I see the Real You.

Погода была ясная в течение трёх дней. Ночи становились прохладнее, а днём температура падала до 10-15 градусов Цельсия. Лёгкий ветер превращался в ураган, но к вечеру прекращал свой бунт, оставляя сорванную порывами листву разбросанной на ещё зелёных газонах. На четвертый день дождь заливал улицы с утра до ночи, бурные потоки стремились по спускам улиц, смывая всё на своём пути. Но в этом был и плюс: трава зеленела, а в воздухе одурманивающе пахло свежестью. Но ветер стих, изредка даже солнце выглядывало между черными тяжелыми тучами. К следующему утру от дождя остались только лужи, отражающие затянутое облаками небо, и влажность. Капли стремились по водостокам с крыш, и, превращаясь в маленький ручеёк, убегали в пропитанную водой землю. Дни плавно перетекали в ночи, и близилось то самое событие, да-да. Свадьба мамы Нила. Странная старушка. Костюм уже два дня как висел на вешалке, на дверце шкафа. Тёмная синяя ткань штанов и пиджака прекрасно гармонировала с синей бабочкой, что я купил специально для этого костюма. Белоснежная рубашка была тщательно (надеюсь) постирана и отглажена, она виднелась из-под пиджака, разбавляя тёмную одежду светлым пятном. Я надевал это раза два от силы, как-то больше не приходилось. Ну, раз такое дело, почему нет? Пару раз за прошедшее время я побывал у Брэда, он звал меня на ужин и посмотреть матч. Не помню, когда уже так отрывался вместе с братом, это было чертовски весело, да и его жена — милейший человек. Ронда стеснительная, но такая добрая, такая хозяйственная и шикарно готовит. Черт, ел бы приготовленную ею еду вечно, честное слово. С Нилом мы общались в студии непринуждённо, как и всегда, в общем. А за её пределами нарастали некоторые неловкие моменты, но, кажется, всё как-то стабилизировалось. Огонёк в его глазах не угас, да и я не скрывал симпатии. Это облегчало жизнь, но на душе становилось с каждым днём всё тяжелее и тяжелее, хотелось большего. Сандерсон так и притягивал, но тут же ставил защитный блок. Мы не могли остаться наедине всю неделю, и я чувствовал какую-то ломку по такой открытой близости. И вот, наконец, я дождался. Свадьба, по моему представлению, предвещала кучу выпивки, еды и веселья. Последние двое мне не нужны, а вот алкоголь — хорошее средство расслабиться, и, в конце концов, он-то нас и объединил с Нилом, я чувствовал, что и этот день не пройдёт просто так. Всё официально: цветы, одежда, даже поведение как-то изменилось. Я укладывал волосы, когда зазвонил телефон. Лёгким движением руки, расчёской я провёл по волосам, затем другой, совсем тонкой и узенькой, очень удобной, пригладил выбивающиеся волосы. Поначалу мне показалось, что всё выглядит очень прилизано, и я тряхнул головой. Волосы слегка разлетелись, но не потеряли форму, а стали выглядеть естественней. Звонил Нил, и, когда я поднял трубку, он быстро что-то проговорил (ох, как это в его духе), что я смог разобрать только после минутного осмысливания: — Ты готов? Я заеду за тобой в половину десятого, проверь подарок. — Я взглянул на столик перед диваном: огромный кокос. Он был довольно нереалистичен из-за размеров, но выглядел похожим. Это — торт, у матушки Нила очень странные предпочтения: она обожает торты и кокосы одновременно и одинаково сильно. У неё даже на кухне шторы с кокосами! Я дико угарал, когда первый раз это увидел. Испортил своим истерическим смехом весь ужин, а собирались мы тогда отметить первый закрытый тур после того, как я стал сессионным участником группы. Барри еле смог успокоить меня, и сказал, что в её спальню мне заходить не стоит. Тогда-то Нил первый раз приобнял меня за шею сзади и потёр кулаком волосы. Ух, жгло тогда неимоверно, но смеяться я не прекратил. — Всё на месте, до встречи, — я дождался прощального ответа и сбросил трубку. Часы на стене показывали 8:40 am, и это означало, что у меня ещё есть время сходить за цветами. Мы могли бы заехать за ними по пути, да, но я должен был купить их ещё вчера, так что Нилу об этом лучше не знать. Я быстро прошмыгнул по коридору на улицу и захлопнул дверь. До цветочного всего рукой подать.

