***
Пошёл слух, что Девчонка-Страж убила Архидемона. В это хотели верить даже те солдаты, которые сопровождали отряд; даже те, которые видели, как женщина превратилась в дракона. Разве мог Архидемон быть хуже того ужасного чудовища, извергающего пламя? Логэйн узнал об этом одним из первых, потому что его офицеры сообщали ему любые новости, как приятные, так и не очень. Он созвал знатных людей и старших офицеров и рассказал им всё, особо подчеркивая то, что тварь, которую они убили в Диких землях, была не Архидемоном, а высшим драконом, в которого превращалось существо, известное как Флемет, Ведьма Диких земель. Когда-нибудь Флемет могла стать для них крайне опасной, но, к сожалению, она не была Архидемоном. Они держали свой поход в тайне, чтобы Флемет не узнала об их намерениях. Тем не менее, они успешно устранили угрозу в её лице и узнали многое о тактике убиения драконов, которая, несомненно, окажется полезной, когда наконец появится Архидемон. Разумеется, Бронвин тоже там присутствовала, как и Алистер, её заместитель. Её рассказ подтвердил слова Логэйна и вызвал шквал опасливых расспросов и благоговейный ужас. — Да, я уверена в том, что это был не Архидемон. В этом драконе не было скверны. Я видела Архидемона на Глубинных тропах, пусть и на расстоянии. Нас разделяло ущелье, но я запомнила, что та тварь была крупнее и изуродована скверной порождений тьмы. Более того, я говорила с Флемет перед тем, как она превратилась в дракона. Она была не древним богом Уртемиелем, а, несомненно, той самой Флемет, которую я до того уже встречала дважды. Мы узнали, что она планировала нападение. Она была могущественной ведьмой, живущей несколько веков и умеющей превращаться в высшего дракона. В дракона она и превратилась, драконом она и умерла. Рыжий офицер выкрикнул: — Поклянись, что ты сама убила эту тварь, Страж! Логэйн слегка улыбнулся и кивнул собранию. — Я могу подтвердить, что Страж-Командор Бронвин вонзила свой меч в мозг этой твари. Хотя собравшиеся воины не были неискушенными юнцами, слова Логэйна вызвали у них восхищение. Бронвин отказалась принять все заслуги на свой счёт. — Да, я нанесла последний удар, но я бы не смогла и близко подобраться к твари без помощи остальных участников экспедиции. Воины, маги, лучники — наши уважаемые гномы-инженеры — каждый сыграл свою роль в этой победе. Эрл Вулфи проворчал: — Но не каждый, моя девочка, прыгнул дракону на спину! Гул усилился, стал более взволнованным. Бронвин подняла руку. — Если бы баллиста не лишила эту тварь способности летать, то вскакивать на её спину было бы невероятно глупо! Логэйн фыркнул, давя смешок. Он в любом случае считал это глупым поступком. Хорошо, что девчонка хоть немного это понимает. Эрл Брайланд подумал, что Логэйн слишком сдержан в оценке заслуг Бронвин. Этот человек всегда был немногословен, но сейчас его поведение казалось удивительным. — Ваша скромность делает вам честь, кузина, но правда есть правда. Пусть все присутствующие услышат меня! Я нарекаю эту женщину Драконоборцем и склоняюсь перед ней в знак почёта и уважения. — Правильно! — громко поддержал его банн Воган. Эрл Вулфи утвердительно хмыкнул. Закалённые в боях командиры разразились одобрительными возгласами. Знать вторила им: и те, кого не заботили Кусланды, и те, кто думал, что Брайланд хочет извлечь выгоду из своего родства с Девчонкой-Стражем. Убийство дракона повышало боевой дух, и не важно, кто его совершил. И, конечно же, это было отличным поводом как следует повеселиться.***
— Я хочу рассказать историю до того, как Бронвин уедет, — сказала Адайя Таре. Она думала об этом и решила, что сможет. И чем больше она об этом размышляла, тем важнее ей казалось донести свою историю до людей, которые её не понимали. Она хотела, чтобы её услышали важные персоны, хотела, чтобы её услышала Бронвин и те двое, связанные с Церковью: Лелиана и Каллен. — Ну так сходи и скажи ей, — посоветовала Тара, закончив причёсываться. — И лучше сделай это до того, как мы пойдём обедать, потому как я подозреваю, что этот обед превратится в вечеринку и кое-кто из наших друзей сегодня может заснуть не у себя в кровати. — Лучше ты ей скажи. — Мелиан Табрис, ты немедленно пойдёшь к ней и скажешь всё сама! — скомандовала Тара, указывая на Бронвин, которая чистила свои накидки. Жаль, что у Бронвин, которая так щедра со всеми, нет платья для сегодняшнего празднества, мельком подумала она. — Не называй меня так, — надулась Адайя. — Я больше не хочу, чтобы меня звали Мелиан. Ладно, я схожу. Бронвин разговаривала с Броской. Жизнерадостная гномка толкнула локтем командора и та оглянулась, приглаживая волосы. — Ты что-то хотела, Адайя? — Ну... я подумала, что могу рассказать историю до того, как ты уедешь. А если мне придётся ждать твоего возвращения, то я могу забыть её. — О-о-о! История! — обрадовалась Броска. — Эй! Астрид! Огрен! Да-да, ты, Огрен! Тащите сюда свои ленивые задницы. Девчушка хочет рассказать историю. Отличная идея — рассказать её до праздничного обеда, — деловито заметила Броска. — А то сегодня вечером мы все напьёмся, словно король Валтор! — Тем, кто завтра едет со мной, нужно быть на ногах уже на рассвете, — полушутя предупредила Бронвин. Её отряд был довольно здравомыслящим, к тому же кто-нибудь из магов в случае чего может наколдовать заклинание, восстанавливающее силы. Её люди заслужили праздник. — Хорошо, — сказала она Адайе. — У нас ещё есть время до обеда. Нужно созвать остальных. Они собрались у огромного камина, некоторые устроились на стульях и сундуках, другие прислонились к стене или сели на подоконник. Броска, скрестив ноги, уселась прямо на пол. Рядом с ней сел Скаут, и их головы оказались на одном уровне. Он даже позволил ей почесать его шею. Это маленькое, пахнущее