Белая Роза

      Не стоит все принимать близко к сердцу. А последствия лишь еще один урок, который нужно заучить, и впредь стать внимательней.       Дофламинго вернулся спустя два дня. Видимо, очень спешил после новостей о нападении. Мы за это время немного восстановили базу, где были полностью разрушены здания складов и частично жилые помещения. Кухня единственная не попала под обстрел после налета, поскольку не располагалась со стороны моря. Из офицеров и детей никто не пострадал, а вот несколько подчиненных Донкихота погибли. С вице-адмиралом разобрался Диаманте, а когда я вернулась, то получила свою порцию высказываний и обещания наказания за неподчинение офицеру.       Было обидно. Я же им помочь хотела, отвлечь Дозор на городских…       — Прибыли! Прибыли! — в кухню влетела Детка, сделала круг вокруг стола и со счастливым смехом выбежала обратно на улицу.       Прибыло мое наказание.       Я сглотнула, отключила воду из крана, ведь до этого мыла посуду, и вытерла руки, выходя на улицу в сторону пристани, где как раз вставал на якорь корабль, похожий на фламинго.       Ненавижу розовый.       Дофламинго ступил на трап первым, и даже с моего расстояния было видно, что он недоволен. Губы крепко сжаты, а уголки опущены вниз. Он перебросился парой слов с Диаманте и скривился, направившись к берегу. Я же решила вернуться на кухню.       Мне вообще-то надо к ужину все подготовить.       Пока я занималась едой, в гостиной происходили разговоры всей семьи. Детка только и успевала бегать туда-сюда, разливая всем чай. Я уже понадеялась, что обо мне забыли, даже немного расслабилась, как вошла девочка и одарила меня обеспокоенным взглядом. Следом за ней показался Ло.       — Тебя зовут.       Я сглотнула и кивнула.       — Когда большая стрелка будет на семи, выключи печку, — указала ей на часы.       Детка подтащила к плите табуретку и села на нее дожидаться, ведь время приближалось, и иметь вместо запекшейся рыбы, сгоревшую, не особо хотелось. Я потрепала девочку по голове, слегка сбив красный бантик, и пошла на казнь, прокручивая в голове марш. Имперский, почему-то…       Дофламинго сидел в кресле, а вокруг него офицеры. Коразон устроился на диване и курил, занимать свободное место рядом с ним не особо хотелось, как и вообще садиться. Ло последовал за мной и остался стоять рядом, видимо, пытаясь поддержать так. Мне не нравились взгляды Тревора и Диаманте, вообще никак. Пика же был как всегда где-то в своем мирке, отличаясь молчаливостью. Остальные члены семьи лишь с интересом следили за мной.       — Ты не подчинилась приказу о возвращении на базу и помощи семье, — плавно начал Дофламинго, сцепив пальцы.       Ох, мне это уже не нравилось.       — Я отправила Коразона сюда, — вставила.       — Но сама не явилась и принялась за самодеятельность, в ходе которой пострадала и наша часть. И теперь мы имеем только убытки. Люди, которые предоставляли нам товары и деньги за охрану, теперь не могут нам ничего дать.       Я сглотнула и опустила глаза в пол.       Мне же никто не говорил, что в порту тоже есть наши. Я ж думала, что все на наших складах хранится…       — Удачно же Дозор к нам явился. Прямо когда вы ушли в город. А после еще сгорели и наши склады. Удачненько… — заговорил Диаманте, а после рассмеялся. — И ты не возвращалась после приказа.       Это что еще за намеки? Неужели они думают?..       — Хей! Я всего лишь взорвала корабль Дозорных!       — При этом не убивала их.       Я стиснула кулаки и сжала зубы, мысленно сжигая на медленном огне этого мужика. Дофламинго хмурился, и эти слова явно западали ему в сознание, неверно толкуя мое положение и стечение обстоятельств. Посмотрела на Коразона, который спокойно сидел, сложив нога на ногу, и разглядывал свои колени.       — Она помогла и хотела отвлечь Дозор! — вступился Ло, выйдя вперед. Он сжимал кулаки и тяжело смотрел на офицеров семьи, которые снисходительно на него взглянули.       — Пацан, ты ничего не понимаешь, — отмахнулся Диаманте. — В данном случае факты не в ее пользу складываются. Мы ведь совсем ничего не знаем об этой девушке. Она пришла из ниоткуда, а как только часть семьи уехала, явился Дозор в то время, когда вы ушли в город.       Это было последней каплей.       