Знай своего врага

      Грант не совсем понимал, как он оказался в лазарете с недовольно цыкающей на него Симмонс, но он объяснял это влиянием ее властной натуры. У Гранта не было сил с ней спорить. Он давно не спал, не ел и был весь изранен.       То и дело ему приходилось удерживать себя от того, чтобы скривиться от нежеланных воспоминаний, пробивающихся на поверхность его разума. Он надеялся, что этот побочный эффект машины памяти не постоянен, но Грант не мог сказать наверняка и скорее предпочел бы не знать, чем спрашивать ханжу, который засунул его в машину.       Фитц крутился рядом с Симмонс, выглядя странно обеспокоенным по совершенно непонятным для Гранта причинам. Симмонс не обращала на него внимания, и Грант следовал ее примеру.       По правде говоря, Гранта не волновало, из-за чего волновался Фитц. Не волновало, что Кавалерия сверлила его взглядом со своей позиции у двери, блокируя выход. Не волновали бесконечные вопросы и приказы Коулсона, обращенные к остальным в комнате. Не волновали натянуто бодрые объяснения Симмонс насчет того, что она собирается сделать.       Его волновало лишь теплая ладошка Скай в его руке. Она встала рядом и взяла его за руку вскоре после того, как Симмонс затащила его сюда. Казалось, она не помнила, что переплела с ним пальцы, когда обращалась к кому-то в комнате и иногда к нему.       Грант провел большим пальцем по ее костяшкам и внимательно посмотрел на нее, чтобы увидеть ее реакцию. Она мягко улыбнулась ему и крепче сжала его руку, отвечая на вопрос Коулсона о восстановлении файлов, уничтоженных при нападении Гидрой.       Как бы это ни было приятно, и как бы он ни хотел никогда не отпускать ее руку, Гранту было некомфортно так открыто демонстрировать свою слабость сразу нескольким врагам. Джон бы…       Грант сосредоточился на слегка огрубевших костяшках, которые он поглаживал, и приятном ощущении ее руки в его. Это ощущение позволяло ему сохранять связь с реальностью, утихомиривало гнев, бушующий в груди, и отчаяние, мелькающее в уголках разума. Она не отпустила его, и это все, что его волновало.       Ну, это и его новая цель.       У него ушло бесстыдно много времени, чтобы адаптироваться к перемене обстоятельств. Ему приходилось напоминать себе, что он справится, что он живучий и уже прошел через ад. А это ничто. Он справится с этим, он может справиться со всем.       Он не может дать слабину перед Коулсоном и ЩИТом. Они снова попытаются запереть его, и ему нужно подготовиться к неизбежному столкновению.       Грант задумался, а вдруг причина, по которой ранее он не смог найти другой выход — лучший выход, он должен был придумать что-то, что угодно — заключалась в эффекте машины памяти. Он знал, что стал более эмоциональным и более раздражительным из-за этой штуки, что если именно она сделала его таким импульсивным? Что если из-за ее воздействия он не смог найти лучшего решения.       Одной причиной ненавидеть Коулсона и ЩИТ больше.       – Я введу обезболивающее, – объясняла Симмонс, не останавливаясь, чтобы оценить его реакцию. – И сделаю небольшой надрез…       – Нет, – резко перебил ее Грант.       Скай застыла. Ее напускная невозмутимость пошатнулась, когда она окинула взглядом комнату, наблюдая за реакцией. Фитц заметно занервничал.       Краем глаза он также заметил, как напряглись Коулсон и Мэй от его голоса. Мэй не убирала руку с пистолета, и вполне возможно, только и ждала шанса воспользоваться им.       Симмонс замешкалась, готовя шприц:       – Прошу прощения? Мне нужно сделать разрез, чтобы удалить маячок.       – Так сделай, но ничего мне не коли, – сказал Грант.       Симмонс нахмурилась:       – Разрез будет неглубоким, но болезненным. Тебе нужно обезболивающее, и я более чем готова дать его тебе.       Грант фыркнул:       – Не сомневаюсь, но мне уже достаточно того, ЩИТ вколол мне недавно, так что я пас. Я справлюсь с болью, – вообще-то, он бы ей сейчас даже обрадовался, если бы она смогла отвлечь его от мыслей, которые сдавливали грудь и не давали дышать.       – Это просто анестетик, – не отступала Симмонс.       С твоих слов. Грант не стал озвучивать свой скептицизм, но и убирать скептичное выражение с лица тоже не спешил.       Вполне ожидаемо Симмонс резко выпрямилась в ответ на его откровенное недоверие:       – Я доктор, а не мучитель, – пылко заявила она.       – Я читал твое дело. У тебя несколько научных степеней, но не медицинских, – сказал Грант. – Ты не доктор медицины. Я очень сомневаюсь, что ты давала клятву Гиппократа.       – Позволь ей помочь тебе, – вступился Фитц, заламывая руки и глядя на них двоих. Мэй и Коулсон пока не проронили и слова, но Мэй незаметно тянулась за пистолетом.       – Слушай, – терпеливо начала Симмонс, – я понимаю, ты испытываешь большое эмоциональное потрясение в связи с травматическим опытом…       – А теперь ты притворяешься гребаным психологом, – тут же перебил ее Грант. Что бы она ни хотела сказать по этому поводу, он вовсе не горел желанием это услышать. – Просто вытащи маячок.       –Ладно! – Огрызнулась Симмонс. Она схватила скальпель и занесла его почти угрожающе, но Скай остановила ее прежде, чем она успела сделать два шага к нему.       – Ладно, успокоились, – сказала Скай, останавливая Симмонс свободной рукой. – Грант, позволь ей дать тебе обезболивающее, – когда он ничего не ответил, она обнадеживающе улыбнулась ему. – Поверь мне, она говорит правду.       Грант не хотел. Он доверял Скай, пусть это и было глупо, но тем не менее это было так, и он хотел показать ей это. В то же время он не хотел отступаться при Коулсоне и Мэй и дать им то, что они смогут использовать против него. Они пристально следили за ним, ожидая возможности наброситься на него.       Но он был достаточно уверен, что все в комнате уже знали о его слабости к Скай, так что едва ли это имело значение.       Он расслабился и молча кивнул Симмонс. Напряженность покинула Скай, Фитца и Симмонс, но он заметил, что Коулсон и Мэй оставались настороже. Они, скорее всего, сделают свой ход, когда ему удалят маячок. Грант предположил, что остальные трое просто позволят им это сделать как хорошие, послушные солдатики ЩИТа, но потом вспомнил, как Скай пришла к нему в камеру, предварительно зациклив видеонаблюдение, и засомневался.       Симмонс быстро и со знанием дела ввела анестетик. К ее чести, препарат в самом деле оказался анестетиком, но Грант не терял концентрации, ожидая других неприятностей. Когда ничего так и не случилось, Грант только сильнее насторожился. К чему ЩИТу беспокоиться, испытывает ли он боль? В этом должен быть какой-то подвох.       Быстро вытащив маячок, Симмонс подняла его к глазам, держа пинцетом, и, мельком осмотрев, бросила в металлическую миску, предложенную Фитцом.       – Эта модель схожа с теми, что мы видели у многоножки, – заявил Фитц, посмотрев на устройство. – Позже я могу изучить его получше и посмотреть, можно ли извлечь из этого что-нибудь полезное. Но я бы сказал, что изобретенные мной и Симмонс — более совершенные. Кибертек, видимо, создал это незадолго до своего падения, а мы уже завладели их исследованиями и технологиями.       Фитц обращался скорее к самому себе, чем к присутствующим. Бормоча себе под нос, он подошел к полкам и свободной рукой взял оттуда какое-то устройство. Расположив его над маячком, он нажал на кнопку, и мелькнула небольшая импульсная волна. – Вот, он деактивирован. Больше никто не сможет воспользоваться им и найти Игровую площадку.       – Если только они уже не знают ее координаты, – сказала Мэй.       Грант не ответил на невысказанное обвинение в том, что он солгал, сказав, что Уайтхолл и остальная Гидра не знали о маячке. Он сказал правду, и если они ему не верят, то им вскоре придется, когда никто так и не придет.       – Если бы они знали, то подкрепление бы уже прибыло, – сказала Скай, сжав его руку и посмотрев на Мэй.       