Не думай плохо обо мне...

Шерлок сидел в комнате для допросов, опираясь спиной о спинку железного стула, и ожидание, казалось, растянулось на часы. Внезапный щелчок открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Он вскинулся, посмотрел на входящего брата с плохо скрываемой неприязнью и тут же отвел взгляд, низко склонив голову. Не желая встречаться с ним взглядом, он, не отрываясь, смотрел на засохшее чернильное пятно на гладкой поверхности стола. – Зачем ты приехал? – без приветствия, с явным вызовом бросил он. – Тебе потребуется помощь, Шерлок. Майкрофт неспешно занял место напротив. – Мне не нужна твоя помощь. Я действовал в рамках закона, и это... – Шерлок кивнул на сковывающие его наручники, – недоразумение, которое, несомненно, скоро разрешится. Без твоего участия. – Час назад ты убил человека, – просто ответил Майкрофт, выжидающе на него глядя. – Я не убивал! – Звонили из больницы... – Нет! – Шерлок выкрикнул это так отчаянно, что Майкрофт на секунду опешил. – Он умер, Шерлок. Мир пошатнулся. Он убил человека. И это не укладывалось в голове. Этого не может быть, это не должно было случиться с ним. Не теперь. Он не хотел, он защищался. Что угодно, лишь бы снова не чувствовать себя в опасности, не ощущать на себе чью-то силу. И чем он теперь лучше тех, кто его истязал? Чем он лучше?! Это конец. Всему, ради чего стоило выжить в плену, - конец. Он своими руками разрушил – кирпичом разбил – последнюю надежду на свое спасение. Шерлок закрыл глаза, лишь бы не смотреть в спокойное лицо напротив. – Не надо, – выдохнул он едва слышно. – Я ещё ничего не сказал. Я пришёл помочь тебе, не обвинять, – заверил его Майкрофт, но Шерлок только пренебрежительно усмехнулся. – Разве у тебя нет дел поважнее? – Я беспокоюсь о тебе, Шерлок. Постоянно. А тем более теперь, когда ты... – Что? – огрызнулся Шерлок. – Скомпрометировал тебя? Подпортил твой безупречный имидж? Последнее, что мне нужно – это твоё покровительство, – зло прошипел он. Майкрофт в ответ посмотрел на него с неподдельной болью и виной во взгляде, но уже через долю секунды ледяной образ отчужденности вернулся, отчего момент эмоциональной уязвимости казался почти неуловимым. – Я приношу свои искренние извинения, – сухо сообщил Майкрофт, его голос звучал отстраненно, как если бы он хотел скрыть любые проявления эмоций. – Это миссия оказалась слишком тяжелой для тебя. Я не рассчитал. – Ты должен был подумать об этом раньше, – зло выпалил Шерлок. – Я готов был рискнуть. – Джон убил бы тебя, если бы услышал. – Это было бы ожидаемо. Краешек губ Шерлока дрогнул в полуулыбке, которая быстро потухла. Повисла напряженная тишина. – Мне совершенно не хочется оставлять тебя в таком положении. Но, пойми, моё место в правительстве не ставит меня выше закона, – нарушил наконец молчание Майкрофт и посмотрел на скованные руки брата. – Ты всё равно будешь наказан. – Бога ради, не смеши меня, – Шерлок зло усмехнулся, чувствуя себя совершенно опустошенным. – Не пытайся убедить меня в своей беспомощности. Майкрофт проигнорировал выпад. – Есть альтернатива, я должен ее озвучить, но настаиваю, чтобы ты отказался. Это ещё одна миссия МИ-6. В Восточной Азии. – Я не соглашусь на это. Разумеется. Майкрофт кивнул с видимым облегчением. Привлечь и без того травмированного брата к новой миссии значило бы подписать его смертный приговор, обречь на верную смерть. Это было немыслимо. Он бы предпочел отправить его в тюрьму. – Другие варианты? – поторопил Шерлок. – Домашний арест. Тебе будет запрещено покидать пределы 221b. Ты будешь под присмотром, будут установлены камеры, абсолютный контроль: каждый твой шаг, все твои текстовые сообщения, телефонные звонки и любые формы общения с внешним миром. Шерлок закусил губу. Его тошнило от мысли о круглосуточном наблюдении, особенно сейчас, когда он и так чувствовал себя на грани. Он задыхался, но всё же, это было определенно лучше, чем снова попасть на цепь. – Отлично. Надолго? – Это скорее зависит... – От?.. – Шерлок торопился закончить тягостный разговор. Майкрофт вздохнул и сложил руки на