***
— Ты совсем выжил из своего деревенского ума? Чем ты думал, когда обещал этим людям лекарство… а что, если у них была бы уже неизлечимая стадия? — Ой, прекрати, Боунз, ты же самый лучший доктор во всём Звёздном Флоте! И я не только подлизываюсь, и я ещё и статистику видел. — Видел он… и прекращай звать меня Боунзом на людях: это прозвище уже пристаёт. Джим скорчил рожицу и пнул край биокровати, на которой сидел. — Всё лучше, чем Леонард. — Знай, что моё имя славится своей древностью и благородностью. — И заставляет тебя выглядеть на все шестьдесят. Боунз. Доктор фыркнул, заканчивая сканировать тело Джима, и ввёл результаты исследования в падд. — Ни единого признака отравления пергием. А теперь проваливай из моего медотсека, парень. Джим задумчиво молчал, натягивая чёрную водолазку. — Но ты ведь сможешь их вылечить, да, Боунз? — с надеждой спросил он. Тот вмиг посерьёзнел. — М’Бенга нашёл у них симптомы очень запущенной стадии болезни, но помочь мы сможем, хоть и продолжительность их жизней будет намного короче. — Низкосортный пергий — опасная штука… о чём вообще думало руководство этой шахты? — Наверное, о том, чтобы подделать руду под более качественную и продать подороже, — заметил Боунз. — Жадность может быть отличной причиной. — Я просто не могу этого понять. — Это пока, но однажды, к сожалению, ты всё поймёшь, парень. — Доктор отложил сканер и присел на свой стул. — Ну, а теперь ты находишься в принудительном суточном отпуске по болезни, и ещё я назначаю тебе встречу с психиатром: надо проверить, не сдвинулось ли чего-нибудь в твоей тыковке после всего, что случилось. — И когда Джим открыл рот, чтобы запротестовать, Боунз нахмурил лицо в самой строгой манере, заставляя его тут же замолчать. А потом доктор выгнал его из медотсека, перечисляя всех пациентов, кому бы сейчас больше пригодилась его помощь. Выходя из комнаты, Джим заметил в похожем лечебном отсеке своего соседа, устроившегося раненым плечом под регенерирующим устройством. — Джим, — улыбнулся ему Хендорф, когда тот вошёл. — Как ты себя чувствуешь, Кексик? — Джим чувствовал такое сильное облегчение, видя соседа в безопасности медотсека, что постыдился признаться в этом даже самому себе. — Иду на поправку… через пару дней вернусь на службу. — Доктор Прабхавати и энсин Парсонс тоже чувствуют себя лучше, — сообщил ему Джим, и Джон облегчённо выдохнул: — Вот и хорошо. Сегодня мы все счастливчики. — Воробушки, неужели все исследовательские миссии будут, как эта? — Ну, не должны, особенно когда мы спускаемся на так называемую контролируемую Федерацией колонию. Поверь мне, кто-то в штабе получит головомойку. — Он задумчиво покачал головой, но потом поднял глаза на Джима и улыбнулся. — И ты проявил хорошую реакцию там внизу, М.С., втолковывая этим отморозкам сказки о несуществующей болезни. — Это были не сказки: они действительно больны и у нас действительно есть лекарство. — Так даже лучше. — Как думаешь, теперь их посадят? — Понятия не имею, но думаю, что всё зависит от того, какой отчёт напишет капитан. Поверить не могу, что ты предложил им такую неприкосновенность. — Я просто сказал, что мы не выдвинем обвинения. — Стоило говорить только за себя. — Думаю, я был в отчаянии. — Просто не делай так больше. Вулканцы влюблены в правила, особенно наш капитан. Радуйся, если тебя не выгонят после этого случая. — Святые печенюшки, ты так думаешь? Хендорф пожал плечами и вздрогнул, потянув заживающую мышцу. — Точно я уверен только в одном: как только док выпишет меня из медотсека, я научу тебя драться по-нормальному. — Эй, у меня были нормальные оценки по рукопашке! Джон посмотрел на него с жалостью: — Ты дерёшься как вендорианец: раскидываешь вокруг щупальца и пискляво сопишь. Я не знаю, чему учат вас, ботаников, в Академии, но уж точно не бою. Но в любом случае, я — твой должник и собираюсь отплачивать тебе именно так. — Ну хорошо. Только… не побеждай меня слишком быстро. — Ничего не обещаю.***
