Сомнофилия (Пока Ты Спал)

Иногда Шерлок может так сильно сконцентрироваться на чем-то, что ничего другого не видит и не слышит. Лучший пример тому – тот случай, когда он спалил себе обе брови во время тонкого эксперимента, но не заметил запаха дыма, не почувствовал жжения, да и не заметил пропажи до того момента, как он спустился за кофе и мистер Чаттерджи вскрикнул. Были и другие случаи, когда Шерлок не примечал метафорического слона в комнате, настолько он был поглощен уликой, членом или танцем случайных нейронных связей, вспыхивавших в его голове. То бишь, это даже чуточку не удивительно, что Шерлок был настолько увлечен вылизыванием своего восхитительного супруга, изображавшего маленького червячка, что не заметил, как вскоре Джон начал подавать недвусмысленные сигналы чрезмерной стимуляции. Хотя его моторчик и ревел, как у истинного чертова засранца, тело Джона собиралось нажать на тормоз. Так бывало и раньше, когда все было чересчур везде вообще не могу дышать гиперчувствительность стоп стоп стоп, и это случится снова. И тогда, как и сейчас, Джон должен был сделать одно: отодвинуться от стимулирующего объекта. Итак, когда Шерлок счастливо вылизывал дырочку своего мужа, полностью абстрагировавшись от происходящего вокруг, Джон достиг того самого предела, который могли выносить его гиперстимулированные нервы, и со стоном-рыком он выгнулся вверх… …в этот же момент Шерлок неадекватно на это среагировал, вскарабкавшись на спинку дивана… …потом Джон плюхнулся обратно и принялся поворачиваться… …и тогда Шерлок завершил свою неадекватную реакцию, пытаясь стать невидимым и резко дернувшись назад. И вот тогда-то крепкое туловище Шерлока отодвинуло диван от стены и все его длинное тело упало на пол за ним с глухим стуком. Невероятно, но никто не проснулся. Шерлок, между тем, сделал несколько вещей. 1) Чуть не вынес себе мозги, пытаясь задушить чих. 2) Застонал. За диваном не было нового мягкого коврика, так что солидная часть обнаженного Шерлока вошла в контакт с солидным участком твердого паркета. 3) Лежал и думал, что он делает со своей жизнью. Вероятно, Шерлок бы до сих пор там и был, если бы комната осталась безмолвной. Потому что, даже несмотря на то, что левую половинку его задницы свело судорогой, хотя пыль забила ему обе ноздри, и хотя из него так долго уже сочилась смазка, что на его животе теперь была широкая блестящая полоса, Шерлок может настолько затеряться в своем мысленном пространстве, что часы пролетают, как минуты. Однако, несмотря на привлекательность возможности понять, как он мог бы провести последний час успешно заполучив член себе в задницу, Шерлоку не суждено было об это долго думать. Потому что Джон заговорил. - Ооо. Сперва это было одно ясное слово, короткое и очень милое, потому что даже за громоздким диваном, обвешанный гирляндами глушащих звук комков пыли Шерлок мог слышать в нем наслаждение. И он понял, что Джону не только снова снится сон, но и что он сам теперь в нем есть. Джон думает, что Шерлок не знает, что ему снятся, за неимением лучшего термина, сны о девицах, ждущих своего спасителя. В этих веселых приключениях в песках пустыни или на море Джон сильный и смелый и храбрый, и его часто надо спасать. Что зачастую Шерлок может обеспечить при помощи своего члена. - Даааааа…. Хотя Джон и не рассказывал Шерлоку об этом, Шерлок все же не простой слон, метафорический или какой угодно. По модуляциям дыхания, закушенной губе, трепету ресниц или сонному бормотанию: «Ты мой герой, о сильнее, Шерлок, сильнее,» - добрый детектив может определить все, что ему нужно знать о влажных маленьких фантазиях своего супруга. Одна из которых, кажется, виделась ему прямо сейчас. - О, мой милый… Шерлок практически видел гаремные шаровары, чувствовал, как вздымается грудь Джона, раздвигаются ноги, как роскошно тверд его член, и… Застрявший за диваном и украшенный пушистыми маленькими комочками пыли, Шерлок понял, что мастурбирует. Он тут же перестал. Потому что сейчас, когда прошла судорога и он знал, что Джон все еще спит, Шерлок Никогда