***
Эсмерель закрыла ворота Амарантайна и спряталась в городе, словно куница в норе. Фергюс Кусланд изучающе смотрел на город. Он может взять его. Он может разрушить его стены и снести крепость. Но при этом он разрушит дома, лавки и убьет беззащитных людей, которым просто не повезло оказаться в неправильном месте в неправильное время. Может, Эсмерель им тоже не нравится. Фактически, Амарантайн – феод вассала его вассала и поэтому принадлежит ему, Фергюсу. Портить собственное имущество не хотелось. Пока солдаты занимали позиции, Фергюс ездил вдоль стен, провожаемый встревоженными взглядами со стен и укреплений. Взяв белый флаг парламентера, он выехал вперед. С площадки над воротами раздался крик капитана: – Милорд! За банн Эсмерель послали, она скоро будет здесь! – Вот и хорошо! – без обиняков крикнул в ответ Фергюс. – А если она не придет, то я буду говорить с тобой или кем-нибудь другим, чтобы вы знали, что случится, если вы не откроете ворота! – Он понемногу закипал и заговорил громче: – Рендон Хоу мертв! Башня Бдения пала! Уж если та древняя крепость не остановила меня, ваши стены и подавно не остановят! Подумайте хорошенько, люди Амарантайна, прежде чем вы откажетесь подчиняться своему господину! Ведь я здесь не только по собственному почину! Я здесь по приказу королевы! Выступая против меня, вы выступаете против королевской власти! Выстрелите в меня – и вас заклеймят изменниками! Ну так что же – вы спасете себя, своих жен и семьи от моей армии, или же выступите против меня и будете уничтожены? Воцарилась тишина. Фергюс внимательно наблюдал за стенами. По ним сновали гонцы, один из них, пригибаясь, добежал до капитана и тихо что-то произнес. – Не может быть! Дыхание Создателя! – изумленно воскликнул капитан. Они принялись шептаться. К ним подходили другие солдаты, голоса их звучали сердито и… да, испуганно. Фергюс молча сидел на лошади, но на него уже не обращали внимания. В городе что-то происходило, и жители его пытались с этим разобраться. Капитан подошел к краю стены, голова его была опущена, и выглядел он подавленно. – Ну так что, сдаетесь? – спросил Фергюс. – Милорд, – несчастным голосом сказал капитан, – мы сдаемся, и униженно просим вас проявить милосердие. Амарантайн ваш. Банн Эсмерель бежала. Скорее всего, она села на корабль еще во время утреннего прилива. С ней уплыли слуги и охранники ее поместья. Ее тевинтерские союзники тоже только что отплыли. Фергюс опасался такого исхода, но для Эсмерель это был единственный выход. Она так и так больше не осталась бы знатной ферелденкой – по крайней мере здесь, в Ферелдене. – Открывайте ворота, – холодно сказал Фергюс. – Сейчас же. Я отправлю в порт отряд, и он не даст отплыть больше ни одному кораблю. Никто не отплывет, пока я не проверю трюм. Ради золота и власти банн Эсмерель и Рендон Хоу дали волю тевинтерским работорговцам, и ни один мужчина, женщина и ребенок сейчас не могут быть в безопасности! Огромные ворота тотчас же открылись. Городская стража встречала Фергюса, выстроившись в два ряда и склонив головы в знак подчинения. Позади них толпились горожане, громко приветствуя доброго тэйрна. Фергюс и его отряд проехали мимо стражников и спустились по каменным ступеням на рыночную площадь. Они миновали пустые торговые ряды, – торговцы мудро спрятали товары и спрятались сами – доехали до башен и спустились по очередной лестнице к порту. Милях в двух от города виднелся корабль. Тевинтерцы. Теперь их уже не вернуть. Капитана порта найти не удалось, пришлось довольствоваться его помощником. По крайней мере нашлись декларации на грузы, и помощник, а также остальные служащие-разгильдяи, объяснили Фергюсу, что случилось. – Это судно господина Каладриуса, – промямлил помощник капитана, указывая на корабль. – Он очень влиятельный человек. Он и эрл были не разлей вода, – он сдвинул два пальца вместе, показывая степень близости их отношений. – Милорд, корабли из Тевинтера приплывали и отплывали месяцами, – добавил другой человек, решивший подлизаться к новой власти. – Похоже, дела у них тут шли неплохо. – Это правда? – спросил Фергюс. – Истинная правда, милорд. Тевинтерцы месяцами посещали Амарантайн, – проблеял помощник, опасливо глядя на знатного мужчину и его людей. – Прибывали повозки, из них груз быстро переносили на корабль, а нам платили за молчание. Фергюс с отвращением посмотрел на мужчину. – Этим «грузом» были эльфы, так ведь? Тевинтерцы были работорговцами, а вы помогали их продавать свободных ферелденцев! – Но что же нам было делать, милорд? – воскликнул помощник. – Эрл приказал нам, и банн приказала, а капитан Чейз убил бы любого, кто сунул бы нос в его дела, и если бы мы начали протестовать, нас бы самих продали господину Каладриусу! И нас постигла бы та же участь, что и… лучше вам увидеть это собственными глазами, милорд… Помощник капитана подвел их к краю пирса. Фергюс даже на расстоянии понял, что там лежало. Эльфийский мальчик лет двенадцати. На его грязном изящном лице бледнели полоски слез. Из ритуальных надрезов на запястьях и лодыжках до сих пор сочилась кровь. – Господин Каладриус узнал, что вы едете