***
Зевран развел костер в холле, и Астрид принялась за готовку. Тара глубоко вздохнула и направила посох на Данит. Бронвин стояла рядом, происходящее ей не нравилось. Как командор она слишком мягка: обращается со Стражами, словно с друзьями. Это нужно как-то исправить. Она не сможет стать другом каждому завербованному Стражу. Зато нужно добиваться от них, чтобы они подчинялись приказам и исполняли свой долг. Данит была слишком ошеломлена, чтобы разозлиться на разбудившую её Тару. Она мало что помнила о том, что произошло прежде, чем Тара ее усыпила. Бронвин стояла над ней и смотрела, не отводя взгляда. — Ты предала нас, Данит, — прямо сказала она. — Возможно, это было дурное влияние старого мага крови. Если бы Тара не усыпила тебя, я бы убила тебя как предательницу. Тебе повезло остаться в живых. Я даю тебе еще один, последний, шанс. Знай, — добавила она, и ее лицо ожесточилось, — если ты хоть раз направишь свой лук на меня, то умрешь прежде, чем успеешь пожалеть об этом. Ты меня поняла? Повисла гнетущая тишина. — Ты меня поняла? — Я... поняла, — огрызнулась Данит, после чего оглядела комнату. Все злились на неё – даже пёс; даже Тара и Зевран, которые должны были понять. Но не поняли. Для них верность Стражу-командору была выше верности собственной крови. Они не долийцы. Они никогда не смогут понять. Ей придется смириться с этим и жить дальше. Спустя мгновение она спросила: — Но что произошло? — Она увидела безжизненное тело Затриана на волокуше. — Он мёртв! Кто убил его? Ей ответила Бронвин: — Никто. Он отдал свою жизнь, чтобы снять проклятие. Всё кончено. Хозяйка леса погибла, поскольку была его творением. Оборотни вернулись в человеческое обличье и убежали. Затриан заверил, что его жертва излечит и эльфов. — Но... — Никаких "но", — перебила её Бронвин. — Мы заночуем здесь и завтра вернемся в лагерь. Ты останешься здесь, не будешь бродить по округе и не будешь дежурить, потому что мы не уверены, что ты не убьешь нас во сне. Данит отвела взгляд от Бронвин и посмотрела на Тару и Зеврана за подтверждением. Тара смотрела холодно, Зевран пожал плечами. — Всё так, как она сказала. Тебе действительно повезло остаться в живых. — Хватит, — произнесла Бронвин. — Теперь, после того как мы очистили это место от оборотней, пауков, поднявшихся мертвецов и дракона, тут более или менее безопасно. Завтра, когда мы вернёмся в долийский лагерь, мы должны будем заручиться поддержкой этого клана в борьбе с Мором, которую они обязаны оказать по договору. Ты, Данит, отправишься с нами в Остагар, для выполнения своей клятвы Серого Стража. Данит хмуро посмотрела на Бронвин, но та уже отвернулась. — Тара, ты можешь наложить заклинание, чтобы сохранить тело? — Могу. Ещё можно завернуть его в этот кусок полотна, который я нашла в логове.***
Путь до долийского лагеря был труден и тяжёл. Плечи Бронвин болели от усилий, с которыми приходилось тянуть волокушу по бездорожью. Она испытывала соблазн приказать Данит тащить волокушу, но эльфийка была полезнее в качестве разведчицы и охотницы, да и Бронвин была гораздо сильнее её. Она мысленно проклинала долийцев и их нелепые погребальные обычаи. Был бы Затриан андрастианином, его можно было сжечь и доставить прах без особых трудностей. Они несколько раз останавливались, чтобы наполнить фляги прохладной чистой водой из реки и подкрепиться вяленым мясом и сушеными фруктами. Бронвин лежала под дубом и наблюдала за игрой света и теней, пробивающихся сквозь раскинувшийся над ее головой зелёный купол. Во время одной из остановок Данит ненадолго отлучилась и подстрелила пару перепелок, связала