___

День близился к вечеру, мы сидели за длинным прозрачным столом вшестером: двое взрослых мужчин уселись с одного краю и о чём-то увлечённо беседовали, дама со странной шляпой активно использовала возможности своего телефона в разделе «камера», и пожилая женщина, сидевшая напротив, отчаянно ковырялась вилкой в тарелке. Мы же с Нилом сидели почти у самого края с другой стороны и изредка переговаривались, остальные гости уже зажигали на танцполе. Нил одет в шикарнейший тёмно-серый костюм, светло серая рубашка была незаметна из-под пиджака, но когда Сандерсон его снял, невозможно было отвезти глаз. И ещё этот голубой галстук. Парфюм его был как всегда одурманивающий, мой любимый запах. Всё гармонично сочеталось, и Нил выглядел как богатый герой-любовник из всяких ванильных реалистичных фильмов, на подобии «50 оттенков». Девушки, присутствующие на празднике то и дело поглядывали с улыбкой в его сторону, как-то пытались пикапить, но его невозмутимость меня и радовала и поражала одновременно. Казалось, что ему плевать. Громкая музыка била по голове своими басами. Черт, как это вообще можно слушать? Какая-то ванильная попса. Лучше бы рок послушали, да и веселья и драйва бы прибавилось сразу. — Почему-то я ожидал большего веселья, — я угрюмо уставился на еду в своей тарелке. Слегка фиолетовый полупрозрачный диск содержал на себе пару кусков мяса, разные овощи и кетчуп. Я же не люблю кетчуп, что он здесь делает? — Откуда тут кетчуп? — Э, я не знаю. — Нил замялся и озадаченно оглядел весь праздничный стол: кетчупа и на столе не было. Ладно, не важно. Я взял веточку петрушки и, с надменным видом изображая корову, начал жевать. Нил рассмеялся и обозвал меня дураком. Ну хоть как-то развеял тухлую атмосферу. Пока я жевал эту странную, но вкусную траву, мой взгляд привлекла какая-то женщина в возрасте, выходящая из дома во двор на площадку, где и происходило всё «веселье». Она выглядела немного потрёпанной, видимо, спешила, чёрный плащ свисал до колен, а строгие высокие сапоги, дополняя картину, помогали всему её виду выбиваться из внешнего вида остальных гостей. Тёмные очки прикрывали её глаза, но моё внимание было сосредоточено на шее: красный шарф развивался при каждом шаге слегка полноватой дамы. На вид ей было где-то 50 лет, но она явно пыталась казаться моложе. Лёгким движением руки женщина сдёрнула шарф, когда ей навстречу побежала невеста с объятиями. И я заметил то, что заставило моё лицо не просто удивиться, так ещё и приоткрыть рот. Шарф! Клетчатый. Красный. Шарф. Черт возьми, это точно мой, который уплыл во время грозы. Я услышал интересующиеся возгласы Нила, что-то в роде «что?», «что там такое?», он тоже повернулся в сторону той женщины, но ничего не заметил, и я оставил его наедине с едой и теми личностями по другой конец стола, выпив бокал шампанского залпом, и взяв другой со стола. Я подошёл, когда дамы как раз прекратили любезничать. — Шампанского? — Аккуратно начал я беседу. Я не знал последние полчаса, чем бы себя занять, и решил, что это немного развеселит меня. Да и интерес распирал. — Да, спасибо, — голос высокий, писклявый такой, но довольно мелодичный. Ей бы баллады петь. — Мэтт. Уолст. — Рика, — она помедлила, видимо, рассказывать свою фамилию не хотела, но затем продолжила, — Шеллс. Странно имя. Странная фамилия. Рика что-то таила, и это стало очень заметно, когда она сняла очки, и я увидел её глаза. Они быстро бегали в разные стороны в поисках чего-либо, и я встал прямо перед ней, дабы поймать её взгляд. — Очень приятно, — я старался делать вид галантного мужчины, — пройдёмте? Рика согласилась, я глядел на неё сверху вниз, и её лицо показалось мне знакомым. Я взял плащ и шарф дамы и проводил к столу. Она присела напротив Нила, а я справа от неё — по диагонали от Сандерсона. На лице Нила застыло жуткое удивление, он явно негодовал — об этом говорили его брови. Показав жест руками, он выставил ладони вперёд и вверх, в стиле «ватафак?», я проигнорировал. Сандерсон поставил локоть на стол и прикрыл ладонью глаза, чтобы не видеть всего этого. Но всё моё внимание было обращено к шарфу. Я незаметно осмотрел его: выстиранный, пахнет духами этой женщины, и они не доставляли мне удовольствия, и ближе к концам самого шарфа я заметил чёрное пятно. Это случилось, когда резкий ветер раздул шарф так, что он наткнулся на горящую сигарету и чуть опалился прошлой зимой. Теперь меня интересовало одно. — А откуда у вас этот прекрасный шарф? — Я не сводил с него глаз, и даме это явно не понравилось. Она выдернула у меня его из рук, и поведала «трогательную» историю. — Я недавно купила его в одном престижном магазине. Ох уж эта ложь. — И уже успели прожечь его? — Откуда вы знаете, что он прожжён? — От удивления её голос поднялся ещё выше по звучанию, он