камнем существо было дружелюбным и нравилось ему. Бронвин подошла к камину и подняла руку, призывая к тишине. — Мне нужно кое-что сказать вам до того, как мы пойдём на обед. Во-первых, я надеюсь, мы будем отсутствовать недолго. Я и те, кто поедут со мной, должны будем найти Хранителя Затриана и его клан и выяснить, собираются ли они выполнять условия нашего договора. Мы постараемся вернуться как можно скорее, хотя сложно сказать, сколько это займёт времени. За главного остаётся Старший Страж Алистер, я ему всецело доверяю. Да-да, Алистер, ты будешь главным, не делай такое лицо! Рассмеялись все, даже зарумянившийся Алистер. Адайя пожалела его, и хотела было сочувственно похлопать его по руке, но решила, что это будет дерзостью с её стороны. Сидевший рядом с Адайей Карвер нахмурился — он слегка завидовал Алистеру. Старший Страж был всего лишь на несколько лет старше его, а Девчонка-Страж, леди Бронвин Кусланд, уже полностью ему доверяла. Алистер напомнил ему старшего брата Адама, которого родители считали идеальным. Разумеется, он не станет жаловаться Каллену на Алистера, ведь Алистер и Каллен — лучшие друзья. Карвер хотел бы поехать с леди Бронвин, чтобы доказать ей, что он гораздо лучше белобрысого задаваки Алистера... — Никто не знает, когда Архидемон выйдет на поверхность, — сказала Бронвин. — Я не ощущаю ничего такого, да и никто из вас не говорил мне, что чувствует его приближение. Если нам удастся и дальше сдерживать порождений тьмы, то, значит, мы вполне справляемся со своей миссией Стражей. Будьте внимательны и собирайте сведения о передвижениях порождений тьмы. Мы знаем, что на Глубинные тропы есть и другие входы. Архидемон может послать порождений и через один из них. За всеми не уследишь. Она указала на Морриган: — Морриган хочет вам кое-что сказать. Ведьма чуть не вздохнула вслух, но осознала, что это будет невежливо. Вместо этого она встала, расправила подол своего зелёного платья и сказала то, что должно было быть сказано. Андерс улыбался ей, значит, это того стоило. — Я благодарна вам за вашу храбрость и боевые умения. Флемет больше нет, и для меня это прекрасная новость — больше она не будет вовлекать меня в свои махинации. Стоит заметить, что и вы теперь тоже в безопасности — ведь у неё были тысячи разнообразных планов, которые, несомненно, так или иначе могли касаться и вас. Несмотря ни на что, я искренне вам благодарна. — Всегда пожалуйста. Не вопрос, — раздалось в ответ. — Ты просто обязана поблагодарить меня, — проворчал Огрен. — Мой зад до сих пор не оправился после того, как эта Камнем проклятая тварь дыхнула на меня огнём! Броска пихнула Огрена в бок. — В следующий раз не поворачивайся задом к дракону. — Или к кому-либо другому, — прошептал Алистер и скривился. — Было интересно, — заметил Стэн. — И очень познавательно. Мой народ уверен, что драконы вымерли. Аришок должен узнать, что это не так. — Может, драконов больше и нет, — заметил Каллен. — Эта Флемет была кем-то наподобие одержимой. Когда она принимала форму дракона, она не становилась драконом в самом деле. Может, настоящие драконы действительно вымерли. — После битвы с ней я очень на это надеюсь, — сказала Лелиана и поёжилась, вспомнив, как больно ей было. Морриган покачала головой. — Вы не понимаете, что такое магия оборотничества. Когда Флемет превращается в дракона, она становится настоящим драконом. Ну а Архидемон точно единственный в своём роде. Тевинтерские летописи утверждают, что Древние боги были драконами — умными, могущественными драконами. Предположительно по крайней мере ещё двое этих Древних богов до сих пор спят. Так что они определенно драконы. — Нам нужно больше баллист, — сказал Алистер. — Если бы мы не повредили дракону крыло, он был испепелил нас с воздуха. Бронвин кивнула. — Баллисты уже собирают, к тому же там будут какие-то усовершенствования. Но нам нужно также подумать и о нашем личном оружии. На совещании тэйрн Логэйн говорил о необходимости улучшения арсенала. Пока я не нашла у дракона уязвимого места, мой кинжал из драконьей кости протыкал драконью шкуру лучше, чем сильверитовый меч. — Некоторые места были более уязвимы, чем другие! — сказал Зевран. — Когда я проходил обучение у Воронов, мы тренировались на манекенах с отметками, куда следовало наносить смертельный удар. Нам нужно хорошенько изучить драконов и их уязвимые места. — Отличное предложение, — сказала Бронвин. — Вот ты этим и займёшься, Зевран. — Все засмеялись. — Нарисуешь дракона, а остальные хорошенько подумают, где он уязвим, а где нет. Я думала, что живот дракона будет мягче, но это оказалось не так. Хотя места сочленений были уязвимы. И любое другое место, где чешуя не находит одна на другую, тоже. Как, например, на затылке, там, где голова соединяется с шеей. — Я помогу ему! — вызвался Карвер. Если он преуспеет, то может заполучить меч из драконьей кости. А дорогой братец Адам драконьей кости даже не видел! Пока они разговаривали, в дверях показался Логэйн с несколькими офицерами. Логэйн задержался, намереваясь пригласить Бронвин спуститься и отобедать с ним. Она что-то обсуждала со своими людьми, но заметила его и кивнула. Большинство её друзей смотрели на неё и не заметили, как Логэйн показал жестом, чтобы она продолжала то, что делает. Она улыбнулась и сменила тему. — Скоро нас позовут обедать, так что хватит о делах! У нас есть чем развлечься. У ещё одного члена отряда есть для нас история! И Адайя хочет рассказать её до того, как некоторые из нас отправятся завтра на север. Пожалуйста, давайте уделим ей внимание. Бронвин уселась в большое кресло у камина, которое Алистер оставил для неё, и Адайя решительно, хоть и с волнением, выступила вперёд. Логэйн заинтересовался. Он кое-что слышал про Стражей