Джим вернулся к себе в каюту, планируя сходить в душ и потом подремать немножко, но был слишком взбудоражен событиями сегодняшнего дня. Бросив взгляд на хронометр, на котором было всего 20:30 по корабельному времени, он направился в офицерскую столовую на ужин. — Джим! Джим! Он обернулся от репликаторов, когда услышал своё имя, и увидел Павла и Хикару, сидящих за столиком в середине столовой. Чехов радостно махал ему рукой. — Привет, ребята, — поприветствовал их Джим, садясь на незанятое место рядом с Пашей. — Встречаем нашего героя, — сказал Хикару с только намёком на поддразнивание в голосе. — Ой, перестаньте. — Ты спас кептину жизнь, Джим, — заявил Паша. — Так что сиди и почивай на лаврах, и расскажи нам все самые сочные детали, которых не было в официальных отчётах. Джим смущённо поправил очки. — Воробушки, я просто сделал первое, что пришло в голову. Ничего такого. — Спасение капитанской жизни — это очень даже «такое», — заметил Хикару. — Я не поэтому его спас. Ну, я хочу сказать, что это было неважно. Ну, я не сделал это, потому что он капитан. Ну… — Он глубоко вздохнул и сделал большой глоток молока из стакана на своём подносе. — Всё, что я говорю, звучит как-то не так. — Давай, расскажи нам, как это случилось, мы умираем от любопытства, — сказал Паша, толкая его плечом как раз в тот момент, когда Джим откусил половину своего бургера. Когда он закончил жевать, то начал рассказывать историю с её логического начала — с добычи пергия. Через десять минут друзья всё ещё смотрели на него остекленевшими глазами, слушая про различные способы использования руды и про её эффективность в выработке энергии для бесчисленных колоний по всей Федерации. — О Господи, кажется, у меня мозг онемел, — простонал Хикару. — Помолчи, — осадил его Джим. — Это важная часть истории. — Почему она не может стать интересной частью истории? Ну, той, где ты всех спас? Джиму не очень хотелось пересказывать сам момент спасения, потому что это бы звучало, как будто он хвастается. — Не знаю… в той части истории на самом деле нет ничего особенного. — Ничего особенного?! — воскликнул Паша и продолжил театральным голосом: — Это были отчаявшиеся люди под угрозой звезднофлотской расправы. Они, наверное, хотели вас всех убить! — Это не так, — ответил Джим, качая головой, но, вернувшись мыслями к отчаянию в глазах тех людей и к их решительным лицам, он всё-таки вздрогнул, и его рука тряслась, когда он потянулся за вторым стаканом молока. «Оладушки с корицей!» Их разговор прервало появление йомена Ренд, которая была помощницей Спока. — Лейтенант Кирк? — сказала она, встав у стола и ожидая его ответа. Ренд была очень красивой, но ещё и серьёзной, окруженной какой-то аурой значимости, привлекающей внимание людей. Ещё Джим не мог не заметить тот факт, что она говорила со всей важностью капитана. — Да? — Капитан Спок хотел бы с тобой поговорить… Джим сразу же вскочил на ноги, сшибая свой стул. — Погоди, ковбой!.. Он хочет поговорить с тобой с утра до начала смены, — объяснила Ренд, — в 7:00 в своём рабочем кабинете. Не опаздывай. — О, конечно, — ответил Джим, поднимая стул и снова на него садясь. Он посмотрел ей в спину. — Как думаешь, о чём он хочет поговорить? — восторженно поинтересовался Паша. — Может, он объявит тебе официальную благодарность? Ну, за храбрость во время несения службы! — Или он просто хочет узнать твою точку зрения для официального отчёта… Кстати, не забудь написать свой отчёт! Лучше сделать это раньше, чем в последний момент, как я всегда говорю, — предложил свою идею Хикару. — Всегда говоришь? Хоть бы один отчёт вовремя сдал! — заявил Паша, и потом они начали спорить о своих рабочих привычках, оставив Джима один на один с размышлениями, о чём же капитан хочет поговорить. «Вулканцы влюблены в правила, — сказал ему Хендорф. — Радуйся, если тебя не выгонят после этого случая». Внезапно у Джима пропал весь аппетит.***
