***
Но Адайя захотела, чтобы Бронвин выслушала её, и пришла вместе с Тарой и Данит. Она позволила остаться и Алистеру. Бронвин не хотелось, чтобы это было похоже на суд, и она пригласила девушку сесть за стол рядом с собой. Но в воздухе витало напряжение, а девушка села напротив и в глаза Бронвин не смотрела. — Адайя, я даю тебе возможность высказаться по поводу обвинений банна Вогана, — спокойным тоном сказала Бронвин. — Тебе это ничем не грозит. Алистер провозгласил тебя рекрутом Стражей, и это не изменится, что бы ты ни рассказала сейчас. Ты одна из нас. Может, тебе станет легче, если я скажу, что мы не обязаны верить всему, что сказал банн Воган. Адайя что-то пробормотала. Тара принялась шептаться с ней, побуждая заговорить, и Данит её поддержала. Адайя откашлялась и прохрипела: — Я не шлюха. Он назвал меня так, но это неправда. Я не шлюха. — Может, начнёшь с самого начала? — предложила Тара. — Расскажи Бронвин, что случилось в тот день, когда Воган пришёл в эльфинаж. — Такое уже случалось, — горько сказала Адайя. — Он не раз приходил, и обычно мы разбегались и прятались. В тот день я не могла убежать, потому что у меня была свадьба. — Свадьба? — Бронвин выпрямилась и обменялась с Алистером удивлёнными взглядами. — Так ты замужем? — Не совсем, — прошептала Адайя. Тара взглядом подбодрила её. — Это был день моей свадьбы. Я оделась красиво, потому что выходила замуж. Вымыла голову и остальное тело. Намазалась благовониями. Глупо, да? Из-за этого я и пострадала. Бронвин поняла, что рассказ может оказаться хуже того, что ей представлялось. — Что было дальше? — спросила она у Адайи. — Разумеется, до того я ни разу не видела своего жениха, — сказала Адайя. — Брак был устроен нашими родителями, как и большинство браков в эльфинаже. Хагрен и остальные стараются следить за родословными, бог его знает, зачем им это нужно. Мой двоюродный брат Сорис тоже в этот день женился, и ни он, ни я не радовались этому. — Адайя криво улыбнулась Данит. — Мы даже подумывали сбежать к долийцам. — Жаль, что вы этого не сделали, — сказала Данит и сердито посмотрела на Бронвин. — Может, в лесу мы бы умерли, но это было бы не хуже того, что с нами произошло в городе. Как бы там ни было, Сорис познакомился с невестой и это его не обрадовало, потому что она оказалась не особо привлекательной. Да что там, более неказистой девушки я ещё не встречала. Но и это не спасло её. Мне неловко говорить о её внешности, ведь ей в конце повезло больше, чем мне. Хотя поначалу я думала, что это я — счастливица. Мой жених, Неларос из Хайеверского эльфинажа, был красивым, добрым и имел приятный голос. У меня тоже был приятный голос. Говорила ли я вам, что в нашем эльфинаже считалось, что я неплохо пела? Наверняка нет. Впрочем, неважно. Неларос был замечательным, и я подумала, что наш брак, быть может, окажется не такой уж плохой штукой. Видите ли, в эльфинаже считается, что ты взрослый, только когда ты состоишь в браке. Так что мы поднялись на возвышение, на котором проводились все свадьбы и прочие церемонии, и к нам подошла жрица Церкви в сопровождении храмовников, которые должны были защищать её от всяческой швали наподобие нас... — Ты помнишь, как её звали? — спросил Алистер. — Мать Боанн, — сразу же ответила Адайя. — К нам всегда приходила мать Боанн. Она очень добрая. Бронвин взяла на заметку это имя и решила отыскать жрицу, когда приедет в Денерим. — В общем, мы стояли на возвышении, чтобы каждый житель эльфинажа мог видеть нас. И тут показался банн Воган и его дружки в сопровождении стражи. Мать Боанн старалась донести до него, что это свадьба, а он сказал, что она может одевать своих зверушек как угодно, ему на это наплевать. Он сказал, что у них праздник, и повелел своим прихвостням выбрать несколько шлюх для развлечения. — И они схватили нас — меня, невесту Сориса Валору, мою кузину Шианни, а ещё Нолу и Лирис. Я молила его взять только меня, а остальных оставить, но Воган рассмеялся и сказал, что тогда их праздник не удастся. Бронвин не верилось, что Воган вёл себя с подобной