сюда, – пробормотал помощник. – Ему нужен был ветер. Фергюса распирало от ужаса и гнева. – Он увез всех?! – Всех? Нет, милорд. Для всех не было места. И не было времени искать другой корабль. На западном складе еще остался кое-какой груз… Оставили немногих. Больных и старых, и, к потрясению Фергюса, самых маленьких детей – даже младенца вырвали из рук его более ценной матери. Если ребенку никто не поможет, он погибнет. Фергюс повернулся к одному из своих людей. – Найди ему кормилицу. Мужчина поморщился. Он не был жестоким, но факт оставался фактом… – Трудно будет, милорд, найти женщину, которая станет нянчиться с эльфийским ребенком. Эльфы не выглядели особо благодарными за свое спасение. Потрясенные и напуганные, они столпились в клетках подальше от Фергюса и остальных вооруженных людей, и явно ждали новых издевательств. Многие были ранены. – Вы из Денерима? – спросил Фергюс. Эльфы непонимающе уставились на него. – Вы из денеримского эльфинажа? Или из хайеверского? Старый, скрюченный эльф разжал губы и прохрипел: – Из денеримского, милорд. – Я отправлю вас туда на одной из повозок, – сказал Фергюс. – Сейтон, уладь это. – Да, милорд. – Но как же Майя? – запричитала изможденная старуха. – Майя и Кирри? Мы не можем уйти без них! Фергюс отдал еще несколько приказов и вышел на солнце, подальше от витавшего на складе безнадежного отчаяния. Нужно проверить суда… Тевинтерский корабль был уже точкой на горизонте. Он уплывал и увозил эльфов, и Фергюс ничего не мог с этим поделать. Эсмерель тоже уплыла. Ускользнула еще на рассвете, бросив город на произвол судьбы. Фергюс бродил по ее особняку, пиная обрывки бумаг и брошенные вещи. Впрочем, ничего ценного Эсмерель не оставила. В башне Бдения все сокровища Хоу достались Фергюсу, а Эсмерель спланировала свой побег заранее и успешно претворила в жизнь. В пыли виднелись следы тяжелого сундука, который выволокли из кладовой. Любимые слуги Эсмерель, уплывшие с нею, тоже забрали свои пожитки. Остальные слуги рассказали, что предатели оделись просто и вышли из дома еще до рассвета. Сейтон подобрал оброненный шелковый шарфик. – Будем надеяться, милорд, что капитан судна, на котором она сбежала, такой же негодяй, и выбросит за борт и леди, и ее слуг, предварительно их ограбив. Фергюсу это понравилось. Эсмерель подстерегает немало опасностей: предательство – как предположил Сейтон, – шторма, пираты, кунари или другой корабль с тевинтерскими работорговцами. Фергюс фыркнул. Говорят, тевинтерцы не гнушаются при случае брать в плен и продавать в рабство людей. Участь тех, кто не владеет магией, незавидна – в Тевинтере они ничто. Не рабы, так слуги или земледельцы. Фергюс с огромным удовольствием представил закованную в кандалы Эсмерель среди эльфов, которых она предала. Однако жизнь не так уж и справедлива. Скорее всего, Эсмерель благополучно доплывет туда, куда ей надо, и проживет долгую и счастливую жизнь на деньги, полученные от продажи рабов. В Вольной марке никому до этого не будет дела, Эсмерель ведь богатая. – Хватит уже думать об этой суке! – проворчал Фергюс, шагая к ее кабинету. Город пребывал в замешательстве – вместе с Эсмерель бежали и несколько управителей, включая и начальника городской стражи. Нужно быстро назначить людей на освободившиеся места и навести порядок. Неизвестно, сколько еще в эрлинге осталось приспешников Хоу. Воинов, которых выделил король, хватит, чтобы справиться с мятежниками, но не для управления эрлингом. Фергюс уничтожал людей наподобие Пейтонов и Теммерли – они вместе с Хоу напали на Хайевер – и лишал их земель, а многих – и жизней. И хотя детей Фергюс не убивал, но сделал так, чтобы в будущем у них не было возможности мстить ему. Их отдадут Церкви или отправят к родственникам, живущим за пределами Ферелдена, но он никогда не даст им владеть землей. Многие феоды и поместья опустеют. Фергюс нуждался в людях, верных ему. Хорошо бы найти талантливых людей, не имеющих отношения к Амарантайну, покровительствовать которым будет только он. Даже если вернется Натаниэль, и Собрание земель назовет его эрлом, Фергюс хотел, чтобы банном города стал верный ему человек – неважно, мужчина или женщина. Банн Амарантайна обладает большой властью, особенно учитывая его контроль над гаванью и торговлей. Преданный Фергюсу городской банн в значительной мере уравновесит враждебного ему эрла. Остатки ополчения Хоу будут отосланы под Остагар, где они принесут пользу, а не станут сеять смуту в родных землях. Его собственные люди все еще искали Воронов-убийц, тщательно обыскивая все покидающие гавань корабли. По кабинету Эсмерель словно ураган пронесся. На столе – застывшие пятна сургуча, а подсохшие лужицы чернил напоминали застарелую кровь. Документы валялись на полу, еще больше их сгорело в камине; кое-какие уцелели, лишь обгорели по краю, и лежали теперь среди золы. – Посмотрите, что из этого может оказаться полезным, и принесите из лагеря мой переносной столик, – приказал Фергюс. К кабинету примыкали личные покои банна. Выглядели они еще хуже, чем кабинет. Большую часть мебели банн забрала с собой – за исключением огромной кровати: чтобы сдвинуть