Стёпа и зелёные человечки

Зултахх был доволен. Всё получилось так, как они планировали с Зулэлии. Высший принял ризитейца, которого они привезли в дар, и отпустил Зултахха. На время, конечно, на время, и Зултахх прекрасно понимал, что мысль о барабанах никуда не исчезла из его головы. Высший решил поиграть в жестокую игру – сделал вид, что готов подождать выполнения поручения. На самом деле он не забыл ничего – Высшие просто не умеют забывать и прощать. Но он отпустил Зултахха, и Келуджи получили передышку в несколько хани. Передышку, которую нужно было использовать с толком. Вернувшись в Гнездо, Зултахх немедленно созвал совет Кланов и обрисовал сложившуюся ситуацию. Главы Кланов призадумались. С одной стороны – данная когда-то Высшим взаимная клятва, с другой – жизнь целого Клана. То, что Высший исполнит то, что обещал, не сомневался никто. Однако аргументы Зулэлии, приведённые Зултаххом, возымели своё действие. К тому же Старший Совета Кланов – Мартахх Долгоживущий высказался так: - Да, Зултахх навлёк беду на Клан, и мы вправе наказать его. Но поможет ли это остальным в его Клане? Другие невиновны в халатности Зултахха, отчего они должны выступать в роли невинных жертв? И кто может поручиться, что в следующий раз Высшие не решат истребить другой Клан? Третий? Четвёртый? К тому же слова Зулэлии, переданные её партнёром, справедливы. Взаимные клятвы дают только равные, а Высшие давно превратили нас в безропотных слуг в обмен на призрачную защиту. Но разве это защита, когда из пустой прихоти будет уничтожен целый Клан? Слушайте меня, Келуджи… Тут Мартахх закашлялся, а стоящая за его креслом Мартэлии подала ему чашу с лекарством. Он сделал несколько глотков и ласково отвёл руку своей элии, кивком показывая, что всё в порядке. Никто из Глав Кланов в это время не произнёс ни звука, ожидая, когда Мартахх справится со своей слабостью и продолжит речь. И он продолжил: - Слушайте меня, Келуджи! Хватит нам быть даже не слугами – жалкими рабами. Зултахх и его элии открыли для нас всех новый мир, в котором не будет Высших. Мы построим там новое Гнездо… и будем свободны. Я и моя элии голосуем за исход. Главы Кланов помолчали ещё несколько минут, затем стали подниматься с кресел и произносить: - Я, Гертахх, Глава Клана Синего Огня, и моя элии голосуем за исход… - Я, Вилтахх, Глава Клана Звездного Дождя, и моя элии голосуем за исход… - Я, Римтахх, Глава Клана Ветра, голосую за исход от моего имени и имени моей погибшей элии… Так продолжалось до тех пор, пока не проголосовали все Главы. Решение получилось на диво единодушным. И началась подготовка к исходу. Тахо занимались кораблями, элии и синисте постарше сворачивали Гнездо, собирая всё, что могло представлять ценность. Они бежали в никуда, им предстояло пережить большое количество пространственных скачков, а возможности погрузить в сон всех не было. Было решено, что в сон будут погружены все беременные элии, которые плохо переносили пространственные скачки, к тому же это плохо отражалось на будущих синисте, а также элии с самыми маленькими синисте. Другие элии, синисте, не прошедшие Трансформацию, и молодые, едва прошедшие первую Трансформацию тахо должны были разместиться в пассажирских отсеках кораблей. Все взрослые тахо, в том числе и боевые, размещались в приспособленных грузовых отсеках, которых выделялось для пассажиров не более трети на каждом корабле – слишком многое необходимо было взять с собой. При таком раскладе получалось, что место найдётся не для всех, но тут вновь выступил Мартахх: - Самые старые и больные, те, кто не сможет пережить много пространственных скачков подряд, должны остаться и создать видимость обитаемого Гнезда, чтобы Высшие не заподозрили ничего раньше времени. Молодые и сильные, а также зрелые и опытные будут необходимы на новом месте. Мы не можем оставить и боевых тахо – они составят