История жизнелюба(Однажды в Нью-Йорке)

      Дни на новой работе тянулись невероятно долго. Постепенно переходя в недели, они сводили Иккинга с ума однообразностью. Каждое чёртово утро он вставал с кровати, умывался, надевал глаженый костюм, подаренный Ральфом, и направлялся на работу. Сворачивал в небольшой переулок, всегда почему-то тёмно-серый, будто света там не было, хотя Иккинг видел пару фонарей, убегал от надоедливой собачонки, больше напоминающей маленькую кошку, и, если повезёт, проскакивал грязную лужу никогда не замерзающей сточной воды, а если нет — плюхался ногой прямо в неё и весь рабочий день проводил в мокрых ботинках.             Он, конечно же, был невероятно благодарен Ральфу за подаренную возможность проявить себя, и потом, когда ему вручили ключи от довольно просторного кабинета, он долгое время простоял у зеркала, кривляясь и изображая из себя делового брокера.             Кабинет, и правда, был огромный. Светлый, просторный, почти нежилой. В углу стоящий стол пустовал, не сказать, что долго, но пыли скопилось достаточно. В кабинете было лишь одно окно, сужающееся к верху, смотреть на которое было невозможно: яркий солнечный свет яростно бил в глаза. Красный диван у стены, ярким пятном выделяющийся среди медово-золотых оттенков, казался инородным, будто кто-то неосмотрительный забыл про него, оставив здесь.             Иккинг аккуратно присел за стол, пальцем проводя по лакированному покрытию и испытывая небывалое ранее удивление, перемешанное с каким-то тёплым, почти греющим, предвкушением.             Собственный кабинет был не единственным, что вызывало у Иккинга столь смешанные чувства.       Со временем он заметил, что весь этаж живёт своей собственной жизнью: в кофейне почему-то всегда не хватало пластиковых стаканчиков, огромные часы, висящие прямо над входом, спешили ровно на три минуты, и кто-то каждое утро собирал все кружки в офисе и делал из них гигантскую пирамиду. Иккинг трогать строение побаивался и носил свою, а вот паренёк, в костюме явно большем ему по размеру, резво вытаскивал кружку прямо из середины, умудряясь не завалить пирамиду.       Но было в этом всём что-то невообразимо тягучее, что-то заставляющее его постыдно опускать глаза перед остальными сотрудниками. Они смотрели на него, словно заблудшего, с нескрываемой злобой, скалились и шикали, когда он проходил мимо. А Ральф... Ральф просто был. Иккинг почти не видел его в рабочее время, да что уже там, он не видел его всю эту неделю, а спросить хотелось. Назойливая мысль металась где-то на периферии сознания, билась о стенки черепа так громко, что Хэддок, было забывавший о ней, вздрагивал и проводил всё оставшееся время полностью погрузившись в себя, дёргаясь, роняя документы и спотыкаясь о собственный протез.       — Иккинг? — казалось, Ральф не был удивлён, он поднял на него взгляд, уголки его губ чуть дрогнули, когда Иккинг, преисполненный решимости, закрыл за собой дверь.       — Я бы хотел поговорить с Вами, — слова вдруг застряли в горле. Охранник, взирающий на Иккинга с нездоровой злостью, хрустнул шеей. Иккинг опасливо на него покосился, — эм, наедине.       — Фред, дай нам немного поболтать, — Фред скрипнул зубами, сдвинул брови к переносице, и лицо его на секунду стало невероятно страшным. Ральф хохотнул, — ну что же, Фред, ты думаешь, я не смогу с Иккингом совладать? Давай, давай, не мельтеши перед глазами — всё равно мешаешься. И пригнись, когда выходить будешь!       Фред, скрипя зубами и поочерёдно щёлкая пальцами, медленно развернулся, не сводя с Иккинга безумного взгляда. Достаточно медленно, чтобы Иккинг успел понять: случись что, и щёлкать Фред будет его позвонками.       Пригнуться Фред нужным, видимо, не посчитал, со звонким грохотом снося висячий цветок над входом, путаясь лицом в листьях и падая на пол, под ноги испуганной секретарше, направляющейся к автомату с кофе.       Ральф загоготал, с силой ударяя по столу рукой. Отсмеявшись, он вытер проступившие слёзы и с шумом втянул носом воздух, снова негромко усмехнувшись.       — К черту, — махнул он рукой и повернулся к Иккингу.       Лицо его изменилось, и он деловито поджал губы.       — Говори.       Иккинг глубоко вдохнул.       — Вы действительно считаете, что я заслуживаю моё нынешнее положение?       