и их истории, поэтому вошёл в комнату и занял стул возле двери. Один из его офицеров, Дарнли, довольно неплохой художник, достал пергамент и карандаш и начал делать набросок. Логэйн подумал, что зрелище перед ним действительно могло считаться живописным: прекрасная Девчонка-Страж в напоминающем трон кресле у камина, пёс и свирепая низкорослая гномка у её ног. Рядом с ней её верный заместитель, красавец и тайный сын короля. С другой стороны от неё на низком табурете бард из Орлея, перешептывающаяся со стоящей позади хорошенькой эльфийкой-волшебницей. Высокий и серьёзный храмовник прислонился к стене. Из тени в углу взирал ещё более высокий и серьёзный кунари. Пара влюбленных, высокий блондин и изящная брюнетка, не отрывали взгляда друг от друга. На соседней скамье бородатый гном пил эль из кружки, а красивая гномка рядом с ним подалась вперёд, заинтересовавшись историей. Привычно настороженная татуированная долийка с коротко остриженными волосами пропитывала жиром лук. Их новичок, юный парнишка, беспокойно переступал с ноги на ногу возле Бронвин, жаждая её внимания. В отдалении сидел малефикар Йован, с тоской взирая на остальных, явно мечтая быть принятым в их круг на равных. И перед всеми ними, отбрасывая колеблющиеся тени, стояла маленькая городская эльфийка с торчащими из копны блестящих волос ушами. — Вам может не понравиться моя история, — прошептала она. — Не слышу! — проворчал Огрен. — Говори громче! — Некоторым из вас может не понравиться моя история! — почти прокричала она. Покраснев, она немного понизила голос. — Но она важна для меня. Мне рассказала её моя подруга Нола, и я думаю, что она её придумала, как и многие другие истории, что она мне рассказывала. Она может не понравиться даже эльфам, или вы можете решить, что это не настоящая эльфийская история, потому что в ней говорится не про леса или древние дворцы. Это эльфинажная история, поэтому для меня она о доме. Я не знаю, понравится ли она вам так, как мне, но она очень дорога мне и для меня очень важно, что я расскажу её вам. История Адайи о горстке лучин. Однажды одна маленькая девочка бродила по улицам эльфинажа в канун Перводня. Было это на закате, и стояла такая стужа, что даже сточные канавы промерзли насквозь. Все, у кого был дом, стремились добраться до него и укрыться от холода. И все в городе праздновали канун Перводня. Богачи жарили цыплят с сушеными яблоками. Люди победнее тушили тыкву с солониной. На столах даже самых беднейших стоял горячий фасолевый суп с кусочками копчёной баранины, в который можно макать ячменный хлеб. Аппетитные запахи стекались к эльфинажу ото всех ворот. Девочка жила с тётей и дядей, потому что её отец и мать умерли, как и её старая бабушка. И то, что она раньше считала плохим, для неё стало совсем невыносимым. Её, как и всегда, отправили на улицу продавать лучины. Шемы могут позволить себе свечи, но в эльфинаже больше востребованы лучины. А чтобы её сделать, надо всего лишь обмакнуть грошовую щепку в топлёный жир, и тогда лучина будет давать хороший ровный свет целую четверть часа. Лучины делала тётка девочки, но у неё они получались не такими хорошими, как у покойной бабушки. В тот день ей сказали, что она должна продать лучин на десять медяков, но она заработала только семь. Она боялась, что дядя её побьёт, поэтому нашла угол дома, немного выступающего перед другим, и забилась туда, поджав под себя ноги. Медленно темнело. Улицы пустели, и маленькая девочка осталась наедине с горстью лучин. Её кудри усыпали снежинки, кончики ушей онемели. У неё не было перчаток, и руки её покраснели и посинели от холода. Её бабушка связала ей несколько толстых шерстяных варежек, но тётка отобрала их и отдала собственным детям. Она знала, что если пойдет в дом хагрена, то он её чем-нибудь накормит, но потом отведет её домой, и дядя её изобьет за это так, чтоб синяков не было видно. А если она пойдет в приют, то её отправят домой, даже не озаботившись покормить. Так уже было раньше. Её руки настолько задеревенели, что она подумала, что одна маленькая лучина пойдет ей на пользу. Она ударила огнивом по стене и зажгла лучину. И она так ярко вспыхнула! Лучина горела ярким чистым пламенем, а когда девочка сомкнула свои руки вокруг неё, свет изменился. Девочке показалось, что она сидит перед большим, тёплым очагом. Она смотрела, как стреляют искры и потрескивает огонь, но как только она вытянула ноги, чтобы согреть их, очаг исчез, осталась лишь сгоревшая лучина в её руке. Она ударила огнивом и зажгла ещё одну лучину. Та вспыхнула, и когда свет упал на стену, девочка смогла видеть сквозь неё. Она увидела большой стол с крепкими скамьями. За столом сидела семья, и мать раскладывала по мискам щедрые порции тушеного морского окуня. Еда так вкусно пахла, что бедняжка наклонилось ближе. Её нос коснулся холодной стены, а лучина догорела. Она снова зажгла лучину. На этот раз она оказалась в празднично освещенной комнате. Лучины горели вокруг неё, согревая. Она протянула руку, и огоньки поднялись и поплыли в небо. Её лучина погасла, и она поняла, что смотрит на звезды. Одна из звезд упала и прочертила яркий след в небе. "Кто-то умирает", — подумала маленькая девочка, ведь старая бабушка говорила ей, что когда падает звезда, то это чья-то душа отправляется к Создателю. Тогда она зажгла новую лучину и на этот раз в круге пламени увидела свою бабушку. Она видела её так ясно, как это только возможно, и та выглядела такой ласковой и счастливой. "Бабушка, — взмолилась маленькая девочка, — возьми меня с собой! Я боюсь, что больше не увижу тебя, когда лучина погаснет!" Она хотела, чтобы бабушка осталась с ней, и зажгла всю горсть лучин. Свет окружил её и согрел, а бабушка никогда ещё не выглядела такой прекрасной. Бабушка