The Journey of Flower/Путешествие цветка

Когда он проснулся на следующий день, Хуа Цянь Гу все еще спал на нем, словно бы вечным сном, даже ее дыхание не ощущалось, и было таким тихим, что это немного пугало. Бай Цзи Хуа придавливали, практически до потери сознания, так что он мог лишь слегка шевелить пальцами. Нахмурившись и опустив голову, он пригляделся к рядом лежащей, пытаясь найти в этом человеке хоть что-то знакомое. В прошлом он много времени проводил в глубоких раздумьях, его жизнь напоминала искусно расставленную шахматную партию, в которой он все всегда привык держать под контролем. Но он не мог подумать, что за одной ошибкой последуют и другие. С того дня, как он потерял свою Сяо Гу, он был словно порванная струна, у него больше не было сил мыслить, вспоминать, оглядываясь назад и обнаруживая, что он сделал это, сам того не осознавая, как и сейчас, оказалось, с самого начала такой великий тоже может поступать как заблагорассудится. Очевидно, что ему незачем было идти таким путем, он мог легко устранить своенравную Сяо Гу, но зачем же, к своему удивлению, вообще согласился с ней. Не потому ли, что он причинил ей столько боли, что теперь не мог отказать? Или он просто не мог смириться с ее совершенным равнодушием к себе, поэтому хотел сблизиться, чтобы все стало как прежде? Но теперь, как они могли, учитель и ученик, делить одно ложе и одну подушку, и что еще ужаснее, чувствовать при этом шелковинку тепла, уюта и удовлетворенности. Что, в конце концов, с ним случилось? Он слегка пошевелился, пытаясь отодвинуть человека, лежащего на нем. Хуа Цянь Гу, почувствовав беспокойство человека под собой, медленно проснулась, она уже так давно не спала настолько крепким и спокойным сном, в котором не было кошмаров. - Доброе утро. – Словно все события забылись и в этом мире остались только она и он, существующие в месте, где царит гармония и красота. Хуа Цянь Гу открыла затуманенные глаза, а уголки ее рта тронула легкая улыбка, она подняла голову и легонько потерлась кончиком носа о его подбородок. Бай Цзи Хуа был явно удивлен ее интимным жестом, но еще больше его напугала ее естественность, словно они никогда не были учителем и учеником, а были возлюбленными. В его глазах мелькнул страх, и он оттолкнул ее, при этом почувствовав боль во всем теле. - Прости, ты плохо спал, да? – Забыв о том, что он теперь всего лишь смертный, Хуа Цянь Гу, словно, как обычно, сделав что-то не так, небрежно высунула язык. Бай Цзи Хуа ошеломленно застыл, да, как бы не преобразилась, как бы ни изменилась ее внешность, черты лица и характер, она все еще его Сяо Гу, его ученица, которую он любит всем сердцем. - Давай я помогу тебе растереть. – Хуа Цянь Гу была в хорошем настроении, она потянулась, чтобы ущипнуть его за плечо, но он быстро уклонился. Хуа Цянь Гу беспомощно обернулась и посмотрела на пустую комнату. Внезапно она вытянула руку и стала указывать пальцем, и книжный шкаф, стол, стулья, небольшой столик, занавеска…всевозможные предметы постепенно заполняли все вокруг, появляясь из ниоткуда. На полу теперь лежал толстый белый бархатный ковер, и температура в комнате тоже повысилась. Бай Цзи Хуа невольно вздохнул в восхищении: созидание – это великая сила, которой обладают лишь Боги. Но Сяо Гу не понимает этого, целый мир в ее власти. Если Творец относится ко всем как к игрушке или не нужной вещи, то она просто не достойна быть Богом. - Голоден? На столе вдруг появилось множество блюд, которые Бай Цзи Хуа в прошлом любил, Хуа Цянь Гу передала ему палочки для еды, раньше он всегда составлял ей компанию во время еды, теперь же ей это не нужно, ее очередь сопровождать его. Это заставило почувствовать ее удовлетворение и печаль одновременно. Они больше не разговаривали, Хуа Цянь Гу посмотрела на персик на столе и, в конечном счете, это стало слишком тяжело терпеть. Бесполезно обманывать себя и других, Тан Бао умерла, все изменилось, раньше они ели втроем, а теперь их осталось только двое. - Я сыта, а ты не торопись. Гуляй