ее и куда-либо перенести, понадобилась бы дюжина мужчин, не меньше. Постельного белья тоже не было, но Фергюс не привередлив, а толстый матрас выглядит вполне удобным. Фергюс пожал плечами, вернулся в кабинет и принялся разбирать вещи на столе. Эсмерель, стерва злобная, забрала печать Амарантайна. Нужно как можно скорее сделать новую, разительно отличающуюся от прежней. Да, нужна новая печать, новый герб… Амарантайн начинает новую жизнь. Удачно, что на убитом Рендоне Хоу было его кольцо-печатка. Теперь оно красовалось на пальце Фергюса, как и печатка Хайевера, украденная убийцами у его отца. – Пока оставлю здесь небольшой гарнизон, – решил Фергюс. – А с остальными пойду в Хайевер. Он сел за письменный стол Эсмерель и написал обо всем произошедшем королеве.***
К счастью, Данит было известно, где в это время года находится клан Затриана, иначе Бронвин пришлось бы изрядно побродить по Бреселианскому лесу. А так они добрались до стоянки эльфов за два дня. Из-за деревьев выступила троица эльфов со вскинутыми луками. – Andaran atish'an, сестра, – сказала Данит их предводительница, худощавая блондинка в охотничьей кожаной одежде. – Я – Митра из клана Затриана. А ты из клана Маретари, правильно? – При взгляде на Бронвин ее лицо отвердело. – И как так вышло, что ты путешествуешь с шемлен? И с дургенлен? – Эльфийка с презрением посмотрела на Астрид. Бронвин набрала в грудь воздуха, но все же промолчала. Спрашивали Данит, не ее. Если она ответит вместо Данит, эльфы, несомненно, воспримут это как оскорбление – как и люди на их месте. – Я Серый Страж Данит Махариэль из клана Маретари, – спокойно ответила эльфийка. – Это Бронвин, командор Серых Стражей. С нами также Стражи Тара и Астрид, и наш спутник Зевран Аранай. Наш командор хочет поговорить с вашим Хранителем. Бронвин кивнула. – Приветствую тебя, Митра. Не могла бы ты отвести нас к Хранителю Затриану? Стоявшие за Митрой эльфы неприязненно поморщились. Один даже сплюнул на землю. Митра пристально посмотрела на Бронвин, потом на Скаута и пожала плечами. – Ma nuvenin, – сказала она. – Но помни, шемлен, наши стрелы найдут вас, если вы захотите причинить нам зло. Бронвин не знала, что означает «мa nuvenin», но оно явно подразумевало согласие. Она знаком приказала своим спутникам спешиться, и сама тоже спустилась на землю. Ведя лошадей в поводу, они последовали за долийцами в их лагерь. – Привяжите свою скотину здесь, на поляне, – резко сказала Митра, – мы не хотим, чтобы их навоз испачкал нашу стоянку. И вам придется убирать за своим псом. Скаут оскорбленно фыркнул. Он мабари, а не неразумный дикий зверь, который облегчается, где приспичит. И вообще, эти эльфы живут в лесу, так какая им разница? Бронвин взглянула на мабари, и он прекратил ворчать. Эти эльфы не друзья, но его Бронвин хочет с ними поговорить. Скаут понюхал воздух, лизнул руку Бронвин и с тревогой посмотрел на хозяйку. Плохое место. Оно пахнет плохо. Пахнет болезнью. Его Бронвин умная, она все поняла. Почесав его за ушами, она шепнула: – Мы будем очень осторожны, Скаут. На первый взгляд эта стоянка походила на стоянку клана Данит, вот только эльфов здесь было меньше. Эльфийские дети выглядывали из-за деревьев, тыкали пальчиками в Скаута и шептались, со страхом глядя на чужаков. Наземные корабли стояли тихие, а в загоне печально блеяли галлы. Взрослые эльфы провожали отряд Бронвин непроницаемыми взглядами. Бронвин слышала, что Хранитель стар, но невзирая на отсутствие волос на его голове – довольно необычно для эльфа – морщин у него не было, а худощавое, подтянутое тело излучало силу и энергичность. – Хранитель, наша сестра утверждает, что она Серый Страж, – заявила Митра. И добавила, указав на Бронвин: – Она говорит, что эта шемлен – их предводитель. И я решила, что лучше их сразу же привести к тебе. – Ты поступила правильно, а теперь можешь вернуться к своим обязанностям, – сказал Хранитель и окинул Бронвин изучающим взглядом. – Я Затриан, глава этого клана, его Хранитель и хранитель наших древних знаний. – Приветствую тебя, Затриан, – кивнула Бронвин. – Я Бронвин, командор Серых Стражей Ферелдена. Она коротко представила остальных. Затриан лишь к Данит обратился с теплотой, с Тарой и Зевраном он был всего лишь вежлив. – Это для меня не тайна, – сказал он. – Я уже ощутил нарастание скверны на юге и давно увел бы клан на север, не вмешайся некие обстоятельства. Вы здесь наверняка из-за тех договоров, что мы подписывали века назад. К сожалению… И он объяснил, почему его клан не сможет выполнить обязательства. Эльфы болели. Большинство охотников и следопытов пострадали от чего-то, похожего на проклятье. – Проклятье? Что за проклятье? – переспросила Бронвин. Тару это тоже интересовало. Было бы непростительно самоуверенно полагать, что она сможет сделать больше, чем досточтимый Хранитель долийского клана, но ей казалось, что Затриан рассказал им не все. На примере Данит она знала, что долийцы предпочитают не говорить о делах клана. – Идемте со мной, – сказал Затриан. В кругу наземных кораблей на тюфяках лежали около двух десятков эльфов, судя по виду – серьезно больных. Проклятье, снова