их вместе и повесила крылатый трофей через плечо. На другой она указала Зеврану и Таре на удивительное дерево и сказала, что так выглядит железная кора. Бронвин рассмотрела его. Кора действительно была необычайно тёмная и гладкая, ветви плавно загибались вверх, отчего дерево формой напоминало кувшин. Большие листья до странности походили на папоротник. Бронвин подобрала один, на память, и решила, что в следующий раз наверняка узнает это дерево. Затем они двинулись дальше. Астрид и Зевран тоже по очереди тащили волокушу, с пониманием глядя на Бронвин. Их потенциальных союзников нужно умаслить, ради того они и затеяли эту глупость с возвращением тела сумасшедшего старика. Данит шла впереди в полном одиночестве, её возмущение и гнев постепенно стихали, а их место занимали неуверенность и сожаление. Затриан первый сотворил проклятие. Он был магом крови, тем, кого долийцы привыкли бояться. Данит слышала, что Йован, юноша с кроткими манерами, заигрывал с магией крови, но не верила в эту чепуху. Йован не мог быть магом крови. Маги крови чудовища, они ставят себя превыше всех разумных созданий. Но Затриан был магом крови. Он не отрицал этого. Он считал, что стремление отомстить его оправдывало. Данит была не чужда идея мщения, но когда от неё начинает страдать твой собственный народ... Это и было камнем преткновения. Данит не волновало, что Затриан собирался делать с этими дикарями-людьми; но как только проклятие затронуло эльфов, Затриан должен был снять его и защитить свой народ. Его дети погибли столетия назад. Даже если бы эти люди не убили их, они все равно бы уже умерли от старости. Получается, у Затриана не вышло стать хорошим Хранителем. Он подвёл свой народ. Если бы Бронвин и остальные не заставили его снять проклятие, сколько бы ещё долийцев погибло? Вынудить его снять проклятие было правильным решением, но Данит этого не поняла: её ослепило безрассудное доверие к Хранителю долийцев. Оно превратило её в дуру, и к тому же — почти в мёртвую дуру. Было горько это признавать. Узнай об этом Хранительница Маретари, она разочаровалась бы в Данит... Чем дольше они шли, тем знакомей становились окрестности, и вскоре их отряд заметили эльфы-дозорные. Известия об их успехе уже достигли долийцев. Накануне в лагерь вернулся охотник, и его раны, нанесенные оборотнем, исцелились. А в сумерках вернулась жена другого охотника, приняв свой прежний вид, обнаженная и спотыкающаяся. Она рассказала дикую и ужасающую историю о превращении в оборотня. Другие оборотни не были к ней враждебны, призывали принять свою новую природу и жить среди них. Она отказалась, надеясь умереть, и ушла прочь от стаи. Совершенно неожиданно её скрутила мучительная боль и затем она снова стала собой. Её муж встретил её с радостью и облегчением. Они искали Затриана, чтобы рассказать ему радостные вести, но его нигде не было. Ланайя приказала всем оставаться в лагере и ждать. — Похоже на то, что Серый Страж успешно справилась с заданием, — сказала она. — Возможно наш Хранитель сейчас с ней. Появление Бронвин и её отряда встретили с ликованием, быстро сменившимся возгласами гнева и негодования, когда в завернутом в саван теле на волокуше узнали Затриана. Весь клан тут же воззрился с обвинением на Бронвин, и в меньшей степени, на Астрид. Тара подняла руку и остановила их, сказав: — Затриан отдал свою жизнь, чтобы положить конец проклятью. Это был единственный способ. После этого Бронвин коротко рассказала о случившимся. — Он пришёл к выводу, — сказала она, — что проклятие может быть полностью снято только вместе с его смертью и смертью