почаще, это полезно для здоровья. Если тебе что-нибудь понадобиться, скажи… - Она хотела сказать, что он может приказать ее слугам. Но вдруг вспомнила, что в зале Непорочности никого нет, а он, потеряв бессмертное тело, естественно, не мог перелететь в другие залы, это все равно, что быть в заточении здесь одному. Когда Бай Цзи Хуа снова поднял голову, стоявший перед ним человек уже исчез. Отложив палочки, он повернул голову и посмотрел в окно: небо, казалось, немного прояснилось. Внезапно в зале Непорочности появилось множество бессмертных служанок, которые сплошной вереницей сновали то ту, то сюда, двум хозяевам, в сущности, не нужно было прислуживать, и, поскольку у них было до слез мало дел, практически нечем заняться на досуге, они ежедневно беспечно пережевывали слухи. В основном они были одинакового содержания: о том, насколько Верховный бессмертный отрешен от мирской суеты, о том, насколько у почтенного Божества прекрасная внешность, насколько почтенное Божество души ни чает в Верховном бессмертном, как прислушивается к каждому его слову, а также о запретной любви между учителем и учеником и тому подобное. Кто-то сбоку открыл рот: - В том году, когда я был в Нефритовом пруде, я видел Верховного бессмертного и почтенную Богиню, тогда почтенная Богиня была чуть выше вот этого. Это сравнение и жест рукой на уровне пояса привлек взбудораженную толпу людей. Сплетни, ах, сплетни, будь то в Бессмертном царстве или здесь, всегда ходят бесконечные сплетни. Они не боялись Божества Демонов, лишь опасались Чжу Рана, и каждый раз, когда он был рядом, каждый из них делал вид послушного котенка. Здесь было не так много правил, как в Небесном дворце, в придачу можно было посмотреть на красавицу, так что он был счастлив и непринужден. Служа самому-самому могущественному Божеству Демонов шести царств, невольно также начнешь вести себя самодовольно. Он говорил не замолкая, ведь господами были почтенное Божество и Верховный бессмертный, поэтому страх и трепет, которые он испытывал вначале, давно прошли. Бай Цзи Хуа почти никогда ими не командовал, но тайно часто расспрашивал об Облачном дворце и местах, где держали бессмертных. Был даже один, который не побоялся смерти и, чтобы завоевать расположение Верховного бессмертного, украдкой нарисовал карту Облачного дворца. Однако за короткое время разобраться в местоположение дворцов было не так-то просто, потому что их было тысячи, и они плыли вместе с облаками. И не было ничего важнее, для этих бессмертный служанок каждый день, словно борющихся за первенство личинок пчел, чем желание поздней ночью и утром находится за дверью почтенного Божества, чтобы постоянно прислуживать. Можно было лишь представить, как краснели они, когда представляли почтенное Божество и Верховного бессмертного на одной постели. А утром они первым делом видели бледное и истощенное лицо Верховного бессмертного, когда он покидал покои. Еще больше заставляли брызгать кровью, слухи, что порой ночью можно было услышать низкое, частое и тяжелое дыхание Верховного бессмертного. Каждый раз, когда бессмертные служанки собирались вмести, они обсуждали это, словно кипящий котелок, каждая сжимала кулачок и взволнованно размахивала руками, и, будто бы лично присутствовав, описывала настолько подробно, от чего у всех вскипала кровь от эротических сцен. Даже то, с каким выражением глаз они все днем обычно смотрели на Бай Цзи Хуа, заставляло его глаза мрачнеть, а лицо краснеть, делая похожим на вареную креветку. Не говоря уже о укушенных ранах и различных отметинах, оставленных на его шее. Всюду мостилась молва и некоторые мелкие версии о том, что Верховный бессмертный каждую ночь метался и стонал под почтенным Божеством. Вследствие этого шли жаркие дискуссии о феминизме и политике грубой силы. В результате все единодушно поддержали Ее Величество почтенное Божество в создании мира женщин и внедрения системы полиандрии, дабы такие маленькие бессмертные служанки могли хоть раз гордо поднять голову. Но фантазии фантазиями, а