Белая Роза

      Дальше все шло как по маслу. Точнее, канону. И я совершенно не мешала ему, удачно вписываясь в роль второстепенных лиц, как и та орава пушечного мяса команды Дофламинго. Благо, что я еще на них не готовила, иначе бы на второй день своего пребывания тут повесилась. У тех ребят были свои повара из разряда «приготовь сам себе пожрать».       За неделю Ло хоть немного, но отъелся моими стараниями. Ему нашлось место среди остальных пиратов, и мне даже стало как-то неуютно одной в своей каморке. Закупились ему вещами первой необходимости, которые хранились у меня, опять же, отчего он часто прибегал. Мы с ним ладили, довольно неплохо, хоть он порой хмурился, протестовал и пытался делать по-своему. В ответ он получал от меня только улыбку и растрепанные волосы. Да, это его раздражало. Особенно, когда отнимала шапку.       С Коразоном он так и не помирился. А я ему шубу не вернула. Да и он не интересовался ее судьбой. А судьба у нее стала как у одеяла.       Шел ужин.       Приближенные Дофламинго снова переговаривались, обсуждали свои дела и сделки. Я возилась с посудой и добавками, а Детка мне помогала.       Но все разговоры прекратились, когда на кухню вошел Ло, явно намерившийся что-то забрать из моей комнаты. Взгляды остановились на мальчишке, но народ все также продолжал кушать.       — Эй! Ло-о! Уже почти неделя прошла, еще не надумал делать ноги? А? Нет? — начал, посмеиваясь, Тревор, а мне за это хотелось врезать ему половником по затылку, как раз за спиной была у него. — Коразон все-таки прилично тебя отделал.       Неужели та самая беседа? Надо как-то унять ее, пока они не вывели Ло из-за упоминания болезни. Я ее не затрагивала, при нашем общении, игнорировала болезненную бледность. Хотя мне всегда казалось, что мальчишка ждал моей реакции на его недуг.       Народ, посмеиваясь, продолжил саркастично отзываться о произошедшем, пока очередь не дошла до…       — Этот пацан… такой бледный! — заметил Махвайс.       Следом затараторила Джора про болезнь, и панический выкрик присутствующего Буйвола, который пропустил отдельный, детский ужин.       Я тяжело вдохнула воздух, а сдавленная в ладони чашка разлетелась на осколки, разорвав переполох и погрузив кухню в гнетущую тишину. Взгляды перекрестились на мне. Огонь на плите взметнулся струей к потолку и рассеялся. Гнев за их глупость переполнил меня, заставляя подрагивать.       Звук выроненного на пол прибора заставил прийти в себя и подскочить к конфорке, выключая газ. Хотя не помешало бы некоторых присутствующих перетравить.       — Еще одно упоминание болезни вслух, и я за себя не отвечаю, — подняла мрачный взгляд. — Это лишь отравление организма, невежды.       И не дожидаясь ответа, я, сжимая кулак, где держала до этого чашку, выскочила на улицу, получив в спину:       — Эй! Без оскорблений!       Мне было абсолютно плевать, кто это выкрикнул. А вот по шее я, кажется, все-таки получу за свою выходку. Но они меня действительно взбесили.       В свете заходящего солнца была отчетливо видна кровь и кусочки осколков, которые впились в кожу. Я закусила губу и вытащила один из них, бросив в бочку с мусором. Затем второй, третий…       На этот раз чешуя не спасла, она просто не появилась. Да и я толком не контролировала эти трансформации. Надо бы выкроить время в своем плотном графике и заняться изучением силы. А то фрукт съела, а дальше что с ним делать — не знаю.       Когда очистила ранки, промыла водой из бочки. Кровь все не хотела сворачиваться.       Я вздохнула и уселась на теплую землю.       И как теперь готовить буду с ранением?       Дверь слегка хлопнула, и напротив встал Ло с аптечкой в руках.       Хм-м, заметил?       Я вопросительно изогнула бровь, молча уставившись на него.       — Давай руку, — потребовал он.       Без возражений протянула левую кисть. Мальчишка сел рядом и открыл коробочку, доставая спирт и ватку, которую он обильно полил жидкостью, а после опустил на рану.       — Тш-ш, — прошипела я, рефлекторно попытавшись оттянуть ладонь к себе и сдержать вскрик.       Больно ж!       — Терпи, — мрачно посмотрел на меня Ло.       