беззастенчивой наглостью. — Он сделал это на глазах твоего отца и всех остальных эльфов? — Бронвин не могла понять, почему отец не защитил дочь. — А что они могли сделать? — с вызовом спросила её Адайя. — Они, разумеется, умоляли не трогать нас, но если бы они подняли руку на людей, Воган приказал бы страже убить всех эльфов, после чего все добрые жители Денерима гордились бы своим банном, который спас их от мятежа агрессивных эльфов! Вогану и его охранникам легко быть смелыми, когда для эльфа иметь какое бы то ни было оружие — это преступление! — горько добавила она. Возразить было нечем — так дело и обстояло, так что Бронвин просто кивнула Адайе, желая, чтобы та продолжила свой рассказ. — Они забрали нас, меня ударили по голове, так что я очнулась уже в запертой комнате в окружении остальных девушек. Мы были до смерти испуганы, а Лирис сказала, что мы должны позволить им делать с нами всё, что им угодно. Может, нам повезёт и нас потом отпустят, и мы вернёмся домой и никогда-никогда не будем об этом даже говорить. — Воган и прежде так поступал? — поражённо спросила Бронвин. Адайя взглянула на неё так, словно Бронвин была безумна. — Да всё время. Кто бы ему помешал? Бронвин молчала. Алистер вспомнил, как эрлесса Изольда обращалась со своими служанками-эльфийками. Адайя пожала плечами. — Это то, чего следует остерегаться. В эльфинаже царит лишь один закон: если не успеешь убежать, человек может сделать с тобой всё, что пожелает. А если будешь сопротивляться, то ты и вся твоя семья умрут. — Она подумала немного и добавила: — Многие знатные и богатые люди хотят поразвлечься с девушками из эльфинажа, но Воган начал это делать раньше многих. Кое-кто из мужчин потом заботится о своих незаконнорожденных детях, но только не Воган. Эльва, когда забеременела от него, попыталась было попросить его о помощи, но он вышвырнул её за дверь, но первым делом отдал на потеху стражникам. — Она... потеряла ребёнка? — спросила Бронвин. Адайя покачала головой. — Воган, должно быть, того и добивался, но нет, ей не повезло. Она родила этого ребёнка, и её семья заставила её поступить по уму — она подбросила ребёнка к дверям церкви. Ребёнок эльфа и человека всегда рождается человеком — шемленом. Это старое эльфийское слово означает "короткоживущий", потому что древние эльфы были бессмертными, а люди жили так мало. Было бы безумием воспитывать такого ребёнка в эльфинаже, да старейшины всё равно этого не позволили бы. Так что Эльва отдала своего ребёнка Церкви, а её семья нашла пожилого вдовца, который искал себе новую жену. Ей с ним несладко живётся. Данит нахмурилась и кивнула. Это разумно — отдавать на воспитание шемленам их детей. Воспитывать их в эльфинаже значит ещё больше разжижать эльфийскую кровь, которой и так уже мало осталось. Знатный шемлен оказался тираном, но ничего иного от него Данит и не ждала. Но Стража-командора это явно ошеломило: похоже, раньше девушку от подобного знания защищали жесткие правила, предписывающие мужчинам их поведение. Тара поёрзала на стуле, злясь всё больше и больше. Церковь притесняет магов, а знатные люди притесняют эльфов. Бронвин явно не имела понятия, как плохо жить в эльфинаже. Она упоминала как-то, что в её родном Хайевере тоже есть эльфинаж, но, наверное, она там ни разу не была. С другой стороны, не верилось, что брат Бронвин, красивый и доблестный тэйрн Фергюс, который так вежливо общался с ними, мог вести себя как это чудовище Воган. Ведь он защитил Адайю и ничего не требовал с неё за это. Несправедливо судить всех людей скопом, когда собственный опыт Тары наглядно доказывает, что они разные. — Итак, тебя оглушили и унесли... — обратилась Тара к Адайе, желая, чтобы та продолжила свой рассказ. — Верно. — Адайя на миг умолкла, припоминая прошлое. — Шианни сказала мне, что мы находимся в поместье эрла Денерима. Нас заперли в комнатушке рядом с кухней — понятное дело, Воган вряд ли тащил нас через главную дверь. Даже будучи его узниками, мы могли попасть в его дом лишь через вход для слуг, — она безжизненно