в присутствии почтенного Божества они не осмеливались безобразничать, и даже если они время от времени совершали ошибки, Верховный бессмертный лишь вскользь делал замечание и все было в полном порядке. Единственного, кого им требовалось остерегаться, так это Чжу Рана, если ему доносили о какой-либо провинности, то они умирали беззвучно и неприметно. Отношения между Бай Цзи Хуа и Хуа Цянь Гу заметно смягчились, хотя они оба обманывали себя и других, теперь они могли спокойно находиться в одной комнате, не насмехаясь и не делать замечаний друг другу. Хуа Цянь Гу изначально полагала, что из-за упорства своего сердца причиняет зло слишком многим людям, и, поскольку сейчас она всемогуща, она больше не может упрямо любить его и держать рядом. Но она все равно не смогла сдержаться, и, обнимая его ночью, впервые за долгое время смогла почувствовать себя живой, возможно, это не такое уж дурное дело. Его кровь была для нее снотворным. Осторожно, чтобы не причинить вред, однако она не могла удовлетворять свою жажду другими способами. Намеренно не удаляя рану с шеи, ей нравилось видеть на его теле свой след, словно доказывая что-то. В те моменты, когда в ночи растворялась кровь, между ними всегда бушевали двойственные отношения, но в воздухе не витало страстное желание. Верно, возможно, что-то не так, но он и Хуа Цянь Гу не проникали в суть. Бай Цзи Хуа редко говорил, но всякий раз, как он открывал рот, из него неизменно вылетали вразумляющие советы, он, вероятно, узнавая о чем-то, заставлял Хуа Цянь Гу не делать этого или отпустить человека. Он знал, какие слухи во внешнем мире ходили о них, какие невыносимо ужасные слухи распространились о нем. Мужчина не обращал на них внимания, но к чему он никак не мог привыкнуть, так это к тому, что каждую ночь Хуа Цянь Гу нуждалась в его крови и объятиях, чтобы заснуть. Он не мог смириться с тем, что постепенно делить одно ложе и одну подушку с ней стало для него как нечто само собой разумеющееся. Ночь за ночью он был словно струна, которая становилась все более натянутой и чувствительной. Нельзя больше оттягивать время, не пытаясь существенно изменить ситуацию. Наконец, дождавшись, когда Хуа Цянь Гу и Чжу Ран окажутся в Облачном дворце, Бай Цзи Хуа покинул зал Непорочности и поспешил в зал Земляной силок, хотя он потерял свое бессмертное тело, его боевое искусство тем не менее было не слабым. Его знали в лицо почти все, поэтому никто не посмел преградить путь, и куда бы он ни пошел, на его дороге не встретилось никаких препятствий. У него давно был план и надлежащая подготовка, поэтому освободить людей было не так уж сложно. Почти все люди, схваченные Чжу Раном, были главами бессмертных школ или уважаемыми старейшинами, ведь таким образом он мог контролировать все стороны. Стражники были в крайне затруднительном положении, они преклонили колени, не смея ослушаться, но и не решаясь отпустить людей, оба пути были смертельными. - Не бойтесь, я возьму на себя всю ответственность. – Пообещал Бай Цзи Хуа, и только тогда стражники боязливо уступили дорогу. - Верховный бессмертный, почему бы не пойти с нами? – Они сидели взаперти так долго, что совсем не понимали, как Бай Цзи Хуа, потерявший бессмертное тело, сумел проникнуть внутрь и спасти их, казалось, что его никто не останавливал, но он все равно настаивал на том, чтобы остаться здесь и понести вину. - Остались кое-какие незавершенные дела. Не беспокойтесь, она не причинит мне вреда. Конечно, все поняли, кого он имел ввиду, говоря «она», и вскоре, помогая друг другу, сбежали из Облачного дворца. Хуа Цянь Гу, вернувшись, действительно не собиралась ничего выяснять, на самом же деле, это не имело к ней никакого отношения, она просто молча согласилась на игру Чжу Рана, да и только. Чжу Ран тоже на удивление ничего не сказал, лишь натянул на лицо притворную улыбку. Если людей отпустили, он сможет с легкостью поймать их снова, для него это было пустяком. Вместо этого его больше интересовал прогресс между Бай Цзи Хуа и Хуа Цянь Гу. - Ты