***
На следующий день он пришёл к главному инженеру, как и было назначено, и тот повёл его по огромным инженерным палубам, да так, что Джим еле мог за ним угнаться. По дороге Олсон умудрялся проверять работу своих подчинённых, наматывая вокруг них круги и выкрикивая свои распоряжения, так что у Джима даже закружилась голова, и он вдруг подумал, не было бы главному инженеру удобнее перемещаться на роликах. Наконец, они оказались в конце рабочей палубы, между широких столов, почти скрытых под грудами оборудования разной степени готовности к использованию. — Ну вот мы и пришли, — коротко выдохнул Олсон и поспешил обратно, на ходу приказывая ближайшему йомену принести ему кофе. Джим осмотрелся вокруг, но никого не смог разглядеть. — Ау? Он услышал глухой удар и последовавший за ним грохот из дальнего конца комнаты, как будто металлический стол содрогнулся от удара снизу. — Ай! — воскликнул приглушённый голос, который, впрочем, начал звучать яснее, как только его обладательница поднялась из-под стола, потирая рукой ушибленный затылок. — Ой-ой-ой! Джим сделал шаг вперёд. Девушка оказалась орионкой примерно одного с ним возраста и, судя по нашивке, энсином. Она была потрясающе красива с огромными карими глазами и рыжими кудряшками, выпавшими из её растрепавшегося пучка на затылке. — Вы как? Она подняла на него взгляд и тут же забыла о шишке на голове. — Теперь очень даже хорошо. — Меня зовут Джим Кирк. — Охотно верю. — А вы энсин Марас? Нас назначили работать вместе над настройкой сканирующего луча? — Зови меня Гейлой, солнышко, — ответила она и протянула руку для рукопожатия. Когда Джим сжал её ладонь, она подняла её выше тыльной стороной, явно желая, чтобы он поцеловал ей руку. Тот так и сделал; после этого Гейла крепко взялась за его плечи, говоря: — Только гляньте, какой ты милашка. — Эм, спасибо? Она улыбнулась в ответ, и на её щеках появились очаровательные ямочки. — Нам с тобой будет очень весело, — объявила Гейла и повела Джима в дальний угол своей, как она говорила, «обители», усаживая его перед терминалом с тремя огромными экранами и шлёпаясь на соседнее потрепанное компьютерное кресло. Она подъехала поближе к нему и потянулась через него к клавиатуре. — Итак, расскажи мне всё о своей потрясающей находке, — промурлыкала орионка, пока её руки порхали над клавишами, запуская программу для создания моделей и создавая новый проект. — Ну, мы ещё её не нашли, так что пока это набор данных в поддержку гипотезы. — О, как интересно звучит. И при чём тут мой луч? — Ну, я надеюсь собрать один особый вид частиц. — Правда? — сказала она, всё ещё не отрывая глаза от мониторов. — А есть ли у твоих «особых частиц» измерения? — Ну, теоретически. Она начала забивать набор параметров для своей программы, а потом подтолкнула ему клавиатуру. — Вводи. Джим посмотрел на экран. — Только они пока неточные и вообще, может быть, непостоянные, — предупредил он и начал указывать свои заметки. Гейла пожала плечами. — Ну, потом поменяем. Но пока нам всё равно придется прогнать их в симуляторе: даже не думай, что я позволю тебе проводить любые эксперименты на моём дорогущем оборудовании, как бы искренне ты ни хлопал глазками. — Я не хлопал! — Уверен? — Ну, сознательно — точно нет. — И почему же, сладенький? — она похлопала собственными глазками и рассмеялась. — Ну ладно, пора начинать наше маленькое шоу. Остаток утра пролетел за построением и подгонкой модели для первой симуляции, и, пока компьютер рендерил результат их работы, Гейла предложила заморить червячка. — Угости-ка даму обедом, — улыбнулась она. — Обед вообще-то бесплатный, — заметил Джим. — Ты просто лапушка, — объявила орионка и повела его на выход с инженерных палуб.***