коленях, сцепив пальцы в замок. Помолчали. – Это будет зависеть от тебя. – Я не... – Шерлок в смятении вскинул на него взгляд и непроизвольно натянул тонкие цепи наручников так, что браслеты врезались в запястья. – Послушай. Когда я нашел тебя, – начал Майкрофт, – ты едва узнал меня. Я стоял перед тобой, а ты меня будто не видел. Ты был не в себе, Шерлок. – Я тогда очень устал, – еле слышно ответил тот, не зная, что ещё сказать. – И это усталость заставила тебя раскрыть террористам все государственные тайны, что ты знал? – сорвался Майкрофт и, перехватив его мечущийся взгляд, заставил сосредоточиться на себе. – Ты рассказал им всё: конфиденциальную информацию, разведданные, и на этом не остановился! Ты умудрился поставить под удар наших родителей, назвав их имена, адрес, место работы. Даже подробности личной жизни Джона Ватсона и его сестры! Ты подверг опасности всех, Шерлок, и я не в состоянии понять, почему ты совершил такое, пока я не знаю всего, что они с тобой сделали. Ты можешь передо мной не оправдываться, но я должен понять. – Заткнись! Заткнись! – заорал Шерлок, побледнев от ярости, и рванул наручники. Металл проехался по металлу с пронзительным скрипом. – Ты за этим пришел? Напомнить о моем провале, рассказать мне, какой я слабак? Что ж, поздравляю, в этом ты преуспел! – Его кулаки сжались, наручники прошлись по худым запястьям, сдирая тонкую кожу. – Я отлично об этом осведомлен! И мне не нужно твое фальшивое сострадание! Запереть меня подальше, чтобы я наконец прекратил тебя разочаровывать, разве не это тебе на самом деле нужно?! Делай, что хочешь, только, пожалуйста, просто... просто... Прекрати напоминать мне. – Его голос сорвался на жалкий хриплый шепот, глаза покраснели, будто слёзы вот-вот готовы были пролиться. Он не должен позволять Майкрофту видеть, как он плачет. Не должен показывать свою слабость. – Шерлок, – медленно заговорил Майкрофт, – временами ты бываешь безрассуден, но я знаю, ты не предатель. Я никогда не винил тебя и впредь не собираюсь. Утечка информации была необходимым выкупом за твою жизнь – и я это понимаю. И с последствиями этого уже разобрались, о чём я сообщил тебе вчера. Распространение конфиденциальных сведений остановлено после ареста всех членов террористической организации. Никто не пострадает, наши родители в безопасности, Джон в безопасности. Сейчас я беспокоюсь только о тебе, братец. Майкрофт наклонился к Шерлоку как можно ближе, пристально заглядывая в глаза, и его тон стал предельно серьёзен и требователен: – Что они с тобой сделали? Шерлок открыл было рот, чтобы заговорить, но из горла вырвался только дрожащий вздох. Он хотел бы рассказать, хоть немного освободиться, облегчить это бремя, поделиться с кем-то. Ему нужно было рассказать, жизненно необходимо. Шерлок закрыл рот и до скрипа стиснул зубы. Как заговорить о всех тех унижениях, которые ему пришлось пережить, о мучениях, которым его подвергли, о той жестокости, бесчеловечности и грязи, которые его окружали? Как сутками его держали раздетым, закованным в кандалы и подвешенным на цепях как марионетку в холодном, сыром подвале. Били по рёбрам, если он отказывался говорить, и по лицу – если ответы были неправильными. Как он потерял счет дням. Его будила внезапная боль, когда тюремщик рывком поднимал его голову, вцепившись пальцами в волосы, и запрокидывал так, что хребет грозил треснуть. Или короткий, резкий удар по беззащитному в полуобморочном сне животу. Или ведро ледяной воды, отдающей тухлятиной. Каждый день его спина могла быть распорота ударом хлыста, могли быть выбиты суставы. Ему не давали спать по нескольку дней кряду, пока он не терял ощущение реальности, а потом снова били. Жестоко, беспощадно и методично. Со вкусом. И как его неделями морили голодом, а потом вываливали к его ногам отвратительную груду объедков и ослабляли цепи, чтобы он смог упасть на колени и опуститься лицом к полу, дотягиваясь до еды, ломая собственное тело, с заведёнными на цепях за спину руками. Он ел, жадно вгрызаясь в предложенное угощение, подавляя рвотные позывы. Назвать это едой было