линию защиты нового Гнезда. Мы не можем оставить синисте – это будущее Гнезда. А вот старые и немощные будут бесполезным балластом. Мы не можем себе этого позволить. Я остаюсь. Элии Мартахха тихо сказала: - Я остаюсь со своим тахо. Многочисленные потомки Мартахха пробовали возмутиться таким решением, но он вновь повторил свои аргументы, и они вынуждены были отступить. И в каждом Клане нашлись старые и немощные Келуджи, готовые разделить судьбу Мартахха и его элии. Так на кораблях нашлось место для всех. В ночь, как раз после дня совершеннолетия Илх’Туро корабли Келуджи с выключенными бортовыми огнями начали бесшумно стартовать и десятками растворяться в чёрном ночном небе. Всё было проделано безупречно – быстро и согласованно, и к утру в Гнезде остались только старики. Исход совершился. *** Лури в очередной раз опустила тяжёлую мотыгу вниз. Борозда казалась бесконечной – хотя сейчас ей было уже легче, чем в первые дни. Тело постепенно привыкало к непривычным нагрузкам, желудок – к отвратительной пище, голова во время медитаций становилась восхитительно пустой… С виду Лури казалась безукоризненной обитательницей Дома Кающихся и Скорбных. Но она изо всех сил старалась не давать повода заподозрить её в крамольных мыслях, показывала, что смирилась, а на самом деле старалась подмечать всё и анализировать информацию во время частых медитаций. Пока информация была не слишком утешительной. Место, в котором находился Дом Кающихся и Скорбных, было расположено в небольшой долине, окружённой заснеженными горами. Долина была довольно тёплой за счёт горячих источников, которые в нескольких местах били из-под земли. Это позволяло выращивать овощи и мугр – то самое мерзкое растение, каша из которого входила в ежедневный рацион женщин. Были при Доме и птичник, и грибная теплица, и стадо кхури – некрупных шестирогих травоядных животных, дававших вкусное молоко. В принципе, Лури не понимала, почему рацион женщин столь скуден – обитательницы Дома могли обеспечивать себя продуктами сами, да ещё и неплохо зарабатывать разведением шёлковых пауков – больших омерзительных коричневых тварей, которых держали в особых сетках и кормили листьями и зёрнами всё того же мугра и овощной ботвой, добавляя в этот неаппетитный корм мелко покрошенную скорлупу яиц. На брюхе каждого шёлкового паука были две выпуклости размером с детский кулачок – паутинные бородавки. После того, как тварь наедалась, к ней подходили три женщины. Одна начинала щекотать тонким прутиком паутинные бородавки, другие две ловили кончики начинавших выделяться тончайших белёсых нитей и начинали наматывать их на вырезанные из дерева грубые катушки. Сама же мохнатая тварь в это время щёлкала хелицерами, пытаясь дотянуться до женщин, но прочная сетка не давала ей добраться до них. Затем нити с трёх катушек пропускали через тоненькое кольцо и наматывали на новую катушку. Секрет, которым была пропитана паутина, склеивал три нити в одну. Так получалось сырьё для прекраснейших шёлковых тканей, которые всегда были в моде у благородных и стоили немыслимые деньги. Даже у Лури было не так много нарядов из драгоценного паучьего шёлка. Однако теперь, насмотревшись на пауков и регулярно участвуя в приготовлении питательной смеси для них, измельчая травы и яичную скорлупу, Лури думала, что больше в жизни не наденет платье из паучьего шёлка. «Я и так больше никогда не смогу надеть его, – возникла в голове неприятная мысль. – Если это мерзкое место станет моей могилой». Мысль была неприятной, но Лури не стала отметать её. Это был неплохой стимул для того, чтобы приложить все усилия к побегу. Но для побега ей нужен был союзник. Точнее, союзница, ибо среди Надзирающих мужчин не было. И это вызывало у Лури досаду. Насколько проще было бы с мужчинами… очаровать… перетянуть на свою сторону и использовать в готовящемся побеге… С женщиной