Гранта охватило тепло, и вздох застрял где-то в его груди. Он хотел притянуть ее к себе за руку, которую он держал, пока она снова не окажется в его объятьях. Он нуждался в этом сильнее, чем в чем-либо за всю свою жизнь.       Только годы тренировок и отказов себе в желаемом смогли остановить его. Он должен оставаться собранным и сосредоточенным. Помимо прочего, в прошлый раз она отстранилась от него и, возможно, не хотела, чтобы он так к ней прикасался. В первый раз, когда она пришла в камеру, она сказала, что он ей небезразличен, но насколько небезразличен?       От возникшей в его голове ужасной мысли кровь в его венах похолодела. Коулсон испытывал к нему жалость после того, как услышал о его прошлом не без помощи машины памяти. Может, Скай чувствовала то же. Может, она держала его за руку и позволяла находиться с ней рядом, потому что жалела его.       Его желудок болезненно сжался. Комната внезапно показалась слишком маленькой, ему нужно было пространство, свободное от всего и ото всех. Однако он понимал, что, скорее всего, он получит лишь билет в один конец в камеру и несколько нравоучительных лекций от ЩИТа.       Грант постарался незаметно выровнять дыхание. Ему нужно было сохранять трезвость рассудка. У него была новая цель, на которой он должен сконцентрироваться, а Скай беспокоилась о нем достаточно, чтобы предпочесть его в недавней схватке. Он должен перестать быть слабым. Джон бы…       Мэй не стала отвечать на комментарий Скай, но Коулсон кивнул.       – Похоже, все так и есть, – сказал он. – Однако все должны оставаться настороже какое-то время.       – Сэр, – послышался голос Трипа позади Мэй, которая по-прежнему блокировала выход. Кавалерия отступила, давая ему, британцу и Морс войти. – Все агенты Гидры обезврежены, либо мертвы. Мак начал без нас.       Морс бросила взгляд на него, прежде чем повернуться к Коулсону. Грант удивился, когда на ее безмолвный вопрос Коулсон ответил:       – Начинайте.       – Никто из них не знал ничего полезного, – сказала она. – Я допросила двух выживших, но они ничего не знали о готовящемся взрыве, о котором говорил Гарретт.       Грант медленно моргнул и не позволил себе измениться в лице при упоминании этого имени.       – Так каков план, босс? – Спросил у Коулсона британец, вытащив стул и усевшись на него верхом.       Скай тоже устроилась поудобнее. Она прислонилась бедром к краю стола, на котором сидел Грант, и положила их переплетенные руки ему на колени. Она была так близко, что это отвлекало, но Грант был этому только рад. Он не хотел ничего больше, чем затеряться в ней.        – Потенциальных целей слишком много, чтобы просто угадать, – сказала Морс. – Нам нужно знать, на что будет направлена атака, или предотвратить ее прежде, чем ее подготовят.       Коулсон поморщился:       – У меня больше нет контактов в Гидре, так что кроме как гадать нам ничего не остается.       Кавалерия нахмурилась:       – Агент Янг?       – Мертв, – подтвердил Коулсон. – Его раскрыли.       Грант уже какое-то время подозревал, что в Гидре был лазутчик ЩИТа. Он с Джоном… Они обсуждали такую возможность после того, как несколько миссий и баз было скомпрометировано ЩИТом, который каким-то образом знал о действиях Гидры.       Но это имя, Янг… Грант его знал. У него ушла секунда на то, чтобы вспомнить, после чего он сжал кулаки.       – Реймонд Янг был лазутчиком ЩИТа? – Спросил он, чтобы удостовериться.       Ухмылка Мэй была ему ответом. От ее довольного выражения лица он в ярости стиснул зубы.       Но полученное знание только подтвердило то, что он уже и так знал: он должен вернуться в Гидру.       Он уловил движение Скай, и она прошептала ему в ухо:       – Почему ты так расстроен из-за лазутчика?       Грант хотел ей ответить, но не мог, не перед этими самодовольными лицами. Если он расскажет о настоящей причине, а не о предполагаемой, что он разозлен тем, что не заметил утечку в Гидре, но остальные тоже услышат.       – Грант? – Мягко позвала Скай.       Грант повернулся, чтобы посмотреть на нее и только на нее. Он не хотел видеть равнодушные или осуждающие выражения остальных, пока он говорит. Он верил, что Скай не все равно, и каким-то образом видеть прекрасные черты, искаженные беспокойством за него, успокаивало.       – Скарлотти не был моим постоянным партнером. Вместе с Карой я участвовал в большинстве миссий, в которых был нужен второй оперативник. Когда Уайтхолл отправил со мной Скарлотти вместо Кары, я предположил, что что-то не так, ведь Скарлотти обычно занят отловом одаренных, – объяснил Грант.       – Янг был подчиненным Кары, а это означает, что ее назовут ответственной за то, что она упустила шпиона. Уайтхолл, наверное, пытает ее за провал, – рассерженно заключил Грант. Он не замечал, как сильно он сжал руку Скай, пока она не положила вторую руку на его, успокаивая.       Рот Скай приоткрылся в ужасе. Она повернулась к Коулсону:       – Мы должны что-то сделать, – заявила она.       – Мы сделаем, – заверил ее Коулсон.       – Он, возможно, все это выдумал, чтобы манипулировать нами, – указала Кавалерия.       Грант невесело усмехнулся:       – Зачем мне это делать? Вам плевать на Кару. Ее мучают и пытают из-за вас уже год, а вы даже не попытались этому помешать.       – А ты пытался? – Спросила Морс.       Грант сжал челюсти, но Скай заговорила быстрее, чем он успел открыть рот:       – Заткнись, Бобби, – ядовито сказала она.       Трип и Фитц тоже сердито посмотрели на Морс, и Грант задумался, пытались ли они защитить его или просто злились на нее.       – Этим делу не поможешь, – сказал британец. – Если только вы не думаете, что руганью поможете агенту 33, – поднял он руки в бессилии.       – Хантер в качестве голоса разума, – пробормотал Трип. – Не думал, что этот день настанет.       В комнате наступила тишина, так как, по всей видимости, никто не знал, что сказать, но потом Мэй бросила на Коулсона многозначительный взгляд, и Коулсон выпрямился. Грант напрягся, зная, что это было сигналом к действию.       – Скай, пойди проверь, можно ли восстановить те файлы, – приказал Коулсон. Грант был одновременно и рад, и рассержен тем, что Коулсон считал необходимым выпроводить Скай из комнаты, прежде чем снова бросить его в клетку.       Грант бессознательно крепче сжал руку Скай. Он не хотел, чтобы она оставляла его. Она была единственным, что позволяло ему держать себя в руках в данный момент.       – Нет, – наотрез отказалась Скай, немало удивив Гранта.       Коулсон осекся и посмотрел на нее в неверии:       – Это была не просьба, агент Скай.       – Мне все равно, директор Коулсон, – передразнила Скай. – Просто потому, что весь последний день творилось сплошное сумасшествие, не значит, что я забыла, что Вы сделали. Я все еще зла на Вас.       Лицо Коулсона было непроницаемым:       – Я тоже не забыл, что ты сделала. Ты ослушалась прямого приказа, чтобы навестить пленника посреди ночи, предварительно сняв с него видеонаблюдение.       – Я знаю, что Вы делаете, – рассердилась Скай. – Но вы не отошлете меня на очередное бессмысленное задание, чтобы снова бросить Гранта в камеру и пытать его. Для Симмонс и Фитца тоже внезапно появится срочное задание? Возможно, что очень удобно, на другом конце страны?       – Его не будут пытать, – заверил ее Коулсон.       Его попытка успокоить Скай была сорвана комментарием Мэй:       – Все зависит от того, насколько он готов сотрудничать в этот раз.       После слов Кавалерии ему захотелось ничего им не говорить просто из вредности. К сожалению, ему была нужна их помощь, чтобы вернуться в Гидру и спасти Кару.       Взгляд британца, Хантера, обеспокоенно метался по комнате. Морс стояла смиренно, слегка хмурясь. Фитц снова заламывал руки, только в этот раз он выглядел скорее рассерженным, нежели нервничающим. Губы стоящей рядом с ним Симмонс скривились в недовольстве.       – Погодите-ка, – встрял Трип прежде, чем Скай успела что-либо ответить. – Мы не будем его пытать. Разве мы только вчера не решили, что это была ужасная идея, и нам не следовало этого делать?       – Слава богу! – Воскликнул Хантер. – Хоть кто-то из вас уделяет внимание! Сколько раз нам через это проходить? Боб, тебе же это не по душе, так ведь?       Хантер посмотрел на Морс в ожидании, она же, казалось, чувствовала себя весьма некомфортно. Она стояла рядом с Хантером, скрестив руки на груди, но молчала.       Было довольно странно сидеть здесь и слушать, как они говорят о нем так, будто его здесь нет. Грант сидел тихо, потому что хотел их послушать. Ему впервые выпала возможность понаблюдать за взаимодействием главных агентов ЩИТа. Хоть они и были более сплоченными, чем Гидра, кое-какие линии на песке все же прослеживались.       Хантер интересовался мнением Морс, будто они были партнерами или любовниками, хотя между ними было какое-то напряжение. Похожей была ситуация с Фитцом и Симмонс, дуэтом, который черпал друг у друга силы. Однако они больше походили на единое целое, чем предыдущая пара.       Коулсон и Мэй тоже стояли бок о бок, формируя собственную небольшую команду. Как Дж… Как Грант слышал, у них была долгая история, и Мэй была бесконечно предана ему. Грант сомневался, что они когда-либо спали друг с другом, но они были близки в другом, более важном смысле.       Трип стоял неподалеку от Фитца и Симмонс, но также близко к Хантеру. Он находился дальше от Коулсона и Кавалерии, что казалось преднамеренным с его стороны.       Скай же льнула к нему, и от осознания этого сердце Гранта забилось чаще. Внутри команды она была ближе всего к Фитцу и Симмонс, но ей так же многое сходило с рук из-за особого к ней расположения Коулсона и Кавалерии.       Грант был не уверен, было ли это из-за него, или это проявлялось уже какое-то время, но, по всей видимости, команда Коулсона расходилась по швам. Они принимали различные стороны, спорили, что только усиливало разделение.       Это далеко не способствовало достижению цели Гранта. Вряд ли он мог этим воспользоваться, если он попытается, то они, скорее всего, тут же сомкнут ряды перед лицом общего врага. И разрозненный ЩИТ едва ли поможет ему в его задумке. Он вовсе не хотел планировать одиночную миссию по возвращению в Гидру и спасению Кары.       Его план предполагал, что ЩИТ отвлечет или же вовсе убьет Уайтхолла, Бакши и остальных. Если Грант сам убьет Уайтхолла, Кара сломается и не позволит ему вразумить ее из-за промывки мозгов. Но если Уайтхолл будет все еще жив, Кара ни за что не покинет Гидру добровольно.       Грант перебирал варианты, анализируя открывшуюся ему динамику. Его размышления были резко прерваны внезапно раздавшимся голосом.       – Я никому не позволю пытать Уорда, – твердо заявил Фитц, глядя на Коулсона.       Грант этого никак не ожидал. Если кто и мог запротестовать, то, он думал, это будет Скай, но и она, по-видимому, вскоре сдалась бы под давлением. В качестве прикрытия в бою Фитца он бы выбрал в последнюю очередь, но Грант был необыкновенно тронут решимостью Фитца его защитить, даже если особой помощи в бою от него ждать не приходилось.       Скай слегка сдвинулась, встав между Коулсоном и Грантом:       – Поверить не могу, что мы это обсуждаем, но я совершенно очевидно не позволю никому его пытать, – сказала она с тем же угрожающим выражением на лице, с каким она смотрела на Дж…       – Я не стану стоять в стороне, пока ЩИТ делает что-то настолько неэтичное… С Уордом или кем-либо еще, – добавила Симмонс.       – Хватит, – Коулсон принялся тереть виски. – Никого не будут пытать, – бросив многозначительный взгляд на Мэй, он повернулся к Скай. – Но и просто так оставить его мы не можем. Он вернется в Хранилище D…       Фитц и Скай запротестовали громче всего, но Грант заметил, что высказаться решили все. Было сложно что-то разобрать, но, похоже, большинство было против этого решения. Причины, однако, были разные: Фитц, Симмонс, Скай и даже Трип считали это бессмысленным после того, что Грант сделал, а Хантер и Морс говорили, что у них и без того слишком много пленников из Гидры. Мэй говорила тихо, прикрывая губы, отчего Грант не мог понять, что именно она говорила Коулсону.       