усмехнулась. Алистер понимал, что она чувствовала сейчас. — Нола молилась Создателю. Как будто он мог нам помочь... Вскоре за нами пришли охранники, чтобы отвести нас на "праздник". Нола заплакала и сказала им, что они не могут так с нами поступать, и тогда они убили её. Бронвин удивлённо посмотрела на неё. — Убили? За плач и молитвы? — Именно. Перерезали ей горло, словно свинье. Они сказали, что это ждёт каждую остроухую шлюху, которая не заткнётся. Мы сначала вскрикнули, но то, что они сделали и сказали, просто отлично заткнуло нам рты. Мы были слишком напуганы. — Неужели у вас не было оружия? — не утерпев, поинтересовалась Данит. — Вы что, не могли сразиться с этими шемленами? Адайя округлила глаза. — Разумеется, у нас не было оружия! Эльфы по закону не должны его иметь. Если у тебя увидят меч или лук, то сразу же убьют. Кроме того, мы были одеты для свадьбы. Для свадьбы! А это означает красивые платья, в которых просто негде спрятать нож. Мы не ожидали, что придётся сражаться. — Но тебе всё-таки пришлось сражаться, — спокойно заметила Бронвин. — Да, пришлось! — хрипло крикнула Адайя. — Когда тебя пытаются убить, ты сражаешься! Должна сражаться! Даже животное бьётся за свою жизнь, когда на него нападают. Лежавший на полу Скаут поднял голову и недоуменно посмотрел на Адайю. Адайя перевела взгляд на него. — Я знаю, да и все знают о боевых качествах мабари, — сказала она. — А я имела в виду обычных животных, например, кошек и мышей, а не бойцовых псов наподобие тебя. Жаль, что тебя там не было. Ты бы им показал, — пробормотала она. — В эльфинаже водились собаки, но уж конечно они были не чета Скауту. Да и мы не смогли бы прокормить такого большого пса, как Скаут. Скаут решил, что это так и есть. Он опустил голову и снова лёг у ног Бронвин. — Охранники забрали Шианни, Валору и Лирис. А меня оставили напоследок — они сказали, так им банн приказал. Я поняла, что для меня он приготовил что-то особенное. Двое охранников разглядывали Нолу. Один из них сказал, что она ещё тёплая, и спросил другого, не хочет ли тот развлечься. Но они всё-таки ушли вслед за другими, так что я решила, что они так тошнотворно пошутили. Меня снова заперли. Меня и мёртвую Нолу, и я сидела там, время шло, жужжали мухи. Я хотела закрыть Нолу чем-нибудь, но в комнате не было ничего подходящего. Я отсела подальше от неё, потом что она истекала кровью, которая вскоре потемнела и стала липкой. Но глаза я ей всё-таки закрыла. Адайя поёрзала на скамье, раздумывая, рассказывать всё или нет. Будет ужасно, если пострадают слуги-эльфы, которые помогли ей. Не спасёт ни глупый вид, ни слова "Я не знаю, господин". — Я услышала, как кто-то начал открывать дверь. Это оказался мой кузен Сорис. У него были друзья, которые работали на кухне этого дома и они впустили его через вход для слуг. Сорис сказал, что с ним пришёл Неларос, но сейчас он разведывает обстановку. Сорис дал мне нож. Мы хотели посмотреть, сможем ли мы добраться до Шианни и остальных и помочь им. Я боялась, но не могла же я просто взять и сбежать. Повар — он оказался человеком — увидел нас и закричал. Мы убили его. — Адайя посмотрела на Бронвин и кивнула. — Слуги-эльфы попрятались. Мы смогли зайти вглубь дома, потому что охранников в тот день было меньше, чем обычно. Старый эрл взял многих из них с собой на юг. Мы не знали, куда идти, так что просто шли от комнаты к комнате, стараясь, чтобы на нас не обращали внимания. Иногда так и было — мы ведь всего лишь эльфы, большинство людей принимали нас за слуг. Она не собиралась рассказывать Бронвин и Алистеру, что убила спящих стражников. Она поступила правильно, но у людей может быть иное мнение. Она взяла всё, что было у стражников, и от этого её настроение немного улучшилось. — Мы обнаружили большую комнату, в которой охранники ели — общую залу, — Адайя использовала обозначение, которое узнала здесь, в Остагаре. — Несколько охранников обратили внимание на Нелароса и опознали в нём чужака. Думаю, он сказал что-то, что им не понравилось, потому что один из них напал на него. Сорис