Не Сдается, Если Только Ему Не Стало Скучно или Он Не В Настроении или Ему Вздумается Сдаться Холмс собирался забраться обратно и сделать так, чтобы наконец его трахнули прямо в задницу, иначе да поможет ему господь. Аккуратно и тихо, словно скольжение его ладони по обоям могло разбудить его соню, Шерлок ерзаньем приводил себя в вертикальное положение, пока он не восстал над диваном, аки Венера на половинке раковины. И вот он перед ним, его добрый доктор, шепчущий милые глупости своему Шерлокианскому шейху или пирату, его член тверд, как палка, и исходит смазкой, и совершенно очевидно нуждается в срочной консультации с консультирующей задницей. Ну что ж, Шерлок знал, что сделать по этому поводу. Все, что он уже делал раньше, только еще больше. Снова двигаясь так, словно легчайший шаг мог разбудить весь район, Шерлок семенил вбок, пока не вылез из-за спинки дивана. Потом Шерлок прокрался на цыпочках – буквально поднялся на эти сумасшедшие цепкие пальцы ног и крался на них – на уже знакомый берег: покрытый ковриком пол перед диваном. Там Шерлок выпрямился во весь рост, взялся за то, что за последние шестьдесят минут стало его близким, личным, покрытым каплями маленьким другом, и Шерлок взглянул на своего мужа. И было это хорошо. Потому что Джон восхитителен в своем наслаждении. К этому моменту он уже почти непрерывно извергал поток ничего не значащих слов, через которые иногда слегка пробивался английский – да, глубже, и о черт особенно выделялись – и совершенно очевидно был весьма доволен тем, что с ним делали во сне. Шерлок определил это не только по счастливым стонам и прелестным мольбам, но и по тому факту, что у Джона стоял так величественно, что Шерлок был уверен, что им можно было вполне буквально выколоть глаз к этому времени. Ну что же, Шерлок собирался кое-что по этому поводу предпринять. Упрямо двинув челюстью и кивнув кудрявой головой, Шерлок сплюнул. И потер. Потом сплюнул. Потом потер. Потом повторил это еще четыре раза, размазывая слюну между половинками своей задницы, глядя на то, как сладострастно движутся бедра перед ним, и когда он был уверен, что хорошо увлажнился, Шерлок медленно, весьма осторожно вытянулся на диване. Джон отреагировал на его тепло, перекатившись на бок и прижавшись всем передом к длинному телу Шерлока сзади. На этот раз добрый детектив был подготовлен, и крайне подчеркнуто не упал, вместо этого он ловко ухватился за член Джона одной рукой, направляя головку этого славного, славного органа между пышной плоти своих половинок, и раскрыл себя другой рукой. А потом он стал ждать. И ждал. И жда… Джон нажал. Потом нажал еще раз. А потом наконец, наконец-то, скользкая головка члена Джона скользнула внутрь и все мурашки во всем мире маршем прошагали по бледным и вздрагивающим конечностям Шерлока. И так оно и произошло, после двенадцати тысяч слов долгого повествования, эээ, по прошествии времени, что показалось двенадцатью тысячами лет, ищущий задницу член Джона наконец вошел в ищущую члена задницу Шерлока. Но… Поскольку каждая история, которая заслуживает того, чтобы ее рассказывали, должна включать в себя захватывающие дух неприятности и драматические препятствия, в тот момент, когда этот тяжелый и толстый член скользнул внутрь по самые яйца Джона, добрый доктор решил чуть не убить своего любимого, вернувшись в умиротворяющее забвение, которое он, казалось, так чертовски внезапно полюбил. Хоть и шокированный собственным мысленным потоком ругательств, Шерлок немедленно принялся преодолевать последнюю поставленную дилемму. Он был супергением, он знал, как справляться с дилеммами, а те дилеммы, с которыми он не мог справиться, он просто заставлял себе подчиниться силой. Решение последней проблемы не потребовало бы патентованной бульдозерной драматичности Шерлока, ответ был обманчиво прост: Шерлок просто должен двигаться за них обоих. Теперь, когда спящий Джон был внутри него – Шерлок сделал паузу, чтобы насладиться волной покалывавшего кожу адреналина – все, что надо было делать доброму детективу – так это двигать