Гранту доставляло некое удовольствие видеть, как невозмутимая маска Коулсона сползает с него с каждым возражением, но при этом он помнил, что разрозненность ему совсем не на руку.       – Сэр, – повысила голос Морс, перекрикивая остальных, – Мы не можем удерживать столько агентов Гидры. У нас не хватает ни ресурсов, ни места.       – Мы можем передать их Телботу, – предложил Трип. – Может, он от нас тогда отвяжется.       Грант громко фыркнул, чем привлек к себе внимание присутствующих, как, впрочем, он и рассчитывал:       – Это вряд ли.       Коулсон вздохнул и прямо спросил:       – Что ты знаешь?       Стараясь особенно не задумываться над тем, что говорит, Грант ответил:       – Телбот в кармане у моего брата.       Ему нужно было добиться, чтобы все поверили в достоверность его слов, прежде чем он внесет предложение. Но даже зная об этой необходимости, Грант все равно ощутил тошноту при мысли о Кристиане. Воспоминания о колодце были выжжены у него в разуме, а эта гребаная машина памяти сделала все еще хуже. Даже сейчас он слышал мольбы Томаса…       – Телбот говорил, что у него в друзьях имеется богатый сенатор.       Линии у Коулсона на лбу стали более отчетливыми:       – Мы все же передадим ему агентов Гидры. По меньшей мере, это отвлечет его от нас, – Коулсон смолк и повернулся к Гранту: – Чего ты хочешь, Уорд?       Грант приподнял брови.       – Ты не сказал ни слова, когда мы обсуждали, что с тобой делать, – сказал Коулсон.       – Простите, – сказал Грант без капли сожаления в голосе. – Я думал, Вы достаточно умны, чтобы понять, что я буду против тех вариантов, в которых меня снова будут пытать или бросят в камеру.       Коулсон не попался на удочку:       – Но то, что ты рассказал нам про Телбота и про междоусобицу Гарретта и Уайтхолла значит, что ты что-то задумал.       Грант заставил себя ухмыльнуться, потому что хотел понервировать Коулсона и побесить Кавалерию. Позволить им прочитать в его усмешке что им угодно.       Когда Грант так ничего и не сказал, Коулсон повторил:       – Так чего ты хочешь?       Грант едва удержался от соблазна посмотреть на Скай:       – Поговорим лучше о том, чего Вы хотите, директор Коулсон.       Грант позволил себе ухмыльнуться шире при виде мягкой, вкрадчивой улыбки Коулсона.       – Я слушаю, – сказал директор.       – Вы хотите предотвратить взрыв, но у Вас не информации, от которой можно было бы отталкиваться, – сказал Грант, позволив подтексту своих слов повиснуть в комнате.       – Мы не станем заключать с тобой сделку, – перебила Мэй. Она сердито посмотрела на директора: Коулсон, не вздумай.       – Подожди, Грант, – сказала Скай. Она положила свободную руку ему на плечо, чтобы привлечь его внимание, что было просто смешно, потому что оно и так было сосредоточено на ней. Его внимание всегда было приковано к ней. – Что ты предлагаешь?       – Я могу предотвратить взрыв. Без Джо… – к своему величайшему стыду он осекся, но затем продолжил так ровно, как мог. – Я эксперт по взрывчатке в Гидре. Я могу спокойно войти на базу и обезвредить устройства. Да и скорее всего Уайтхолл сам попросит меня установить их.       Морс склонила голову на бок:       – Ты хочешь, чтобы мы тебя отпустили, чтобы ты вернулся в Гидру, а мы должны просто поверить, что ты поступишь именно так, как говоришь? Что остановит тебя от того, чтобы приползти к Уайтхоллу в поисках нового хозяина?       Скай ощетинилась в ответ на язвительное замечание Морс, Грант же сохранил беспристрастность. Она пыталась добиться от него реакции, как и во время допроса. От ЩИТа он и не такое слышал и не то еще услышит. Только не желающие оставлять его в покое воспоминания беспокоили его.       – Мы не можем просто поверить тебе на слово, что ты обезвредишь бомбы, – напрямик сказал ему Коулсон.       – А я и не прошу, – ответил Грант, склоняясь вперед. – Вам не нужно слепо верить, что я обезвредил бомбы, вы можете послать Трипа удостовериться в этом, когда я впущу вас на базу Гидры.       Реакция присутствующих была ожидаемой. Грант уже догадывался, как отреагирует на его предложение каждый из них. Те, кто верил ему, обрадовались, другие же остались скептичны. Были и те, кто умудрился скрыть свою реакцию, но даже доброжелательная маска Коулсона не смогла полностью спрятать его заинтересованность.       Однако реакция Скай его слегка удивила. На ее лице засияла такая улыбка, что у него перехватило дыхание, и он словно заново отдал ей свое сердце. Он понял, что сделает все что угодно, чтобы заслужить эту улыбку снова и снова.       На какой-то момент Грант представил, как оборачивает свою руку вокруг ее талии, чтобы притянуть ее к себе на колени и поцеловать эту улыбку.       – Уорд, – нетерпеливо позвал Коулсон.       Грант отвернулся от раскрасневшегося и радостного лица Скай, променяв его на суровое лицо директора ЩИТа.       – Достаточно бравады, – сказал Коулсон. – Что именно ты предлагаешь?       – Я возвращаюсь в штаб Гидры и впускаю вас внутрь, чтобы помочь разрушить базу, – изложил свои намерения Грант.       Коулсон сузил глаза:       – И каковы твои условия?       Грант пожал плечами:       – Смерть Уайтхолла и падение Гидры. Полагаю, возражений не будет, – сказал он. – И никто не трогает Кару, – добавил он спустя секунду.       – Никто не собирается вредить агенту 33, – заверил Коулсон, и это было таким абсурдом, учитывая все, что они с ней сделали, что Грант громко фыркнул.       – Почему ты хочешь падения Гидры? – Спросила Морс.       – Я бы не хотел, чтобы они преследовали меня за предательство, Уайтхолл — козел, я ненавижу почти всех из них — выбирайте любую причину, – беспечно отозвался Грант.       – У меня тоже есть условие, – сказал Коулсон. – Тебе вживят маячок…       – Нет, – тут же вставил Грант.       – Это не обсуждается, – ответил Коулсон.       – Вы правы, – согласился Грант. – Это не обсуждается, потому что у вас нет преимущества надо мной.       – Твоя жизнь в наших руках, – сказала Кавалерия. – Этого преимущества недостаточно?       – Вы не убьете меня. Я ваш лучший шанс покончит с Гидрой, – заявил Грант. – У вас больше не будет такой возможности, и вы это знаете. Я знаю местоположение десятков баз, имена всех лидеров, о которых вы и не слышали, знаю о миссиях, которые еще не начались, коды доступа, пути коммуникаций — я знаю столько, сколько вам не узнать и за несколько лет.       – Мы можем снова запереть тебя и допрашивать, – сказал Коулсон.       Грант слез со стола и отпустил руку Скай, чтобы удостоить Коулсона своим лучшим угрожающим взглядом.       – Снова бросите меня в клетку, и я клянусь, больше не скажу ни слова. Я раньше месяцами не контактировал с людьми. Вы ни за что не убедите меня заговорить, если сделаете это, – заявил Грант, хотя и не был уверен, как будет держаться, если его снова запрут. Его эмоции и слабости уже угрожали поглотить его. Однако важно было лишь то, что Коулсон ему верил, и Грант знал, что ему удастся убедить директора. Это оказалось даже легче, чем он рассчитывал. Коулсон, казалось, даже не усомнился в том, что Грант месяцами ни с кем не контактировал. – Я ничего не скажу, – пообещал Грант.       – А если мы снова поместим тебя в машину памяти? – Поинтересовалась Мэй с презрительной ухмылкой. – В прошлый раз это тебя разговорило. Вообще-то, оказалось непросто заставить тебя замолчать.       От мысли о том, что пока он заново переживал свои худшие воспоминания, они стояли вокруг и смеялись, у Гранта в жилах забурлила кровь. Руки его сжались кулаки, а губы искривились в уродливой усмешке.       – Хватит, Мелинда, – приказал Коулсон и повернулся к Гранту: – Уорд, отставить.       Грант и не заметил, что начал наступать на нее, пока Коулсон не указал на это. Его трясло от гнева, а крепче сжатые кулаки ничуть не помогали скрыть этот факт. Он попытался выровнять дыхание, но ярость все не уходила, отчего ему очень хотелось что-то ударить.       Скай появилась между ним и Мэй. Она подняла на него свои ласковые карие глаза и положила руку ему на грудь поверх его неистово колотящегося сердца:       – Никто не засунет тебя в машину памяти, обещаю.       Грант смотрел на нее и вскоре почувствовал, как напряженность покидает его тело. Он хотел ее так сильно.       – У меня есть кое-что, что позволит нам следить за Уордом без маячка, – сказал Фитц. Когда все обернулись к нему, он поторопился объяснить: – Я тут работал над кое-чем еще с той миссии с Акелой Амадор. Очки, которые были слишком заметны, но которые можно было снять, оказались очень удобным способом следить за кем-то через их глаза. И у меня выдалось немного свободного времени, к тому же я обожаю вызовы. Я тут чуток повозился…       – Фитц, давай сразу к делу, – перебил Хантер. – Я бы сейчас поспать не отказался.       – С помощью линз мы будем следить за передвижениями Уорда, будет даже звук, так мы сможем следить за ним, не прибегая к маячку, – выпалил Фитц.       Грант скептично нахмурился. Контактные линзы, которые можно без проблем снять, было лучшим, на что он мог надеяться. Но в то же время…       – И они не прикрепятся к моим глазам или что-то настолько же ужасное?       – Нет, конечно нет! – Тут же заверил Фитц.       – Значит, ты их уже тестировал? – Спросил Грант, чтобы все прояснить, и увидел, как Фитц замялся.       – Мне понадобится какое-то время, чтобы их закончить, – признался Фитц с робким взглядом.       Коулсон кивнул:       – Оно у тебя будет. Уже почти два часа, и нам все нужно отдохнуть. Семь часов сна, а затем мы приступим к планированию, пока ты заканчиваешь линзы, Фитц.       Грант снова ощутил на себе взгляды всех присутствующих и понял, что они думают над тем, что делать с ним.       – Спать в камере я не буду, – прямо заявил Грант. Если они снова его запрут, нет никаких гарантий, что они не передумают и не оставят его там гнить.       – Мы не можем просто позволить тебе свободно бродить по базе, – не соглашался Коулсон.       – Ты можешь остаться у меня, – бесцеремонно предложила Скай.       На лицах сразу нескольких людей тут же проявилось отвращение, но Грант смотрел только на Скай. Перспектива провести ночь с ней наедине, вдалеке от любопытных глаз и ушей, заставила Гранта искренне улыбнуться.       – Какая гадость, – громко заявил Фитц. Грант обернулся к нему, слегка обиженный, но Фитц, ничего не замечая, продолжил: – Уорд, она такая неряха. В последний раз, когда я был в ее комнате, там повсюду валялись все эти женские штучки, – он комично поежился.       Грант какой-то момент стоял, уставившись на него, не зная, что сказать, затем повернулся к Скай. При виде пристыженного выражения ее лица и упертых в бока рук, будто она сейчас заставит Фитца ответить за свои слова, Грант ухмыльнулся. Заметив это, она повернулась к нему.       – Все вовсе не так ужасно, – поспешила она объясниться. Прикусив губу, она добавила: – Хотя, пожалуй, дай мне минутку сначала прибраться.       С его губ сорвался неожиданный смешок. Не без нотки истерики, но это был первый раз за последнее время, когда он искренне смеялся.       – Это не смешно, – возмутилась Скай, хотя у самой уголки губ ползли вверх. Она покачала головой и снова схватила его за руку: – Ладно, пошли.       Ведя его из комнаты, она сказала все, что увидится с ними утром, не оставив им возможности для возражений. Грант частично ожидал, что Коулсон или Кавалерия их остановят, но все молчали.       Или может, Грант слишком погрузился в многообещающе блестящие глаза Скай, которая смотрела на него через плечо, чтобы что-то слышать.