сказал Затриан. Древнее проклятье теперь обратилось против клана. С каждым днем заболевших становилось все больше, многие уже умерли. – Как обычно, клан пришел сюда месяц назад. Мы не ожидали, что оборотни устроят на нас засаду. – Оборотни? – Бронвин постаралась не выдать своего изумления и недоверия. Считалось, что оборотни вымерли уже давным-давно, во многом благодаря доблести ее собственных предков. – Именно так. Несмотря на нашу магию, их проклятье нас одолевает. Если так пойдет и дальше, нам придется убить еще больше собственных соклановцев. Не думай, что я преуменьшаю опасность порождений тьмы; Мор – зло, которое нужно остановить, но сейчас мы не можем помочь тебе. – Ты знаешь, как помочь своему клану? – спросила Бронвин. – Болезнь – проклятье в крови, от которого либо умирают, либо превращаются в чудовищ. Есть способ одолеть ее… – он умолк и оценивающе посмотрел на Бронвин, – но это непросто. Бронвин невольно вздохнула, вспомнив короля Белена и Наковальню пустоты. Видимо, и здесь ее ждет что-то подобное. С непроницаемым выражением лица она сказала: – Понимаю. – В Бресилианском лесу обитает огромный волк по имени Бешеный клык. От него и пошло проклятье. Если он будет убит, а его сердце принесут мне, то я, возможно, смогу снять проклятье. – Что ты знаешь о нем? На лице старого эльфа промелькнуло странное выражение. – Я его… видел как-то раз. Несколько дней назад я послал за ним охотников. Никто не вернулся. Я больше не хочу рисковать своим народом. – Откуда взялось это проклятье? – спросила Тара, пытаясь припомнить, что она читала о ликантропии. Затриан снисходительно улыбнулся. – Это долгая история, и она вряд ли прольет свет на нынешнее положение дел. Если хотите, Сарел или Ланайя, моя Первая, расскажет вам ее. Боюсь, у меня нет времени на старые сказки. У Бронвин мурашки по голове побежали. Затриан что-то скрывает. Откашлявшись, она спросила: – Ты знаешь, где можно найти этого Бешеного клыка? Затриан задумчиво посмотрел вверх. – К югу отсюда, на реке есть маленький остров. Там и были обнаружены следы волка, его логово тоже недалеко. Если оно и может где-то быть, то только там. Туда ведет старая охотничья тропа. Митра покажет ее вам. Бронвин глянула на своих спутников, которые с интересом слушали Затриана. Данит была готова идти немедленно. Тара выглядела задумчивой. Бронвин понадеялась, что та при случае сможет вылечить их заклинаниями. Зевран и Астрид смотрели бесстрастно. Скорее всего, они тоже подозревали, что Затриан рассказал им не все. – Ты сказал, что «возможно» сможешь снять проклятье. Ты не полностью уверен в этом? Затриан покачал головой. – Я не могу сказать наверняка, но это единственный известный мне способ. Бронвин смотрела на него и думала. Хотелось – и очень сильно – просто развернуться и вернуться в Остагар. Эти эльфы что-то скрывают. Они хотят, чтобы она оказала им важную услугу, но при этом не полностью объяснили, что это и зачем нужно. Так зачем ей охотиться на волшебного волка и стаю созданий, считающихся вымершими? У нее дела в Остагаре и письмо королевы для Логэйна. – Извини, но мне нужно посоветоваться с моими спутниками, – сказала Бронвин Затриану и жестом указала своему отряду отойти к дубовой рощице. – Такого я не ожидала. У этих эльфов свои неприятности и, учитывая их потери от проклятья, они вряд ли смогут нам серьезно помочь. – Ты хочешь бросить их в беде? – сердито воскликнула Данит. – Ты готова помогать всем, но не долийцам?! – Ты несправедлива, Данит! – запротестовала Тара. – Затриан рассказал нам не все! – Все верно, Данит, – мрачно подтвердила Бронвин, – я и правда думала о том, чтобы уйти, ведь мой долг – найти как можно больше помощников в борьбе с Мором. И ушла бы, если б Хранитель не сказал, где можно найти Бешеного клыка – у нас нет времени на то, чтобы бродить по лесу в поисках проклятых монстров. Сегодня мы здесь переночуем, а с утра попробуем что-нибудь сделать, хотя я не собираюсь тратить много времени на помощь этим эльфам. Она вернулась к Затриану и сказала: – Мы разобьем здесь лагерь, а поутру отправимся на поиски Бешеного клыка. Лошадей мы оставим здесь, если вас это не стеснит. – Как хотите. – Затриан пожал плечами. – А сейчас я уйду по своим делам. Если вам что-то нужно, обратитесь к Ланайе, моей Первой. – И он ушел, ступая по-кошачьи бесшумно. Ланайя оказалась хорошенькой блондинкой с тонкими чертами лица. Затриан обучал ее вот уже несколько лет, неудивительно, что она обожала его. – Если это не слишком невежливо, могу я кое-что спросить? – поколебавшись, поинтересовалась она. – Да? – смиряя нетерпение, ответила Бронвин. – Твой народ когда-нибудь сожалел о том, что сделал с моим народом? Бронвин задумалась. Ланайя имела в виду людей вообще? Сожалели ли они о том, что Тевинтерская империя разрушила Арлатан, древний город эльфов? Сожалели ли они о том, что Церковь уничтожила Долы? О том, что эльфы теперь – их слуги? Эльфы выполняют черную работу – или бродят по лесам, в представлении большинства людей. В общем, люди причинили эльфам много бед. До того, как стать Стражем и пуститься в странствия, Бронвин об этом вообще