взяла девочку на руки, они поднялись высоко над этим миром и улетели далеко-далеко, туда, где не было холода, голода и боли. А утром маленькую девочку нашли в том углу, окоченевшую и мертвую, с горстью сгоревших лучин в руках. Эльфы в эльфинаже печально качали головами. Кто-то сказал: "Должно быть, она пыталась согреться". Другой добавил: "Теперь она в лучшем из миров". Её тётка нашла семь медяков в кармане девочки и забрала их себе. На следующее утро после Перводня её забрали мусорщики, потому что на костёр не было денег. Её тело было всё еще заморожено, поэтому они бросили её в море. У всех мужчин и женщин в комнате языки сковало немотой. Расстроенная Данит отошла к окну и нахмурилась. Как могли эльфы так чудовищно обращаться с ребёнком? — Должно быть, это влияние шемленов, среди которых они живут, — прошептала она. — Ужасно! — выдохнул расстроенный Алистер. Лицо Адайи исказилось от боли. Но прежде чем она заплакала, Тара сказала: — Ты хорошо рассказывала, просто это так печально... — Да, — пробормотала Лелиана. — Очень печально. И всё же иной раз нужно выслушать историю, которая ранит сердце. Эта история хорошо составлена, в ней много замечательных и трогательных подробностей. — И она прошептала себе под нос: — Особенно падающая звезда, я воспользуюсь этим в будущем... — Полагаю, мы все ждали, что в конце девочку кто-нибудь спасёт, — отважилась сказать Бронвин, опасаясь выказать, насколько эта история тронула её. Адайя мрачно посмотрела на неё. Гномы тоже. Особенно Броска, которая без труда принимала тот факт, что некоторые дети никогда не будут спасены. Она видела много таких в Пыльном городе. Камень свидетель, она и сама чуть не стала одной из них. — Дети умирают, — холодно заметила Морриган, — они умирают каждый день, а жизнь продолжается. Нельзя притвориться, что это не так. — Это позор, — сказал Стэн, лицо его выражало крайнее неодобрение. — Это возмутительная трата ваших самых ценных ресурсов. Дети — это будущее, с ними нельзя так обращаться. Если вам, южные люди, не нужны ваши дети, отдайте их кунари, и мы будем развивать их способности и приставим к полезному труду. — Ты и правда веришь, что эта девочка оказалась в "лучшем мире"? — спросил Андерс Адайю. — Нет! То есть, я хотела сказать, что ненавижу подобные слова, — сказала Адайя. — Они меня бесят! Что это за мир, в котором люди говорят об умершем ребёнке, что ему теперь лучше? — Так учит нас Церковь... — неуверенно начал Каллен. Но Адайя не дала ему продолжить. — Моя подруга Нола умерла, молясь Создателю о спасении, а он её не спас! Это она придумала эту историю, так что она на её совести, но люди и правда говорят подобный вздор, а я ненавижу его! — Она глубоко вздохнула и добавила: — Ненавижу. Это неправильно. Зевран тихо сказал: — Mia bella, твоя история прекрасна и затронула множество сердец. Вот почему все так разволновались из-за неё. Возможно, теперь никто из нас не пройдет мимо бездомного ребенка. — Он чинно поклонился. — Я благодарю тебя. — Да, — согласилась Броска. — Мне понравилась эта история. Обычно в Пыльном городе дети просто мрут от голода, или родители оставляют младенцев на Глубинных тропах, если не могут их прокормить. Она повернулась к Каллену и спросила: — А умирать от холода больно? — Это хорошая история, — решила Бронвин. — Спасибо тебе, Адайя. Я никогда её не забуду. Алистер пихнул Бронвин и качнул головой в сторону двери. Она поднялась, вежливо улыбаясь, но всё равно немного расстроенная. — Тэйрн Логэйн! Кое-кто из её товарищей уставился в пол, кто-то принялся украдкой обмениваться многозначительными взглядами, а другие и вовсе бессовестно глазели, не желая ничего упустить. Офицеры Логэйна, к сожалению, вели себя лишь немногим лучше. Одна лишь сэра Коутрен сохраняла бесстрастность, и Бронвин была ей за это безмерно благодарна. Логэйн одарил Бронвин слабой улыбкой. — Недавно созывали на обед. Я думал, Стражи всегда голодны. — Мы всегда голодны, милорд, — засмеялась Бронвин, подстраиваясь под его шаг. — Я намереваюсь наесться до отвала.***
Столы ломились от обилия закусок, вина и эля. Стражи, солдаты и инженеры с удовольствием принялись за еду. Вино, подаваемое к главному столу, было отличным, и Логэйн, позабыв извечную сдержанность, позволил наполнить свой кубок в четвертый раз. Он чувствовал себя необычайно расслабленным и неприкрыто наслаждался соседством юной женщины. Бронвин же, напротив, была напряжена. Присутствие Логэйна беспокоило её. За столом было так тесно, что они то и дело невольно касались друг друга. Когда его бедро на миг прижималось к её ноге, Бронвин казалось, будто её прошивают короткие разряды молний. Странное тепло зарождалось в животе, расходилось по телу, порождая бездумное удовольствие... Она не поддастся. Она контролирует себя. Она не эльфийская девчонка, которую может запугать или изнасиловать высокомерный знатный мужчина; она не глупышка, которую можно соблазнить вином и известностью. Она верила ему, а он оскорбил её, но она ничего не забыла и не простила. Бронвин медленно пила вино и размышляла. Она всегда была так называемой "хорошей девочкой". Она была самой желанной невестой Ферелдена — по крайней мере, до того, как стала Серым Стражем. Мать и отец всё время повторяли это. Было важно не сглупить и не испортить свою репутацию. Люди любят сплетничать, дай им малейший намёк — и они раздуют из ничего нелепую, даже зловредную историю. Дочь тэйрна Хайевера должна быть безупречна. Но даже когда она была далеко, выяснялось, что люди продолжали сплетничать о ней. То и дело — даже от Дункана — она узнавала, что все эти долгие годы, что она провела вдалеке от двора, подтверждая свою репутацию в глазах отца, о ней всё время сплетничали. Говорили, что она родила бастарда, что она