и я набросились на них, и я ткнула одного в бок прежде, чем он меня заметил. Их было всего трое, я была так зла, что убила их всех прежде, чем осознала это. Я думала только о Неларосе, который истекал кровью. Он пришёл, чтобы спасти меня, а ведь до этого утра он никогда меня не видел. Адайя утёрла платочком нос. — Он умирал. А я ничем не могла помочь ему. Стиснув от боли зубы, он улыбался мне. Он вынул из кармана кольцо — моё свадебное кольцо, и отдал его мне. — Адайя вытянула руку и показала им тонкий серебряный ободок на пальце. — Потом из его рта хлынула кровь и он умер. Воцарилась тишина. Бронвин ждала, и Адайя, подумав, продолжила: — Неларос умер, а мы зашли уже так далеко, что уйти сейчас было бы глупо. И мы пошли дальше. Мы были в крови, и мне казалось, что меня все видят. Мы шли по длинному коридору и открывали все двери подряд. Иногда нам приходилось сражаться. В конце концов, — она вздохнула, вспомнив тот ужасный миг, — мы открыли не ту дверь. Или ту, уж не знаю. И на нас напал огромный охранник в броне. К этому времени у нас уже было оружие получше, но все найденные доспехи были нам, конечно же, велики. Охранник сшиб меня на пол и атаковал Сориса, — Адайя помолчала и продолжила: — я прыгнула ему на спину и перерезала горло. Но было уже слишком поздно. — Сорис умер? — осторожно спросила Тара. — У него голова была почти отрублена, — неверяще прошептала Адайя. — Она была почти отдельно от тела. После всего, что случилось, я просто не могла идти дальше. Я вошла в комнату, которую сторожил этот охранник. Там была ещё одна дверь, и из-за неё я вдруг услышала крик Шианни и мужской смех. Вряд ли они слышали шум сражения, потому что слишком громко шумели. Я пыталась открыть дверь, но она была закрыта. Тогда я села на пол и заплакала. Я могла постучать, и они, наверное, открыли бы мне. Но их было четверо, а я одна, а Сорис умер... Тара обняла Адайю. Данит молчала, думая о Тамлене, пропавшем в тёмной пещере. Она больше никогда не увидит его, не узнает, что с ним стало. Алистер с беспомощным негодованием посмотрел на Бронвин. — Я хочу пить, — прохрипела Адайя. Тара налила ей в чашку эля, и девушка выпила его, смочив пересохшее горло. — Я ушла. Я зашла так далеко, а потом струсила и сбежала. Когда я шла обратно, меня схватил охранник, которые обнаружил трупы своих сослуживцев. Он увидел на мне кровь. Он ударил меня по голове оголовьем ножа, — Адайя коснулась виска, — и бил меня всю дорогу, пока тащил в свою комнату. Я пыталась дать отпор, а он начал душить меня. Она никогда не расскажет им всего, что произошло тогда. Никогда не расскажет о душной комнате, о наводящем ужас здоровяке шеме, кряхтящем над ней. — Я не могла дышать, — прошептала она. — Я чувствовала, как что-то лопнуло в горле. Я вытащила у охранника его же кинжал и ударила в шею. Мы долгое время боролись. Он меня ранил, но всё равно умер. В той комнате была вода, я умылась, а затем убежала. Я бежала всю дорогу до дома, потом спряталась в погребе, забилась в угол и надеялась никогда оттуда не выходить. С тех пор у меня такой голос. — Шианни выжила, — сказала Тара. — Мы видели её в Денериме. — Да, она выжила. После того, как она потеряла сознание, они забыли о ней. Шианни с Лирис доковыляли до дома несколько дней спустя, в ужасном виде. Теперь никто не захочет на них жениться. Валора умерла. Они пытались сделать с ней что-то настолько омерзительное, что она укусила Вогана и порезала ему лицо бутылочным осколком. За это они замучили её до смерти и повесили её голое тело на стене поместья, как предупреждение. Что они сделали с Нолой, мы не знаем. Наверное, выкинули на свалку или в реку. Бронвин тоже захотелось пить. Этот рассказ вызвал воспоминания о ночи смерти и крови в хайеверском замке. Мать убили в бою или взяли в плен? Что Хоу сделал бы с ней, когда она оказалась бы в его власти? Что бы он сделал с самой Бронвин? Отойдя к окну, Бронвин постаралась унять дрожь в руках, чтобы налить себе эля. Алистер подошёл и наполнил её кубок. Вогана надо убить, решил он, но как это сделать