Тихий рык вырвался из груди, а я твердо подошла к Дофламинго и посмотрела ему в глаза, точнее в очки:       — Вставай.       Он не шевельнулся. А я ощутила, как волны жара разошлись от тела, в груди все загорелось. Смешки прекратились, а вот офицеры с угрозой смотрели на меня.       — Вставай и пошли, я сказала, — процедила сквозь зубы, сощурившись.       Мужчина дернулся и медленно поднялся, нависая надо мной. Несмотря на мое крайне шаткое состояние, готовое сорваться в неадекватность в любой момент, ведь кулаки чесались, старший Донкихот был предельно спокоен.       Я развернулась и направилась к лестнице, а после наверх, к его комнате. Открыла дверь и дождалась, пока он войдет, а после последовала за ним и с грохотом хлопнула, заставив его резко обернуться.       — А теперь, когда рядом нет этих типов, способных промыть мозг абсолютно любому человеку, переврав все, что можно, поговорим, — тихо прорычала, все так же держа тяжелый взгляд на мужчине. — Звони Верго и узнавай, связана ли с Дозором некая Роза.       Дофламинго дернулся и нахмурился.       — Что столбом застыл? Мы как-то уже уладили, что я знаю все. Так что бери и звони, а я подожду. Торопиться некуда, — оперлась о дверь, сложив руки на груди.       Но он продолжал стоять и молчать, словно оглушенный, или впервые увидел меня.       — Если бы я хотела, то давно бы уже убила вас всех. У меня ведь целый месяц был для этого! Абсолютно всех могла бы отправить на тот свет, благо доступ на кухню открыт. И какой дурак с ходу будет давать его незнакомым людям, если он якобы может оказаться подосланным дозорным? А если учесть, что яда у меня завались, так вообще прекрасно! Да-да, я — ядовитая, — ответила на вопросительно вскинутую бровь.       — Ядовитая?       Его что, больше ничего не интересует? Офицеры вывели меня своим недоверием, пытаясь настроить своего обожаемого лидера против меня. А он что?.. Ничего! Молчит и смотрит на меня, как на новые ворота.       — Да, — я помахала рукой, которая из-за злости была покрыта чешуйками, а на пальцах были когти. — И слюна.       — И я еще жив?       Я что-то перестала улавливать к чему он клонил, поэтому нахмурилась.       — И ты еще жив.       Уже успела перейти с ним на «ты». Надеюсь, хоть за фамильярность по шее не получу. И так часто прыгала с «вы» на «ты» в особо нервные моменты.       Дофламинго усмехнулся и сел на стол. Я все продолжала стоять у двери, откинувшись спиной на нее и сложив руки на груди, и сверлить взглядом мужчину.       Неожиданно он рассмеялся.       — А у тебя есть характер, ящерка.       Я вспылила, и похоже в прямом смысле этого слова.       — Иди на хрен! — и выскочила за дверь, снова хлопнув ею.       Пулей спустилась вниз и влетела на кухню, опять заставив двери корчиться. И с силой ударила кулаком по стене, выпуская скопившуюся злость, как когда-то это делала в подростничестве, отбивая косяки дома. Осколки кирпича разлетелись в сторону, дыхание с трудом вырывалось из груди, неся с собой тихий рык. Я отступила на шаг назад и посмотрела на углубление в стене.       Немного полегчало.       Обернулась, застав детей, которые с испуганными лицами смотрели на меня, сидя за столом.       Нехорошо вышло перед ними.       Я прошла к шкафам и достала оттуда открытую бутылку вина, на котором недавно жарила мясо. А после вышла на улицу, где уже царила ночь.       Шла вдоль моря по песку, неся в одной руке бутылку, а в другой обувку, мрачная и не горящая желанием вести какие-либо беседы. В кармане лежал телефон, батарея которого доживала последние часы, и я решила их потратить на музыку, которая всегда приводила меня в душевное равновесие.       Случайный плейлист подарил божественные напевы легендарной группы двадцатого века, которые исполняли прекрасные баллады о любви. Тихо подпевая «Scorpions», я шла по пляжу, зарывая ступни в еще теплый песок, и время от времени глотала вино, почти не ощущая его вкус, поскольку никогда не понимала этот напиток, а чего покрепче не было у меня в заначках.       Когда прошло около шести песен, я села на песок, поставив рядом берцы, и уставилась в чужое звездное небо.       Я совсем не услышала, как у меня появилась компания, лишь заметила движение и почувствовала запах табака. Коразон сел рядом под боком и так же поднял взгляд в небо. Я вытащила один наушник и вставила в его ухо. Пусть познает культуру моего мира.       