этого существа, Бешеного клыка. Мы изловили Бешеного клыка, затем прибыл Затриан и провёл ритуал. Остальное вы знаете. — А что с оборотнями? — требовательно спросил высокий эльф. — Мы многих убили, — произнесла Бронвин, мысленно скорбя о бедных несчастных созданиях. — Горстка выживших сбежала на восток. Часть нашего отряда получила ранения и мы не могли их преследовать. — Я могу их преследовать, — кровожадно заявила эльфийка. — Эти отродья убили моего мужа! Бронвин скривилась. Она не стала рассказывать этим эльфам про древний храм или про дракона, там обитавшего, как и про сражения с бродячими мертвецами и призраками. Если Данит захочется посплетничать, то это её дело. А в данный момент клан куда больше волновала смерть их Хранителя. — Он умер как герой, — вздохнула одна из женщин. Ланайя горевала от потери Затриана больше остальных, но исход дела её утешил. — Всё действительно закончилось: когда проклятие было снято, наши охотники исцелись, — сказала она. — Я почувствовала... когда он умер. Думаю, он был готов уйти. — Уверена, что это так, — вежливо ответила Бронвин. Может быть в самом конце, подумала Бронвин, он вправду мог захотеть умереть. Этот старик был жестоким, порочным и злым магом крови, проклявшем всех людей, до кого только мог дотянуться, не разбирая, виновны они или нет, но эти эльфы любили его, и было бы глупо выказывать своё презрение к нему. Она превозмогла своё отвращение и сосредоточилась на уважении к горю Ланайи, хоть и была полностью не согласна с её мнением о старом наставнике. — Будет сложно заменить Затриана, — сказала Ланайя. — Он был Хранителем на протяжении многих веков. Но теперь Хранитель я, и я торжественно клянусь соблюдать наш древний договор с Серыми Стражами. Дайте мне десять дней, и я соберу клан и отправлю вести нашим родичам. Прошло много времени с тех пор, как долийцы выдвигались на войну, но я уверена, что для вас наша помощь будет весомой. Мы придём, быстро и решительно, и сокрушим ваших врагов. Я клянусь в этом. Собравшиеся вокруг эльфы поддержали ее возгласами, кто с готовностью, кто с сомнением. Сарел покачал головой. — После стольких столетий Затриан нас покинул! Мы должны дать ему упокоиться, как полагается по обычаю. — Раздалось больше одобрительных голосов. Темноволосый хагрен пристально взглянул на Бронвин. — И теперь Хранитель Ланайя поведет нас на войну, сражаться вместе с людьми! Я никогда не думал, что доживу до этого дня. — Это не первый случай, когда люди и эльфы сражаются как союзники, — ответила Бронвин с приятной улыбкой. — Последний Архидемон был повержен эльфом, великим героем Гараэлем, Серым Стражем. Мы с честью следуем по стопам наших предков. — Жду-не дождусь, когда можно будет сразиться с этими порождениями тьмы! — воскликнул один из молодых охотников. Тара одарила его короткой ободряющей улыбкой. Сарела это не впечатлило. — Правда? Я надеюсь, ты вернёшься, чтобы рассказать нам об этом! — Он снова посмотрел на Бронвин. — Что до тебя, Серый Страж, я думаю, что когда-нибудь буду рассказывать истории о тебе. Прости, но нам надо отдать последние почести нашему почившему Хранителю. Вы, — сказал он, кивнув Данит, Таре и Зеврану, — можете прийти на церемонию. Тара с Зевраном обменялись взглядами и поняли, что благоразумно будет согласиться. Данит, конечно же, даже в голову не могло прийти поступать иначе. Бронвин и Астрид с радостью вернулись в свой маленький лагерь. Скаут повернулся задом к недругам и затрусил рядом с Бронвин, не забывая задирать лапу на близстоящие аравели. Пока Астрид собирала хворост, а Бронвин ухаживала за лошадьми, пёс