— Вот, держи, — сказала Гейла, всовывая Джиму в руки вдобавок и свой поднос. Стараясь не уронить их, он последовал за ней между столов. — Привет всем! — крикнула она группе людей, большую часть которых Джим раньше не знал. Они ответили ей приветственными возгласами и улыбками. Гейла заставила их всех подвинуться за столом, усевшись на освободившееся место и хлопая по соседнему сидению, приглашая Джима сесть рядом с ней. — И кто наш новенький, Гейла? — поинтересовался молодой лейтенант с пепельными волосами. Он был похож на футболиста своими широкими плечами, но форменку носил золотую, а не красную, значит, точно был не из охраны. — Само очарование, — ответила она. — Внимание всем, это Джим, и на этой неделе он будет за мной таскаться. Джим приветливо улыбался, когда Гейла представляла ему остальных. Парня, который уже говорил, звали Гэри Митчелл, и он был навигатором в бета-смене; с йоменом Ренд (по имени Дженис) Джим уже был знаком, хоть она его и не узнала; дальше сидел энсин Пол Фиггис, который служил инженером на транспортерах; ещё одного инженера и по совместительству соседа Фиггиса звали Рауль Перис; и последнюю сидевшую за столом он вспомнил сразу. — Ты ведь служишь связисткой в альфа-смене, — сказал Джим, показывая пальцем на девушку, с которой столкнулся в первый раз на мостике. — Лейтенант… — Ухура, — ответила она и сделала глоток ярко-синего сока из своего стакана. — А имя у тебя есть? — Просто Ухура, — настояла она, отбрасывая назад длинный хвостик движением головы. Джим моргнул, озадаченный её резким ответом, но быстро собрался и улыбнулся всем сразу: — Рад с вами с всеми познакомиться. — Ты из научников? — спросил Фиггис, и Джим кивнул. — Какая отрасль? — Астрофизика. Я специализируюсь на тёмной материи, но… — Звучит интересно, — заявил Гэри, отодвигая свой поднос и укладывая подбородок на сложенные руки. — У тебя, наверное, такой большой… мозг. Ухура закатила глаза. — Ну, вполне обычного для мозга размера, — ответил Джим, откусывая большой кусок от сэндвича с индейкой. — Спорю, он просто полон всякими… формулами и цифрами, — сказал Митчелл, растягивая слова. Джим пожал плечами. — Расчётами, в основном. — Расчётами, в основном, — повторил Митчелл. — Ты пытаешься любой разговор сделать вульгарным или это просто заскок твоей многогранной личности? — спросила его Ухура. — Это достоинство моей многогранной личности, не забывай, — ответил он с ухмылкой, откидываясь на стуле, и слегка склонил голову, возвращаясь к Джиму. — Ты тот молодец с миссии на Омикроне Альфа, да? — поинтересовался он, и все взгляды мгновенно вперились в Кирка — все, кроме Ухуры, которая без всякого интереса тыкала в свою тарелку с макаронами. — Ну, да. — Джим приготовился к неизбежной волне вопросов, ведь люди всегда интересовались либо как он узнал о болезни шахтёров, либо каково было побывать на высадке с капитаном (просто многие его коллеги не вылезали из лаборатории, и Спок оставался для них загадкой). — И каково это было, находиться среди тех отчаявшихся мужчин? Они удерживали тебя? Хватали своими жадными руками? — Фу, Митчелл, фу, — прервала его Гейла, подняв руку, и Джим заметил, что Ухура и Ренд тоже смотрели на Гэри с неприязнью. Тот закатил глаза. — Как скажете. — И некоторое время они обедали в тишине. — Ну, расскажи нам о себе, Джим. Где ты родился? — спросила Гейла. — Если честно, то в космосе, но вырос я на Земле. — Родился в космосе, — задумчиво повторила Ренд. — Погоди-ка, ты