Сомнофилия (Пока Ты Спал)

Говоря о сексе, надо сказать, как мы уже упоминали раньше, что Шерлок терпелив. Пожалуйста, послушайте: Однажды добрый детектив так долго сосал у Джона, что у него заклинило челюсть. Не единожды он медленно трахал своего мужа так долго, что в результате возникали значительные потертости и потребность в мази. Шерлок однажды два часа провел на месте преступления с эрекцией такой силы, что она доставала до живота, дразня-нашептывая научные названия для секса в окрашенное смущением ухо Джона. Так что сейчас, в пять утра, с единственным длинным пальцем глубоко погруженным в задницу своего мужа, Шерлок абсолютно спокоен и может терпеливо ждать, что же дальше сделает спящий Джон. Тем не менее, ученый в Шерлоке самую чуточку хочет знать, что же он может заставить спящего Джона сделать дальше. Итак, стремясь вперед во имя духа исследований, первое, что попробовал сделать Шерлок, - это стал неспешно двигать пальцем взад-вперед в розовощекой заднице своего мужа. И хотя эти знаки внимания и вынудили Джона неровно и коротко вздыхать – опять же, это не было похоже на те звуки, что добрый доктор издавал, когда не спит – именно Шерлок отреагировал сильнее всего, счастливо постанывая себе под нос каждый раз, когда он погружался до последнего сустава. Потом Шерлок принялся работать над простатой Джона. Хотя крошечный узелок доброго доктора достаточно чувствителен, удовольствие было скорее глобальным, чем локальным, и непосредственная стимуляция обычно заставляла его отодвигаться, а не придвигаться ближе. Спящий Джон вел себя практически так же, с единственной разницей в том, что каждый раз он очаровательно слегка сжимался, когда кончик пальца Шерлока нежно касался железы. Потом Шерлок провел немало времени, жарко дыша на узкую маленькую дырочку Джона, возможно, даже шепча ей всякую ласковую ерунду. С каждым влажным выдохом Джон сжимался чуть сильнее. Через десять минут разнообразных нежных экспериментов-попыток понять, что он мог заставить Джона сделать, Шерлок пришел к выводу, что ответ был не так уж много. Потому что Джон не разменивается на мелочи. Если он собирается влюбиться, то ему плевать на половую принадлежность, если он собирается сражаться с преступностью, он стреляет в людей, если он устанет, он как заправский чертов засранец отдастся утомлению по полной, так выжатый тем о-что-у-нас-была-за-неделя, что он просто предпочтет отдых и восстановление феерическому оргазму. Шерлок, однако, весьма подчеркнуто не Джон. Нет, Шерлок – это Шерлок, а Шерлок – это тот, кто устраивает Джону о-что-за-недели, когда берется за дела, которые требуют карабкаться на колесо обозрения в три утра, дела, которые внезапно раскрываются в тот самый момент, когда Джон впивается зубами в сороконожку, и этот самый Шерлок тогда-то и отреагировал за них обоих сразу. Он прекратил то, что делал. Потому что если Джон был настолько усталым, что даже его спящее тело решило предпочесть сон прелестям оргазма, то возможно слегка нехорошо было Шерлоку продолжать получать свое удовольствие от Джона. А потому, когда перестал двигаться Джон, Шерлок тоже замер. Добрый детектив был готов сделать три вещи: 1) вытянуть палец из сочного зада своего мужа, 2) подрочить в туалете и 3) заползти обратно на диван со своим спящим возлюбленным. К счастью, именно тогда и там Джон наконец полностью восстановился и вошел в совершенно нормальный цикл сна. И тогда, как только Шерлок принялся вытягивать палец, тело Джона сжалось вокруг него и с хриплым ворчанием добрый доктор стал двигаться. Тем, кто не ощутил всех прелестей анального секса, может показаться, что тонкий палец детектива, каким бы гибким и длинным он ни был, не может сравниться со славным толстым членом. Вот в этом вы будете неправы. Член – это нечто более прочное, практичное. Насадитесь на такой, и он доставит вас к сводящему пальцы судорогой оргазму с узконаправленной сосредоточенностью коня, галопирующего навстречу закату. Пальцы же, если продолжать эту мутную аналогию, подобны единорогам. В том, что касается анального секса, вы обнаружите, что они более изящны, само отсутствие толщины добавляет им грациозности. Пальцы могут гнуться и искать, дразня раскрывать и распахивать пошире, освобождать место для языка или игрушки. И хотя Джон вполне себе фанат практичного и зачастую любит старый добрый галоп, сегодня Джон Уотсон совершенно точно предпочитал единорогов. Фигурально выражаясь. Итак, когда Шерлок принялся отступать, Джон насадил задницу обратно, пока палец его мужа не оказался внутри целиком. А потом Джон стонал и вздыхал, похрюкивал и ахал, а Шерлок, в свою очередь, по большей части оставался недвижим, как хороший маленький единорог, иногда чуть сгибая палец или двигаясь навстречу толчку, но