глубоко вздохнул, плюхнулся на спину и с удовольствием принялся валяться в грязи. — Выходим на рассвете, верно? — быстро спросила Астрид. Ей не хватало Остагарских каменных стен — отличных, построенных гномами стен. Она будет рада снова вернуться туда. — С первыми лучами солнца, — заверила её Бронвин. — Я поговорю с Хранительницей, когда закончатся похороны, и мы обсудим практические детали, но да, вряд ли получится быстро покинуть это место. Я надеюсь, что несчастные люди доберутся до Южного предела быстрее, чем их настигнут эльфы. — Возможно Ланайя хорошенько займёт их приготовлением к маршу на юг, и на личную месть не останется времени. — Может, так и будет. Я поговорю и об этом тоже. Мы с лихвой выполнили свою часть сделки. Теперь долийцы, будь они прокляты, могут выполнить свою. Когда Тара с Зевраном вернулись с похорон, Бронвин взяла свое полотенце, чистое белье, истончившийся кусочек лавандового мыла и сказала: — Я спущусь вниз по течению помыться. — Какая замечательная идея! — воскликнула Тара. — От моих волос воняет, как от оборотня. — Мыться в холодной воде... — проворчала Астрид, тоскуя о горячих источниках Орзаммара. — Я постою на страже! — Зевран с любезным видом поклонился. — Я буду очень внимательно присматривать за вами. — Смотри сколько влезет, — устало отозвалась Бронвин. — Меня это вообще не волнует. Скаута, к его огорчению, тоже подвергли процедуре помывки. Но он воспринял это философски, зная, что в любой момент может снова вываляться в пыли. А играть в воде было весело. Закончив с купанием, женщины сменили на посту Зеврана. По крайней мере, Астрид и Бронвин, потому что по мнению Тары «стоять на страже» означало «подглядывать и хихикать». Волосы Бронвин были самые длинные, она с трудом распутала их. — Сдаюсь, — в итоге сказала она. — Мне в любом случае надо поговорить с Ланайей. Бронвин кивнула Астрид и Таре и в рубашке, намокшей сзади от влажных волос, отправилась на поиски Хранительницы. Она прошла мимо Данит, беседовавшей с ремесленником клана. Предметом обсуждения была обнаруженная ими железная кора. Мужчина обещал отыскать дерево и прислать в Остагар лук из железной коры для Стража Данит. Как мило. Бронвин миновала их, не вмешиваясь, и увидела Ланайю возле её аравеля. Разговаривали они недолго и вполне доброжелательно. Долийцы не нуждались в картах, потому что прекрасно знали, где находится древний Остагар. Он большой, его трудно не заметить, да и находится у южного окончания Имперского тракта. Ланайя сказала, что надеется вскоре привести туда клан, и коротко поблагодарила Бронвин. — Чтобы чужак, да ещё человек, помог нам и спас от ужасного проклятья! Серые Стражи заслужили свою репутацию. Приятно знать, что среди них есть и долийцы. — Спасибо, — сказала Бронвин, думая при этом о том, что Данит просто отвратительный Серый Страж, лучше бы она не вербовала её. Может, другой долиец оказался бы лучше. Нельзя судить всю расу по одному представителю, как бы он тебе ни был неприятен. Вот в чём была ошибка Затриана. — Важно, чтобы вы пришли как можно скорее, — сказала Бронвин. — В связи с этим я хочу попросить вас направить все ваши силы на подготовку к походу в Остагар, а не тратить время на погоню за жалкой горсткой оборотней. Я понимаю, что многим это покажется несправедливым, но оборотни и сами были жертвами проклятья и больше не причинят вреда. Гораздо важнее одолеть настоящую опасность. — Разумеется, — согласилась Ланайя. — Я отдам соответствующие приказы. Но, видишь ли, многие из нас потеряли своих близких. Их обуревают чувства... — Заметив, как отвердело лицо Бронвин, она