебе больше других? – спросил он. – Она отогнала холод, боль и страх, так что я вспомнил, кто я и куда хочу идти, и зачем, а потом она осветила дорогу, я прошел по этой дороге и оказался здесь, – ответил Нолофинвэ. – Другие песни я тоже слышал... – Что, все? – ужаснулся Феанаро. Но Нолофинвэ не заметил или не понял его вопроса и продолжал: – Слышал, и они помогали мне, по крайней мере, они были чем-то, кроме воспоминаний об ужасе и боли, но я ни разу не смог ухватиться за них достаточно крепко, чтобы проснуться. Они только слегка касались меня, а потом таяли. Пока не появилась эта, последняя песня. Благодарю тебя за нее! И за то, что ты не переставал пытаться. – Не стоит благодарности, – ответил Феанаро. – Пойду, сообщу кому-нибудь, что ты проснулся, твои родные будут вне себя от радости. – Нет, подожди, – попросил Нолофинвэ. – Ты что, не хочешь их видеть? – удивился Феанаро. – Хочу, конечно! – воскликнул Нолофинвэ. – Но тогда нам с тобой уже не поговорить спокойно. А я должен сказать тебе что-то важное. Я с самого начала это запомнил и все время держал в уме, а теперь... – Ладно, потом, – махнул рукой Феанаро. – Нет, теперь, – упрямо ответил Нолофинвэ. – Подожди. Было что-то... что-то... родичи... вне себя от радости, – забормотал он. Феанаро испугался, что у него помрачился рассудок. В Амане такого еще не случалось, но, говорят, бывало в Эндорэ, в темные времена, когда Оромэ еще не нашел квэнди. Однако Нолофинвэ уже сказал вполне ясно: – Вот оно! Отец. Помнишь, еще вначале ты спел, что отец любит меня больше, чем тебя? Феанаро кивнул, признать это было легче, пока Нолофинвэ спал и не мог проснуться. Да и то Феанаро решился сложить эту песню только потому, что был уверен: уж она-то точно разбудит Нолофинвэ. Правда, уверенность эта не оправдалась. – Так вот, – сказал Нолофинвэ со вздохом. – Ты можешь мне, конечно, не верить, и, наверное, не поверишь, но в том состоянии, в каком я только что был, многие вещи видятся и чувствуются иначе. И теперь я точно могу сказать, что ни тебе, ни мне не нужно сомневаться в отце. И не нужно требовать от него доказательств его любви, иначе нам долго, очень долго придется ждать его из Мандоса. После этих слов повисло продолжительное молчание, а потом Феанаро сказал: – Всегда терпеть не мог принимать на веру чужое знание. – Я так и думал, – снова вздохнул Нолофинвэ. Феанаро поднялся, чтобы, наконец, выйти из комнаты, но Нолофинвэ опять его остановил. – А здесь произошло за это время что-нибудь, о чем я должен знать? – спросил он. – Кажется, нет, – ответил Феанаро, пожимая плечами. – Хотя вот Лориен сказал, что валар собираются во всем этом разобраться, как только ты окрепнешь и сможешь принять участие в обсуждении. Мне даже любопытно, – Феанаро усмехнулся. – Как это все пройдет. Хотя Мелькора они-таки упустили, готов биться об заклад. – При чем здесь Мелькор? – удивился Нолофинвэ. Феанаро снова пожал плечами. – И как, по-твоему, мне лучше крепнуть побыстрее или помедленнее? – спросил Нолофинвэ. Феанаро мгновение смотрел на него непонимающе, а потом расхохотался. – Невероятно! – воскликнул он сквозь нервный смех. – Ты предлагаешь мне обмануть валар, чтобы отсрочить Совет, где меня будут судить за то, что я едва тебя не убил. Кажется, ты и точно не совсем здоров, – заключил он. – Это был несчастный случай, – сказал Нолофинвэ, в свою очередь, пожимая плечами, хотя этот жест ему не очень удался, сказывалось и то, что он все еще лежал в постели и предыдущие дни без движения. – Ты не хотел на самом деле убивать меня. – Но меч был мой, и держала его моя рука, – сказал Феанаро. – Никто об этом не забудет. Прежде чем Нолофинвэ успел что-то еще ответить, вдалеке стукнула, открываясь, дверь, потом послышались торопливые шаги и, наконец, уже гораздо ближе громкий возглас: – Индис! Хорошо, что я тебя нашла! Умоляю, скажи мне, что с моим мужем? Феанаро с удивлением и радостью узнал взволнованный голос Нерданель. – Ничего, по-моему, – ответила Индис. – Как это? Индис, ты меня пугаешь! Где он?! – Третья дверь направо, но... Договорить Индис не успела, потому что Нерданель, похоже, бросилась бежать и уже через мгновение ворвалась в малую гостиную. Ворвалась и остановилась, без сил прислонясь к дверному косяку. Посмотрела на Феанаро, на Нолофинвэ, опять на Феанаро. – Вы оба живы. Прекрасно! – воскликнула она. Прозвучало это усталым шепотом. Феанаро с беспокойством шагнул навстречу жене. – Мне тоже нравится, – сказал он. – Но что случилось? – Что случилось? – переспросила Нерданель, тоже делая шаг навстречу и обнимая его. – Ты хоть представляешь, какие слухи ходят по городу?! Говорят, что ты убил Нолофинвэ! Что ты бежал с Мелькором! Что Нолофинвэ жив-здоров, а тебя заперли в подвале дворца! Что тебя самого кто-то убил! Что по приказу валар тебя бросили в Мандос! – Все сразу? – усмехнулся Феанаро. – Не может быть! – Вот и я сказала, не может такого быть, – продолжала Нерданель. – А мне... мне сказали, что я слишком доверяю валар. И вообще ничего не понимаю в жизни! И я пошла сюда, чтобы самой все выяснить. Потому что уже слышны и разговоры о том, чтобы силой ворваться во дворец. – Что же наши сыновья не остановят это? – спросил Феанаро, хотя и догадывался, каким будет ответ. – Наши сыновья, скорее, готовы сами это возглавить, – вздохнула Нерданель. – Наверное, лучше разобраться во всем как можно скорее, пока твои, Феанаро, родные и друзья не стали убивать моих родных и друзей, пытаясь узнать, кто из нас двоих все еще жив, а кто уже нет. Это сказал, конечно, Нолофинвэ, и они оба повернулись на голос. Нолофинвэ сидел в постели, обнимая плачущую Индис. А они и не заметили, как она вошла! Впрочем, сама Индис тоже не обращала на них внимания, казалось, она торопилась теперь выплакать, наконец, все слезы, которым не давала пролиться в предыдущие дни. – Да, лучше поскорее, – кивнул Феанаро, уже слыша голоса многочисленных приближающихся родичей, торопившихся увидеть проснувшегося Нолофинвэ. Вело их осанвэ или чутье, Феанаро не знал, но не сомневался, что они скоро будут здесь. "Пойдем пока в сад, – мысленно обратился он к Нерданель. – Тут недалеко боковой вход". "Пойдем" – тоже мысленно отозвалась она.