бедрами. Легкотня. Со счастливым, глубоким вздохом Шерлок плотнее насадился на член Джона, закатил глаза от головокружительного удовольствия, а потом… Возможно ли технически упасть с дивана, не падая с дивана? Да. Шерлок добился этого, снова неправильно рассчитав, как далеко ему можно сдвинуться в узком пространстве дивана, так что всего спустя несколько секунд после того, как он принялся двигать бедрами, Шерлок соскользнул с дивана – но упал только его торс. Его бедра остались на диване, надежно удерживаемые силой сцепления большого члена, плотно вставленного в славную узкую дырочку. Ладненько, а потом, слегка сдвинутый с одного уровня сна на другой, Джон снова принялся совершать толчки, в упоении стремясь к оргазму. Возможно потому, что Джон уже два раза был на грани оргазма, и оба раза его вернули с самого порога, но хотя, как окажется, бог любит троицу, спящее тело Джона вовсе не было настолько же жадным, как раньше, или, возможно, жаждало оно теперь наслаждения, потому что добрый доктор двигал бедрами достаточно долго, и можно только предположить, что наслаждение наполовину оглушило доброго доктора, потому что Шерлок, задыхаясь, непрерывно стонал все это время. И хотя в нынешнем положении Шерлока не было никакого особого удобства, Шерлок может сказать вам, что внешность обманчива. С двумя ладонями на коврике, задницей задранной вверх и насаживаемой на то, что входило в нее, Шерлок находился под абсолютно идеальным углом, чтобы ощутить каждый дюйм Джона. Между прочим, наклон был настолько идеален, что Шерлок уже отмечал для себя уклон, силу толчка и точки давления, планируя повторить в точности это положение задница-на-диване-торс-свешивается-вниз, когда они оба будут бодрствовать. Но это в другой раз. А в этот раз Шерлок пыхтел и дышал, словно маленький паровозик, который смог, настолько до скрежета зубовного он был возбужден, что он был уверен, что даже у его мурашек теперь были свои мурашки – а, возможно, и эрекции. Прибавляя удовольствие, от которого сводило пальцы на ногах, к уже испытываемому удовлетворению от проникновений, положение Шерлока не только идеально изгибало его для фантастического секса, он также наслаждался умопомрачительным видом собственного члена и завороженно и с немалым возбуждением следил, как из набухшей головки при каждом попадании Джона вытекала свежая жемчужная капелька смазки. Шерлок бы оставался в этой конкретной позиции – когда его качественно трахали – пока не состарился и у него не выпали бы все зубы, но, с томным стоном Джон наконец сделал то, что делают все хорошие Джоны: Он вошел глубоко и замер, и Шерлок готов поклясться на чем угодно, что он чувствовал каждый без исключения опустошающий член спазм, когда Джон кончал. Боже милосердный, это стоило того, чтобы ждать. Потому что видящее-сны-спящее-эгоистичное тело берет и берет и берет, кончая сильнее и дольше, чем то, что бодрствует. По крайней мере так казалось Шерлоку, который к этому времени не чувствовал своей правой ноги, но мог, мог, очень сильно мог чувствовать, как Джон кончает, о боже он все еще кончал, и прямо тогда же Шерлок торжественно поклялся, что если так Джон хочет иметь или чтобы имели его, если так он может наслаждаться оргазмом настолько интенсивным и долгим, что Шерлок был уверен, что нервные окончания в его заднице плакали от счастья, ну, Шерлок будет счастлив ему это обеспечить. Но это позже, однако. А прямо сейчас Шерлоку было нужно восстановить ток крови, потому что он больше не чувствовал большую часть своих конечностей, хотя он мог чувствовать, что Джон продолжал кончать. Всего лишь капельку, учитывая сколько секунд проходило между всплесками, но Шерлок видел этот член в действии, имел его всеми способами, которыми только можно поиметь, и он знает, когда Джон закончил эякулировать и когда он совершенно подчеркнуто не закончил эякулировать. Тем не менее, Шерлок был почти уверен, что вскоре начнет страдать от отсутствия притока крови к его эрекции, а из всех вещей, которые на данный момент нуждались в его крови, член был на самом