болеет чем-то омерзительным, что она ненормальная, что она слабоумная, что она сходит с ума по королю... Хорошая девочка. О да, она была хорошей — но это не защищало её от сплетен. Напрасно она следовала советам матери не выказывать чрезмерного расположения Рори Гилмору и остальным юным рыцарям и сквайрам Хайевера. — Дорогая моя, это будет нечестно по отношению к ним, — объясняла мама. — Ты не должна обещать того, что не сможешь выполнить. Ты такая хорошенькая, что это, разумеется, привлекает к тебе внимание юношей и им хочется... поцеловать тебя. Если ты станешь флиртовать с ними, то сделаешь их несчастными. Она деликатно объяснила Бронвин, что мужчин расстраивает, когда женщина даёт им надежду, а потом не оправдывает её. Хорошие женщины... истинно благородные женщины так не поступают. Подобными бессердечными уловками порочные орлессианки манипулируют мужчинами... и даже другими женщинами. — Но ты флиртуешь с отцом, — заметила Бронвин. — Я видела, что ты всё время дразнишь его и строишь ему глазки! — Она едва удержалась, чтобы не сказать "и теряешь самообладание". — Твой отец — мой муж, — усмехнулась Элеонора Кусланд. — Я не даю ему ложных обещаний. Когда ты выйдешь замуж, то поймёшь. Её учитель, Олдос, тоже говорил на эту тему. Бронвин нравилось слушать о великих женщинах Ферелдена: Мятежной королеве Мойре, Хелии Кусланд, Леди Шайне, Роуэн из Редклиффа, даже о Софии Драйден — до того, как она стала плохой и подбила Серых Стражей напасть на законного короля. Бронвин узнала и о великих женщинах других стран: Антиванской королеве убийц, правящей императрице Орлея, коварных магистрах Тевинтера. Она обнаружила, что этих женщин объединяло то, что у всех у них почти не было близких отношений с мужчинами, а как только они появлялись — их жизнь тотчас катилась под откос. Олдос учил её, что солдаты могут наслаждаться обществом безнравственных женщин, но они их обычно не уважают и не следуют за ними с той неугасимой верностью, как за юной вдовой Мойрой или девственной императрицей Бланшфлёр. Она задавалась вопросом, порождавшим в ней чувство неловкости — насколько её добродетельность вызвана страхом: страхом забеременеть, страхом разочаровать родителей или стать посмешищем в их глазах, страхом, что общество будет презирать её, страхом, что она утратит уважение тех, кто следует за ней. И страхом, что мужчина, которому она дозволит вольности, утратит к ней интерес или его интерес к ней окажется ложным, или что из-за него она станет предметом насмешек. Это не давало ей искать утешения у Алистера или Каллена или иного привлекательного мужчины, которым она командовала. И сейчас что-то вряд ли изменится. Она заглянула в свой кубок и вновь призвала себя к самоконтролю — бедро Логэйна опять коснулось её ноги. Если он когда-нибудь поцелует её, а потом высмеет; если она признается ему в любви, а он её отвергнет — она его убьёт. Вот оно, решение. Может, оно нелепо и вызвано чрезмерно выпитым вином, но Бронвин стало гораздо лучше. Если он предаст её, она его убьёт. — Клянусь, так и будет, — прошептала она. Логэйн, швырнувший осовелому от еды Скауту очередное угощение, бросил на неё короткий, озадаченный взгляд.***
После двух часов пиршества и возлияний эрл Леонас Брайланд раскраснелся и был изрядно навеселе. Логэйн пожалел, что рассказал ему о плане послать Бронвин в Денерим до праздника. Он не мог доверять человеку, выпившему такое количество вина. — Навести Хайбрен, ладно, Бронвин? У меня есть письмо для неё и для моих мальчиков. Они должны знать, что я о них думаю. Верберга хочет как лучше, но она слишком многое позволяет Хайбрен. Учителя должны держать их с Корбусом и Лотаром в ежовых рукавицах. Бьюсь об заклад, мальчики будут в восторге от визита Девчонки-Стража... Верберга была старшей его сестрой. Логэйн едва не вздрогнул. Женщина испортила дочь Брайланда вседозволенностью и, вероятно, поступала так же с его младшими сыновьями. Брайланду следовало жениться повторно, но болтали, что Верберга противилась этому и делала невыносимой жизнь любой женщины, за которой он ухаживал. Её давно следовало уже посадить в повозку и отвезти в дальнюю усадьбу, но Брайланд славился мягкосердечием. Воган тоже раскраснелся от вина и, весьма вероятно, от иных причин. Он пристально смотрел на Стражей, особенно на ту эльфийку. С вожделением, разумеется, но и с гневом тоже: с гневом и откровенной жестокостью. Некоторые люди не выносят, когда кто-либо мешает им достичь желаемого. Среди знати это не редкость. Из Стражей лишь некоторые были сильно навеселе. Маленькая гномка сидела на коленях у бывшего храмовника, перебирая его волосы, он, в свою очередь, с тоской взирал на прелестную эльфийку-волшебницу — Тару — да, Тару, к которой Бронвин так тепло относилась. Эльфийка флиртовала с белобрысым убийцей-Вороном. Ворон уделял внимание практически всем женщинам за столом, но возможно, Таре ухаживаний доставалось больше, чем остальным. У гнома-воина, Огрена, глаза уже остекленели, и он наверняка в ближайшее время окажется под столом. Изгнанная гномка-принцесса владела собой куда лучше и спокойно, но решительно что-то говорила Алистеру, касаясь его руки, чтобы подчеркнуть свои слова. Мальчишка каждый раз краснел. Логэйн фыркнул в кубок. Не очень-то похож на своего отца. Мэрик бы давно увлек её в угол потемнее. Правда, она не эльфийка... — О, как мило! — сказала Бронвин Брайланду. — Лелиана собирается петь. Она поразительно талантлива. Бард готовилась петь. Она взяла лютню и принялась наигрывать вступительные аккорды. Дыхание Создателя! Она такая миловидная — для орлесианки, — и наверняка обладает прекрасным голосом. В конце концов, Бронвин взяла её именно за то, что она бард. Он хмуро посмотрел на дно кубка, раздраженный, что ему не