Ральф слегка покачал головой и удивлённо улыбнулся, выглядя так, словно выиграл и проиграл одновременно.       — Несомненно, — он чуть слышно вздохнул. Хэддок упрямо сжал губы.       — Тогда скажите мне, за какие качества я сюда попал, — голос Иккинга зазвенел.       Ральф, резво постучав пальцем по ручке кресла, чуть нахмурился и немного раздражённо бросил:       — Так сильно хочется знать, а? — он поднял на Иккинга серьёзный взгляд, — да, парень, решимость в твоих глазах всё за тебя уже сказала. Есть в тебе что-то такое, никак не пойму, — он цокнул — время тянул — а потом, вобрав в грудь побольше воздуха, продолжил, — Несколько лет назад, ещё до войны, мне предложили заключить сделку с оружейным заводом. Заброшенный сейчас, видел, может. Я, разумеется, отказался. Сделка, конечно, выгодная, но своё имя на оружии мне видеть хочется в последнюю очередь. Престен Карроу, тогдашний моя правая рука, проявлял удивительный для него интерес к этой сделке, а я и не понял ничего. Согласился на встречу, пришёл, — Ральф нахмурился, опуская взгляд, — в общем, всего тебе не расскажу. Скажу только, что погибло тогда одиннадцать человек, восемь из которых — полицейские. Закончилось всё тем, что я сам словил три пули. Преступников скрутили сразу же, а скотина эта, что меня подставила, извернулся так, что осталась невиновной, вечером того же дня свалив из города, — Ральф скривился, сжимая кулаки, и тяжело задышал. Иккинг видел, как раздуваются крылья его большого носа. Он молчал с минуту, выжидая, когда Ральф справится с собственной злостью, а потом, когда Хофферсон успокоился и вперил взгляд в пол, чуть кривя губы, Хэддок спросил:       — Чт... что они от вас хотели?       — Ах это, — Ральф беспомощно заозирался, будто грубо вышвырнутый из воспоминаний, — хотели, чтобы я подписал договор о передаче компании моему первому помощнику. Приставили пушку к виску... когда вышел из комы, доктора сообщили, что пули содержали радиоактивное вещество, и помочь мне не в силах. Любезно так сообщили, знаешь, с этим их «нам очень жаль, сэр» и безразличным взглядом, — он помолчал, — я боюсь не успеть, Иккинг, понимаешь? Я не уверен, что Астрид справится со всем этим, она слишком замкнута в себе, слишком нелюдима, слишком юна и неопытна. А мне нужно убедиться и знать наверняка, что есть кто-то, кто сможет управлять компанией и без меня.       Иккинг затаил дыхание, трижды пожалев, что затеял этот разговор.       — После того случая я страшно не люблю подобных людей, коими эта помойка просто забита, — Ральф на секунду замолк, — Но ты... парень, ты прошёл войну в столь юном возрасте, умудрился выжить в чёртовой мясорубке и сейчас стоишь передо мной почти целый, отчаявшийся, но точно знающий, что просто так не подохнешь. Именно поэтому ты идеально подходишь на эту должность.       — А если я не хочу быть Вашим заместителем? — резко спросил Иккинг, и сам удивился тому, насколько грубо это прозвучало.       Ральф грустно усмехнулся, горько, почти отчаянно.       — Что ж, тогда мне очень жаль.       Иккинг отступил на шаг, рукой нащупываю ручку двери.       — Я, — он замолчал, сжимая губы в тонкую линию.       — Ладно, — Ральф потянулся к стопке с документами, отмахнувшись, будто его это совсем не волновало, — возвращайся к работе, как созреешь — скажи. Только не тяни с этим, хорошо? — попросил он и согнулся над листом, немного хмурясь. Губы его дрожали.       — Хорошо, — согласился Иккинг и вышел. Дверь за ним тихо скрипнула.       Вернувшись, Иккинг с головой закопался в оставшиеся бумаги, за вечер вдруг управившись с огромной стопкой документов. Заварил себе кофе, пошатался по нижним этажам, даже успел перекинуться парой слов с невесёлым пареньком, застывшим у окна, вернулся в кабинет и, тяжело опустившись в кресло, прикрыл глаза.       Это не должно быть так сложно.       Он был благодарен Ральфу. Невероятно благодарен... но неприятное чувство несмело шевелилось где-то внутри.       Может быть, это был страх.       Если и так, то совсем непонятный, осторожный, почти неподвижный.       Хэддок отчётливо помнил ужас, вмиг сковавший его тело, стоило ему впервые схватиться за автомат. Помнил, как холодели кончики пальцев, как его трясло, а руки немели, отказываясь слушаться.       Это чувство было другим, и несколько секунд Иккинг просто сидел, вжимаясь в кресло спиной. Прислушиваясь.       