Не бывает Дыма без огня

Хэлли больше не расставалась с Джекоби. С ним она чувствовала себя счастливой, свободной, а главное, — собой. Он не просил её меняться. Он внимательно слушал всё, о чём она говорила. А когда он улыбался, теперь он это делал часто, красотке тоже хотелось улыбаться. Она просыпалась раньше него и смотрела на его татуированные руки и безмятежное выражение лица. Она не считала рейнджера красивым. Напротив, он рядом с ней выглядел чересчур старым, чудным и вульгарным. Но что-то привлекало красавицу в этом. А Коби любовался идеальными чертами лица Хэлли, когда она засыпала. Только она об этом не знала. Зато знала, что он сделает всё, о чём она ни попросит. Например, одним вечером рейнджер вернулся с загадочным видом и положил перед ней запакованный контейнер со странной надписью «НеопЛаз». — Что это? — спросила красавица. — Твой царский ужин, а точнее лазанья по-неаполитански, — просиял Джекоби, — отвернись, а я поколдую. Девушка послушно повернулась к нему спиной, расчесывая золотистые кудри. — Опля, — Коби торжественно положил перед ней аппетитно пахнущий контейнер. — Приятного аппетита, принцесса. — Принцесса? — мелодично переспросила красавица. — Ну да, — Джекоби смешно смутился, опустив глаза. — Мне очень нравится, — Хэлли тронула рейнджера за плечо. — Я запомню, — пообещал рейнджер. — Ты такой хороший, — призналась ему красотка. — Не такой, как они все. — Ну тут ты преувеличиваешь, — с аппетитом поглядывая на контейнер, возразил Коби. — Они тоже классные ребята. Просто они не попытались тебя понять. — И почему они не попытались? — капризно спросила Хэлли. — Потому что-то, что ты говоришь, им чуждо, — серьёзно объяснял рейнджер. — Они ненавидят чрезвычайников, а вместе с ними и горожан. — Но почему? — не понимала красотка. — Они разрушили их дом. И твой, кстати, на тот момент тоже. И убили их друзей. Убили Адама. — Адам был и моим другом, — задумалась Хэлли. — Тем более ты должна понимать, — посмотрел на неё Джекоби. — Я и забыла о нём. Не спрашивала, что с ним, — взгляд девушки стал напряжённым, — и как я могла забыть. Он же был мне так дорог. — Не вини себя, — осторожно взял Хэлли за руку рейнджер. — Ты бы никогда не забыла, если бы не операция. — Надеюсь, — грустно прошептала девушка. — Ты не стала хуже, — настойчиво произнёс Коби. — Ты же не знаешь, какой я была раньше, — возразила Хэлли. — Я всего один раз летела у тебя в вертолёте. — Я знаю, какая ты сейчас, — посмотрел красотке в глаза рейнджер, — и ты мне ужасно нравишься такой. Хэлли смотрела в зелёные глаза Коби. Его лицо было совсем близко, девушка чувствовала его дыхание на своих губах. Между ними возникло притяжение, которое, казалось, вот-вот должно было перейти в нечто большее. Но красотка отстранилась от Джекоби и подошла к стеклу вертолёта, снова глядя на Нью-Красотаун. — Всё ещё тоскуешь? — с тенью разочарования в голосе произнёс рейнджер. — Не знаю, — сказала девушка. — Не могу себя понять. Мне хорошо здесь, с тобой. Но туда тоже тянет. Как жаль, что ты не красавчик. Джекоби вздрогнул, но Хэлли не обратила на это внимание и продолжила: — Мы могли бы вместе жить в Нью-Красотауне, ходить на дискотеки, балы, маскарады… Коби встал и поманил девушку: — Смотри, сейчас будет тебе маскарад. Рейнджер подошёл к одному из мини-отсеков вертолёта и нажал кнопку. Планка поехала вверх, и открылось отделение, заполненное каким-то хламом, сваленным в кучу. Но для Джекоби это была не просто гора барахла. Он умело покопался в этом бардаке и выудил оттуда пиратскую шляпу, повязку на один глаз и даже накладные усы. Отвернувшись, он нацепил на себя всё это великолепие и повернулся к красотке: — Вуаля! Вот тебе и маскарад. Девушка рассмеялась, дергая рейнджера за усы. — Откуда такая красота, если не секрет? — полюбопытствовала она. — Ну ты знаешь, нам с Питером было скучно целыми днями летать над полями. Даже красивые виды надоедают. Надо ж было как-то развлекаться. — У вас что, были ролевые игры? — округлила глаза красотка. — Что? — не сразу сообразил Коби. — Ах ты… Извращенка! Он скинул шляпу и принялся кругами носиться по салону вертолёта за громко хохочущей Хэлли. Девушка подбежала к куче барахала и наугад выудила из него громоздкий предмет, заслонившись им от рейнджера. — Всё, всё, я пошутила, — весело кричала она Коби, пока тот пытался её шутливо мутузить. Наконец, красотка перевела дыхание и уставилась на предмет, который она сжимала в руках. Это была чёрная лакированная гитара. — Ого, у тебя есть гитара! — с интересом осмотрела она инструмент. — Ты играешь? Поёшь? — И то, и то, — утвердительно кивнул рейнджер. — Супер! — воскликнула Хэлли. — Споёшь мне что-нибудь? — Ну… — замялся Джекоби. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — заканючила красавица. — Ладно, — согласился Коби и взял из её рук инструмент. — Только она немного не настроена. — Неважно, — отмахнулась девушка и выжидающе уставилась на друга. Джекоби сел в кресло пилота и провёл рукой по струнам. Девушка уже выучила эти надписи на его пальцах — Hate и Love на костяшках и теперь смотрела, как эти пальцы извлекают музыку из инструмента. Коби задумался, бросив взгляд на красотку, словно выбирая, что ей будет интересно. Приняв решение, он закрыл глаза и начал петь: Iʼm out here on my own Iʼm giving it a go alone Поразительно, как хриплый, резкий голос Коби вписался в музыку. Несомненно, эта песня не стала бы хитом Нью-Красотауна. Слишком непохожа она была на попсовые хиты. Она была лучше, раз в сто лучше, и даже легкомысленная красотка в тот момент это понимала. Хэлли смотрела на толстые пальцы Джекоби, на его лицо, тронутое возрастом, капельки пота на его висках, но видела она красивого молодого мужчину с поразительными зелёными глазами, озорными русыми вихрами и мускулистыми татуированными руками. Коби в перерывах между куплетами улыбался, и эта улыбка была родной для Хэлли, заставляла её сердце радостно трепетать. И уж точно не было ничего прекраснее, чем звуки его голоса, напевавшего: If I can I swear that I Will live for you before I die* Когда Джекоби закончил, Хэлли тихонько спросила: — О ком эта песня? — Тебе понравилась? — ответил вопросом на вопрос Коби. — Не то слово, — заверила его девушка. — О тебе, — почти неслышно произнёс рейнджер. Прошло несколько томительных секунд, и Джекоби не выдержал нахлынувшего смущения и даже стыда. Его движения стали резкими и сердитыми. Он встал и отвернулся к окну, нервно сжимая пальцы. Хэлли плавными шагами подошла к рейнджеру сзади и робко, словно делая какой-то очень важный шаг, прикоснулась губами к щеке Коби. Звёздочка под его глазом вздрогнула, словно рейнджер зажмурился. Девушка пугливо отстранилась, сама не до конца поверив, что она это сделала, но Джекоби схватил её за плечи и остановил: — Так просто ты теперь не отделаешься, — в его глазах появились дерзкие и лукавые огоньки, и он накрыл губы Хэлли своими. Его поцелуй был уверенным, настойчивым, но при этом сочетал в себе нежность и прямоту. Язык рейнджера проник в рот девушки, касаясь нёба. Красотка ответила ему, ощущая, как поднимается давление. Его тёплые пальцы крепко сжимали её изящные руки, и она подалась вперёд, словно подталкивая его к более решительным действиям. Джекоби оценил её порыв, приподняв девушку и сделав несколько шагов по полу вертолёта. Они словно кружились в неком танце, всё более страстно впиваясь губами друг в друга. Через несколько мгновений, как по команде, они отстранились друг от друга. Взгляд Хэлли стал хитрым и насмешливым, словно девушка хотела сказать: «Не всё сразу». Джекоби понимал её без слов. Они оба знали, что это ещё не конец. И оба были счастливы.

***

— Почему ты его не лечишь? — закричала ты на Тревора, заговорив с ним впервые со дня в старом лагере. — Я не могу заставить Джерарда лечиться, — повернулся к тебе дымник. — Это может быть опасно. — Он хотел бы этого! Хотел бы вылечиться и снова стать собой! — не сдавалась ты. — По-другому ничего не получается. — Но СЕЙЧАС Джерард не хочет рисковать, — отрезал Трев, — и мы не можем знать наверняка, какое решение он бы принял. Я сужу по тому, что он говорит сейчас. — Я, я знаю, что он бы согласился, пошёл бы на любой риск, лишь бы не потерять себя! — утверждала ты, хватая дымника за рукав пиджака с огоньком. — Энн, — Тревор заглянул в твои глаза, и ты поразилась, насколько разным может быть его взгляд. Ты запомнила его нежным, ласкающим, но сейчас он был жёстким и неколебимым. Сами глаза были похожи на лёд — прозрачно-голубые и холодные. — Я не могу накормить человека таблетками, которые могут сделать его овощем, насильно. Никто не знает, каково действие этих препаратов. — То есть, сначала их нужно проверить? — уже более спокойно спросила ты, осаждённая этим ледяным взглядом. Ты почти физически чувствовала боль в груди от того равнодушия, которое читалось в его голосе в разговоре с тобой. — Да, — Тревор отвернулся, перестав буравить тебя глазами. — А на ком-то из дымников