без вреда для Стражей? Тара боролась с тошнотой от воспоминаний о безымянных храмовниках. Она знала, каково это, — думать, что ты умрёшь. После этого ничто не остаётся неизменным, и мир никогда не станет прежним. Она приобняла Адайю, наблюдая за мечущейся туда-сюда Бронвин. Она прошептала другим девушкам: — Перед тем, как Бронвин присоединилась к Серым Стражам, её семью убили. Всех, кроме неё и брата. Данит уже знала об этом, и это её не трогало. Командор была неплоха, для шемлен, но гибель её шемленской семьи мало значила для Данит. Однако знание о том, что обрушилось на неё, позволяло надеяться, что Бронвин, быть может, хоть немного пожалеет несчастную городскую эльфийку. Слова Тары у Адайи вызвали лишь раздражение. Ей-то какая разница? Она говорила про Сориса и Шианни, и ей не было дела до кого-то ещё. Но невзирая на злость, она поняла, что Тара хотела донести до неё: леди Бронвин понимает, что значит потерять семью. Взяв себя в руки, Бронвин подумала о самодовольном и вкрадчивом Вогане, и о том, как она улыбалась ему прошлым вечером. Как много мужчин — благородных мужей Ферелдена — подобны ему? Сколько безнаказанных изнасилований и убийств было совершенно такими, как он? Это так же плохо, как при орлесианцах. По сути, они и были как наихудшие из орлесианцев, не отличаясь от них ни на толику. Как много сыновей знати, с которыми она танцевала, охотилась, беседовала и шутила, терроризировали дома служанок или других девушек, которых привели туда насильно? Несомненно, Фергюс бы никогда... Её дыхание замедлилось. Нет, она была уверена в Фергюсе. Он не притеснял других просто потому, что выпала такая возможность. Слуги никогда не сплетничали о нём. После свадьбы с Орианой он никогда не обижал её вниманием к другим женщинам. Затем она вспомнила о глупом пьянчужке Томасе Хоу и порадовалась снова, в тысячный, наверное, раз, что не позволила убедить себя вступить с ним в брак. Но сейчас она ничего не могла поделать с Воганом. Через день-другой она уедет, и заботу о безопасности Адайи придётся доверить Алистеру. Бронвин не могла бы бросить вызов Вогану, даже если бы у неё было на это время. Армия должна быть едина против порождений тьмы. Им нужны войска эрла Денерима. Хайевер был разорён, и Фергюс нуждался в поддержке эрла Денерима на Собрании земель. И Вогана, если уж на то пошло. Она должна быть осторожна и хитра, если хочет сохранить своих людей в безопасности: улыбаться Вогану, ненавидя его всем сердцем. Даже при мысли о подобном отвратительном двуличии Бронвин ощущала себя грязной. Но в данный момент она не видела другого выхода. Наконец она повернулась к остальным и сказала: — Адайя, я рада, что ты чтишь жертву Нелароса и носишь его кольцо. Это похвально. Я не хочу, чтобы ты перемещалась по лагерю в одиночестве. Воган из тех, кто считает себя лишёнными своей законной добычи. Пусть тебя всегда кто-нибудь сопровождает до мастерских. Я уже разговаривала с Алистером об этом. — Верно, — горячо подхватил Алистер. — Мы будем защищать тебя. В мастерских всегда кто-нибудь есть, так что обязательно дождись, чтобы за тобой пришёл кто-нибудь из нас. Ты теперь одна из нас. Бронвин одобрительно кивнула. — Вогану сказано оставить тебя в покое. Он не захочет нанести мне оскорбление, так что если он что-то и предпримет, то втихую. Вы все должны быть настороже. Адайя несколько резко поинтересовалась: — А ты не хочешь спросить, не украла ли я там что-нибудь? — Нет, — отрезала Бронвин. — Разумеется, ты взяла оружие, когда сражалась. Любой бы так поступил. Я знаю, что Воган лгал, когда говорил, что ты украла на целый соверен. Он знал, что невозможно будет доказать иное. — она глотнула эля и вновь принялась расхаживать по комнате. И Адайя не стала рассказывать ни об ожерелье, которое она нашла в одной из комнат, через которые они шли в поисках Шианни, ни о золотом кольце, которое она сняла с того здоровенного стражника. В лавке Аларита за кольцо они получили всего несколько серебряных монет, поскольку и отец, и лавочник знали, откуда оно. Но и это было уже