Мужчина вздрогнул и обернулся, с вопросом посмотрев.       — Слушай, — только и сказала.       Не знаю, понимал ли он что-нибудь в текстах на английском, но покорно не снял наушник, составляя мне компанию. Но я все никак не могла понять его. Почему в гостиной он не вступился? Почему даже не взглянул, делая вид, что меня на данный момент вообще не существовало в зале? А теперь сидел рядом, разглядывал вместе со мной небо и молчал.       — Роза, — тихо позвал он и положил ладонь мне на голову.       Я растерянно посмотрела на него.       — Тебе опасно здесь оставаться.       Слабый огонек сигареты мигнул и пропал. Мужчина выкинул бычок и вдохнул полной грудью морской воздух, опуская взгляд на меня.       — Мой брат ни перед чем не остановится, и он всегда получает то, что желает. Он не отстанет от тебя. Одумайся и уходи, пока есть время.       — Я не могу оставить детей, — слабым голосом выдохнула и обхватила колени руками, уткнувшись лицом в них.       Пустая бутылка уже где-то валялась в ногах, а напиток немного давал в голову.       Вот не люблю я вино.       Коразон не ответил.       — Интересно, — я решила закинуть удочку, — а откуда Дозор наведался?..       — Мэр сообщил, — сказал Росинант и чиркнул спичкой по коробку, прикуривая.       Даже пропало желание узнавать, откуда такая информация.       — Ты слишком много куришь.       Мужчина пожал плечами, а ближайшие перья привычно воспламенились. Я вздохнула и потянулась побелевшей рукой к шубе. Огонь недовольно заворчал и погас, а я подняла взгляд и застыла. Лицо Росинанта было довольно близко, отчего я кожей ощущала его дыхание, запах табака и, почему-то, яблок. Он не сводил с меня глаз, сложенные очки висели на рубашке.       Я слегка приблизилась и остановилась.       — От тебя приятно пахнет, — тихо прошептала и устыдилась.       Вот надо же было такое ляпнуть!       Коразон усмехнулся, а я смущенно отстранилась, возвращаясь на место и осознавая, какую глупость чуть снова не совершила.       — Я, пожалуй, пройдусь… — нервно подскочила, подхватывая вылетевший наушник и берцы. — Проветрюсь. А то в голове что-то не то, после вина… И с Дофламинго я как-нибудь своими силами справлюсь. Спасибо.       Развернулась на пятках и пошла дальше по берегу, возвращая наушники.       Щеки горели от смущения, и хотелось саму себя наказать подзатыльниками, чтобы выбить из головы такие мысли.       И… мне кажется, что он был совсем не против.       Неправильно все это!       Пойду и… расквитаюсь с этим мэром, что он испортил мне выходные!       Но меня остановили, потащив за шкирку совершенно в противоположную сторону, к базе.       — Лучше иди поспи, — произнес Коразон.       — Надо мэру отомстить! За то, что подставил так меня, — я выбралась из рук мужчины и остановилась.       — Но сначала ты поспишь.       — Пошли вместе, — я пожала плечами. — Раз не хочешь отставать.       Отвела глаза к морю, надеясь, что не краснею под его взглядом.       — Нет, пора назад, — упрямо отозвался мужчина.       Я же села на песок и принялась отряхивать ноги, потом надела носки и берцы, быстро завязывая шнурки.       — Ну, и ладно, — бросила ему, и ящеркой исчезла в ночи.              Город казался одиноким. Фонари освещали пустые улицы, среди которых я бродила, спеша к особняку над городом на холме, скрывавшемуся среди зелени деревьев. В такое время суток без проблем было куда-либо дойти, поэтому вскоре я преодолела кованные ворота и двинулась к зданию, гадая, как узнать этого самого мэра, ведь ни разу за месяц не видела его.       Ответ пришел сам. Дом утопал в темноте, лишь одно окно на втором этаже освещалось, куда я и полезла ящеркой по стенке.       Там за столом сидел мужчина в возрасте с сединой в волосах над бумагами, что-то чиркая пером. Он время от времени протирал глаза и вздыхал, продолжая перебирать корреспонденцию. За его спиной тихо горел камин, уютно подзывая погреться. Я скользнула в открытое окно, спустилась на пол и забралась на стол.       — Доброй ночи, — проговорила из-за горки бумаг.       Мужчина вздрогнул, ища говорившего.       — Кто здесь? — он взглядом осматривал пустой кабинет.       — Прошу прощение за беспокойство, — я выползла на лист бумаги, который до этого он читал.       