невозможно, но ему было все равно, его тело отчаянно нуждалось хоть в какой-то пище, хоть чем-то наполнить желудок, пусть даже полугнилыми отбросами для собак. Именно этим он и был. Собакой. Жалкой, побитой тварью. Тюремщики держали его связанным сутки напролёт, дожидаясь, пока его мочевой пузырь не оказывался переполнен. А когда он, не выдерживая, мочился прямо под себя, и моча стекала по дрожащим от унижения ногам, марая пол, они избивали его с новой жестокостью, наказывая за непотребство. Как говорить о том, что первый сексуальный опыт он разделил со своим тюремщиком. Уткнув его лицом в провонявший мочой и пóтом матрас, он буквально разрывал его, вколачиваясь всё жестче и жёстче в содрогающееся от каждого толчка тело. Он боялся издать звук, понимая, что за этим неминуемо последует удар, а невольные хрипы заглушали шлепки кожи о кожу. Беспомощный в жестоких руках насильника, он едва ощутил сквозь боль и ужас, как по придавившему его телу пробежала судорога, и густая горячая жидкость заполнила внутренности. И как однажды ему пришлось выторговать себе несколько часов сна в обмен на оральный секс. Едва не теряя сознание от слабости, со связанными за спиной руками и открытым ртом, он стоял на коленях перед вцепившимся в его волосы мужчиной, и тот, не давая пошевелиться, толкался всё глубже и глубже, упираясь членом в заднюю стенку глотки. Шерлок задыхался, давился, на его глазах выступали слёзы. Он терпел, и в награду получил струю горько пахнущей спермы, выстрелившую в нёбо и растекшуюся по подбородку, и удар рукояткой пистолета в висок, отправивший его в долгожданное беспамятство. Он не смог бы никому об этом рассказать. Ни за что. Рассказать о том, что он позволил с собой сотворить, как низко он позволил себе опуститься, было едва ли не столь же унизительно, как сами пытки. Шерлок не находил в себе сил открыться даже собственному брату. Теперь он найдет в себе силы молчать, и этим выкупит те крохи достоинства, что у него еще остались. Никто не должен знать. – Только избивали. Ничего больше. Майкрофт внимательно глядел на брата и видел его насквозь. Шерлока сжигал стыд. Он не вымолвил и слова, но его поза, напряженные плечи, пылающие болезненным румянцем щеки. Чего он стыдится? О чём не может рассказать? Видя его смятение, Майкрофт не мог понять, что сейчас страшнее – знать, что младший брат страдал так, как не заслуживает никто, не имея возможности помочь, или осознавать, что одним своим присутствием пробуждает в Шерлоке чувство страха и стыда. Майкрофт встал, неторопливо вращая в руках зонт: – Твой тюремщик арестован. Его должны приговорить к смертной казни, но я хочу оставить его в живых. Если ты не возражаешь. У Шерлока внутри всё оборвалось. "Зачем?!" Он смог издать только сдавленный всхлип. – Потому что, – начал Майкрофт равнодушно, поправляя на себе костюм, – как гласит третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Я не знаю деталей, и это не важно. С тобой творили невообразимые вещи. – Он чуть склонил голову к брату и доверительно добавил: – Образно выражаясь: просите, и дано будет вам. И Шерлок понял. "Маятник качнулся в другую сторону, – думал он. – Жертва может стать палачом". Своеобразный способ вернуть долг выбрал Майкрофт. Шерлок нехорошо усмехнулся и повёл плечами, выпрямляясь. – Мучай его, всеми способами, которые только сможешь вообразить, – тихо произнёс он. – Унижай. Избивай. Мори голодом. Заставь страдать. – Его голос понизился до угрожающего рокота. Он не думал о том, насколько извращённо и неправильно это было – желать, чтобы его тюремщик прошёл через всю ту же боль и унижение, что и он сам. Ему необходимо было знать, что за его боль кто-то ответит. Простая, примитивная справедливость. Око за око. Тот заслужил. – Понял, – отметил Майкрофт и, коротко кивнув, направился к выходу, подав охранникам знак рукой, чтобы те сняли с Шерлока наручники. Шерлок с благодарным вздохом потёр ладонью саднящее запястье и поднялся, совершенно не подозревая о том, что Джон видел и слышал все, стоя за односторонним зеркалом, всего в нескольких шагах от него.