хорошо. А за ожерелье они пока не выручили ничего — Адайя припрятала его в подвале. Его продадут, когда это будет безопасно. В ожерелье есть блестящий красный камень, так что за него можно получить много-много серебра. — Я убийца, но я не шлюха, — вызывающе повторила Адайя. — Ну конечно же нет! — нетерпеливо сказала Бронвин. — Иногда безнравственные мужчины называют так всех встреченных ими женщин. Меня тоже назвал так один тип, которого я убила мгновение спустя. — Так оно и было, — подтвердил Алистер, слегка развеселившись при воспоминании об этом случае. Данит сухо заметила: — Среди долийцев нет шлюх и не принято торговать собой, и наши мужчины никогда не называют так женщин. Изнасилования крайне редки, а наказания за них очень суровы. Бронвин вовремя прикусила язык, чтобы не сказать то, о чём потом пожалеет. — Это очень цивилизованно, — тактично заметила Тара. — Когда я сидела в заключении, меня тоже обзывали шлюхой. Так некоторые мужчины называют женщин, когда хотят иметь оправдание для насилия над ними. Они считают, что изнасилование шлюхи не является изнасилованием. — Странное мнение, — сказала Данит. — Только ше... последняя мразь поверит в такое. — Пожалуй, не стоит обвинять шемленов при Командоре. К тому же, насколько ей было известно, изнасилования распространены также среди плоскоухих городских эльфов и среди гномов. Она осуждающе посмотрела на большого шемлена. Алистер встревоженно смотрел на них. Почему эти женщины уставились на него? — Я никогда не делал ничего подобного. И Серые Стражи тоже. У нас мужчины уважают женщин. А женщины — мужчин. И самих себя. А мнение да, странное. — Странное или нет, — сказала Бронвин, — а придётся признать, что кое-кто так думает. И потому нужно быть настороже. И не только эльфам, между прочим. Когда мы были в лагере в прошлый раз, к Морриган тоже приставали. Я поговорю с остальными женщинами-Стражами. Но ты, Адайя, находишься в особой опасности, потому что у тебя есть личный враг. Будь осторожна и, что немаловажно, не оставайся в одиночестве.***
— Если Бронвин не согласится, то не согласится и Алистер, — Андерс лежал на кровати, поглаживая Морриган по спине. Это было краткое время тишины и нежности, и ему не хотелось покидать зачарованный закуток и окунаться в какофонию Остагара. Его старые друзья из Круга — даже те, кто никогда не были друзьями, — все жаждали увидеться с Морриган, поговорить с Морриган, разузнать всё о волшебнице, которой не потребовалось заключение в Круге для раскрытия своих способностей. И о том, как ей удалось избежать и преследования храмовников, и демонической одержимости. Само её существование обличало жесткое давление Церкви. И малефикаром Морриган не была: она с презрением относилась к магии крови, считая её использование признаком магической слабости. Она довольно неплохо отнеслась к Йовану, что удивило Андерса, однако Йован, хоть и был магом крови, проявил себя как человек с живым и независимым умом, раз смело отринул диктат Круга. Кроме того, он выжил без чьей-либо помощи. Даже Морриган признала, что первые дни вне Круга, в котором он провёл всю свою жизнь, должны были сбить его с толку. Критически всё обдумав, Андерс пришёл к выводу, что Йован не такой уж и слабый маг. Защищая беженцев, он сражался весьма эффективно. Конечно, ему не хватало уверенности, возможно, отсюда и происходили все его проблемы. В Круге он сильно отставал, и инструкторы были к нему беспощадны. Даже приятели из числа учеников изводили его насмешками. Йован сумел сдружиться только с Тарой, которая, наоборот, с ранних лет была чрезвычайно одарённой. Андерс полагал, что в первые годы для Йована было дополнительным мучением сравнивать себя с ней и видеть то, чего он никак не мог добиться. Чтобы защитить Морриган, потребуется помощь всех их магов — а на самом деле всего их небольшого отряда. Возможно, Бронвин сможет взглянуть на это под таким углом. Она подружилась с Морриган, и Морриган, похоже, на самом деле уважала молодую леди, ну, насколько Морриган вообще может кого-то уважать. Да. Морриган