не думала. Да, ей преподавали человеческую историю, и об эльфах там тоже кое-что было. Но это казалось ей неважным, даже когда она изучала историю последних лет Орлея. Эльфы жили в Орлее и были слугами, это воспринималось ею как обычное положение дел. Она виновна в их бедах не более, чем в предательстве Андрасте. Однако сказать так будет невежливо. – Некоторые сожалеют, – ответила она. – Все люди разные. Данит фыркнула. Тара толкнула ее локтем. Ланайя, похоже, расстроилась. – Нам трудно принять, что большинство людей не ощущают вины и не жалеют о причиненных нам бедах. Один поэт, живший еще до падения Долов, написал: – Подобно драконам летят они, овеянные славой, и подобно драконам они кровожадны, ужасны и прекрасны. Бронвин сравнение с драконом озадачило. – Похоже на описание древних тевинтерских магистров, которые и вправду были ужасными. Большинство людей всего лишь пытаются выжить, и они ничуть не овеяны славой, не кровожадны и даже не слишком-то прекрасны. Ланайя вздохнула и принужденно улыбнулась. – Прости, у тебя, должно быть, тоже есть вопросы. – У вас интересный Хранитель. Не могла бы ты рассказать о нем? Такая тема Ланайе очень понравилась, и она принялась восхвалять мудрость Затриана и его невероятную преданность клану. – Он очень отзывчивый, потому что много страдал и многое утратил. – Правда? – спросила Бронвин. – Что же он утратил? Расскажи, прошу тебя. Не хотелось бы ненароком задеть его за живое или расстроить. – Давным-давно он потерял свою семью. Я не знаю всего, но, насколько мне известно, это случилось при ужасных обстоятельствах. – На них напали оборотни? – спросил Зевран, и они с Бронвин переглянулись. – Нет… нет, – Ланайя покачала головой. – Оборотни тут ни при чем. Они начали нас беспокоить не так давно. – Спасибо, Ланайя, – поблагодарила эльфийку Бронвин. – Мы устроимся на ночлег невдалеке от вас и на рассвете пойдем на поиски. Я уже сказала Хранителю, что лошадей мы оставим здесь. – Да… ваши лошади, – Ланайя оглянулась на поляну, где остались лошади. – Я видела мало лошадей. Они не так красивы, как галлы, но они тоже дар Творцов. Можно, я посмотрю на них? – Осторожней с ними, – посоветовала Данит. – Они полезные животные, но нервные и буйные. – Она с плохо скрытой издевкой посмотрела на Бронвин, подразумевая, что лошади во многом похожи на своих хозяев-людей. – Моя лошадь спокойная, – сказала Тара. – Она меньше остальных, у нее белое пятно на лбу и белые «чулочки». Астрид все это время молча слушала разговоры. Ей было здесь неуютно, но она все равно ощущала, когда кто-нибудь лгал или умалчивал о важном. Этот Хранитель что-то скрывает. Может, он стыдится чего-то, связанного с проклятьем? Чего-то, что он не хочет раскрыть им? Быть может, это не только долийский секрет. Зевран тоже молчал. Глядя на лагерь, он ясно припомнил, почему его краткое проживание с эльфами оказалось неудачным. Клановая система, никакой личной жизни, следование правилам – а также отсутствие вина, раскованных женщин и вкусной рыбной похлебки: вот почему он избегает подобных мест, словно логова порождений тьмы. Странно, что Данит, которая уже успела повидать другую жизнь – которую предпочитает Зевран – так яростно придерживается традиций.***
Они поставили палатки невдалеке от долийского лагеря. Скаут держался рядом с Бронвин. Эти создания не привыкли к псам, и Скаут ощущал их любопытство и испуг, а взрослые и вовсе вели себя враждебно. С равнодушным видом Скаут трусил рядом с Бронвин, а потом разлегся у костра, наблюдая, как Зевран готовит ужин, и съедая кусочки, которые эльф ему бросал. Когда стемнело, к ним подошла девушка и пригласила послушать истории хагрена. Бронвин не была уверена, что приглашение относится и к ней, но девушка, похоже, имела в виду и ее тоже. Пожав плечами, Бронвин с Астрид последовали за своими спутниками-эльфами. По сравнению с этим кланом эльфы Маретари казались дружелюбными, но в том, чтобы послушать истории, нет ничего дурного. Вот только этот клан был невежлив с ними и настроен враждебно. Эльфы демонстративно не замечали Астрид, словно ее здесь и вовсе не было. Бронвин видела, что Астрид это обижало, но гномка умна и уверена в себе, и не станет выказывать обиду. Астрид села позади всех, рядом со Скаутом, и принялась гладить пса по блестящей шерсти. Скаут хороший, он не высокомерен и настроен дружески по отношению к ней. Бронвин предпочла бы, чтобы на нее тоже не обращали внимания. Однако она была выше эльфов, и стала мишенью для их недовольства. В ее сторону бросали злые взгляды – а иной раз и злые слова. Она пыталась вести себя рассудительно и вежливо, но это явно не помогало. И когда Сарел начал свой рассказ, тоже не помогло.***
