Не думай плохо обо мне...

– Назови хоть одну причину, почему я должен думать о тебе плохо? – спросил Джон, глядя вниз на шерлокову макушку. И добавил секунду спустя: – Ты бы стал думать плохо обо мне, если бы мы поменялись местами? – Нет, – взволнованно отозвался Шерлок, поднимая на него взгляд. – Потому что ты не сделал бы того, что сделал я. – Может да, а может и нет, ты этого не знаешь, – возразил Джон. – Ты не знаешь, чего бы я не сделал. Шерлок фыркнул себе под нос, почти незаметно кивнув. Джон внимательно его рассматривал, подмечая каждое микро-выражение, каждый вздох, каждую морщинку – всё было на виду. Шерлок чувствовал себя голым. Он понимал, что надо что-то сказать, Джон ждёт. – Ты видел шрамы, – констатировал Шерлок, – ты видел как я искалечен. – Шрамы не делают тебя калекой, Шерлок... – Но это не только шрамы! – прервал его тот. – Шрамы – всего лишь тело, всего лишь транспорт. Их надо вылечить, тут всё понятно. Но мой разум... Он покрепче обхватил себя руками, морально готовясь к тому, что собирался сказать дальше. – Мой разум выходит из строя, Джон. Прошло два месяца, как я вернулся. Но у меня до сих пор случаются флэшбэки и кошмары. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу его – моего тюремщика. И... и я просто не могу ясно мыслить. Каждая секунда, что я провёл там, в тюрьме, в цепях, под пытками – всё прокручивается в моей голове, и всё как наяву. Неважно, сколько раз я пробовал это удалить, оно снова возвращается. И я не могу прекратить это. Джон уже слышал о подобных симптомах от тех, кто тоже был комиссован по ранению и попал в госпиталь раньше него; эти же симптомы он сам потом описывал своему психологу Элле, когда объяснял, зачем пришёл к ней. – Шерлок, это не та вещь, которая пройдёт сама собой, – начал Джон. – Не та вещь, которую ты можешь просто удалить и продолжать жить как ни в чём не бывало. Ты перенёс очень тяжёлую травму, я даже представить не могу, насколько тяжёлую, а ты мне, знаю, не расскажешь. – Джон вздохнул, увидев как Шерлок опустил голову, вцепившись пальцами в колени. – Одно то, что ты не можешь удалить это, не означает, что ты калека, просто тебе потребуется время. По опыту моих первых встреч с Эллой, могу сказать, симптомы, что ты описываешь, указывают на посттравматический стресс. – Я знаю, на что они указывают, Джон, – неожиданно для самого себя огрызнулся Шерлок. – Я просто... Мой разум. Предполагалось, что он уникален. Так почему он ломается точно так же, как самый обычный? Он не мог заставить себя произнести это вслух, каким бы тщеславным он выглядел! Хотя, это было правдой – насколько он любил похвастаться своими способностями, настолько сам искренне верил в то, что его разум исключительный на фоне большинства других. Всегда полностью контролирующий эмоции, не позволяя им затуманивать суждения, действующий только на основе твёрдых фактов и логики. Его разум был сильным, незыблемым. До этих пор. В глубине души он знал, что с ним не всё в порядке, и это ненормально – так долго видеть одни и те же кошмары о том, что уже прошло. И сейчас стало только хуже. Обычно ужасы приходили по ночам, во сне. Но сегодня у него был флешбэк прямо посреди дня, и спровоцировал его всего-навсего вопрос Джона о том, что случилось. Один простой вопрос. Он знал, что бы ни происходило с его психическим состоянием, оно ухудшалось. Быстро. Но, признав этот факт, на что ему полагаться, если он не может доверять собственному разуму? Шерлок понял, что ему больше нечего сказать. Он опять опустил глаза в пол, совершенно без сил. – Джон, уже поздно, – нашёлся он, взглянув в окно, где уличные фонари Бейкер-стрит освещали опустевшую дорогу. – Я хочу отдохнуть. Поскольку именно Джон обратился к нему с тем невинным вопросом несколько часов назад, сейчас Шерлок испытывал постоянный стресс