в целом он просто постанывал за компанию, и если Шерлок бессознательно взялся за собственный член и принялся поглаживать его в такт каждому погружению в тело своего мужа, то Шерлок этого почти не осознавал. А потом внезапно осознал. Понимание пришло примерно в тот момент, когда яйца Шерлока уже поджимались, готовясь к выплеску, так сказать, и тогда-то добрый детектив и осознал сразу несколько вещей: Скоро у него в руке будет огромное количество жидкости, которая может служить смазкой, и хотя он был в идеальном положении, чтобы извергнуть эту жидкость на задницу своего мужа, что Шерлоку на самом деле требовалось, - это перенести ее на собственный зад, чтобы наконец увлажнить ту часть, которую надо было увлажнить вот уже десятки тысяч лет плюс-минус один час, и вот пока Шерлок оттягивал свою эякуляцию, чтобы получше спланировать сбор спермы, Джон замедлился, потом еще больше… и наконец остановился. Джон замер. А потом, движением, которое ощущалось, как величайшая из трагедий, приблизительно равная Рождеству без тройного убийства, добрый доктор съехал с погруженного в него пальца, а потом – нет, все же это и есть Рождество! – принялся поворачиваться на другой бок. Почти. Что на самом деле сделал обнаженный Джон, так это улегся на живот и принялся трахать диван. Шерлок отлично понимал его. И хотя все шло не совсем так, как он надеялся, Шерлок достаточно гибко это воспринимал. Однажды имея под рукой всего лишь барабан и деревянный башмак, он смог привлечь к ответу безжалостного похитителя котов. С помощью полчашки остывшего чая и трех прядей волос он обнаружил местонахождение легендарного афериста. Шерлок Холмс знает, как подстраиваться под ситуацию. И первое, что он сделал: он насладился картиной. Потому что из всего, что дал ему последний час, чудное видение наслаждавшегося Джона было самым драгоценным. Итак Шерлок смотрел, как добрый доктор неспешно тычет в диван фантастически-стоящим членом. Он смотрел, как он задирает в воздух задницу, словно привлекательный маленький червячок, потом резко ныряет бедрами вниз, каждый раз с крошечным вздохом, который повышался на тон в конце, словно спрашивая: Моего ли роскошного супруга ощущаю я перед собой? Его ли зад к моему члену? Поди сюда, дай трахнуть тебя. Но погоди, тебя я не ощущаю, и все же, и все же… …этот диван пока что вполне сойдет. Часть Шерлока хотела ответить не ощущаешь разве ты, что диван – это не моя задница? но поскольку шекспировский тон был ему незнаком, не говоря уж о конкретных стихах, вместо этого Шерлок наслаждался видом того, как его маленький червячок ползет к оргазму дюйм за дюймом, и он радостно присоединился бы к этой скачке, учитывая, что его кулак с готовностью обхватил его собственный член, но вопросительные вздохи Джона скоро стали куда более требовательными, словно говоря: Серьезно, что за чертовщина Мне не хватает трения никак От этого пружинного дивана И коль не кончу скоро я, проснусь капризным. Точно. Да. Пора было приспосабливаться дальше. Пора было Шерлоку снова сделать то, что Шерлок уже делал, но с радостью повторил бы: пора было вылизать задницу Джону. К этому акту следовало подходить весьма деликатно, ибо бледные полушария Джона были ориентированы на потолок, его бедра сжаты, и он двигался все убыстряющимися толчками. К счастью Шерлок – супергений, и у него длинные конечности. Так что он принял паучью нависающую позу над телом своего мужа – пальцы ног на ручке дивана, руки пытаются ухватиться за что угодно – и наклонил голову достаточно, чтобы на каждой вершине движения бедер Джон обнаруживал, что между его половинок вонзается славный горячий язычок. Ворчливые вздохи превратились в счастливые звучки, и хотя он стоял врастопырку, что никак не способствовало длительному комфорту, Шерлоку было все равно. Потому что Джон снова ворковал, снова вращал бедрами, и, хотя добрый доктор крепко спал, и Шерлок ничего никому не смог бы доказать, Шерлок был почти уверен, что скоро он приблизится вплотную к рекорду по риммингу среди домочадцев. Потому что, как и раньше, реакция Джона на ласкающий его язык была бурной. Он подымал свою славную задницу в воздух, глубоко вталкивая язык Шерлока внутрь, а потом изящным контрапунктом Джон вонзался в диван, только чтобы снова вернуться за еще одним попаданием языка, и так повторялось и повторялось до головокружения. В этом бесконечном цикле они могли бы провести очень долго, сколько выдержали бы длинные кости и цепкие мускулы, но потом Джон взял и удивил Шерлока, а Шерлок, будучи Шерлоком, отреагировал совершенно непропорционально, и все чуть было не полетело ко всем чертям, но все же не полетело. Нет, все стало самую чуточку прекраснее. После того, как Шерлок обнаружил совершенно новый способ свалиться с дивана.