Рассказ Сарела: В землях шемлен можно услышать истории о женщине по имени Андрасте. Люди называют ее пророчицей и невестой их Создателя. Но мы знаем ее как военного вождя, который подобно нам был рабом и мечтал освободить остальных. Мы присоединились к ее восстанию против Империи, и наши герои умерли рядом с ней на тевинтерских кострах, неоплаканные. Ее предал собственный муж, а не Тейн Шартан, предводитель эльфов. Он тоже погиб, надеясь на лучшее. Мы же до окончания войны оставались с нашими так называемыми союзниками. Нашей наградой стали земли в южном Орлее под названием Долы. И мы начали Долгий путь к новому дому. Халамширал – «конец странствий» – стал нашей столицей, построенной там, куда людям не было пути. Мы смогли снова забыть о времени. Мы начали понемногу восстанавливать свою культуру и традиции, утраченные за время рабства. Однако это длилось недолго. Орлей рос. Шемлены размножались и начали продвигаться на юг. Сначала Церковь направила в Долы миссионеров, а когда мы выдворили их – храмовников. Нас прогнали из Халамширала, и мы рассеялись по миру. Некоторые нашли убежище в шемленских городах. Они живут в нищете, и обращаются с ними чуть лучше, чем с преступниками. Мы же выбрали иной путь. Мы ушли в леса и не проводим на одном месте слишком долгое время, чтобы нас не замечали шемленские соседи. В нашем добровольно выбранном странствии мы храним остатки эльфийских знаний и культуры.***
– Я читала, что эльфы тоже приложили руку к ситуации, которая повлекла за собой Священный поход – осторожно сказала Тара. Сарел поднял изящно очерченную бровь. – Разумеется, в нашем падении есть часть и нашей вины. Мы верили, что шемлены не отберут так просто дар своей пророчицы. Мы ошиблись. Они забрали наши земли, заставили нас забыть наших богов и жить в нищете в шемленских городах. Говорят, Халамширал до сих пор стоит, и в нем есть эльфинаж. Интересно, забавляет ли шемленов эта ирония судьбы, или же они просто забыли, что правят городом, который строили не они. – Мы долийцы, – начала пылко цитировать Данит, – мы храним утраченные знания, мы идем одинокой тропой. Мы последние элвен. Мы больше никогда не подчинимся. Ответом ей был согласный гул голосов. Все снова с обвинением уставились на Бронвин. Было неприятно, что ей угрожают за события семивековой давности. Затриан слабо улыбался, прикрыв глаза. Бронвин хотела было упомянуть о том поступке эльфов, который заставил людей пойти на них Священным походом – во время Второго мора эльфы отказались участвовать в войне, и наблюдали со стороны, как был полностью уничтожен город Монсиммар – но не стала. Эльфы лишь отнеслись бы к ней еще враждебней. Вместо этого она дипломатично сказала: – Серые Стражи глубоко уважают своих долийских союзников и своих долийских братьев и сестер по Ордену. Что еще она могла сказать? Указать, что лично она никого не прогоняла с родной земли? Однако трудно отрицать, что она принадлежит к знатному роду, который получил от этого выгоду. Быть может, эльфы некогда правили тем местом, который теперь называется Хайевер. И если она начнет оправдываться, то лишь спровоцирует ссору. Нужно думать о своей миссии. Если она начнет злиться и вести себя воинственно, это не поможет ей собрать союзников для борьбы с Мором. Но в ее защиту высказался Зевран: – Хочу сказать, что наш командор не жила до начала Века дракона, и что ее предки – ферелденцы, и они не участвовали в орлесианском Священном походе. – Да она и не любит орлесианцев, – сердито пробормотала Тара. – Она всегда добра ко мне, и спасла меня от храмовников. И Данит она тоже спасла! Не хочешь рассказать об этом, а, Данит? – Меня она тоже спасла, – сказал Зевран, – и я это никогда не забуду. Воцарилось неловкое молчание. Прервала его Ланайя: – Разумеется, мы надеемся, что ты не примешь эту историю на свой счет. Мы вовсе не хотим проявить враждебность к Серому Стражу, который столько всего делает ради всех в этом мире. И которому, насколько я поняла, Хранитель поручил сложное и опасное дело. Недовольные шепотки неохотно стихли. Бронвин была уже по горло сыта критикой орлесианцев и Церкви; пожелав всем спокойной ночи, она ушла. Астрид присоединилась к ней. – Вот оно, долийское гостеприимство, – поморщившись, пробормотала она. – Учитывая все это, я бы предпочла остаться в дворцовых покоях Стражей! – И я. – Бронвин коротко усмехнулась.***
Они вышли на рассвете. Накормив и напоив лошадей, Бронвин подумала, что нужно как-то объясниться с Данит, но сейчас было неподходящее время и место. Нужно охотиться за волком. Понадеявшись, что с лошадьми ничего не случится, отряд оставил лагерь. Миновав стоянку долийцев, они углубились в лес, густой, влажный, изумрудно-зеленый. Иной раз Бронвин приходилось мечом расчищать путь. Лес был стар, он наблюдал за ними, не спеша раскрывать свои тайны. Данит шла впереди, бесшумно ступая по густому, мягкому ковру из опавших листьев. Многие поколения деревьев роняли здесь свои листья и ветки, и те рассыпались в прах, становясь частью земли. Астрид морщилась, ощущая под ногами пружинистую мягкость вместо надежного камня. Она пахла, словно нечто живое, очень похоже на гнилостно-сладковатый запах, который иной раз можно учуять на Глубинных тропах. Не запах скверны, но Астрид он все равно не нравился, напоминая о том случае, когда она в темноте наступила на нага. – Странное место, – шепнула Астрид Бронвин. – Я еще никогда не бывала в таком странном лесу, – шепотом согласилась Бронвин. – И никогда не видела некоторые из местных деревьев. Судя по их размеру, они очень и очень