тот самый Кирк? Ребёнок с Кельвина? Джим вздохнул. Когда корабль и его отец погибли, земные таблоиды раздули огромную шумиху вокруг трагедии семьи Кирков, называя Джима «ребёнком с Кельвина» и преследуя его маму и родственников ещё следующие несколько месяцев. Джим постепенно рос, и катастрофа стала забываться, лишь иногда напоминая о себе статьями типа «Ребёнку с Кельвина Теперь Десять: Как Живется Маленькому Джимми Без Отца?» Это наравне с другими причинами заставило Вайнону оставить своих сыновей на домашнем обучении. — Он самый, — ровно ответил Джим. За этим заявлением последовал уже привычный гул сочувственных реплик и любопытствующих расспросов о его личной семейной жизни, которые Джим пытался, но так и не научился прекращать в корне. — Прекращайте, ребят, он же не зверёк в зоопарке! — Как ни удивительно, Митчелл первым попытался остановить этот балаган. — Не лезьте в его личную жизнь, ей-богу. Все извинились, кроме Ухуры — она хоть и не участвовала, но всё равно смотрела на него с сочувствием. — Всё в порядке, — успокоил их Джим. — Правда, что ли? — пробормотал Митчелл, ловя и удерживая его взгляд, и начал разглагольствовать о директивах, ограничивающих ввоз контрабанды на борт корабля.***
В течение следующих двух недель Джим работал над настройкой луча вместе с Гейлой, когда не был занят сменами на мостике или исследованиями в лаборатории с сенсорами дальнего сканирования, где он пытался найти следы «красного вещества». Они проводили вместе почти всё свободное время, и Джим теперь обедал с ней и её друзьями в те дни, когда они работали вместе. Они настраивали и перенастраивали свою разработку миллион раз, пока наконец Гейла не решила, что все неровности сглажены. Следующим по списку занятием было найти способ хранить «красное вещество», когда и если они смогут его собрать. — У нас всё получится, не беспокойся, — сказала ему Гейла однажды вечером, хотя Джим никак и не показывал своё волнение, — но это будет после отпуска, договорились? Мне срочно нужно отдохнуть от этого окружения. — Отпуска? — удивился тот. — Ну, как обычно: остановимся на какой-нибудь приятной планетке, вся команда пойдёт гулять, а потом мы вернёмся на борт и будем старательно избегать медотсека, пока там смена у МакКоя, чтобы не проверяться на все те ЗППП, которые мы могли подхватить. Джим глядел на неё непонимающе. — Только не говори, что тот факт, что у нас с завтрашнего дня большие выходные, избежал твоего внимания? Он пожал плечами. — Я обычно не заморачиваюсь такими пустяками. — Джим! Ты безнадёжен! — Она взяла его под руку и повела из лаборатории. — Ваш отпуск начинается прямо сейчас, мистер Кирк. — Ч-что? — от неожиданности заикнулся Джим. — Нет, я себе время забронировал в лабораториях с сенсорами, и вообще… — Ничего и слышать не хочу, — заявила она. — Постоянная работа и ни минутки развлечения делают из Джимми очень унылого мальчика. Но тётушка Гейла о тебе позаботится, хорошо? — Потом я буду об этом сожалеть. — В этом-то и смысл.***
Всё началось с того, что Гейла затащила Джима в его же каюту, чтобы помочь выбрать подходящий наряд. — А что не так с этой одеждой? — удивился он, показывая на свою форменку. — О, сам подумай: неужели ты хочешь, чтобы местные посчитали тебя занудой? — Нет? — наугад ответил он. — Вот именно. И только не говори мне, что у тебя нет нормальной пары обтягивающих джинсов среди всего этого безобразия, — пробормотала она, разгребая его гардероб и вытаскивая оттуда самые потрёпанные вещи. — Зато мои джинсы нигде не жмут, — попытался оправдаться он, но она просто кинула в