На следующее утро Джим появился на мостике в 06:50 и принялся мерять шагами коридор перед рабочим кабинетом, пытаясь взять себя в руки. Прошлой ночью он совсем не спал, нервничая перед встречей, и слова Хендорфа о капитане и его приверженности к правилам лежали камнем у него на душе. — Как раз вовремя, мистер Кирк, — сказал голос позади, и тот резко обернулся и увидел капитана, стоящего рядом с ним с паддом в руке. — Д-да, сэр, — пробормотал Джим и зажмурился, пытаясь держать себя в руках. Спок отпер дверь и жестом попросил проследовать за ним в комнату. Джим встал как на иголках у самого входа, тогда как капитан прошёл дальше и сел на рабочее место. — Присаживайтесь, — сказал он, показывая на один из двух стульев перед своим столом. Джим приблизился и сел на краешек, держа спину как можно прямей. — Я хочу обсудить ваше поведение во время высадки, лейтенант. Оно было в высшей степени п… — Я знаю, простите меня, сэр, — перебил его Джим весь на нервах. — Такого больше не повторится! — Чего больше не повторится? — Ну, я понимаю, что не стоило этого всего говорить и вообще обещать того, чего сделать не в моей власти, и я больше так не поступлю: в следующий раз я буду умнее! Ведь у меня ещё будет следующий раз, да? Котятки, пожалуйста, скажите, что он будет, потому что… — он выдохся и прервался, и тут капитан наконец-то смог вставить слово. — Пожалуйста, прекратите это несвязное бормотание, лейтенант, оно неприемлемо. — Простите. — Джим уставился в пол. — Как я и говорил, я хочу обсудить ваше поведение на вчерашней миссии и отметить вашу подготовленность и сообразительность. Ваши действия помогли предотвратить почти неминуемое насилие и, как я могу судить, спасли больше чем одну жизнь. Я благодарю вас, лейтенант, от себя и от Звёздного Флота. Джим поднял глаза на капитана, когда тот закончил говорить, и замер под его глубоким тёмным взглядом, нервно облизнув губы. — Теперь можете начать говорить, — намекнул ему Спок через несколько секунд напряжённого молчания. — Ага, сэр. Всегда пожалуйста, сэр. — В награду за ваши действия я предлагаю вам повышение до службы на мостике, где ваши таланты пригодятся наилучшим образом. Готовы принять это предложение, мистер Кирк? — Да, сэр, — ответил тот, на секунду забыв, насколько он напуган, и гордо улыбнулся капитану. Спок встал, и Джим последовал его примеру. — Вот и отлично. Я уведомлю доктора Прабхавати о смене вашей должности и попрошу коммандера Уильямс добавить ваше имя в списки распределения смен. Ещё, конечно, вы получите прибавку к зарплате, соответствующую расширению ваших обязанностей. Вы можете быть свободны. Джим подавил в себе желание попробовать пожать капитану руку — не то чтобы у него была возможность, потому что капитан всё время держал их за спиной, — и смог сотворить из пальцев что-то, похожее на та’ал, а потом вылетел из комнаты. Он чуть не споткнулся о ковёр в коридоре, добираясь до ближайшего турболифта, но даже не заметил — так спешил рассказать новости Боунзу.***