сказала: — Обещаю, я сделаю всё, что в моих силах. Больше им не о чем было разговаривать, но Ланайя удивила Бронвин, преподнеся ей в дар книгу в кожаной обложке. — Эта книга называется "Утенера", — пояснила Ланайя. — В ней записаны эльфийские песни. Она много лет принадлежала Затриану, что странно — обычно мы не записываем наши песни, а передаем их устно. Ты знаешь эти знаки? Бронвин открыла книгу и с радостью опознала ноты, которым она училась в детстве. Музыкант из неё получился посредственный, но она могла, по крайней мере, прочесть эти ноты и выучить мотив и слова. Лелиане эти песни наверняка понравятся... — Да, — с улыбкой сказала Бронвин. — Я умею читать ноты. Замечательный подарок, Хранительница, я буду бережно хранить его.***
Данит пришла как раз вовремя, чтобы успеть выкупаться. Она подождала, пока Астрид уйдет в лагерь и займется костром, и глубоко вздохнула. — Мои поступки принесли мне печаль, — отчетливо произнесла она. Она ошибалась и должна признать это. Тара не знала этого долийского изречения, зато Зевран опознал традиционное ритуальное извинение. — Так и должно было случиться, — жизнерадостно сказал он. — Было бы жаль убить тебя, моя галла. — Это что, было извинение? — нахмурилась Тара. — Ты извиняешься перед Зевраном и мной? Потому, что мы эльфы? — Она покачала головой. — Вряд ли я когда-нибудь пойму долийцев. Данит хотелось возразить, но она промолчала. Зевран улыбнулся ей. — Это была тренировка! Она сначала извинится перед нами, а потом, когда поднаберется опыта, извинится перед нашей доблестной гномьей принцессой, а там и до нашего бесстрашного командора очередь дойдет. Данит предпочла бы больше никогда не разговаривать с Бронвин, но всё же сказала: — Я извинюсь перед Астрид как только мы присоединимся к ней у костра. — Хорошо, — серьезно сказала Тара. — А то ты меня не на шутку испугала, Данит. Не могу поверить, что ты предала нас! Я, разумеется, прощаю тебя, но, понимаешь, мне нужно время, чтобы оправиться от потрясения, вызванного твоим поступком. Когда вернулись другие, представление повторилось. Гномка посмотрела на Данит невозмутимым оценивающим взглядом. Так как Данит чувствовала, что всё ещё нуждается в объяснении, она добавила: — Повиновение Хранителям — вторая натура долийцев. Мы все так делаем. Поэтому мне в голову не пришло его ослушаться. Однако сейчас я вижу, что его действия были ошибочными, как и то, что я его поддержала. Астрид задумалась. — Тебе действительно повезло остаться в живых. Я могу понять зов крови, но откровенно говоря, если бы король Орзаммара приказал мне что-либо сделать, я бы из противоречия сделала наоборот. Конечно, он мой брат, и я уже знаю, что он свинья. Кроме того, я Страж, и не обязана подчиняться никому, кроме Стража-командора. Не подчиняйся больше приказам долийцев. Ты — Страж среди Стражей. Если тебе будет легче, относись к нам как к своему клану, а к Бронвин, как к своей Хранительнице. — Но она не маг, — нахмурилась Данит, слишком буквально воспринимая слова Астрид. Та рассмеялась. — Лидерство — само по себе магия. Вскоре вернулась Бронвин с тонкой книгой в руках и с псом, вертящимся у её ног. Чувствуя кожей чужой взгляд, Данит шагнула вперед. Слова, которые она тщательно подобрала, вдруг показались ей неподходящими. Тем не менее, она должна это сделать... — Командор?.. Повисла пауза. Бронвин посмотрела на Данит и наклонила голову набок. Пёс точно так же наклонил голову. Не будь Данит на взводе, ей это показалось бы забавным. — Да? — спросила Бронвин. — Я... хочу извиниться за своё поведение. Я была неправа, когда угрожала тебе и моим