него штанами. — Вот и посмотрим. Кофты у тебя есть? — Она пошарилась по оставшимся ящикам и вытащила синий кашемировый свитер, купленный когда-то мамой и невесть как здесь оказавшийся (он немного жал в груди) и белую футболку под него. Она приложила вещи к Джиму. — Это заставит твои глаза казаться ещё голубее, так что пойдёт. А теперь марш переодеваться! Когда он вышел из ванной, Гейла сидела на кровати, откинувшись на стену и перекинув одну восхитительную зелёную ногу через другую. Она бросила на него оценивающий взгляд и склонила голову набок: — Не так уж и плохо. Тебе обязательно носить очки? — Только если хочу видеть. Она закатила глаза. — Ладно, и так пойдёт. А теперь расскажи-ка, Джим, тебе нравятся мальчики или девочки? — Гейла, котятки тебя раздери! — шокированно воскликнул он. — Ну а что, это всё из практических соображений: я же собираюсь устроить тебе свидание. Так что нужно знать твои предпочтения. Тётушка Гейла не будет тебя осуждать, она сделает, как лучше. Что решаем… мальчики или девочки? Сердце Джима застучало быстрее — он не был на свидании уже года четыре, а его последние отношения так вообще были старой пыльной историей; он всегда был слишком увлечён наукой и исследованиями, и у него не оставалось времени ни на кого другого — так Джим объяснял ситуацию сам себе. Но, может быть, пришло время заново попробовать свидания, так что: — Мальчики, — наконец, пробормотал он. Она кивнула, смотря на него всё более пристально. — Тогда нам придётся ещё и с волосами поработать.***
Джим сидел в клубе, куда его притащила Гейла, нервно теребя край своего свитера. Народу было очень много — на отдыхе находились ещё три корабля, — и уровень шума непрерывно возрастал. Орионка усадила его в относительно тихий уголок, сунула в руки стакан с чем-то пугающе синим под названием «Кардассианский Восход» и сказала, что будет в баре, если что. Джим потягивал свой напиток — он оказался сладковатым с фруктовым привкусом — и старался не ёрзать слишком заметно. — Как делишки? Он поднял взгляд и увидел Гэри Митчелла с приветливой улыбкой на губах около своего столика. Джим вздохнул с облегчением, увидев кого-то, кого он уже знал, но сразу задумался, стоит ли говорить с кем-нибудь до прибытия его пары на вечер. — Привет, — всё-таки сказал он. — Хоть одно знакомое лицо. Гэри ухмыльнулся и уселся рядом с Джимом на диванчике. — Стоит ли мне спрашивать, как часто ты бываешь в этом заведении? Джим нахмурился. — Я никогда раньше не был на этой планете, и ты это знаешь. — Что пьёшь? — «Кардассианский Восход», и если восходы на Кардассии выглядят так, я предпочту никогда там не появляться. Гэри усмехнулся. — Наверное, предполагалось, что будет звучать поэтично. — Он жестом подозвал робота-официанта, заказал себе напиток и взял ещё один коктейль для Джима, который, нервничая, почти прикончил предыдущий. — Спасибо, — сказал Джим, откусывая кусочек от фруктового украшения на своём стакане и иногда посматривая в толпу в ожидании своей пары. — Кого-то ждёшь? — Я типа на свидании вслепую, — ответил Джим и грустно вздохнул. Напиток явно размывал его внутренние границы: он почувствовал, как что-то внутри расслабляется, и вздохнул ещё раз. — Но я очень волнуюсь, если честно. — Боишься, что ты не понравишься этому человеку? Джим покачал головой. — Боюсь, что понравлюсь. Гэри оценивающе на него посмотрел. — Ты интересный парень. — Вот это точно неправда. — Не скромничай. Уверен, твоя пара будет бесконечно очарована. Джим пожал плечами. — И ты очень интересный, — настаивал Гэри, подвигаясь поближе к Джиму. — Ты