— Я всё понимаю, но она меня даже не замечает. Джим с опаской вошёл в комнату и резко остановился, глазея на своего соседа, сидящего за его столом и говорящего по его же терминалу. — Ты пробовал с ней поговорить, Джонатан? Прямой подход работает лучше всего. Джим узнал голос Вайноны. — Проще сказать, чем сделать, мэм. — У меня глюки? — спросил Джим. — Почему вы с моей мамой так мило беседуете? Хендорф повернул экран так, чтобы Кирки встретились глазами. — Не глупи, дорогой, мы обсуждаем важные вещи. И встань прямо, — сказала мама, и Джим подошёл ближе к столу, выпрямив обычно сутулую спину. — Как прошла твоя первая смена на мостике? — Вот уж интересно, — заявил Хендорф, поднимаясь на ноги и начиная расправлять кровать. — Всё нормально, кажется. Ничего особенного не случается в гамма-смену, — хмуро сказал Джим. — Ну, не могут же захват заложников и прочие радости случаться каждый день — когда бы мы работать успевали? — Прислушайся к ней, Джим, — заметил Хендорф, вытаскивая из тумбочки второе одеяло. Тот только фыркнул в ответ. Вся его радость по поводу перевода на мостик улетучилась в тот момент, когда коммандер Уильямс обнародовала списки распределения, назначив ему по три гамма-смены в неделю на следующие два месяца. Могло быть и хуже — например, проводить там каждый день, — но это его мало совсем не успокаивало. — Ты права, — наконец, сдался он, решив радоваться тому, что есть. Так даже будет лучше, потому что Джим не был уверен, что сможет вести себя не как щенок перед хозяином в присутствии капитана. — Конечно, права, — с улыбкой ответила Вайнона. — Мне пора идти, а то семинар скоро начнётся. Она закатила глаза, но Джим знал, что мама обожала говорить о своей работе: вдобавок к командованию одним из ведущих исследовательских кораблей, она ещё и защитила докторские по ксенобиологии и генетике, а её основной специальностью стала сравнительная геномика. — Спасибо, что позвонила, мам. — Люблю тебя, — ответила она, и экран погас. Джим сел на кровати и принялся снимать ботинки, слабо улыбаясь. — Чувак, вы теперь с моей мамой подружки? — поддразнил он Хендорфа, который направлялся в ванную. — Ну а что? Когда тебя нет, но терминал звонит, я отвечаю — и незачем оставлять сообщение. В любом случае, с ней можно очень круто поговорить. — Да, я заметил: ты ей всю свою подноготную рассказывал! У нас проблемы с девушкой, да? Джон нахмурился. — Нет. И да. Ивонна не хочет со мной разговаривать. — Может, это потому, что ты заигрывал с энсином Петровской вчера в столовой? И с медсестрой Чапел на прошлой неделе? — Но это шутки, они ещё никому не повредили, — ответил Джон из ванной. Джим поднялся на ноги и, дойдя до двери, прислонился к косяку. — Ну, в этом конкретном случае они повредили тебе. Обращай на Ивонну побольше внимания, и она оттает, обещаю. — Так ты у нас теперь главный сводник? — рассмеялся Хендорф и начал чистить зубы. Джим закатил глаза. — Это вряд ли. Просто я знаю, каково это - быть с человеком, который постоянно заигрывает с другими. — Звучишь, как девчонка, М.С. — Посчитаю это за комплимент, Кексик. — Некоторые из самых сильных людей, которых Джим когда-либо знал, были женщинами. Особенно его мама: непросто было вырастить двух мальчишек после смерти Джорджа. Сначала она пыталась совместить карьеру и заботу о сыновьях, так что большую часть своих первых лет жизни Джим провёл у бабушки в Айове. Но в конце концов она приняла предложение остаться в Сан Франциско, где могла работать целыми днями, не выходя из дома. Иногда это решение было ей в тягость, но когда в четырнадцать лет младший сын поступил в институт, а старший, Сэм, — в школу за границей, у мамы появилась возможность вернуться в космос, к своим любимым занятиям: путешествиям и исследованиям. Джим это от неё унаследовал и поэтому вступил в Звёздный Флот, отвергнув огромное количество предложений, поступивших к нему после защиты докторской. — Кстати, когда пойдём в спортзал? Я всё ещё должен тебе обучение по рукопашке, — заявил