в опасности. Морриган их соратник. Бронвин явно из тех, кто встаёт на защиту своих соратников. Но если они хотят заручиться её поддержкой, то надо обсудить это немедленно, ведь Бронвин говорила, что вскоре отправится на север в поисках другого долийского клана. — Давай поговорим с ней вечером, — предложил Андерс. — Покажи ей книгу. Расскажи о плане Флемет. — Флемет спасла её брата. Возможно, Бронвин чувствует себя за это в долгу перед ней. Вряд ли она пойдёт против того, к кому относится как к благодетелю. — Но Флемет ей не нравится. Ты говорила, что вроде бы они ссорились, пока их никто не слышал. — Нравится? — Морриган издала тихий гортанный смешок, соблазнительно тронув его губы своими. — О, нет. Конечно же, нет. Флемет никому не нравится, и меньше всех она нравится Бронвин. Просто Бронвин из тех, кого связывают долг, обязательства и тому подобный вздор. — Тогда нам надо дать ей действительно веские причины, чтобы она пересмотрела это. Угрожающая тебе опасность, безусловно, хорошая причина. Если мы хотим убить Флемет, то без Бронвин не обойтись. Что ещё может ей дать смерть Флемет, не считая твоей безопасности? Морриган замолчала, её рука покоилась на теплых, красиво очерченных плечах Андерса. Он действительно был очень привлекательным мужчиной, едва ли не самым приятным из тех, что ей встречались. Иногда она думала, что было бы замечательно навсегда остаться с ним... Но он не должен знать, зачем Флемет подстроила присоединение Морриган к отряду Стражей. Он никогда не должен узнать об этом. Возрождение Древнего Бога было великой целью. Её задача — стать матерью этого Бога. Андерс всего лишь инструмент, необходимый для осуществления плана. Если он подведёт её, то есть и другие, кого можно обмануть или обольстить. Её мысли неохотно обратились к Йовану, бледному подобию Андерса, а затем, с ещё большей неохотой, к Каллену и Алистеру. В конце концов, ей придется поступить так, как должно. Она регулярно пила травяные чаи, защищающие её от преждевременного зачатия, которое могло всё испортить. В конце концов, это для их же собственного блага. Морриган спасёт их, даже если они никогда не узнают, что она сделала. Древний Бог будет убережён от скверны, и Бронвин выживет и, быть может, даже выйдет замуж за того вспыльчивого героя средних лет, которого любит непонятно за что. Выживет и Тара, и станет Старшим Стражем-магом, как того желает. Эти двое были единственными подругами, что когда-либо были у Морриган, и она испытывала сентиментальное желание, чтобы они обе выжили, когда Архидемон будет сражён. Они так сильно рискуют, ведь они незаурядные воины и очень серьёзно относятся к своим обязанностям — в отличие от некоторых. Андерс же... План Флемет требовал, чтобы Морриган покинула отряд и дожидалась в уединённом месте появления Чада, но сейчас Морриган склонялась к мысли, что Флемет просто загребала жар её руками. Теперь Морриган ясно понимала, что Флемет не рассказывала ей всего — или умалчивала о наиболее важных деталях. Было до ужаса похоже на то, что задача Морриган лишь в вынашивании, родах и заботе о Чаде в раздражающий первый год его жизни, и что планы Флемет лишь видимость, и она хочет заполучить тело Морриган и Чадо. Возможно, будет разумно оставить Андерса возле себя. Даже если он почувствует что-то странное в ней, то подумает, что это исходит от него, и продолжит помогать и защищать. Возможно, другие Стражи почувствуют то же самое. С другой стороны, Стражи чуют скверну, и вряд ли смогут почувствовать неосквернённого Древнего Бога. Она надеялась на это. Но куда лучше избавиться от Флемет сейчас, и не жить в страхе. Как же ей превратить Стражей в оружие для удара по её смертельному врагу? — Может ли смерть Флемет дать что-либо Бронвин... — прошептала она и затем мрачно улыбнулась Андерсу. — Опыт.***