умный, смелый, да и булки у тебя что надо. — Даже не хочу знать, о чём ты. И вообще, ко мне скоро человек на свидание придёт, так что я не обижусь, если ты не задержишься. — Он отхлебнул от своего второго коктейля и задумался, не было ли там гранатовых зёрнышек. Гэри многозначительно ему улыбнулся и поднял брови. Встретив пустой взгляд Джима, он объяснил: — Я твоя пара на этот вечер, если ты ещё не понял. — О. Правда? — Ты разочарован? — Ни капли. Если бы на свете был конкурс на самого неразочарованного человека, я бы победил. — Давай-ка я тебе ещё выпить куплю. — Нет, спасибо, — сказал Джим, допивая остаток своего коктейля, но потом передумал: — Ну давай. — Расскажи мне о своей маме, — попросил Гэри, ища взглядом ещё одного робота-официанта. — Спорю, она та ещё женщина. — Она очень крутая, и вообще моя мама. И крутая. О, спасибо. — Джим взял свой третий коктейль и начал играть с трубочкой. — Однажды я сломал руку и носил пласт-повязку две недели, так она купила мне набор маркеров и сказала нарисовать на ней всё, что душе угодно. Но я не мог решить ещё три дня, что нарисовать, и знаешь, что меня раздражало?.. Не то, что я не мог ничего выбрать, а то, что мне придётся принимать очень много решений сейчас и в будущем, и они повлияют на мою жизнь… Знаешь, что она сделала? Гэри покачал головой. — Она дала мне почитать «Бытие и Ничто» Сартра. — И сколько тебе было? — Лет пять, насколько я помню. Я очень многое почерпнул из этой книги и стал гораздо более рациональным, — заявил он, лениво гоняя вишенку соломинкой по дну стакана. Когда Джим поднял взгляд, то увидел, как Гэри пялится на него со странным выражением лица. — Что-то не так? — Тебе никогда не говорили, что ты странный? Джим откинулся на мягкую спинку дивана, прикладываясь к ней щекой: несмотря на комнатную температуру в клубе, она была прохладной и успокаивала. — Оладушки, да постоянно. — Но это так привлекательно. — Голос Гэри звучал низко и хрипло, и Джим вдруг заметил изящную форму его губ. Наверное, к этому моменту они уже давно должны были поцеловаться, ведь это как-никак было свидание, но он всё равно удивился, почувствовав губы Митчелла на своих. Это не было неприятно, совсем нет, потому что Гэри прижимался к нему и обхватил рукой его затылок, но Джиму всё-таки понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что надо бы и ответить на поцелуй. Он устроил правую руку на тёплом и крепком бедре Гэри и приоткрыл рот, чтобы впустить его язык. Следующую минуту он потратил, удивляясь, как мягкие губы могут быть такими требовательными и волнующими, и размышляя, не было ли у него во рту слишком много слюней. Когда они закончили поцелуй, Гэри глянул на него со странной улыбкой и поднялся на ноги. — Интересно, куда пропал этот робот-разносчик? Пойду принесу нам коктейли сам. — Ага, — ответил Джим, потому что должен был что-то сказать, и проводил взглядом исчезающего в толпе Гэри. Вскоре он почувствовал давление в мочевом пузыре, поэтому пошёл искать уборную. В туалете для двуногих особей была очередь, и, наконец-то оказавшись в кабинке, он не мог не отметить странно хорошую для такого места акустику. — Эй, Митчелл, — сказал голос, — не ожидал увидеть тебя в этом местечке. Ну как, жизнь на Энтерпрайзе тебя не потрепала, ублюдок? — О, даже наоборот, Рэндалл, мерзкая ты сволочь. — Голос Гэри Митчелла Джим бы ни с каким другим не спутал. — И, если мне сегодня повезёт, жизнь станет совсем прекрасна. — Ах ты шлюха подзаборная!.. Я его знаю? — Вряд ли, он непорочен, как овечка, или как там говорится. А ещё знаменитый, даже лучше сказать «печально