Дождь начинается

Аомине и Кагами ужинали вместе с Касамацу в его доме. Его молодая миловидная жена, которая чуть поправилась после вторых родов, радушно накрывала на стол и угощала гостей. Ее плавные мягкие черты не вызывали раздражения или интереса – они успокаивали, а голоса играющих детей радовали. - Простите, - сказал Касамацу, его сердитые глаза сверкнули, он улыбнулся. – Она не всегда такая суетливая. Иногда бывает поспокойнее. Его маленькая дочь карабкалась на колени к Аомине и улыбалась ему беззубой улыбкой – второй ребенок, тоже дочка, лежала на коленях у матери и весело хваталась пальчиками за ее шарф. Кагами смотрел на всю эту мирную атмосферу – и чувствовал, как внутри него что-то тает, что-то меняется. Почему он раньше не замечал, как прекрасно иметь семью и хранить свое тихое счастье? Почему он никогда не стремился к такому? - Юкио-сан, - молодая жена Касамацу осторожно взяла за руку старшую дочь и слегка поклонилась гостям. – Я вас оставлю с разрешения. Дети не дадут вам возможности поговорить. Еда на столе. Если что-то понадобится, позовите меня. - Спасибо, - неловко кивнул ей Касамацу. Казалось, подобная идиллия смущает и его самого. Он давно был женат, всегда считал себя хорошим мужем и лишь недавно, с несчастьем, которое приключилось с Кисе, понял – как редко он бывает дома, как мало времени уделяет жене и дочкам. - Хорошая у тебя жена, - сказал Аомине, проводив ее взглядом. – Красивая и домашняя… Я бы и сам на такой женился. - Не женился бы, - Касамацу усмехнулся. – У тебя другой характер. Мы вместе с колледжа. Она была против того, чтобы я работал с Кисе. Мечтает, что однажды я оставлю якудза. Страдает, что не может работать сама по профессии. Но терпит и ждет. Вот такая она… - сказал он с нежностью. – Так что там – с нашими делами? - Мидорима считает виновным Куроко, - бросил Аомине. – И другие ребята тоже. Такао вообще заявил, что Куроко все спланировал. Якобы он хотел вернуться к Акаши, чтобы пристроить свою задницу… - Заткнись, - бросил ему Касамацу. Он неловко посмотрел на Аомине и осторожно перевел его взгляд на Кагами. Кагами сидел, сжав чашку с чаем в руке. Его взгляд был опущен вниз, а настроение было подавленным. - Прости, - буркнул Аомине. – Я знаю, последнее время он встречался с тобой, но я думал, что ты знаешь, какого рода отношения связывали Акаши с Куроко… - Я знаю, - сказал Кагами. Он усмехнулся и поставил чашку на стол. – Куроко все мне рассказал. Как он стал программистом. Как познакомился со всеми вами. Кто сделал его геем. Кому он подставлял свою задницу. Я все это знаю. Не могу сказать, что это приятно – но это часть его жизни. Я должен принять это. Если, конечно, хочу быть с ним… - добавил он. - А ты хочешь быть с ним? – Касамацу недоверчиво кивнул. – Не знаю… Не могу сказать, что доверяюсь такого рода отношениям… Но Куроко я всегда знал, как очень умного человека, который всегда добивался того, чего хотел. И кого хотел, - сказал он. - Он был с Акаши очень долго, - вставил Аомине. – Я даже думал, что он влюблен в него. Наверняка, это не так. Но с другой стороны… Я не знаю, что думать. Если предположить, что виноват действительно Тецу… - Он не делал этого, - улыбнулся Кагами. – И об этой версии можно забыть, Аомине, Касамацу-сан. Куроко не мог так поступить. Если бы он захотел... Он вспомнил большие голубые глаза, с нежностью смотрящие на него. Теплые губы, скользящие по его лицу. Мягкие пальцы, которые касались его волос. И те самые слова… Разве мог человек, говорящие такое о любви, предать любовь?.. - Если бы он захотел, он бы ушел от меня в любой момент, - сказал Кагами, - Я никогда его не держал возле себя. Я всегда знал о том, какой Куроко. И он никогда не скрывал от меня своего прошлого. Он лучше других знает – мое положение в семье было нестабильным по определению. Тейко – семья, история которой длится уже долгие года. Вы все – «отцы» и «дети». У вас есть иерархия и доверие. У Сейрин есть только Киеши-сан, который сдерживает наши амбиции. Он честный и искренний, и далеко не дурак. Меня легко бы сместили с поста, если бы кто-то опорочил мою репутацию. А я ее и так не особо берег. К тому же Мидорима сильный… Он легко бы отобрал свое Канто, если бы вы поддержали его. Касамацу и Аомине переглянулись. Первый смутился – Кисе и правда до трагедии считал себя виноватым перед Мидоримой за то, что не помог ему удержать Канто. Второй же усмехнулся – Аомине никогда не слышал, чтобы Кагами говорил так много, и ему почему-то понравилось это. Если человек настолько влюблен до сих пор, настолько подавлен и вдохновлен одновременно – он не может быть хладнокровным убийцей. Не может. - Знаете, чего я хочу? – спросил Кагами. – Увидеть Куроко. Прямо сегодня. Признаться ему в том, что я жив. Что я не совершал того, что мне приписывают. Что я по-прежнему… Он смутился – и вдруг рассмеялся. Есть ли смысл вести себя так, как раньше, если того, что было раньше, уже не вернуть?.. - Что я по-прежнему люблю его, - сказал он. - Что ж… - Аомине потрепал Кагами по плечу. – Ты, конечно, несешь бред, но впервые мне нравится его слушать. Я помогу тебе, Кагами. Не ради тебя или Тецу, ради Кисе и Тейко. Я тоже подумал вчера о том, что, если вина Куроко в этом деле столь очевидна для многих, значит, кто-то очень хочет столкнуть вас или нас лбами. Я этого не хочу. Не хочу, чтобы планы какого-то мерзавца сбылись. Я думаю, мы, правда, должны найти Тецу в ближайшее время… - Тем более, - вставил Касамацу. – Не нам одним могла прийти такая идея… А что если за Куроко уже началась охота? Он не скрывается, он простой парень – и сейчас он совсем один… Кто ему поможет? Я думаю, вы должны найти его первыми. Вы можете увезти его в мою квартиру, - с неохотой предложил он. – Хотя бы так помогу найти настоящего преступника. Но если этот кто-то действительно Куроко, я за себя не отвечаю. - Кисе очнется, и мы все узнаем от него, - сказал Аомине. – А он очнется, я знаю. Он сильный. А вот то, что Тецу нужно найти – это не лишено смысла. Если успеем, то будем возле его дома к вечеру… Я не думаю, что он покинул родные пенаты… Тем более, ехать ему некуда, правда?.. Кагами вспомнил короткие горячие ночи в его собственной квартире – и улыбнулся устало. - Ты прав, - сказал он. – Ехать ему некуда. *** Через несколько часов Аомине и Кагами молча наблюдали из окон своей машины, как догорает то, что совсем недавно считалось многоквартирным домом. Дымящиеся развалины, остатки отделочных средств, обожженные тела, которые спасатели выносили из дома. Окна, которые раньше приветственно встречали Кагами белоснежными занавесками, теперь смотрели на мир пустыми глазницами. Кагами молчал. Кулаки его сжимались – сердце остановилось.