в его присутствии – сокрушительный коктейль из гнева, страха, паники и унижения, с которым не мог совладать. Джон растерянно уронил руки и, слабо кивнув, повернулся к двери. Шерлок выглядел уставшим и разбитым, а чувствовал себя наверняка в сто раз хуже, хотя никогда бы в этом не признался, но Джон и так всё понимал. – Я буду в гостиной, если тебе понадоблюсь, – сказал он Шерлоку, хотя сильно сомневался, что детектив придёт к нему за помощью. Он беспокоился не о том, что Шерлок хотел разобраться с этим один, а о том, что тот, похоже, не справится. И Джон чувствовал своё бессилие. – Не сомневайся, если что, Шерлок. Как я уже говорил, я не стану думать о тебе плохо. Шерлок набрал в лёгкие воздуха и кивнул, ничего не говоря. Он слышал, как дверь за Джоном закрылась, когда тот вышел. Его плечи поникли, он судорожно вздохнул, не зная, испытал ли при этом облегчение или что-то прямо противоположное. Последние слова Джона звучали эхом в его голове. Я не стану думать о тебе плохо. Но Джон, разумеется, понятия не имел, о чём говорит. Не видя всей картины, легко давать благородные обещания, которые не сможешь потом выполнить. Если бы Джон знал, что Шерлок сделал, если бы Джон узнал о предательстве, разве остался бы Джон на его стороне? Шерлок покачал головой и встал с кровати. Снова ложиться спать он ближайшее время не собирался, по крайней мере, если хотел избежать кошмаров. К тому же, он только что проснулся, и вопрос о нехватке сна не стоял. Поэтому он включил ноутбук, чтобы проверить почту и, возможно, решить пару-тройку дел, которые раньше счёл бы "слишком скучными", в надежде вернуть себе некое равновесие. Джон включил телевизор – достаточно громко, чтобы нарушить тишину, но не настолько, чтобы не услышать, если Шерлок позовёт. Хотя, Джон знал, что шансов на это почти нет. У него не выходила из головы мысль, что Шерлок всегда просил, если ему что-то было нужно, но на этот раз не попросит – потому что слишком горд или потому что думает, что должен быть выше этого, или и то, и другое. Джон устроился в кресле с ноутбуком на коленях, чтобы ответить на письмо своей сестры, но все его мысли были о Шерлоке. Нетрудно заметить, что теперь это был не тот человек, с которым он когда-то познакомился в Бартсе, и прежним Шерлок уже никогда не станет. Но Джон хотел, чтобы он понял: несмотря ни на что, Джон не бросит его и останется рядом до конца. Шерлок распутал два дела по почте меньше чем за десять минут. Первое было типичной любовной интрижкой с участием двух мужчин и одной женщины, от которой пришло это письмо и которая утверждала, что никогда не изменяла мужу. Всё очевидно, стоит лишь предложить, что её муж – гей или би. Второе дело касалось плана мести, насколько низкого, настолько и простого. Он перешёл к следующему. Моряк. Прекрасная жена, но, кажется, что-то скрывает. Никаких признаков измены. Деньги и вещи не пропадают... Неожиданно в тишине зажужжал телефон. СМС. От Майкрофта. Он нахмурился, увидев имя, и отбросил телефон на кровать, вернувшись к почте. Тот прожужжал снова. И ещё раз. Шерлок закатил глаза и наконец взял его в руки. В МИ-6 придумали пуленепробиваемую легенду. То, что осталось от террористической сети, не угрожает безопасности правительства. – МХ Ситуация взята под контроль. Ты сделал то, что следовало. – МХ Братец, ты в порядке? – МХ Шерлок отключил телефон, запихнул его в карман и стиснул зубы, сдерживая растущее смятение. Потом взглянул на экран ноутбука, но слова больше не фиксировались в его голове. Он мог думать только о том, как сильно облажался и кем Майкрофт, должно быть, его считает. И как Джон изменит своё мнение. Тут-то и проблема с обещанием Джона. Предательство тем глубже, чем сильнее доверие. Если бы Джон знал, что он сделал в Сербии, то возненавидел бы его. В этом Шерлок не сомневался.