известный». — Ах так! И кто это? А ну рассказывай, мразь. — Джентльмены предпочитают не распространяться, особенно если кусочек попался ну очень сочный. Кстати, мой друган в «Галактическом исследователе» обещает, что заплатит мне кругленькую сумму за такую историю. — Да ты прям преисполнен звезднофлотской чести, — сухо сказал Рэндалл, кто бы это ни был. — Жду не дождусь, когда смогу познакомиться с этим парнишкой. Голос Гэри прозвучал ближе к Джиму — он явно шёл к освободившейся кабинке, бормоча: — Даже не мечтай, сволочь. Хлопок от двери кабинки заставил Джима подскочить и осознать, где он, собственно, находится. Почувствовав, как лицо краснеет от смущения, он быстро смыл за собой и застегнул ширинку, стараясь успеть выйти незамеченным для Гэри. Джим вымыл руки и, не озаботившись их сушкой, вылетел из клуба на ночную улицу.***
Джим бродил по улицам маленького городка в надежде прочистить мысли. Возможно, ему стоило вернуться на корабль, но уж больно не хотелось видеть кого-нибудь из знакомых, не в таком состоянии. Он не был уверен, что его больше бесило: тот факт, что Митчелл хотел его просто использовать, или то, что он этого раньше не заметил. В его голове роились заголовки типа «Моя Грязная Ночка с Ребёнком с Кельвина» и «Джимми Кирк Нашёл Папочку?», заставляя щёки краснеть ещё сильнее в прохладном ночном воздухе. В конце концов он оказался около оперного театра. Около входа толпились люди, и Джим бросил взгляд на хронометр — сейчас было как раз 20:00 по планетарному времени, так что, если этой ночью был назначен концерт, он вскоре бы начался. Подняв глаза на вывеску, он понял, что так оно и было: Андорианская Королевская Оперная Труппа проездом давала на этой планете всего лишь одно представление. Джим всей душой любил андорианскую оперу — что-то в ней задевало в душе самые тонкие струнки, — и ради возможности посмотреть его любимую «Тал’аайлу и Морноха» он был готов забыть свою ужасную встречу с Гэри. Джим подошёл к билетному окошку и протянул кредитный чип. — Мне жаль, сэр, но все билеты на сегодняшнее представление проданы. — О, правда? Даже на стоячие места? — спросил он, больше расстроенный тем, что не сможет посмотреть оперу, нежели своим провальным свиданием. — Мне жаль, — сочувственно повторила девушка, и Джим медленно отошёл от здания. Он всё ещё не знал, куда идти, так что просто присел на скамейку неподалёку, задумчиво наблюдая за бродящими перед театром разодетыми людьми. Джим принялся напевать себе под нос любимую арию, раздумывая, сможет ли услышать хотя бы немного из представления отсюда, с улицы. — Лейтенант Кирк, вы тоже пришли посмотреть оперу? — отвлёк его от размышлений знакомый голос. — К-капитан Спок! Сэр! — Джим немедленно вскочил на ноги, чувствуя себя неудобно не в форме — он знал, что стоило её надеть! — Не нужно формальностей, мистер Кирк, мы не на службе, — сказал Спок. Тело Джима немного расслабилось, но общаться с капитаном «без формальностей» было просто выше его представления. — Так вы пришли на сегодняшнюю оперу? — повторил Спок свой вопрос. — Что? О, нет, сэр… все билеты проданы. Наверное, я пришёл слишком поздно. Вулканец проскользнул рукой в складки своей робы в поисках чего-то. — Может быть, и нет, — сказал он, вытаскивая два билета. — Моя гостья не смогла присутствовать сегодня на представлении из-за непредвиденной работы. Возможно, вы согласитесь меня сопровождать? По телу Джима пробежала волна жара — он не был уверен, то ли это от радости из-за возможности увидеть свою любимую оперу, то ли от страха быть в компании капитана, или же это