А потом понял.       Такое уже было однажды. Секундное, это чувство посещало его перед тем, как Иккинг впервые принял самостоятельное решение.       Неверное, к сожалению.       [Flashback]       Стоял сентябрь сорок четвертого. Пару дней назад в полк прибыли новобранцы, и двое из них оказались в одной с Иккингом роте. Честно сказать, сейчас Хэддок помнил только одного из них.       Его звали Чендлер. Пять футов ростом, чёрные волосы, зелёные глаза.       И не было в нём чего-то, что лежало на всех них тогда тяжёлым камнем на плечах. Ни суровости, ни усталости, ни одиночества. Он больше напоминал ребёнка, ещё не понявшего, куда попал. Громкий, какой-то совсем неудержимый, вечно ёрзающий, прыгающий и улыбающийся. Живой.       С ребятами в роте поладил быстро. Истории здорово рассказывал, да так, что дыхание захватывало, и сам он, кажется, любил, когда его слушают.       А потом командир получил приказ: немедленно выдвигаться на форпост в районе Сарлема и как можно скорее закрепиться на местах. 31-ый нёс огромный потери, принимая на себя основной огонь, и им нужно было торопиться. Решение было принято.       Тяжёлые потери ждали их ещё на подступах. Восьмая часть личного состава выбыла ещё на первых секундах. Стрельба несколько раз сходила на нет, секундой позже нарастая по новой. Трупов было много: солдаты, отстреливаясь и периодически отступая, спотыкались о тела погибших товарищей, сами становясь лёгкой мишенью.       Трое были ранены, и главная задача Иккинга состояла в том, чтобы вытащить их из-под огня и не скопытиться самому. Но добраться он до них не мог — пулеметчики корчились на носилках.       — Черт! Слишком плотный огонь, не могу достать их! — Иккинг пригнулся — рядом рванула граната.       — Надо этих засранцев к земле прижать, — рявкнул ему в ответ Лиам, над глазом у него был глубокий порез, не перестающий кровоточить, — только вот пулеметы все впереди — достать некому.       — Я достану! — крикнул кто-то позади. Иккинг резко развернулся, встречаясь с серьёзным взглядом Чендлера.       — Нет, — отозвались они разом, напряжённо хмурясь. Это была глупая идея.       — Я был лучшим бегуном в молодежном составе «Янки», спорим, вы и моргнуть не успеете, как пулемёты окажутся в ваших руках, — его тон казался удивительно весёлым для подобной ситуации.       — Ты играешь среди «Янки»?! — удивился Лиам. Сзади него что-то оглушительно грохнуло.       Хмурый взгляд Иккинга заставил их заткнуться.       — Нет, — повторил он.       — Но почему? — в глаза Чендлера мелькнуло отчаяние, — позволь мне помочь, мы же не можем оставить их там! — он встряхнул руками, и воззрился на Иккинга свирепым взглядом, готовый сорваться в сторону раненых в любую секунду.       — Всё равно нет, — Иккинг не мог им рисковать. Это его работа, и меньше всего он желал утянуть Чендлера за собой, в тёмную яму, полную чужих смертей.       Чендлер сжал губы, выпрямляясь и переставая быть похожим на себя самого.       — Пожалуйста, — прошипел он. Терпение Чендлера заканчивалось, он сильно покраснел и хмурился, сжимая кулаки. Иккингу думалось, что, даже если он и откажет, тот всё равно сорвётся с места.       Хэддок вздохнул.       — Хорошо, — промычал он, надеясь, что Чендлер его не услышит.       Тот сорвался с места с невероятной скоростью, в секунду оказавшись в паре метров от Иккинга и замерших солдат. С лёгкостью обогнул небольшую рощицу, превратившуюся в месиво из грязи, и резво проскочил мимо оврага.       Пули свистели совсем рядом, кроша в щепки деревья и разрывая куски травы.       Но так и не попадая по Чендлеру.       Они все замерли, задержав дыхание, с вскипевшей разом надеждой наблюдая, как Чендлер продвигается к пулемётам.       — Какого чёрта вы застыли!? — рявкнул Лиам, резко вскидывая автомат, — поддержите парня огнём!       Они двинулись все разом, с небывалой лёгкостью оттесняя немцев и продолжая следить за тем, чтобы Чендлер не попал под обстрел.       Лиам что-то радостно вскрикнул, когда тот умудрился отшвырнуть пулемет в сторону Пола, тут же перехватившего оружие и пустившего яростную очередь в ряды немцев.       Второй пулемёт Чендлер вырвал прямо из окоченевших пальцев трупа, оказываясь внезапно рядом с Яном и передовая оружие ему.       