так не поступишь… Хотя, почему нет? Если мужчина может полюбить мужчину, то почему женщина не способна пробудить страсть в другой женщине? Лури стала потихоньку присматриваться к окружающим, и ей стало ясно, что некоторых Надзирающих и подопечных связывают отнюдь не только деловые отношения. Конечно, всё это было очень скрытно, но наблюдательная Лури точно знала, что хочет найти… и находила. Однако проблема была в другом. Лури внимательно наблюдала за собственной Надзирающей и понимала, что ей в этом смысле не повезло. Фатха не относилась к женщинам, способным увлечься красотой женского же тела. Более того, именно из-за её доноса была уволена Надзирающая, вступившая в преступную связь с подопечной. А саму подопечную подвергли наказанию – выпороли, обезобразив красивую узкую спину рубцами от жёсткой ремённой плети и долгое время продержали в подземелье на одних лепёшках и воде. Эту историю Лури рассказала подопечная, с которой они сумели переброситься словами во время совместной работы. Так что объект для соблазнения был выбран на редкость неподходящий. Но Лури помог случай. *** Утро началось с проблем. Когда Стёпа, Ирон, Тин и Лин дружно лопали в кают-компании приготовленные Стёпой блинчики – да-да, Стёпе надоела инопланетная еда, и он решил самолично приготовить что-то родное – появились тихие и грустные Эни и Найлин. На блинчики они отреагировали вяло, а когда Ирон спросил у Эни, всё ли в порядке, неожиданно вскочил темпераментный Найлин: - Нет! Не в порядке! Нисс – моя Пара! - Разве это плохо? – рассудительно произнёс Стёпа, подливая себе какого-то жутковатого на вид чёрно-зелёного сока с приятным грейпфрутовым вкусом. – Или вам запрещено создавать Пары с представителями других рас? - Нет, не запрещено, - ответил розововолосый. – Пара – это серьёзно, это на всю жизнь. Поэтому пол и раса тут значения не имеют. - А в чём тогда проблема? – удивился Стёпа. – Э… то есть Нисс, Найлин, тебя чем-то обидел? Позеленевший до цвета еловой хвои Эни мечтательно произнёс: - Совершенно ничем… Наоборот… - Так в чём тогда проблема? – не понял уже Ирон. - Он, - заявил розововолосый, - не хочет остаться со мной! А я не могу без своей Пары, раз уж я её нашёл! Я просто умру… и наши дети останутся сиротами! Тин и Лин навострили уши, но Ирон быстренько велел им отправляться в рубку и проследить за курсом. Разочарованные близняшки скорчили просто неописуемые физиономии, но братца послушались. Однако уже успевший изучить эту парочку Стёпа прекрасно знал, что они найдут способ подслушать весь остальной разговор. Мастерство, знаете ли, не пропьёшь… Ирон выдержал МХАТовскую паузу и, когда близняшки удалились, поинтересовался, не будет ли так любезен уважаемый Найлин объяснить, что он имел в виду, говоря о детях. - Нисс - моя Пара, - быстро повторил Найлин. – Видите ли, мы отличаемся от других представителей нашей расы… мы гермафродиты. Генетические. Стёпа поперхнулся соком, Ирон подавился блинчиком, Эни почему-то мечтательно улыбнулся, а Найлин продолжил: - И мы можем иметь потомство только от того, в ком почувствовали свою Пару… Поэтому к нам и относятся… так снисходительно. - Не понял, - оклемался Стёпа, - а как ты сумел определить, что уже беременный? - Не факт… - протянул Найлин, - но разве мы на этом закончим? Раз уж ты решил меня покинуть… И красивые глаза розововолосого стали медленно наливаться слезами. - Но я не могу сейчас остаться, - возразил Эни, - мы… - Решено! – экспрессивно воскликнул Найлин. – Я лечу с тобой! Я совершеннолетний, меня никто держать не будет! И розововолосый с внезапно проснувшимся аппетитом наложил себе на тарелку блинчиков и стал их методично истреблять, приговаривая: - Мммм… Фкуфно… Эни смотрел на своё внезапно нарисовавшееся личное счастье с нескрываемой нежностью, а Стёпа с Ироном переглянулись и в голове у Стёпочки пронеслось: «Цирк с конями!»