просто запоздалый эффект от всех тех «Кардассианских Восходов», которые он выпил. — Воробушки, это было бы замечательно, сэр! Спок кивнул и сжал губы в тонкую линию, но Джиму показалось, что их уголки были приподняты — может, вулканцы всё-таки умели улыбаться? Нужно будет посмотреть в информационной сети. — Не пора ли нам идти? — намекнул Спок, жестом прося Джима следовать за ним в театр. — О, котики пушистые, я ведь одет немного не по случаю, — заметил Джим, неловко оглядывая себя, пока они пробирались в сторону своей ложи. — Глупости. Внешний вид человека не мешает ему наслаждаться музыкой или искусством. Вы могли бы прийти вообще без одежды, и это бы не повлияло на ваше право здесь находиться. Щёки Джима в одно мгновение стали пунцовыми. — Ну, не знаю насчёт этого, сэр. — Тут на лице вулканца появилась ещё одна почти-улыбка, но Джим не был точно уверен. — Не желаете ли какой-нибудь коктейль перед представлением? — предложил Спок, указывая на близстоящий бар. — Хватило мне сегодня коктейлей, но спасибо. — У вас были другие планы, мистер Кирк? Джим медленно покачал головой. — Больше похоже, что у кого-то другого были планы на меня. Останусь-ка я лучше в лабораториях во время следующего отпуска, сэр. — Не говорите такого. Людям нужны развлечения, чтобы поддерживать своё психологическое здоровье, и это было не раз научно доказано. — А вулканцам? — Хоть это и правда, что для вулканцев смена вида деятельности не обязательна, это вовсе не значит, что все развлечения для них являются нелогичными. Если даже искусство и не является жизненно важным фактором, оно позволяет нам выйти за границы нашего узкого восприятия и оценить всё разнообразие Вселенной. Разве не Платон сказал, что «целью искусства является не представление внешнего вида вещей, а олицетворение их внутреннего значения»? — Уверен, это был Аристотель, сэр. — Правда? Наверное, я обладал неточной информацией. — Спок поднял бровь, и это заставило Джима оступиться на лестнице, по которой они поднимались. — Да. — Он поправил очки, съехавшие на кончик носа. — Вот мы и пришли, — сказал Спок, когда они оказались в своей ложе. Рядом с ними было ещё только два сидения, на которых сейчас разместилась пожилая андорианская пара. Джим окинул взглядом театральный зал — он всегда интересовался архитектурой и декорированием подобных заведений. Их места были лучшими в этом секторе, открывая им прямой вид на сцену и оркестр. Музыканты разминались, и проверка звучания их инструментов наполняла зал тёплыми звуками. Джим вздрогнул в предвкушении. — Вы замёрзли, мистер Кирк? — О, нет, просто не могу дождаться. Я не был на живой опере уже несколько лет. — Я тоже. Последняя опера, которую я видел, была в Ши’каре, когда я в прошлый раз возвращался домой на Вулкан. Там оперный зал был вырублен в скале: сами понимаете, акустика была идеальной. — Что была за опера? — «Микадо». Джим нахмурился, пытаясь представить вулканца, играющего Нанки-Пу. — Выступала гастролирующая труппа землян, — пояснил Спок. — А. — А вы уже представляли вулканцев в феодальных японских костюмах, не правда ли? — Нуу… — Мысль и вправду забавная: развлекайтесь ей, сколько хотите. Джим не смог сдержать смех. — А знаете, сэр, вы вообще-то очень весёлый человек. — Не сообщайте этого моего отцу. Огни в зале начали гаснуть, и уже через несколько минут оркестр начал играть увертюру. Первый акт пролетел незаметно, и к концу Джим оказался на краешке своего сидения, наклонившись вперёд и вцепившись руками в перила, ограничивающие их ложу. — Вы наслаждаетесь выступлением, — заметил Спок без удивления