Хм-м, денежные затраты на восстановление порта. Внизу значилось место для подписи мэра. Кажется, не ошиблась, но уточнить надо.       Он смотрел на меня в смешанных чувствах, не зная, то ли смахнуть, то ли дальше слушать.       — Похоже, — он потер глаза, — пора спать.       — Вы — мэр города?       — Д-да, — с опаской кивнул.       Я мысленно улыбнулась, превращаясь в человека. Мужчина отшатнулся, когда на его столе появилась сидящая девушка, и чуть не рухнул со стула, успев вовремя подскочить.       — Кто вы? Я сейчас стражу вызову!       — Меня зовут Роза, и я из команды Донкихота.       Лицо мэра побледнело, сравниваясь с моим цветом кожи в ящерке.       — Тут до меня дошли слухи, что вы решили нашу команду сдать Дозору, — я сощурилась, перебирая листы на столе.       Жалобы. Описи. Прошения. Заявления.       Хм-м. Письмо, с печатью Дозора, копия. Где некий мистер Ламбер просил у Дозора помощи и содействия в информации, раскрывая, что часть команды Донкихот отбыли с острова. Так же там был прикреплен ответ с благодарностями, и обещанием выслать корабли во главе с вице-адмиралом.       Коразон не рассказал Дозору? Как-то… удивительно. Он же за них…       — Это я, пожалуй, заберу, — сложила листы и убрала в карман шорт. — А вы пройдете со мной. К капитану. Если хотите жить.       — Что? Да как смеешь! — он эмоционально топнул ногой, не зная толком как действовать.       — Ой, давайте без криков, а то перебудите всех, — я примирительно подняла руки. — Я вас прошу по-хорошему. Пока вы сотрудничаете со мной, вашей жизни ничто не угрожает.       — Все вы пираты такие! — он начал отступать к камину. — Он не раз приходил и угрожал, вымогал и шантажировал! Больше этого не будет! Сюда плывут еще корабли!       Его рука коснулась чего-то невидимого мне, что-то щелкнуло, и в ладонь упал клинок, который он направил мне в грудь.       Я улыбнулась:       — Не шутите, сэр, с огнем.       Пламя из камина лениво встрепенулось и вытекло на пол, охватывая в кольцо мужчину. Удивительно. Домашний огонь куда податливее контролю, нежели остальной.       — Если вы не пойдете со мной, то ваш дом сгорит, так же, как и порт пару дней назад.       — Так это была ты… — в его серых глазах зародился страх.       — Я. И на сегодня лимит шуток исчерпан. Собирайтесь скорее, вас в гости пригласили, — я строго посмотрела на мэра.       Удивительно, он не брыкался, истерик не закатывал и шел следом за мной по ночному городу, словно мы на прогулке. Я провела его через свалку, где бедняки с изумлением взирали на градоправителя, который, казалось, был шокирован открывшейся картиной.       — Что? Не знали, как в вашем городе люди живут? Любуйтесь, — я усмехнулась, оглядываясь, видя растерянное выражение на лице мужчины. — Надо хотя бы раз в месяц выходить из своих златых палат на глаза народу. А то лишь пиратов видите, которые сами к вам приходят, а людей, живущих в лачугах, нет.       Он сглотнул и не ответил.       На базе патруль нас не остановил, лишь удивленно замер, заметив с кем я шла.       — Подъем! — заорала на все здание, когда вошла в гостиную. — Подъем! У нас гости!       После чего развернулась к ошалевшему мэру и кивнула на кресло.       — Располагайтесь. Чай, кофе?       Ламбер помотал головой и присел на край сидения. Дофламинго показался без настроения, держась за голову, в расстегнутой рубашке, показывая всему миру свое идеальное тело. Я снова пошла подпирать стену, наблюдая удивление на лице Донкихота, когда он увидел, кто сидел в гостиной.       — А теперь расскажите ему то, что поведали мне.       Я сунула руку в карман и протянула письмо лидеру семьи.       — И это для затравки, чтобы слова не казались пустыми.       Он раскрыл бумагу и сел на диван.       — Ненавижу оставлять неоконченные дела также, как и подозрения на свой счет. Надеюсь, мы теперь все уладили? — я изогнула вопросительно бровь. — А вы побеседуйте тут, может, придете к единому решению. Я же пойду спать, устала что-то… от всех вас. Думаю, мэр сумеет добраться до дома без приключений.       — Завтра поговорим, — пообещал Дофламинго, сворачивая письмо и переводя внимание на гостя.       Явно напуганного до чертиков гостя.       Хех… зато на душе стало спокойно, и теперь можно ползти спать в обнимку с любимой черной шубой… не думая о ее хозяине.