товарищам. Затриан ошибся, поставив свою месть превыше клана. Я ошиблась, поставив свою верность долийскому Хранителю превыше долга Стража. Это впредь не повторится. — Хорошо, — кивнула Бронвин без тени улыбки. — Я тебе верю. Ты была строптивой и непокорной. Нам нужно работать сообща, а не против друг друга. Я открыта для новых идей и обсуждений, но не потерплю оспаривания моего авторитета. — Я понимаю. — Я рада. Этот неудобный момент прервало шевеление кустов на краю лагеря: так вежливые долийцы известили о своём приближении. Стражи обернулись и обнаружили небольшую группу молодых долийских мужчин и женщин. Юный охотник, тот самый, что не боялся встретиться лицом к лицу с порождениями тьмы, обратился к Бронвин: — Мы хотели бы послушать о подвигах Стража Гараэля. Рыжеволосая девушка добавила: — У эльфов не очень много героев. — Как и у остальных народов Тедаса, — улыбнулась Бронвин. — Я удивлена, что вы не знаете о Гараэле. У меня была книга о нём, но она осталась в Остагаре. Сожалею, что не взяла её с собой. Однако я кое-что помню. — Она понадеялась, что сможет пересказать им краткую версию. Как же так получилось, что они ничего не слышали про Гараэля... Ну конечно, если их источником знаний был Затриан... — Подходите и садитесь, — нетерпеливо сказала Тара, довольная нежданными гостями. Данит тоже обрадовалась: это был удобный повод закончить неловкие извинения. Она предполагала, что её глупое предательство нескоро забудется, но если Бронвин в данный момент отвлечётся, то Данит это только порадует. Юные эльфы расселись, скрестив ноги, вокруг костра, и Бронвин начала свой рассказ. Три города Вольной Марки претендуют на честь быть родиной героя Гараэля: Хасмал, Маркхэм и сам великий Старкхевен. Но какой бы из городов это не был, Гараэль, сын свободного, но обедневшего семейства эльфов, родился и вырос в эльфинаже. Это был Чёрный век, время войны, когда Церковь объявила Священный Поход против Тевинтерской Империи. Судя по рассказам его друзей из Стражей, Гараэль был бедовый парень: он сбежал из дома и начал свой путь с наемника в армии, или кого-то вроде этого — нескончаемый конфликт был великолепной возможностью для одаренного мечника. Насчет того, почему и как он стал Серым Стражем, до сих пор идут споры. Кто-то говорит, что он впал в немилость у мстительной знати, но другие утверждают, что однажды Серые Стражи пролетели над его головой на грифонах, и сердце юного Гараэля было покорено этими величественными созданиями. Его путь был долгим, ничего не поделать, но он должен был дойти до Вейсхаупта, цитадели Стражей, и положить свой меч у их ног. Его хорошо приняли. Гараэль был не только одним из лучших мечников того времени, но ещё и доброжелательным и располагающим к себе — говорят, его лицо было "ясным, как летний день". Всю жизнь его расположения добивались и мужчины, и женщины; есть много историй о его романтических похождениях. В любом случае, он стал Стражем и служил так умело и преданно, что быстро поднялся из рядовых. Однажды он занял пост Стража-командора Ансбурга, а затем — Тантерваля. Гараэль шел туда, где в нём нуждались больше всего. Он был наездником грифона Меранта, величайшего и умнейшего в своём роде. Священный Поход против тевинтерцев оборвался внезапно и пугающе с пробуждением Архидемона Андорала в 5:12 Священного века. Изнуренный годами войны Тедас оказался не готов к нападению порождений тьмы. Они черным приливом затопили север и северо-запад. Антива была захвачена, а правящая ей семья — убита. Затем порождения тьмы беспрепятственно захватили Вольную Марку и Ривейн. Напали они