По Денериму шла молва, что королева беременна. Фергюса о том, что болтают на улицах, информировал сенешаль хайеверского особняка. На самом деле сияющий от счастья сенешаль надеялся, что тэйрн подтвердит эти слухи. Слуги оторвались от работы и столпились, предвкушая радостные вести. Фергюс сказал им правду: королева нездорова, а не в тягости. Ему жаль было их разочаровывать. Его и самого это расстроило, если уж на то пошло. Если бы королева произвела на свет ребёнка, то это бы поставило крест на заигрываниях короля с Орлеем. Разве сможет Верховная Жрица аннулировать брак, принесший плоды? Но пока не было ни ребёнка, ни перспектив на его появление — королева болела, а король, пользуясь случаем, развлекался с любовницами, ни одна из которых тоже так и не забеременела. Сгодился бы и бастард, но насколько Фергюсу было известно, ни одного зачатого от короля ребёнка не существовало. Так что маловероятно, что он заделает ребенка императрице Селине, впрочем, ей ничто не помешает родить и приписать отцовство Кайлану. Существует невообразимое множество хитростей, к которым прибегают бесчестные женщины. К чести Аноры, она не прибегла ни к одной из них. Накануне король позволил Фергюсу отправиться в поход на Амарантайн. Королева не присутствовала на собрании Совета, но Фергюс решил нанести ей визит вежливости перед отъездом, если она будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы принять его. Его беспокоило, что короля совершенно не заботило состояние супруги, хотя она болела уже целую неделю. Фергюс подумал, что будет уместно преподнести королеве подарок, какую-либо милую вещицу, чтобы поднять ей настроение. Цветы дарить бессмысленно: дворец славился лучшим садом в Денериме. Времени на посещение лавок тоже не было, так что ему пришлось поискать в сундуках и шкафах хайеверского особняка. Подходящего было совсем немного, несмотря на то, что большинство вещей перевозилось туда и обратно между хайеверским замком и денеримским поместьем...***
— Кто там, Эрлина? — прозвучал мягкий, усталый голос. — Не утруждайте себя, ваше величество. Он уходит, — прощебетала служанка. — Кто именно? — Тэйрн Хайевера, ваше величество, — ответила Эрлина, слегка приглушив голос. — Я хочу его увидеть. Пригласи его. Не перечь мне. Фергюс слышал, что королева нездорова, но её вид его встревожил. Возможно, потому что прошло более недели с тех пор, как он видел её в последний раз. Королева была бледна, как призрак, и заметно похудела. — Пришли собрать сведения для предстоящего Собрания земель? — спросила она иронично и слегка настороженно. — Я пришёл пожелать вам скорейшего выздоровления, ваше величество, — со всей серьёзностью ответил Фергюс. — И преподнести вам подарок. Это её мало заинтересовало, и он левой рукой протянул ей подарок, а правой сдёрнул с него лавандовый шёлк, в который тот был завёрнут. Это была зачарованная усмирённым миниатюрная музыкальная шкатулка из стекла, при нажатии на руну играющая "Принцессу на Стеклянном холме". Внутри шкатулки был трон, на котором сидела крошечная принцесса с косами из настоящего золота и с розой в руках. Ориане эта шкатулка, простенькая и очень ферелденская, казалась ерундой. Она оставила подарок в хайеверском особняке только чтобы сделать ему приятное. Не его вина, что она в детстве и юности мало интересовалась историей. Подарок был пустяковым, и Фергюс начал испытывать смущение, когда Анора, наконец, сказала: — Какая прелесть! Позвольте мне взглянуть, милорд. Он показал ей, куда нажимать, и она слабо улыбнулась, услышав тихий мелодичный перезвон. — Я поставлю её здесь, на столе. Как мило с вашей стороны, милорд, озаботиться, чтобы отвлечь меня. Сядьте, прошу вас. Я собираюсь выпить чаю. Почему бы вам не присоединиться ко мне? Эрлина, — она слегка повысила голос, — тэйрн останется на чай. Завари на двоих. Теперь, милорд, — обратилась она к Фергюсу, — расскажите мне о вашем плане похода на Башню Бдения. — Конечно, ваше величество. Служанка выскользнула из комнаты, вздохнула, вылила в помойное ведро содержимое изящного орлесианского чайника и тщательно его прополоскала. Придется заваривать чай заново, на этот раз без порошка. Если тэйрн вдруг тоже занеможет, это вызовет ненужные вопросы. Что ж, подобные задачи всегда требуют времени больше, чем запланировано.