сердишься? – Хуа Цянь Гу очень усердно вышивала пододеяльник, она не было хороша в вышивки, но за последний год очень часть продевала нитку в иголку. Ей нечем было заняться, поэтому это был отличный способ найти душевный покой и скоротать время. - Куда уж, разве мы давно не знали, чем он занимается, и не позволяли ему делать это, - сказал он. – Кроме того, увлечения вашего подчиненного не идут ни в какое сравнение с желаниями Бай Цзи Хуа. Хуа Цянь Гу подняла голову и посмотрела на него, но ничего не сказала. - Но однажды он уничтожит и вас, и меня, не боитесь, что я скрытно причиню ему вред? – Чжу Ран представил, что будет, если Бай Цзи Хуа взаправду умрет… - Ты не посмеешь убить его, убьешь его, и я убью тебя. - Ха-ха, неверно, я не убью его, и не потому, что не посмею, а потому, что будет уже не так весело, если он умрет. В некотором смысле они с Чжу Раном были похожи, жили пав духом, но она не знала, чего хочет и что ей делать, а Чжу Ран знал. По подсчетам Бай Цзи Хуа день контратаки Мо Яня приближался, подготовка с их стороны должно быть почти завершена. Бай Цзи Хуа вмешался не потому, что в сердце испытывал стыд, а небольшая помощь – тоже помощь. На самом деле он хотел выяснить местонахождения Ни Ман Тянь, это его преступление, преступление Сяо Гу, и он хотел положить этому конец. Однако, когда он действительно нашел ее, сцена, которая была в десять тысяч раз более жестокой и печальной, чем он себе представлял, все равно безжалостно окатила его тазом холодной водой. Возможно, преступление Сяо Гу может быть искуплено только смертью. Он не мог спасти ее, не мог даже приблизиться, он мог только слышать крики и мольбы, снова и снова умолявшие его убить ее. Вечером, возвращаясь, он был окостеневший, а поступить слегка неверной. Когда Хуа Цянь Гу вошла в покои, внутри не горели огни, и Бай Цзи Хуа сидел в темноте. Притворившись, что ничего не знает, она прошла вперед, и, как обычно, сняв с него верхнюю белую рубашку, осторожно прижала к стене и стала пить кровь. Наконец она посмотрела ему прямо в глаза, в уголках ее рта появилась жестокая и полная насмешки над собой улыбка: - Не хочешь мне ничего сказать? Бай Цзи Хуа медленно сжал руки в кулаки, но в конце концов разжал и легонько вздохнул: - Убей ее. - Если я убью ее, то не смогу жить. – Хуа Цянь Гу знала, что, если скажет так, то он не поймет и не осознает. - Раньше ты не была такой жестокой. – Бай Цзи Хуа покачал головой. - На самом деле я всегда была жестокой. Только не с тобой. - Поступая так, что получишь в итоге? - Кроме Тан Бао, мне ничего не нужно. – Я даже не могу позволить себе тебя. - Очнись, Тан Бао мертва, и она бы не хотела видеть, во что ты превратилась. - Больше не говори этого! – Хуа Цянь Гу задрожала и прикусила нижнюю губу, в воздухе распустился цветочный аромат. Яростно вплотную прижавшись к Бай Цзи Хуа и запрокинув голову, чтобы посмотреть на него, ее голос вдруг зазвучал шелково и пленительно, пробирающие до костей. - Неужели ты вправду не хочешь вернуть свое бессмертное тело? Все, что тебе для этого нужно, это капля моей крови… Бай Цзи Хуа опустил голову и взглянул на ее обворожительное лицо: на огненно-красных губах осталась его кровь, что покрывала их еще одним слоем; она нежно шевелила губами, завораживая, словно приглашая попробовать на вкус. Так близко, в одночасье можно коснуться, дыхание Хуа Цянь Гу сдавливало его, захватывало дух. В какой-то момент у него так закружилась голова, что он едва бессознательно не начал делать то, что сам от себя не ожидал, не понимая, что стало тому причиной: соблазн ее губ или соблазн крови; но в решающий момент он все-таки резко отвернулся. Увидев мелькнувшее в глазах Бай Цзи Хуа отвращение, Хуа Цянь Гу бессильно рассмеялась, и, легкомысленно облизнув губы, сделала два шага назад и первой легла в постель. Бай Цзи Хуа потребовалось много времени, прежде чем он смог уснуть рядом, не накрываясь одеяло, спинок к ней. Она не знала, когда уснула, она стояла на бескрайнем ледяном поле, безбрежно-белом