Джон, укладываясь в кровать. Джим сидел за рабочим столом, проводя анализ отчётов с сенсоров дальнего сканирования, чем занимался с первого дня работы на Энтерпрайз. Он знал, что доктор Прабхавати дал ему это задание, чтобы не оставлять без работы, но Кирк заметил пару интересных аномалий, которые стоило бы получше изучить. — Ты всё ещё не отказался от этой затеи? — нахмурился он. — Не дождёшься. Джим… ты теперь работаешь на мостике, а это значит, что тебя будут назначать на высадки. Не могу же я позволить тебе спускаться без каких-либо способностей к драке. — Во-первых, ты звучишь, как моя мама. Во-вторых, я умею драться. — Не лги себе. Завтра в 15:30 в спортзале на пятнадцатой палубе. Не заставляй меня вытаскивать тебя из лаборатории за шкирку. Джим смерил его спокойным взглядом. — Знаешь, это звучало бы намного более устрашающе, не будь ты одет во фланелевую пижаму с маленькими бульдогами по всей площади.***
На следующий день Джим появился в спортзале точно в назначенное время, одетый в спортивные штаны и свободную футболку. Джон уже разминался в дальнем конце зала на тренировочной груше, кружа вокруг неё. Кирк просто понаблюдал за ним несколько секунд: даже при таком крупном телосложении Хендорф двигался с естественной и текучей грацией, о которой Джим и мечтать не мог. Джон заметил его в одном из зеркал, которыми были покрыты стены, и повернулся к нему, опуская руки: — Ты пришёл… уже хорошо. — Он перекатился с пятки на носок, с нетерпением готовый начать. — Но начнём с растяжки. Я не могу позволить тебе что-нибудь потянуть, а то твой дружок-доктор мне голову снимет. Они оба рассмеялись, и Джим начал свою обычную растяжку. После этого Джон помог ему правильно сложить кулак на правой руке, а левый Джим сложил уже сам. Джим был в форме — без этого не пускали в Звёздный Флот, — но из всех видов спорта ему больше всего нравился бег. Та упорядоченность разума, которую можно достичь, пробегая долгую дистанцию, всегда помогала ему развивать идеи и решать проблемы, и вдобавок к этому он увеличивал свою выносливость. Но всё-таки физическая подготовка не была его сильной стороной: даже в Академии он справлялся намного хуже, чем сам того хотел. — Теперь поставим тебе правильный удар, — сообщил Джон и встал рядом с тяжеленной грушей. — Давай, Кирк, покажи себя. Джим посмотрел на него с недоумением. — А ты не хочешь встать позади неё и придерживать? — Ты правда думаешь, что сможешь её хотя бы сдвинуть? Я сомневаюсь. — Миленько. — Джим тоже подошёл к груше, расставив ноги, как их учили в Академии, замахнулся и ударил. — Ну и что это было? — Удар? — Ты выглядел как мультяшка, парень, — рассмеялся Джон. — Зачем ты разбрасываешь руки в стороны? Только энергию тратишь. Держи кулаки поближе, прямо у лица. Джим сделал, как он сказал. — Ещё выше. А теперь ударь грушу. Тот снова подчинился, но после удара немедленно отдёрнул руку и затряс ею от боли, пробирающей всю руку от кулака до плеча. — Да ты не ладонью бей, а костяшками! Джим снова ударил грушу. — Не этими костяшками, гений. Тебе ведь положено сообразительным быть… давай не будем разочаровывать твою маму. — Заткнись, — пробормотал Кирк и снова ударил. Они продолжили тренироваться ещё какое-то время, и Джим был удивлён тем, насколько быстро вымотался. К тому времени, когда Джон решил устроить передышку, его руки свисали как лапша и все мышцы дрожали. — Всё отлично, у тебя почти получилось. Иди сюда… присядь. — Он довёл Джима до скамейки около стены и усадил, а потом обошёл и начал разминать его плечи и руки. — Можно и без этого обойтись, но новичкам массаж обычно помогает избежать боли на следующий день. — Джон продолжил говорить в том же духе, и Джим его внимательно