и на Андерфелс, осадив его столицу, Хоссберг. Именно Гараэль собрал армию из андерцев и Стражей, прорвал осаду и спас город. Именно Гараэль после великой битвы, приложив неимоверные усилия, объединил Стражей со всего Тедаса и повел их на Старкхевен. Мы можем лишь представлять, с какими трудностями он столкнулся или насколько неотразимым обаянием и лидерскими качествами он обладал, потому что ему удалось объединить под своим началом мелких правителей и тэйрнов Вольной Марки, что не удавалось никому ни до него, ни после. Он повел свою огромную армию на север, а впереди неё летели Серые Стражи на грифонах. Армия Гараэля сошлась в битве с порождениями тьмы в городе Айсли на берегу залива Риалто. Сутками напролет герои разили чудовищ. Гараэль на своем любимом грифоне Меранте сражался с Архидемоном в темном, оскверненном небе. Вокруг били молнии, крики умирающих долетали даже сюда. Гараэль нанес удар, который убил Андорала, но и сам погиб — Мерант был смертельно ранен и упал на землю вместе со своим всадником. После жертвенной смерти Гараэля ход битвы изменился, порождения тьмы оказались зажаты между объединённой армией и морем. Говорят, тогда было убито столько порождений, что многие потом думали, что они исчезли навсегда. Но нет, они всего лишь серьезно ослабли, ведь с победы Гараэля прошло целых четыреста лет, а порождения тьмы лишь сейчас набрались достаточно сил, чтобы напасть на Тедас. О той битве до сих пор поют песню — "Баллада об Айсли". Растревожил ветер Древние могилы, Песнопенья давних лет В дальний край несет. Слушайте их, помните – Мы когда-то жили, Верность клятве Стражей Сон наш стережет. Слушайте их, знайте – До сих пор мы живы, Если наши имена Кто-то помянет. Когда тьма падет на мир В поисках наживы, Ваш призыв о помощи К жизни нас вернет. Юным эльфам очень понравился рассказ, а песню Бронвин пришлось повторить несколько раз, пока эльфы не заучили ее наизусть. — Жаль, что грифоны вымерли, — вздохнула Тара. — Будь они у нас, любой захотел бы стать Серым Стражем. Повисло задумчивое молчание, полное невысказанного согласия. Зная, что Стражи отбывают на рассвете, эльфы вскоре ушли, тепло поблагодарив Стражей и одарив их: запечатанные воском кувшины с hallenansal и мешочки с сушеными ягодами. Бронвин пошла проверить лошадей, а после, обернувшись, заметила стоящую рядом Данит. Как бы ни хотелось Бронвин накричать на эльфийку и сказать ей больше так не делать, она лишь спросила: — Да? Ты что-то хотела? — Командор, когда мы вернемся в Остагар, можно мне взять почитать книгу о Гараэле? — Если пообещаешь вернуть ее, — не задумываясь, ответила Бронвин. Ей не нравились те, кто не возвращал книги. Постель манила к себе; Бронвин вымоталась, и даже выдержка Серых Стражей уже не спасала. Может, ей завтра утром даже потребуется восстанавливающее силы заклинание. Рядом лег Скаут, похоже, он тоже устал. Мыслями Бронвин была уже далеко от долийцев, в Остагаре, обдумывая тамошнее положение дел. Если бы большой отряд порождений тьмы двинулся туда, она бы это почувствовала. Но помимо них могут приключиться и другие неприятности. Чем там занимаются её Стражи? В безопасности ли они? Здоровы ли? Пытался ли Воган навредить Адайе? Справляется ли Алистер с делами? А ведь там ещё Логэйн... Письмо дочери его разозлит и опечалит. Бронвин хотелось быть рядом с ним, разделить его ношу. Логэйн предстал перед её мысленным взором: высокий, энергичный, величавый, при взгляде на неё его взгляд смягчается, сильные руки так нежны... Внезапно возникшее желание омрачилось страхом. Орлесианцы покушались на его дочь и нанесли вред