Я героически стиснула зубы. Ладно уж. Мне и бровь зашивали как-то раз. И кости были сломаны не единожды. А потерпеть порезы так вообще как делать нечего.       Ребенок начал осторожно перебинтовывать ладонь, положив перед этим сверху на раны марлю, пропитанную пахучей мазью.       — Что ты знаешь об… этой болезни? — не поднимая глаз, спросил он, сосредоточенно выполняя свою работу.       — Всего лишь отравление. Как и любое другое от тяжелых металлов. Многие, кто работает в шахтах и на промыслах с таким, по истечению нескольких лет заболевают из-за оседающих в их телах частицах металлов, которые действуют как яд. Это лечится. Я знаю.       Он недоверчиво посмотрел на меня, хмуря брови, а я улыбнулась и положила здоровую руку на его голову, точнее шапку.       — Не переживай. Тебя тоже вылечим.       Ло привычно уже сбросил мою руку со своей макушки и отвел глаза:       — Мой отец был доктором, и он не смог найти лекарство. Его нет. И я не боюсь смерти.       — А я верю, что есть.       Ага. Под названием «Опе-Опе».       — А я нет! — завелся он, стиснув в ладонях края бинта. — Я больше никому не верю!       Я усмехнулась:       — Даже мне?       Ребенок запнулся и растерял весь пыл, напугано посмотрев на меня. Похоже, у него немного разрыв канона, и заодно шаблона. Вздохнула и сгребла в охапку Ло, который окаменел от такого жеста, не зная, как реагировать. И через пару секунд расслышала тихие всхлипы.       Мда. Похоже, я испорчу ребенка, и он не будет больше вселяющим всем ужас Хирургом Смерти. Пора прекращать это… как только пересилю себя.       — Ну, ты чего? — я отстранилась от него, заглядывая в глаза.       Слезы стекали по его щекам, хоть он и пытался избавиться от них.       — Эй, все позади, — вытерла пальцами влагу. — Весь ужас позади.       — Ты… так говоришь… — он всхлипнул. — Будто знаешь.       — Возможно и знаю, — снова обняла его, а мальчишка уткнулся носом в плечо и схватился за мою майку, словно его сейчас насильно оттащат от меня.       Бедный ребенок с поломанной психикой. Я видела многих людей, которые теряли своих близких, как они плакали, бесновались, бились в истерике, коря несправедливость судьбы, виня в бедах других. Но я не видела тех, кто потерял все. И даже веру. Что никто не придет. Никто не поможет. И выкручивайся сам как хочешь.       Я не могла оставить Ло так. Слишком добрая и чувствительная. А может еще заодно и глупая.       — Роза, молодой господин хотел бы вас видеть, — раздался тихий голос за спиной. Детка.       От ее слов я вздрогнула, это не укрылось от Ло, поэтому он недоуменно посмотрел на меня, а после хмуро на девочку. Слезы его высохли, мальчишка более-менее пришел в себя и отстранился, утирая рукавом рубашки нос.       — Сейчас мы закончим с раной, и я приду, — заверила ее, протягивая руку мальчику, с которой свисал бинт.       — Сильно больно? — взволновано отозвалась Детка, посмотрев на мою ладонь.       — Да нет, — отмахнулась. — Ло помог мне.       Она кивнула с улыбкой:       — Я там немного прибралась и помыла.       — Хорошо постаралась. Можешь взять пироженку, — похвалила я.       Глаза у Детки загорелись от предвкушения, и она исчезла на кухне.       — Бантиком завяжи! — влезла я, когда Ло хотел взяться за узелок.       Мальчишка вздрогнул и растерянно поднял взгляд:       — Издеваешься?!       — Я серьезно! Бантик хочу! — и рассмеялась.       — Эй! — обиженно насупился мальчик, но сделал, как я хотела. Криво и неумело, но сделал.       — Спасибо, — улыбнулась и поднялась на ноги, отряхивая шорты от грязи, которую насидела на земле.       Ло кивнул и стал собирать в аптечку оставшиеся препараты, а мусор кинул в бочку.       — Я пока схожу к Дофламинго. Можешь посидеть на кухне, если хочешь.       — Будь осторожна, — напутствовал мальчишка, а мне даже показалось беспокойство в его голосе.       Я обернулась к нему, с удивлением заметив, что он провожал напряженным взглядом.       — Хорошо.              Дверь была обычной, с мелкими царапинами. Я вот стояла и разглядывала ее, рассматривала. Находила новые дефекты. А вот войти не могла.       Зачем может вызывать к себе Дофламинго? Дать по шее? Это бы он при всех пиратах сделал, чтобы не повадно было остальным грубить, посуду бить и зубы скалить. Тогда зачем?       