к чему придраться. К тому же она запела старую ферелденскую песню. Он может расслабиться и насладиться ею. Случилось это в праздный день, зима тогда была. Жена Арланда короля молиться в храм пошла. И вот когда она из церкви вышла на мороз, Внимание её привлек красавец Кэрран Лойз. Пойдем со мной, сэр Кэрран Лойз, пойдем ко мне домой. Ты лаской нежною меня скорее успокой. Конечно, всё заканчивалось очень плохо: когда влюбленные проснулись, то обнаружили короля Арланда, стоящего в изножье кровати. Последовал кровавый поединок, а королеву король пригвоздил к стене своим мечом. Но это была красивая песня с завораживающим припевом. Пойдем со мной, сэр Кэрран Лойз, пойдем ко мне домой. Ты лаской нежною меня скорее успокой. Бронвин избегала его взгляда, вертя в руках кубок. Она покраснела. Он многое хотел сказать ей утром до того, как она ушла, и если она уже не голодна, то больше не было причин оставаться за столом, напиваясь до бесчувствия. Песня кончилась под громкие аплодисменты. Логэйн поймал Бронвин за руку. — Пойдем со мной. Судя по шокированному выражению её лица, песню она слушала. Он не удержался от короткой ухмылки. Затем он взял себя в руки и поднялся, не отпуская её руки. — Пойдём. Я хочу дать тебе письмо для Аноры. И тебе понадобится надёжный шифр. Большинство присутствующих уже погрузились в обсуждение личных дел и практически отбросили всяческую сдержанность. Логэйн снова потянул её за руку, и ему понравилось это ощущение. Она хочет его, разве нет? Им обязательно надо узнать друг друга получше, пока она опять не ускакала отсюда. Бронвин, признался себе он, не только привлекательная молодая женщина, но и важнейший его союзник. Он обязан привязать её к себе любым возможным способом. — Захвати свой кубок, — сказал Логэйн. — Мало ли, вдруг захочешь снова им в меня кинуть. Бронвин решила, что он, очевидно, слишком много выпил. Она подумывала натравить на него Скаута, но мабари уже сладко похрапывал у её ног. Больше ей никто не мог помочь. Если она начнёт сопротивляться Логэйну, это привлечёт внимание. Он стоял к ней ближе, чем позволяли приличия, и она ощущала его запах даже сквозь благоухание пищи: мускусный запах энергичного мужчины, смешанный с хорошим мылом и ароматом лаванды, исходящим от его рубашки. И она пошла с ним наверх, держась за его руку.***
Логэйн закрыл дверь. Бронвин высвободила руку и отошла в сторону, вне себя от волнения. До чего назойливы бывают мужчины! И пусть Логэйн был героем и великолепным воином, и даже умнее большинства её знакомых, он всё же оказался типичным мужчиной. После нескольких кубков вина мужчины лезут в драку либо распускают руки в отношении первой же встречной девушки. Логэйн, похоже, принадлежал ко второму типу мужчин. Должно быть, она была с ним слишком груба. А он, похоже, не из тех, кто стерпит принуждение со стороны какой бы то ни было девушки. И раз уж о нём не сплетничали, то, значит, его моральные нормы отличались от её. Она поставила кубок на стол, Логэйн взял графин с вином и посмотрел на Бронвин, подняв бровь. — Думаю, нам не стоит больше пить, — решительно заявила она. — Наверное, не стоит, — Логэйн сожалеюще улыбнулся. Приятный хмельной туман в голове развеялся, и Логэйн изучающе посмотрел на Бронвин. Она выглядела напуганной, словно кобылка, с которой дурно обращались, настороженной, словно оскалившаяся лисица, пойманная в капкан, и глядела на него так, словно ждала, что он схватит её — и эта мысль ей явно не нравилась. Быть может, она и хотела его, но она была юной, гордой и явно неопытной. Роуэн была похожа на неё: восстание дало дочери эрла Рендорна Геррина возможность проявить себя как командир и воин, но не способствовало тому, чтобы она осознала себя привлекательной женщиной. Он должен сделать так, чтобы Бронвин расслабилась. Поэтому сейчас стоит заняться делами — с этим у неё, кажется, никаких проблем нет. Он открыл ящик с документами. — Вот письмо для Аноры. В нём сказано, что я доверяю тебе и советую ей поступить так же. Я описал заговор и то, как ты ему помешала. Это письмо не должно попасть в чужие руки, — строго сказал он. — Только к ней. — Так и будет, — заверила его Бронвин. — Пока ты не ушла... — Он передал ей ещё два запечатанных документа. — Вот письмо для моего городского сенешаля и ещё одно для командира дворцовой охраны. Они верны мне, и ты можешь положиться на них. А здесь, — он сказал со значением, вручая ей ещё один документ, — шифр, который ты можешь использовать, если тебе будет нужно отправить мне сообщение. Что ещё ты собираешься делать в Денериме? Бронвин задумалась. — После визита к королеве я буду всецело в её распоряжении. В зависимости от того, что ей может понадобиться, я также надеюсь тщательно исследовать жилище Стражей и посмотреть, что из вещей может пригодиться моим людям. Ещё я обещала навестить семью моего кузена Брайланда. Мне не помешает укрепить наши дружеские отношения. Также я собираюсь наведаться к мастеру Вейду и заказать ему кое-что. У меня есть идея насчёт оружия против драконов, а он не боится новшеств. — Ну-ну, — фыркнул Логэйн. — Я думала насчёт какой-нибудь короткой пики или копья. В общем, чего-нибудь длинного и острого, чем можно было бы повредить драконьи лапы или крылья и что помогло бы мне взобраться на спину дракона, если я вновь сойду с ума настолько, чтобы это сделать. Его ответная мрачная ухмылка внезапно заставила её почувствовать себя уверенней. Он понял ей и счёл её идеи стоящими. — Потом я собираюсь прошерстить библиотеки и книжные лавки Денерима на предмет книг о неваррских охотниках на драконов. Этим, по большей части, будут заниматься мои спутники. А ещё, — сказала она со вздохом, — я хочу повидать брата. Если мне хватит времени, то я помогу ему. — Какое отношение