её здоровью. Они напали исподтишка, их шпион проник в ближайшее окружение королевы. Подобное деяние требует отмщения, но Ферелден, увы, сейчас не способен ничего предпринять в этом отношении. Как ни горько это признавать, но страна не может серьезно угрожать Империи. И раньше не могла, а сейчас, когда порождения тьмы хлынули с юга, словно гной из вскрывшегося нарыва, — тем более. Всё, что им по силам — действовать скрытно и расстроить планы императрицы Селины. Кем надо быть, чтобы наживаться на Море и блюсти собственные интересы? Орлесианцы стали омерзительны Бронвин. Они плетут свои сети, словно жирные, раздувшиеся пауки, погрязшие в самодовольстве, уверенные в своей власти и превосходстве... в своем праве управлять ферелденскими варварами. Это унизительно — не мочь стереть ухмылки с их лиц. Создатель не дал Аноре умереть! Кайлану не удастся повторно жениться. Что случилось бы, если б Анора умерла, а он выбрал в супруги императрицу Орлея? Если бы орлесианцы устранили короля, страна бы развалилась на части. Одно восстание уже было, второго страна может не перенести. Что случилось с Фергюсом? Как продвигается его кампания против Хоу? Бронвин страстно желала покончить со всеми делами в этом захолустье. В Остагаре она сможет узнать, как дела обстоят на самом деле... Бронвин хотела знать, накричит ли Логэйн на неё, когда она упомянет брата Дженитиви и Урну Священного Праха. Возможно. У него хорошо это получается. Взвесив всё, она предпочтет быть рядом с ним, пусть даже он разозлится. Вместе они сильнее. Вместе они смогут как-то победить в это тяжелое время. Её глаза закрылись и она медленно погружалась в дрему, пока Тень подкрадывалась всё ближе. Ей казалось, что она стоит на вершине горы, ветер дует сквозь неё, и королевства Тедаса распростерлись у её ног. Резкий запах дракона и отдаленный рёв напомнили ей, что её злейшим врагом были не люди. Морриган стояла у огромного костра, ухмыляясь ей, и внезапно ястребом взмыла в небо. Бронвин моргнула и увидела Логэйна, стоящего у окна, в которое бился дождь. Он выглядел таким печальным, что ей хотелось поговорить с ним, но она не смогла произнести ни звука. Сбоку от нее Фергюс с мрачным и невероятно решительным лицом взбирался по бесконечной веревке... Она всё глубже погружалась в сон, и одеяло на лесной земле стало роскошной узкой кроватью, где она лежала спокойно и недвижно, окруженная морем факелов. Звезды сверкали серебром на ночной синеве небесного свода, и вокруг звучала музыка тысяч голосов, сплетающихся в захватывающую песнь торжества и печали.***
От автора: Я решила сделать Гараэля городским эльфом, потому что в DAA Веланна говорит, что у долийских эльфов нет историй. Это не так, учитывая, что у Стража в инвентаре может быть "История об Илорене" (о котором речь пойдет в следующей главе). В любом случае, городской эльф в DAO не имеет представления о Гараэле до разговора с Дунканом. Гараэль должен быть кем-то наподобие Спасителя Мира. Возможно, он и является таковым для Хоссберга, Старкхевена и территорий севернее них; но не для Ферелдена, в котором он, насколько нам известно, никогда не был. Бронвин слышала о нем, потому что она весьма образована и знает множество историй. К тому же она "унаследовала" биографию Гараэля. Вполне возможно, что Гараэль не так прославлен, потому что когда он погиб, и его обаяние, великолепные способности дипломата и мечника позабылись, люди в основном запомнили его как весьма экстраординарного эльфа. И возможно он не был достаточно эльфом для эльфов, потому что объединил народы и работал с людьми (и, возможно, гномами).