Я вздохнула и постучала.       Разрешение получила не скоро, и уже думала, что его нет на месте и хотела уйти, когда прозвучало «Войди!»       Похоже, он спал.       Дофламинго сидел в кресле у окна, а на его ногах лежала книга. Он внимательно проследил, как я прошла в центр комнаты и замерла в ожидании.       — Ты не говорила, что фруктовик, — начал первым пират.       — А меня и не спрашивали, — пожала плечами, ощущая себя неуютно в одной с ним комнате.       Взгляд то и дело прыгал по помещению, то на потолок, то на пол, который был застелен тонким ковром, то в окно, где уже было темно. Но никак не на мужчину.       — И что у тебя за сила?       — Не знаю.       Дофламинго изумленно поднял брови.       — Я особо не пользуюсь ей, — добавила.       Пират даже выпрямился, сцепив пальцы в замок и одарив меня задумчивым взглядом:       — И как давно ты владеешь силой?       — Когда к вам пришла, так и съела фрукт.       Похоже, я все сильней вводила его в недоумение.       — Из тебя надо щипцами вытягивать слова? — раздраженно скривил лицо.       — Фрукт я носила с собой, а вечером, когда ложилась спать, съела. На следующий день открыла способности, но и больше не заморачивалась ими.       Злить Дофламинго совершенно не хотелось, но и рассказывалось все с неохотой, ведь поднимать эту тему не любила. Даже Детка пыталась поговорить об этом, после случая со спасением Ло, но я лишь отмахивалась, давая понять, что это не обсуждается.       Пират потер переносицу:       — С тобой тяжело говорить.       Откровение, прямо.       Я лишь пожала плечами и подняла здоровую руку, которая стала менять цвет и распространять вокруг себя холод.       — Гасит огонь, отчего я окрестила себя огнетушителем. А еще один раз покрылась чешуйками, и выросли когти. Все. Большего не добилась, некогда.       — Хм-м, — Дофламинго встал, отложил книгу на подоконник, к пустому бокалу вина, и стремительно подошел, заинтересовано изучая руку.       Ощутимо напряглась. Мужчина стоял в нескольких сантиметрах, и я упиралась взглядом в его грудь, из-за того, что он еще порядком пригнулся. Черная рубашка и белый галстук, который был пристегнут прищепкой, чтобы не болтался. Донкихот аккуратно коснулся моих кончиков пальцев, заставив меня вздрогнуть. В голове хаотично пронеслось — «нет! Не трогай! Уйди», — а сама осталась стоять на месте, словно приросла к полу. Даже дышала через раз.       Любить его в манге было проще, чем находиться рядом в реальности.       — Вероятно, мифический зоан, — он выпрямился, смотря на меня сверху, а я ощущала себя бабочкой на булавке. — Тренируйся больше. Очень важно уметь защитить себя и соратника.       — У меня весь график расписан. Еле на сон уделяю время.       Его взгляд скользнул на раненую руку.       — Все равно пока готовить не сможешь, позанимайся. А как поправишься, возобновишь работу.       Я сглотнула и кивнула. Пират вернулся в кресло и подобрал книгу. Хотела уже уйти, как его голос заставил замереть, едва коснувшись ручки.       — И еще. Впредь веди себя сдержанней. На первый раз прощаю за твое поведение на ужине. Но не забывай, ты еще на испытательном сроке.       Снова кивнула и вылетела из кабинета.       Это Дофламинго? Эй! Я не верю! Верните настоящего молодого господина! Он не должен себя так вести! Я точно в One Piece попала?!       По мне словно поезд полным составом пронесся. Я была обескуражена его поведением и реакцией. Так просто. Все так просто?.. Такой добрый, внимательный и заботливый? Печется о моем здоровье, состоянии и силе? Где-то тут подвох…       Я с подозрением покосилась на дверь. Простояла с минуту, ожидая, что он сейчас выскочит с абсолютно противоположной реакцией, и мне хорошо влетит. Но ничего не случилось. Направилась к лестнице в полной растерянности и вздохнула, ступая на нее… чтобы через секунду на заднице проехать все оставшиеся ступеньки.       Больно!..       Вот теперь Дофламинго вышел, посмотрел на меня с верха лестницы и вопросительно изогнул бровь.       — Я жива! — показала большой палец, лежа на полу.       Я — дура. Долеталась в облаках.