нотками въедался мне в голову, заставляя немного потрескивать в висках. — Я заметил там пятно, похоже, что это от чего-то горячего. — Ладно, простите. Вы правы, но я думаю, что не поверите мне. Этот чудесный шарф, мой дорогой Мэтт, я нашла недели две, может три назад. После сильного дождя я шла по улице, а он валялся на газоне. Я так влюбилась в этот шарф, что не знаю, как теперь без него жить. Нил раздвинул пальцы и через них посмотрел на нас. Я начал улыбаться от сказанных ею слов, это было настолько смешно и тупо, что через пару секунд смех чуть было не вырвался, но, удержав его, я сразу же отхлебнул ещё немного шампанского. — Вешалка есть внутри, — уже более грубо, как бы посылая, поведал я Рике. Она обиженно хмыкнула, встала из-за стола и быстро удалилась в дом. Я подвинулся на её место и наклонился над столом. — Нил, этот шарф… — я шептал ему тихо, и дождался, пока тот наклонится в мою сторону, — это мой шарф. Его снесло ветром с моей шеи в сливную дырку. А она его выловила и подобрала. Сандерсон приподнял одну бровь, и с недоверчивым взглядом хмыкнул: — Если у дамы такой же шарф, то это не значит, что она выловила его из лужи. — Не веришь? — Я слегка даже было обиделся. — А то прожжённое пятно? Это я сигаретой его опалил. И нашла она его две недели назад — как раз, когда я потерял. По-моему, всё сходится. Нил откинулся на спинку стула, почесал подбородок и выдохнул лёгкое «Угу», а я предложил ему выпить. Первый бокал, второй, третий, четвёртый. Сознание мутнело, и мне это нравилось. Это значило, что сейчас начнётся веселье. — Вообще-то, эта странная баба напомнила мне эту…как её там, — Нил уже заговаривался и путал слова, — ну ээ, человека, который иневьрью берёт. — Что берёт? — Итевью. Щит, интервью. — Журналис..ка что ли? — Да, вот, оно. — Я поискал глазами в толпе эту странную женщину, но не нашёл её. Взрослые веселились, зажигали на газоне во дворе, кто-то уплетал за столом еду, иной же отдыхал на кресле на площадке перед домом. Один мужчина даже начал стричь забор, состоящий из высоких, аккуратных кустов, что росли по периметру, создавая живое ограждение. Торт, кстати, был вкусным. Внутри — очень много банана, прямо мечта главной героини сегодняшнего дня. Мы перешли на напиток потяжелее шампанского: мартини. И вот тогда точно напились в хлам. Всё плыло перед глазами, музыка уже не казалась такой отвратной, и всё заметно повеселело. Я даже запомнил, как кто-то попросил нас с Нилом сыграть «Over and Over», но, заметив, что мы не особо в трезвом состоянии, отклонили свою просьбу. Но самое эпичное произошло позже. На протяжении всего дня я не заметил ни одного животного на территории дома. И только в нетрезвом виде увидел котёнка. Ух, как же я люблю котят, они такие милые и пушистые, так и хочется затискать их. Котёнок, ну, примерно месяц-два от роду, в моих пьяных глазах он выглядел тёмно-зелёным, но скорее всего не являлся таковым. Я же начал испытывать желание погладить его и встал. — Ты куда? — Нил смотрел в свой бокал с мартини, но я понял, что обращено это ко мне. — Сейчас вернусь. – О, это были последние мои слова, которые я запомнил. Я вышел из-за стола, наблюдая за маленьким чудом, и медленно покрался за ним. Котёнок шмыгнул через толпу, и мне пришлось неловко пропихиваться сквозь людей, но я вышел на его след всё-таки. Я помню, он издал тихое «мяу», я потянул к нему свою руку и пошатнулся. Чуть было не потерял равновесие, овладев собой, я вновь потянулся к котёнку. И пуф! Я чувствую толчок в бедро, и как теряю равновесие, чувствую, как гравитация покидает меня. Ветки больно упираются в кожу, а листья, ещё такие зелёные и свежие, падают сверху на моё тело. Я за изгородью. Я. Перевалился. Через. Забор. Открываю глаза. Адская боль в висках, в голове, всё плывёт вокруг. Когда зрение, наконец, фокусируется на предметах, я вижу, что нахожусь в комнате. Слегка фиолетовый потолок отражает солнечный свет, падающий из окна. Я не дома, но на мне одеяло. Пару раз моргнув, моё внимание притягивает отсутствие одежды. Да, на мне не было ни пиджака, ни рубашки, ни штанов. Ну хоть трусы остались. Страх охватил меня, и паника мутила моё сознание ещё больше. Я через силу откинул правую руку на другую сторону кровати. Сердце забилось бешено, пот проступал на лбу, волнение примешивалось к панике, и они сливались в одну большую бушующую стихию. Я нащупал чьё-то спящее тело. Крупное плечо выпирало из-под одеяла, значит, не девушка, но «сосед» был отвёрнут от меня, и разглядеть уголком глаза, кто это, было невозможно. Я издал крик полный ужаса и пытался отчаянно вспомнить, что же произошло вчера. На мой ор человек, лежащий по ту сторону кровати, проснулся, и, постанывая, повернулся в мою сторону. Я тяжело выдохнул, и глаза округлились от ужаса. Нил.