слушал. Пока капитан Спок не вошёл в спортзал. Он был бос и одет только в свободные, но хорошо сидящие чёрные шёлковые штаны и такую же футболку. Капитан остановился в незанятом углу зала и, отвернувшись от всех, начал совершать бесшумные и текучие движения, растягивая всё тело в комбинации йоги и тайчи, которую Джим никогда раньше не видел. В конце он замер на одной ноге с поднятыми руками и сложенными перед лицом лодочкой ладонями. Только напряжённые мышцы плеч, спины и ягодиц показывали, что эта поза стоит ему хоть каких-то усилий. Та часть его лица, которую Джим мог видеть издалека, выражала спокойствие и расслабленность. Он выглядел выточенным из чёрного мрамора. — …завтра в то же время? — продолжал говорить Джон, а потом пощёлкал у Джима перед лицом пальцами. — Эй, Энтерпрайз вызывает лейтенанта Кирка! Слюни подбери, а то выглядишь, как идиот. — Что? А… Совят мне в рот! — Джим почувствовал, как кровь приливает к щекам от стыда. Подначивания Хендорфа были вполне заслуженными, потому что нельзя просто так пялиться на другого человека. Повернув взгляд к Джону, он сказал: — Прости, что ты говорил? Завтра в то же время? — Да. И теперь слушай внимательно мудрый дружеский совет: забудь о нём. — Забыть о чём? Хендорф понизил голос до шёпота: — Неужели тебе надо всё по буковкам разжевать? — он бросил быстрый взгляд на капитана и потом обратно на своего соседа, и потом начал загибать пальцы после каждого предложения. — Он — твой командующий офицер. И вулканец. И вообще у него девушка есть. Послушайся меня и забудь о нём, найди себе кого-нибудь своего уровня и будь счастлив. Джим не мог оторвать глаз от Спока, и в его голове стучала только одна фраза из всего монолога Джона: у капитана есть девушка.***
В течение следующих нескольких недель Джим с головой погрузился в работу, разрываясь между сменами на мостике, тренировками с Джоном и исследованиями в лаборатории с сенсорами дальнего сканирования, где он проводил львиную долю своего времени, изучая одну из аномалий, привлёкшую его внимание ещё в начале пребывания на Энтерпрайз. Он решил, что гипотеза уже достаточно проработана… ну, у него была пара наблюдений, которые помогли бы её отстоять, и ещё у него была идея. Однажды он попросил доктора Прабхавати оценить её, выложив перед ним все свои находки к этому моменту. — Расскажи-ка, где именно ты это заметил? Кирк не смог посмотреть Прабхавати в глаза, показывая ему координаты. — Джим… — Я понимаю, доктор, понимаю, но… — Почему ты взялся изучать чёрную дыру около места гибели Кельвина? — Взгляд карих глаз Прабхавати светился сочувствием, но Джим не мог его встретить. — Я не пытался оттуда начать, клянусь, — сказал он, нервно барабаня пальцами по уголку экрана. — Но однажды я обнаружил что-то на совершенно опустевшем участке космоса, появившееся просто ниоткуда! Вы когда-нибудь видели подобное? Чёрная дыра, которая производит вещество? Прабхавати снисходительно вздохнул, но, судя по его лицу, заинтересовался этой идеей. — Чёрные дыры поглощают всё, Джим, а не выпускают. — А что, если эта выпускает? Только посмотрите, как она себя ведёт: отталкивает чёрные и барионные частицы, но в то же время притягивает их энергию! Доктор присел рядом с Джимом и начал просматривать отчёты и графики, которые тот получил с сенсоров и проанализировал. Наконец, он покачал головой: — Это ничего не доказывает, Джим. — Это пока не доказывает, потому что мы далеко! Но если это вещество такое, как я думаю, это будет прорыв, новый уровень в науке… Мы пока не знаем, что это, но давайте назовём его красным веществом, основываясь на том, как оно отражает свет. Прабхавати присвистнул, качая головой, уже не настолько убеждённый в неправоте Джима.