И они потеснили немцев. Продвигаясь вперёд, отстреливаясь и уворачиваясь от яростно свистящих пуль, они в конечном итоге получили преимущество, выдвинув немцев на пустошь.       Чендлер метнулся к раненым, пытаясь поднять почти бездыханного паренька и кидая отчаянный взгляд в сторону Иккинга. Хэддок, было кинувшейся в его сторону, был грубо схвачен за шиворот. Иккинг оглянулся, перехватывая полный безнадёги взгляд Лиама, и замер.       Позади взорвался снаряд.       Иккинга засыпало ошмётками окровавленной земли, и тот на негнущихся ногах бросился в сторону Чендлера, пролетевшего несколько метров над землей.       — Фаустпатрон? — воскликнул Патрик, их радист, — какого черта? Это же просто один солдат, они так никогда раньше не делали!       — Неважно, — одёрнул его Иккинг, — свяжись с госпиталем, потребуй мед. кареты. Срочно, — он закусил губу, — а я постараюсь выиграть этому придурку время. Грегори! — позвал Иккинг, — помоги мне перевернуть его.       Солдат послушно кивнул, приподнимая бледнеющего Чендлера. Он осторожно перевернул его, резко отшатнувшись в сторону — спина парня напоминала решето. Иккинг насчитал с двадцать рваных ран, осколки пробили парню спину с невероятно силой, оставшись глубоко внутри и сместившись в сторону. Одежда Чендлера насквозь пропиталась кровью, приобретая отвратительный грязно-багровый оттенок.       Нужно было что-то предпринять, пока Чендлер не вздумал умереть от потери крови.       Командир дивизии присел рядом, перехватывая сосредоточенный взгляд Иккинга.       — Дело дрянь, — опередил его Хэддок, — несколько осколков застряли внутри. Я могу начать доставать их самому, но не могу быть точно уверенным, что не сделаю ему хуже. Мы также можем дождаться мед. кареты, Патрик уже отправил запрос, но вдруг ему станет хуже? Мне неизвестно, есть ли повреждения внутренних органов, — Иккинг, напряжённо вглядывающийся в бледное лицо Чендлера, поджал губы, — зря я согласился.       Он ощутил, как командир опустил тяжёлую ладонь ему на плечо.       — Послушай, Иккинг, ты спас стольких моих солдат за всё это время, каждый раз доказывая мне, что ты стоишь большего, намного большего, — командир уверенно ему кивнул, поднимаясь, — докажи мне это ещё раз.       Иккинг кивнул, не поднимая взгляда.       Решив дождаться медиков, он остался рядом с Чендлером, пытаясь остановить кровотечение — толку в этом не было: сначала нужно было достать осколки, но дать тому умереть от потери крови Иккинг не мог.       Вскоре они остались вдвоём. Где-то позади клевал носом широкоплечий солдат, задачей которого было прикрывать Иккинга с Чендлером, случись что.       Чендлер не стонал. Он хмурился, кусал губы, умудряясь находиться в сознании, но не стонал.       А потом его схватила судорога. Он закряхтел, глаза его страшно подкатились, и Иккинг на секунду отшатнулся, стараясь унять дрожь в пальцах.       — Фиксируй! — крикнул он.       Солдат подоспел вовремя, мёртвой хваткой вцепившись в ноги дёргающегося Чендлера. Укол морфия его успокоил, но Иккинг не мог постоянно вводить ему наркотик — это чревато последствиями.       — Готовь операционную зону, — сухо бросил он.       Он провёл почти час, стараясь на ощупь найти оставшиеся осколки. Постоянно мешала кровь, скапливающаяся в ране, страх занести инфекцию и сам Чендлер, дёргающийся, но не издавший ни единого звука.       Но, в конце концов, этот парень спас их всех, и у Иккинга не было права на ошибку.       Когда все видимые осколки были вытащены, а кровотечение остановлено, подоспели медики.       — Очень вовремя, — прорычал солдат, помогавший Иккингу держать Чендлера всё это время, он, кажется, волновался даже больше, чем сам Хэддок.       Санитары, испуганно косившиеся на окровавленные руки Иккинга, аккуратно подхватили потерявшего сознание Чендлера и поспешили обратно.       Что-то пошло не так в тот день. Может, санитары неправильно закрепили пациента на носилках, может, медики не поставили повязки как следует, но, когда врачи вытащили его из машины, Чендлер быстро терял кровь.       Впоследствии шестнадцатилетний ирландец, Чендлер Макенштейн, игравший в молодёжной бейсбольной сборной «Янки», скончался во французском госпитале, окружённый сослуживцами, в нескольких тысячах километров от родного дома.       Конец [Flashback]       И в этот раз у Иккинга не было права на ошибку, слишком многое стояло на кону.