ко всему этому имеет твой брат? — спросил Логэйн, пристально глядя на неё. — Самое прямое. Кусланды не потерпят брака короля с императрицей. Фергюс при поддержке закона отомстит Хоу и затем призовёт к порядку север. Орлею нужен хаос, и Фергюс их разочарует. Логэйн небрежно кивнул с удовлетворённым видом. Это было больше, чем он смел надеяться. Смелого и хитрого Хоу было жаль — он стал бы ценным союзником, если бы не пал жертвой барда. Но его судьба предрешена: Логэйн не может быть одновременно в союзе и с Кусландами, и с Хоу. Он должен сделать верный выбор, а в сложившейся ситуации на самом деле никакое иное решение невозможно. — А Стражей, оставшихся в Остагаре, возглавит Алистер? Надеюсь, он с этим справится. — Думаю, вы будете приятно удивлены. Мы уже всё подготовили для организации патрулирования. А ещё я хочу, чтобы в случае, когда Адайя не идёт с патрулём, в лагере оставался ещё один Страж. — Адайя... Также известная как Мелиан Табрис. Воган не упустит возможность свести с ней счёты. Ты понимаешь это? — Он пытался изнасиловать её, но она сбежала. Её кузина и друзья оказались не столь удачливы, некоторые из них умерли. Полагаю, он всё еще хочет изнасиловать её, а затем убить. — Это она рассказала? — Это достаточно легко проверить. Она назвала имя преподобной, что проводила церемонию на её свадьбе, — ту, что Воган сорвал в своем походе за "эльфийскими шлюхами". Я поищу мать Боанн и попрошу рассказать её версию. Ещё одна строка в моём списке "что надо сделать в Денериме". В любом случае, я уже уверена, что Воган действительно мерзкий человек. Да, да, мы в нём нуждаемся. Я понимаю. Логэйн вздохнул. — Бронвин, если ты узнаешь всё то, что о ферелденской знати знаю я, ты поймёшь, что большинство из них — действительно мерзкие люди. Однако я глаз с не спущу с Вогана, и ваша маленькая девочка с лучинами будет в безопасности. Он придвинул свое кресло к другому, возле камина, и развернул их так, чтобы они стояли напротив друг друга. — Посиди со мной, — сказал он, подкрепляя свои слова жестом, и, поняв, как это прозвучало, добавил: — Пожалуйста. Она осторожно села, прижавшись к спинке кресла и высоко держа голову, словно подозрительная волчица. Он наклонился вперёд, стиснув руками подлокотники. Их колени почти соприкоснулись. — Тебе нужно больше Стражей, — произнёс он очень, очень серьёзно. — И тебе нужно вербовать больше рекрутов, способных брать на себя инициативу, а не заниматься благотворительностью. Если ты найдёшь способ запрыгивать на спину дракона, то поделись им со своими людьми. Убийство Архидемона — не твой единоличный долг. — Он увидел, что Бронвин хмурится, и принялся напирать: — Да, я заметил, что именно ты нашла способ нанести смертельный удар Флемет. Ты сказала мне, что это тренировка перед Архидемоном. Но тебе не обязательно всё время всё делать самой. Не стоит скрывать сведения о способе и орудиях убийства дракона из желания защитить своих людей. Они не дети. Относись к ним с уважением, дай им шанс прославиться. Если уж на то пошло, у кого-то из магов может получиться наложить оглушающее заклинание. Бронвин посмотрела раздраженно, но затем с неохотой кивнула. — Вы понимаете, что я их лидер, и что я не собираюсь прятаться за спинами и посылать других на смерть только ради того, чтобы спастись самой? — Конечно, понимаю! — огрызнулся он. — С другой стороны, не надо помогать себе умереть! Дай и другим пойти на риск. Рискуй и сама, если уж так надо, но не воспринимай самопожертвование Стражей как личный смертный приговор. А если с тобой случится что-то, помещающее тебе встретиться с Архидемоном? Ты оставишь своих людей безоружными из-за тщеславия? — Не называй меня тщеславной! — воскликнула она, пытаясь подняться. Он помешал ей, поймав за запястья. — А как бы ты это назвала? Ты веришь, что тебе уготована судьба героя из легенды: только один воин из всего поколения способен спасти мир? — Ты выставляешь меня на смех! — сверкнула она глазами, но не пытаясь опровергнуть его слова. — Если ты настолько высокомерна, чтобы в это верить, то да. Но я считаю, что ты слишком умна для подобного. Архидемона должен сразить Серый Страж, который при этом умрёт. Я понимаю это. Им можешь оказаться ты, но может и кто-то другой. Когда кончится Мор, что ты будешь делать, Бронвин Кусланд? Что ты будешь делать после войны? Она не смогла выдержать его пристальный взгляд. — А что, если не будет "когда"? — прошептала она. — Что, если не будет никакого "после"? — Всегда есть "после". — Он сжал её руки сильнее и слегка встряхнул. — Всегда есть. Я прошёл через это. Я знаю, на что это похоже, когда через твою жизнь проходит война, и ты не видишь для себя будущего. Я знаю, что тогда кажется, что это — вот это всё — таким навсегда и останется. Но будущее есть, и надо быть к нему готовым. Создатель знает, я не был готов, и когда орлесианцев больше не нужно было убивать, будущее застало меня врасплох. Но я нашел другие обязанности, другие способы жить. Найдёшь и ты. Она вздохнула, её взгляд скользнул по тёмным углам. — Я всегда буду Серым Стражем. С этим ничего не поделать. — Да, — согласился он терпеливо, — но ты можешь исполнить свой долг и передать как руководство, так и несение службы другим. Что Вейсхаупт будет делать? Отправит в погоню Стражей? Не думаю. Когда-нибудь Мор кончится, и нет никаких причин отказывать себе в желании провести остаток жизни в покое. — Он остановился, но затем решился продолжить: — Ты заключила соглашение со своим отцом. Полагаю, то самое, которое он планировал обсудить со мной. Ты в нём ещё заинтересована? Потрясённая, она почувствовала, что готова сгореть со стыда. — Кто вам это сказал? — Твой кузен Брайланд действительно не может удержать что-либо в тайне после двух кубков