верху очень короткого списка. Итак, изысканно-медленно, Шерлок принялся соскальзывать с члена Джона. Это заняло немало времени. Потому что это ощущение удаления? Это была божественная спутанная смесь дискомфорта и удовольствия и в тот момент Шерлок хотел прочувствовать каждый ее влажный момент. Так Шерлок упал с дивана в последний раз, самым замедленным движением и постанывая, наслаждаясь ощущением каждого дюйма Джона, покидавшего его тело, а потом он выскользнул и помоги ему боже Шерлок ощутил влажное тепло еще двух внушительных выплесков из члена Джона перед тем, как остаток Шерлока наконец приземлился животом вниз на весьма комфортабельный коврик. И вот там, в церковной тишине и с абсолютной удовлетворенностью, Шерлок Холмс наконец терся об эту славную комковатую шерсть их нового коврика, пока и он сам тоже не кончил и это заняло немало славного облегчающего душу времени. ---------------------------- Джон Уотсон проснулся примерно в восемь утра. Лениво потянувшись в согретой солнцем гостиной, добрый доктор провел внутреннюю инвентаризацию, не открывая глаз. Он был так роскошно расслаблен, что костей не чуял. Он был отдохнувшим. В его мышцах ощущалось тепло, а в душе - пресыщение. Он чувствовал себя не нормально, или хорошо, или отлично, решил Джон, он чувствовал себя фан-черт-побери-тастически. Настолько фантастически, что он был уверен, что может съесть две дюжины хорошо прожаренных сверчков, истребить еще одну шайку лондонских злодеев и – его рука двинулась на юг, чтобы взяться за весьма чудную эрекцию – жизнерадостно оттрахать своего мужа до полусмерти. С похотливым вздохом Джон наконец открыл ярко-синие глаза бледному утреннему свету и, поскольку он почти настолько же наблюдателен как Шерлок, Джон стал наблюдать своего мужа, умиротворенно похрапывающего на их славном, новом коврике для гостиной. Джону, однако, не пришлось долго удивляться положению своего возлюбленного, поскольку добрый доктор Уотсон достаточно быстро заметил несколько вещей. Шерлок похрапывал тем повизгивающим тихим храпом, который появляется у него только тогда, когда он весь состоит из мягких мышц, глубокого сна и хороших снов. Кожа Шерлока была восхитительного бледно-розового цвета, такая розовая и сладкая на вид, что ее хотелось съесть. А Шерлок был… Шерлок был очень, очень… мокрым. А конкретнее, Шерлок был блестяще-скользко увлажненным в районе своей дырочки. Внезапно задохнувшись, Джон посмотрел вниз на свой член. И там он увидел нечто, что не было возможным, за исключением двух случаев в истории времени, когда это было возможным: Джон увидел там тонкую-блестящую ниточку спермы, которая соединяла кончик его члена с влажностью задницы Шерлока. У Джона закружилась голова от внезапного желания. Он узнает подробности позднее – каждую мельчайшую подробность подробностей, можете не сомневаться; вообще, Джон будет заставлять Шерлока рассказывать эту историю (они назовут ее Трах и Падения) много раз на протяжении многих лет – но прямо сейчас Джон был практически уверен, что он в курсе некоторых, очень сексуальных, вещей: 1) Он, Джон Уотсон, трахнул своего мужа во сне. 2) Пока он спал, он испытал весьма зрелищный оргазм, если можно судить по изобилию спермы, что он мог видеть блестящим на заду Шерлока. 3) И он, Джон Уотсон, хотел встать на колени и вылизать своего спящего мужа так сильно, что все его тело от этого ныло. Но Джон остановился. Он подумал об этой вещи, которую он так хотел. Он заколебался. Он почувствовал вину. А потом Джон напомнил себе, что они делали это раньше. Они дали друг другу разрешение доставлять друг другу удовольствие таким образом… и получать его. Ну что ж, за работу. Очень осторожно и медленно Джон изящно скатился с дивана. В полной тишине и очень аккуратно он раздвинул, а потом поместился между роскошными бедрами Шерлока. А потом, с тихим вздохом и двумя нежными руками на половинках задницы своего мужа, Джон раскрыл Шерлока – влажным, влажным, он был таким чертовски влажным – и Джон нагнулся пониже, тихо постанывая под нос, и Джон принялся лизать.