и безжизненном, где ничего не было. Внезапно ее разбудило мощное ощущение чрезвычайно огромной скрытой убийственной ауры, она не открывала глаза, зная, что в темноте на нее пристально смотрит ледяным взглядом Бай Цзи Хуа. Такое сильное намерение убить, превосходящее ощущение от многотысячного войска. Хотя он так долго довольно хорошо скрывал это, однако оно никогда полностью не рассеивалось в нем. Она знала, что если в его руке окажется нож, он попытается покончить с ней, даже если ему это не удастся. Он лежал рядом с ней каждый день и каждую ночь, думая только о том, каким способом сможет убить… Спустя долгое время исходящая от Бай Цзи Хуа убийственная аура расселась. Она могла чувствовать неритмичные колебания его сердца, впрочем, она никогда не контролировала его разум, не овладевала мыслями. Что бы он ни задумал, как бы не желал покончить с ней, это неважно, она просто скучает по его теплу, хочет, что он был рядом. Но, похоже, это видимое спокойствие окончательно разрушено. Когда Бай Цзи Хуа проснулся на следующий день, Хуа Цянь Гу уже не было, а стол, как обычно, был полон вкусной едой. Бай Цзи Хуа лишь сделал глоток зеленого чая из чайника, и сразу обнаружил неладное: в чайник подмешали лекарство, сильнодействующий афродизиак, причем самый грубый и низкосортный, из тех, что использовали в местных публичных домах. В тот момент он был в некотором замешательстве, он ожидал всего, но не думал, что Хуа Цянь Гу подмешает ему такое лекарство. Отношения между ними были хрупкими, как тонкая бумага, что в один миг разорвалась. В голове Бай Цзи Хуа было пусто, он был так зол, что не знал, что сказать. Она стала жестокой, но и это не все, она еще не брезгует никакими методами и действует подло? Даже если она не могла добиться своего, неужели она может быть столь безжалостна, подвергнуть его такому унижению? Чувствуя, как температура тела медленно поднимается, как никогда прежде, а волны жара набегали одна за одной, он впервые в жизни растерялся. Будучи бессмертным, он вообще не знал, что такое желание. Теперь же, когда он лишился своего бессмертного тела, немного весеннего лекарства поставило его в столь затруднительное положение. Невообразимо почувствовав реакцию своего тела и желание, жаркое и влажное, что невозможно было терпеть, он задрожал, и в порыве гнева перевернул стол, наконец-то осознав, что можно назвать величайшим позором и оскорблением! Служанки, услышавшая шум, поняли, что в покоях что-то не так, и попытались войти, но их остановил громкий рев. Они никогда раньше не видели, чтобы Верховный бессмертный настолько терял контроль над собой, их красивые лица побледнели от страха, и они тотчас же бросились искать Хуа Цянь Гу. Хуа Цянь Гу нахмурилась, но ничего не сказала, она использовала магию созерцания, чтобы заглянуть внутрь комнаты, увидев лицо Бай Цзи Хуа она все поняла. Она призвала Чжу Рана и громко выругала: - Не заходи слишком далеко! Чжу Ран, засунув обе руки в рукава, почтительно поклонился, и с улыбкой произнес: - Видя, что почтенное Божество медлит в своих действиях и не продвигается вперед, а вместо этого зависима от Бай Цзи Хуа, ваш подчиненный забеспокоился и осмелился поднять волны и создать бурю. - Конечно, он не намеривался убивать Бай Цзи Хуа, а лишь хотел посмотреть на хорошее представление. Хуа Цянь Гу усмехнулась, он так красиво говорил, но было очевидно, что он хочет довести их отношения до полной несовместимости, как огонь и вода, безвозвратно разрушить. Пусть так, все равно их отношения невозможно восстановить, он просто возненавидит ее еще больше, это не имеет никакого значения. - Конечно, я не стану убивать тебя, у меня есть другие методы. Что, по-твоему, я не знаю о Мо Яне? Чжу Ран изменился в лице: - Я могу убить Мо Яня, когда захочу, но, почтенное Божество, готово позволить Бай Цзи Хуа страдать? Хуа Цянь Гу покачала головой, Чжу Ран не понимал, признает ли она это. Устало поднявшись, она направилась в зал Непорочности, где ее наверняка встретит бурей с ливнем Бай Цзи Хуа.