старые. Лесорубам из Гварена и Южного предела лучше сюда не приходить. Черный шелколист, – она указала на неохватное дерево с блестящими темными листьями, – очень ценится. Кровать из него в Денериме стоит около сотни соверенов и по карману только богачу. Астрид посмотрела на дерево с невольным уважением. Оказывается, не все деревья в лесу одинаковые. Издалека донесся хруст, похожий на треск деревьев в мороз. Данит замерла на полушаге, повернув голову на звук. Все умолкли. – Что это? – тихо спросила Бронвин. – Ш-ш-ш! – шикнула Данит. – Это что-то, с чем мы не хотим встретиться. Не сходите с тропы! Она отвела в стороны плети вьющихся растений и вгляделась в зеленый туннель впереди. – Красиво, правда? – шепнула Тара Зеврану. – Мне нравится этот зеленый свет, проходящий сквозь листья. Походит на цветные стекла в башне Круга. – Осторожней, – сказала Данит, ведя их дальше. – Некоторые деревья здесь… недружелюбны. – Как деревья могут быть недружелюбными? – удивилась Астрид. – Недружелюбные деревья? – эхом отозвалась Тара. – Не нравится мне это. – Сильваны, – шепотом пояснила Данит, настороженно оглядываясь. – Иногда они… просыпаются. У них узкие овальные листья, а ствол может быть двойным – Как это – двойным? Я не понимаю, – призналась Бронвин. – Как ноги. – Эти деревья ходят? – догадалась Бронвин. – Говорят, что да. – Ходячие деревья? – удивилась Тара. – Этот лес гораздо более загадочен, чем я думала. А это еще что такое? Учуяв зловоние, Данит повернула голову, и тут из-за кустов выломился медведь. Скаут с лаем бросился на него. Бронвин выхватила меч. Тара пронзительно вскрикнула и вскинула посох, пытаясь заморозить зверя. Зевран скользнул мимо нее, заходя медведю за спину. Разъяренный медведь кинулся к Данит, и эльфийка вскинула лук; стрелы молниями прошили зеленый свет. Астрид зверь показался похожим на волосатого бронто. Она ударила мечом по щиту и закричала. Медведь отвлекся от лучницы, взревел от боли из-за глубоких ран в боках и спине и встал на дыбы, нависнув над отрядом, словно башня. Скаут кинулся к нему, пугая, пока остальные били зверя стрелами и мечами. Астрид обнаружила, что у медведей есть когти. И желтоватые клыки – зверь ощерился прямо ей в лицо. Во рту у него пузырилась красная слюна. Из посоха Тары с треском вырвалось заклинание, и шерсть медведя загорелась, чадя душным, серым дымом. Одна из стрел Данит вонзилась в горло медведя, а меч Бронвин пронзил сердце зверя. Тот яростно взревел, сшиб с ног Зеврана, задрожал и затих. – Это медведь? – спросила Астрид. – Я видела его изображения. Это черный медведь? – Да, – сказала Данит, простирая руку над мертвой грудой меха и плоти. – Это самец черного медведя. – Она пробормотала коротенькую молитву на эльфийском. – Я помирилась с его душой. Он сражался храбро. – Медведей едят? – полюбопытствовала Астрид. – Гномы едят бронто, а этот зверь тоже большой и яростный. – Да, – ответила Данит. – Они сытные. Было бы неплохо сказать клану об этом медведе, чтобы дети наелись. Сегодня не жарко, быть может, на обратном пути мы захватим немного мяса с собой. Я могу быстро разделать его и спрятать часть мяса. Если его повесить на дерево, то за несколько часов с ним ничего не случится. Бронвин и Зевран помогли ей разделать медведя. В конце концов, этим вечером они тоже могут поесть медвежатины. Астрид смотрела на это с любопытством, Тара – с отвращением. Окончив разделку туши, отряд продолжил свой путь. В полдень они устроили короткий привал. Воздух был теплый и влажный, Бронвин клонило в сон, вставать и куда-то идти не хотелось совершенно. Впрочем, выбора у них не было. Данит шла впереди, внимательно изучая землю, иногда наклоняясь, чтобы посмотреть ближе и понюхать. Спустя некоторое время она с отвращением сказала: – Твари уже недалеко. Они прошли здесь перед полуднем. Вскоре они их встретили. Это оказались не порождения тьмы, но выглядели они не менее устрашающе. Три твари выскочили на прогалину островка. Но не напали, а остановились, и один из них поднял когтистую лапу совершенно человеческим жестом, словно призывая к разговору. В детстве, когда Бронвин испугалась рассказов о ликантропии во времена Черного века, Олдос, ее учитель, уверял, что оборотни давно истреблены. Хелия Кусланд собрала отряд, который убил тварей, а уцелевших загнал в реку Хафтер, где они и утонули. О чем не говорилось в старых сказаниях, так это о том, насколько оборотни большие. Да и к тому, что они похожи на людей, когда стоят на двух задних лапах, Бронвин тоже оказалась не готова. Стоявшая впереди тварь заговорила. О том, что оборотни умеют говорить, в сказаниях тоже не упоминалось. Удивился даже Скаут. Голос оборотня звучал низко и грубо, но звуки отчетливо слагались в слова, а слова выражали мысли. – Наши следопыты оказались правы, братья и сестры, – прорычал оборотень. – Долийцы, человек и гном пришли мстить нам, пришли поставить нас на место… Спутники оборотня отвечали ему согласным рычанием и фырканьем. Взяв себя в руки, Бронвин осторожно сказала: – Я не ожидала, что с тобой можно будет говорить. – Она крепче сжала рукоять меча. – Я думала, что оборотни