в голосе. Джим ослабил хватку и повернулся к нему. — Я не могу по-другому. Сопрано певицы, играющей Тал’аайлу, так пропитано всеми чувствами её героини: она явно очень хорошо владеет этим языком. — Вы способны это определить? — Конечно… Есть в андорианском момент, который инопланетникам сложно подделать. Прислушайтесь к горловым паузам. Она владеет этим языком очень хорошо для землянки. — Очень точное замечание, — отметил Спок. — Вы владеете андорианским? — Ну, только разговорным, но не могу читать и всё такое. Я, эм… у меня была андорианская няня в детстве. Они разговаривали в том же духе вплоть до начала второго акта. В самом конце представления, когда последняя нота была спета, Джим вскочил на ноги, выкрикивая андорианский эквивалент слова «Браво!» для исполнительницы главной роли, чьё выступление оказалось самым лучшим из тех, что он когда-либо слышал. Он остался стоять в течение всех оваций, и когда он повернулся к капитану, тот смотрел на него с выражением искреннего любопытства. — Что-то не так? — внезапно застенчиво спросил Джим. — У меня что-то на лице? — Он дотронулся до своей щеки и понял, что да, там что-то было: сам того не зная, он пустил пару слезинок во время финальной сцены, где Тал’аайла понимала, что её возлюбленный Морнох погиб в результате её глупого поступка. — О. — Представление настолько вас затронуло? — поинтересовался Спок, вставая, и они пошли к выходу из ложи. — Вот так всегда: хоть я знаю, что случится в конце, я всё равно каждый раз расстраиваюсь. Но для вулканцев всё, наверное, по-другому, да? — Эмоции? Мы испытываем их, как и любые другие разумные существа, просто не позволяем им руководить нашими действиями. Красота этого представления затронула и меня. — Вы чувствуете то же самое, это замечательно! — сказал Джим и немедленно зажал рот рукой. — Простите… Это, наверное, прозвучало очень грубо. — Но правдиво, — ответил Спок. — Я и вправду это чувствовал. Однако судить о том, было ли это чувство «замечательным», должен каждый сам. Тон его голоса был доброжелательным, но Джим всё равно жалел о том, что сказал: капитану ни к чему было слушать его мнение о вулканцах, это уж точно. Через несколько минут они вышли на улицу. — Благодарю за приглашение, капитан. Я не мог бы провести этот вечер более приятно. — Всегда пожалуйста, мистер Кирк. Я рад, что мой лишний билет пригодился. А теперь, если вы позволите, у меня назначена встреча с той, чей это был билет, за парой коктейлей. Хорошего вам вечера. — И вам тоже, сэр. И снова большое спасибо, — сказал Джим и посмотрел ему вслед, но совсем чуть-чуть, ведь неприлично пялиться на людей. Он неловко повернулся и чуть не сшиб с ног пожилую пару, с которой они со Споком вместе сидели в ложе. Те улыбались и кивали друг другу всё представление, но ни разу не заговорили. — Прошу прощения, почтенная матушка, я вас не заметил, — сказал он на андорианском, рукой удержав женщину от падения. — Не волнуйтесь, юноша, не волнуйтесь, — ответила она с доброй улыбкой. — Как вы находите сегодняшнюю оперу? — Абсолютно потрясающей! Она уже давно стала моей любимой. — Она и вправду была отлично исполнена, — согласилась женщина. — Но отчего ваш возлюбленный так быстро ушёл? Вы поссорились? Джим почувствовал, как кровь приливает к щекам: о, эта знаменитая андорианская прямолинейность. — Нет, мадам, мы не пара, просто знакомые. — Вы уверены? Он смотрел на вас с такой привязанностью, даже для вулканца. — Полностью уверен, — ответил Джим, смотря на дорогу, по которой Спок ушёл на встречу со своей настоящей возлюбленной, кем бы она ни была.