вина. Мы оба должны учесть это на будущее. Твой отец это не сделал и доверился ему. Брайланд рассказал мне. Он думал, что твой брат, Фергюс, обсудил это со мной много месяцев назад. Точнее, он был уверен в этом. — Отпусти, — неожиданно попросила Бронвин. Он повиновался, и она устало оперлась на подлокотник, прикрыв лицо ладонью. Он ждал, пока она успокоится, гадая, не передумала ли она? Если так, то лучше узнать это сразу. — Мой отец... — произнесла она приглушенно и горько. — Он вообще не собирался сдержать данное мне слово. Той ночью в Денериме я обнаружила ещё кое-что. У него были на меня другие планы. Планы, которые он поставил выше моих. Я не хочу обсуждать их, всё равно они пошли прахом и развеяны по ветру. Не говоря уж о его собственных. — А каковы твои... желания? Она опустила руку и подняла на него взгляд. Её глаза были мокры от слёз и покраснели. — Я хочу, чтобы ничего из этого не случилось. Я хочу домой. — Она подняла ладонь, и увещевания так и не сорвались с его губ. — Я знаю, знаю. Конечно, если вы сами... заинтересованы, то и я тоже. Я ведь стремилась к этому годы и годы! Вряд ли я смогла бы начать всё заново с кем-либо другим. Но, — она в упор посмотрела на него и одинокая слезинка скатилась по её щеке вдоль шрама, сияя в свете камина, словно драгоценный камень, — вы никогда больше не назовёте мою семью предателями! Никогда! — Я понял, — понизил он голос. Он вытер её слезу, а затем провёл пальцем вдоль шрама по её прекрасной и четко очерченной скуле. — Я едва ли проживу больше тридцати лет, — сказала она. — Не думаю, что мне отведено больше, — ответил он. — И возможно, я теперь бесплодна, — прошептала она горькое признание. — Из-за того, что я Серый Страж. — У меня есть ребенок, — заметил он. — Мне нужна спутница, подруга... Любовница. А не породистая мабари на развод. Кстати, о мабари, — как думаешь, Скаут одобрит? — Если продолжишь пичкать его копченым кабаном, — улыбнулась она и вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Думаю, мне бы не помешало немного выпить. Он подошёл к письменному столу и налил крепкого антиванского вина в её кубок. Бронвин последовала за ним и стояла рядом, молчаливо, напряженно, часто дыша. Их кубки соприкоснулись с протяжным серебряным звоном. Они выпили. Она едва осознавала себя. Немного погодя он забрал у неё кубок и отставил в сторону. Затем он подошёл ближе, и она почувствовала, что они стоят друг перед другом, мужчина и женщина. Его сильные руки обняли её, их тела соприкоснулись, делясь теплом, пульсирующая жилка на его горле оказалась совсем рядом с её ртом. И вот его губы уже накрыли её рот, лишая воли. Её слабый стон, должно быть, понравился ему, потому что поцелуй стал глубже и всё длился и длился, а от его крепких объятий она теряла голову и жаждала большего. — Подожди, — прошептала она. — Подожди. — Он посмотрел на неё голодным взглядом, его светлые глаза лихорадочно блестели. Она облизнула губы и продолжила: — Если потом ты станешь смеяться надо мной... Если предашь меня... Если откажешься от меня, я ударю тебя кинжалом прямо в сердце. — Непременно, — тихо согласился он, увлекая её в полумрак спальни. Он должен быть нежен с ней. Всё должно пройти гладко. В конце концов, она не первая девственница в его жизни. — Непременно. И я обещаю тебе то же самое. — Даже сейчас, в миг его триумфа, эти слова причинили ему боль: вспомнился Мэрик, в порыве горя пригвоздивший Катриэль мечом к стене. — Прямо в сердце... ____________________________________________________ Примечание автора: Да, история Адайи это "Девочка со спичками" Г.Х. Андерсена. Песня Лелианы — это переработка баллады № 81, "Мэтти Гроувз" из сборника "Детские баллады". Я не хотела замедлять повествование, и вот полная (переработанная) версия: Случилось это в праздный день, зима тогда была. Жена Арланда короля молиться в храм пошла. И вот когда она из церкви вышла на мороз, Внимание её привлек красавец Кэрран Лойз. Пойдем со мной, сэр Кэрран Лойз, пойдем ко мне домой. Ты лаской нежною меня скорее успокой. Но нет, но нет, ведь есть кольцо на пальце у тебя Оно мне говорит, что ты супруга короля. Ну что с того, ну что с того, что я ему жена? В Баннорн отправился король, и дома я одна. Но короля Арланда паж таился за углом, Чтоб господину донести помчался он верхом. И так бедняга поспешал, что лошадь аж загнал, Но постарался, чтоб король всё до утра узнал. Сэр Кэрран Лойз тем временем с чужой женой лежал И с нею после всех утех он безмятежно спал. Он только начал отходить немного ото сна, Как видит — прямо перед ним стоит король Арланд. Была ль тебе, была ль тебе постель моя мягка? Была ль к тебе, была ль к тебе нежна моя жена? Была вполне, была вполне постель твоя мягка, Но более была нежна со мной твоя жена. Вставай юнец, скорей вставай, Арланд король вопил, Чтоб Денерим мне не твердил: «ты голого убил!». Но нет, ответил сэр Кэрран, ни капли не дрожа, Меч у тебя, а у меня нет даже и ножа. Я дам тебе, я дам тебе меч самый лучший свой, Себе похуже меч возьму, побьешь меня — меч твой. Бить первым, так сказал король, тебе я разрешу, Затем ударю я тебя, и я тебя сражу. Сперва ударил сэр Кэрран, и ранил короля, Король Арланд нанёс удар – слетела голова. И на своё колено он супругу усадил: Скажи мне, женушка, теперь кто тебе больше мил? И дерзкий слышал он ответ: Пускай ты и богат Его губ мертвых поцелуй милее мне стократ. От ярости весь без ума король Арланд вскочил И к стенке намертво её мечом он пригвоздил. В могилу их! В могилу их! В одну, да поживей, Но леди сверху положить — дворянских всё ж кровей. Примечание переводчиков: Наш перевод баллады основан на русской версии “Мэтти Гроувз”, исполняемой группой Sherwood: https://myzuka.fm/Song/1902815/Sherwood-Russia-Metti-Grovz