неразумные звери. Оборотни зашлись лающим смехом. – Мы и есть звери! – Они полыхнули на Бронвин желтыми глазами. – Но мы вовсе не так просты и неразумны. У нас есть имена! Меня зовут Бегун. Я веду за собой моих проклятых братьев и сестер. Возвращайся и скажи долийцам, что у них ничего не получится! Скажи, что мы с радостью поглядим, как они будут страдать так же, как страдаем мы. Настала пора платить за то, что они сделали! Ситуация явно была гораздо сложнее, чем говорил Затриан. Хотя он не сказал им ничего важного. Эти создания могли мыслить и явно считали себя неправильными. – Скажи, чем долийцы разозлили вас? – спросила Бронвин, стараясь не выказывать страха. – Долийцы нас не нанимали. Мы Серые Стражи и пришли сюда, чтобы потребовать помощи долийцев в борьбе с Мором, а они сказали, что слишком ослаблены вашими нападениями и не могут нам помочь. Не могли вы бы примириться хотя бы до тех пор, как порождения тьмы будут разбиты? Ее слова понравились лишь Таре, Зеврану и Астрид. Данит разозлилась. Оборотней же они не убедили. – Нам плевать на ваш Мор! – фыркнул Бегун. – Мы убиваем порождений тьмы при встрече! Мы враждуем лишь с долийцами. Они прокляли нас и думали, что смогут избежать нашей мести. Рядом с тобой стоит долийская охотница. Тебе не обмануть нас! Бронвин примирительно выставила вперед левую руку. – Я хочу не обмануть вас, а понять. Расскажи о проклятье, что терзает вас. Ответом ей было рычание. – Ты ничего не знаешь, – пролаял Бегун. – Ни о проклятье, ни о том, кому служишь. Хватит болтать. Беги к долийцам и скажи им, что они обречены! – Оборотень встал на четыре лапы и повернулся. – Идем, братья и сестры! Оставим их в лесу, он, как всегда, разберется с чужаками! – Подожди, я не понимаю! – окликнула его Бронвин. Но оборотни ушли. – Здесь скрыто больше, чем видится на первый взгляд, – сказала Астрид. – Эти создания прокляты и винят в этом долийцев. Это долийцы первыми их прокляли? – Затриан не говорил, что это долийцы их сначала прокляли, – взволнованно сказала Тара. – Не говорил, – усмехнулся Зевран. – Он, помнится, очень уклончиво говорил о проклятье. Может, они прокляли врага и получили больше, чем рассчитывали. – Зачем моему народу так поступать? – вспылила Данит. – Откуда нам знать? – ответила Астрид. – Может, они некогда враждовали с этим кланом и превратили их в оборотней? Может, они не поделили земли. У разговаривающих созданий такое бывает. – Не верю, что какой бы то ни было эльф может проклясть другого эльфа, – возразила Данит. – Может, эти твари изначально были волками. Что бы ни случилось, они наверняка это заслужили! – К чему гадать, нужно узнать об этом больше, – холодно сказала Бронвин. – Может, я смогу убедить их рассказать мне обо всем. Затриан должен был сказать о том, что оборотни могут говорить, и причину того, почему они прокляты! Скаут, возьми их след! Отряд последовал за псом, осторожно пробираясь через овраги, заросшие папоротником. Нашлись еще следы и даже помет. – Воздух меняется, – прищурившись, прошептала Данит. – Мы уже недалеко. – Она принюхалась. – Здесь что-то недоброе. Что-то странное. Скаут негромко зарычал. – Что-то страннее, чем ходящие деревья? – пробормотала Тара. Бровин отвела в сторону очередную ветку и вышла на поляну. Впереди высились каменные руины. – Только поглядите! – ахнула Тара. Выглядели они впечатляюще. В центре возвышался купол, по обеим сторонам от него отходили пристройки из резного камня. Даже разрушенное и поглощенное лесом, здание выглядело величественно. – Это тевинтерские руины? – тихо спросила Астрид. – В книгах не упоминалось, что они забирались так далеко на восток. – Нет, это строили не тевинтерцы, – пробормотала Бронвин. – На севере полно тевинтерских руин, я видела с десяток в Хайевере и Амарантайне. А уж Остагар видели все мы. Эти же не похожи на них. – Может, они эльфийские? – Тара восторженно распахнула глаза. – Может, они остались от тех дней, когда эльфы… когда с ними все это приключилось? – Впечатляюще, – задумчиво согласился Зевран. – Выглядит красиво. Ты была здесь раньше? – спросил он Данит. – Никогда. Никто не забирался так глубоко в лес, – ответила Данит, с беспокойством глядя на руины. – Это не совсем так, – замерев, сказала Бронвин. Из кустов поднялся Бегун и застыл на фоне руин. Сморщившись, он зарычал. Вокруг него тотчас же возникли другие оборотни. Их было очень много. – Вы все-таки добрались сюда! – прорычал Бегун. – Вы сильнее, чем мы думали. Долийцы сделали верный выбор. Но вы здесь чужие. Уходите! – Вы страдаете от проклятья, – сказала Бронвин. – И долийцы тоже страдают от того же самого проклятья. Ведь вы же хотите одного и того же – снять это проклятье, верно? Позволь мне попытаться примирить вас и помочь всем вам! – Вас подослали коварные долийцы, чтобы убить Бешеного клыка! Я не дам вам это сделать! – Бешеный клык – ваш вожак? – Вы ничего не знаете, и я не собираюсь просвещать вас. Это наше место! Здесь Бешеный клык защищает нас. Здесь мы узнали наши имена! Мы будем защищать Бешеного клыка и это место ценой наших жизней! Оборотни молниеносно опустились на четыре лапы и бросились в атаку.