нельзя проверить? — На ком? — Трев снова посмотрел на тебя, теперь в его глазах застыл гнев. — Я никогда не стал бы никого из них заставлять рисковать собой, не говоря уже о том, что они не красавцы. — Ясно, — отступила ты. Ну да, естественно, что если таблетки и сработают, то только на красавцах. Как ещё-то? Трев повернулся и быстро ушёл, завершая неприятный разговор, а ты снова пошла искать Джи. Ты нашла его в одном из отстроенных домов. Он лежал на грубо сколоченной кровати, обхватив голову. — Джи? Что с тобой? — в тревоге кинулась ты к нему. — Энни, почему я не могу ничего вспомнить? — поднял на неё взгляд, полный мучений, Джерард. — Насколько я понял с твоих слов, я больше всего на свете боялся стать таким, какой я сейчас. Поэтому я пытаюсь вспомнить. Пытаюсь, но не могу! — Может, надо попробовать вспомнить что-то более значимое, чем рисунки или музыка? — предположила ты. — Ты помнишь, как ты решился прилететь в Дым? Как добирался, как впервые увидел дымников? — Смутно кое-что припоминаю, — ответил Джи, — но это не имеет для меня значения. — А Адама? Адама ты помнишь? — Самого его помню, правда, тоже смутно, — кивнул Джерард, — а что с ним стало — нет. — Он умер, Джи, — тихо сказала ты. — Ты об этом и не знал, но он погиб. Его убили чрезвычайники. Красавец задумался на несколько мгновений, сдвинув точёные брови. Потом его лицо исказила гримаса отчаяния. — Чёрт возьми, Энни, я ничего не чувствую! Мой друг умер, а я ничего не чувствую, потому что почти его не помню. Это неправильно! Мне должно быть больно! Ты не знала, как успокоить Джи. Ты вспомнила фразу из песни, которую пел тебе Адам. «Iʼd rather feel pain than nothing at all»*. Наверное, сейчас ею можно описать чувства Джерарда. Ты покинула друга, погрузившись в тяжёлые раздумья. Ты давно не была нужна Дыму. И никому в нём. Дымники игнорировали тебя, не в силах простить. Тревор проводил свободное время с Оливией и, наверное, она действительно нравилась ему. Он больше не любит тебя. Вы с Хэлли больше не общаетесь, да и она и без тебя стала счастливой. Если кому-то и нужна помощь, то Джерарду. И ты собиралась сделать это для него. Вечером ты разузнала у дымников, что Тревор снова сидит у Оливии. Как бы тебе ни было неприятно, ты переборола себя и зашла в дом, куда её поместили. Нога девушки давно уже пошла на поправку, но ты вполне понимала, почему Лив до сих пор не в работе. Удобно болеть, когда за тобой ухаживает сексуальный и заботливый предводитель дымников. По себе знала. — Надо поговорить, — ворвалась ты в дом, невзирая на возмущённые крики Оливии в стиле: «а если я голая». — Да я не удивлюсь уже, подстилка, — уже привычно заткнула поток возражений ты. — Не смей оскорблять её при мне, — поднялся с места Тревор. На этот раз он защищал Оливию, чему та была несказанно рада. — Говори при ней. — Ладно, — демонстративно пожала ты плечами. — Я собираюсь добровольно сдаться чрезвычайникам, чтобы вы выкрали меня и протестировали на мне таблетки. — Что? — невозмутимое выражение лица Тревора сменилось на изумлённое. — Что слышал. Я лягу под нож, чтобы вы опробовали на мне лекарство. — Постой, ты всё хорошо обдумала? — дымник побледнел. — Ты знаешь, какие могут быть последствия? — Знаю, знаю, уже сто раз всё обдумала, — запальчиво говорила ты, расхаживая по комнате. Потрясённая Оливия уже не решалась вставить слова. — Я полечу завтра на рассвете, на скайборде. А, и да. Я согласна на то, чтобы вы накормили меня всеми необходимыми лекарствами, испробовали любое лечение. Я на всё согласна. Этого хватит или письменное разрешение нужно? — Хватит, — ответил ошарашенный Трев. Кажется, он до сих пор не осознавал, что происходит. — Вот и отлично, — кивнула ты. — Я пойду отсыпаться перед вылетом. Ты отвернулась и на миг прикрыла глаза. «Джи, ты вспомнишь, ты выздоровеешь», — пообещала ты про себя и направилась к выходу. — Энни? — Тревор окликнул тебя у дверей, впервые назвав уменьшительным именем со дня вашей ссоры. — Да? — развернулась ты, проклиная своё ёкнувшее сердце. Несколько секунд Трев просто молча смотрел тебе в глаза, будто желая передать мысль на расстоянии. Его губы шевелились. Но вот дымник опустил глаза и ответил: — Ничего. Ты покачала головой. Непонятно, что ты хотел сказать, дорогой, но момент ты упустил. Если бы ты не шла, не разбирая дороги, не бежала бы наутёк от злополучного дома, ты бы услышала, как треснула закрывшаяся за тобой деревянная дверь, по которой в отчаянии ударил обеими руками Тревор.