Чудовище и чудовище

Жизнь с Лето была похожа на спящий вулкан: я догадывалась, что где-то под поверхностью кипят нешуточные страсти, но меня от них тщательно оберегали, пряча под коркой искреннего дружелюбия, и проводя вечера за тихими посиделками с вином и хорошими фильмами. Днем у Джея и его хоббита-братца полно было дел в студии, которую они пока не могли или не хотели перенести в наш дом, и мне приходилось в одиночестве бродить по закоулкам огромного особняка, рискуя попасть в капкан под одной из многочисленных лестниц и скончаться от голода и холода. Когда Джаред в первый раз робко заикнулся о невозможности приехать ночевать домой, я устроила ему первый семейный скандал по телефону. Мне не нравился этот дом и я ничего не могла с собой поделать. Разбитый сервиз, расколоченный телевизор в зоне кинотеатра — и муж благоразумно изменил свое решение.  Но потом Джей вспомнил о наличии у себя статуэтки Оскара и отбыл выполнять актерские обязанности за тридевять земель, оставив меня на попечение брата. Шеннон искренне пытался развлекать меня, но так как во избежание глупых сплетен по злачным местам мы ходить не рисковали, то мистеру клубные пьянки всех двухтысячных скоро надоело сидеть со мной вечерами у огромного телевизора и он перепоручил присмотр за мной Эмме и Шейле. А я ведь, кажется, упоминала, что с девушками дружить не умею? Через месяц такой жизни я готова была выть от тоски и лезть на стену. Отец, исполняя свои угрозы, заблокировал мою карту, и с мечтами о безделье в салонах СПА и дорогих бутиках тоже пришлось распрощаться. Джаред, конечно, как и положено хорошему мужу снабжал меня финансами, но человеку, десять лет носящему одни раздолбанные кеды и обглоданную молью майку, сложно объяснить, зачем мне седьмое желтое платье. А уж объяснить мужчинам, что канареечно-желтый и лимонный — это не одно и тоже, и вовсе приравнивалось к колониям на Марсе: когда-нибудь кому-нибудь это, возможно, удастся, но это точно буду не я. Зато сколько энтузиазма появлялось в голубых глазах младшего Лето, когда он звонил по скайпу среди ночи и тыкал нам с Шенноном в носы свежепридуманные дизайны мерча. Шенну, впрочем, удавалось изобразить ответное воодушевление, а вот я категорически не понимала, чем голубой треугольник на белом фоне отличается от белого на голубом. Приходилось кивать, словно китайский болванчик, и соглашаться с любым проблеском гениальной Лето-мысли.  В общем, к моменту, когда Джаред внезапно возник на пороге своего дома, блистая кислотно-зеленой, словно майский луг, шевелюрой, и торжественно объявил наш первый совместный выход в свет, я уже слегка покрылась плесенью. Я как раз смотрела очередной шедевр кинематографа, устроившись на огромном диване с тазиком попкорна, и вернувшийся блудный муж опустился рядом, сгребая меня в хозяйские объятия. Шеннон, которого я за последнюю неделю видела второй раз, после начальных титров уставился в свой айфон, расплылся в широкой улыбке и, облизнувшись, объявил нам, что у него есть занятие поинтересней, чем вечер в компании таких скучных старперов. Мы с Джеем синхронно продемонстрировали наглецу средние пальцы и проводили его залпом подушек в спину. — Хочешь, я помогу тебе выбрать платье? — великодушно предложил Джаред, не отрываясь от твиттера. Я смерила взглядом его наряд, состоящий из белых штанов, заляпанных чем-то зеленым, и майки с эмблемой Бэтмена, надетой наизнанку, и яростно замотала головой. Вот только его помощи в выборе вечернего наряда мне не хватало. Журналисты уже устали обсасывать детали нашей скоропалительной помолвки, и новый повод для насмешек придется им как нельзя кстати.  — Или лучше попросить Шейлу? — отложив телефон, Джей задумчиво поскреб подбородок. — Мама! Точно, она как раз завтра свободна, а вам не мешает познакомиться поближе, — он хмыкнул. — Постарайся только больше не сверкать перед ней задницей.  Перспектива провести день со свекровью казалась мне настолько безрадостной, что я, не раздумывая, согласилась бы провести еще один серый нудный день в четырех стенах, вместо того, чтобы бродить по магазинам с Констанс.  — Мне не нужны помощники, милый. Я в состоянии сама выбрать себе платье.  — Сэм, тебе не понравилась моя мама? — Дело не в этом, — я бы ограничилась этой фразой, но раз Джей не обращал внимания на сверкающий телефон, значит, ожидал от меня более развернутого ответа. — Я не умею дружить с женщинами. — Ну, с нами же ты дружишь. Я демонстративно подула ему в ухо, и повторила уже громче: — С женщинами, Джаред. Я пропустила тот момент, когда вы с Шенноном сменили пол? — я фыркнула. — С мужчинами у меня как раз нет проблем. Отец, Яго с Абу, вы с Шенноном — я привыкла к мужскому обществу с раннего детства, но у меня не было матери, и никогда не было настоящих подруг, да и не верю я в женскую дружбу. Мачехи меня ненавидели и, надо сказать, было за что. Наше с ними общение сводилось к бесконечному арабскому ору и моим публичным поркам. Подружки на проверку оказывались завистливыми ехиднами, не упускающими случая позубоскалить обо мне за спиной. С мужчинами проще. Вы примитивнее. Ваш мозг просто не способен за одну секунду придумать коварную спецоперацию по уничтожению себе подобных.  — Ну, спасибо, — Джей обиженно насупился. — Даже не знаю, что хуже: что ты считаешь мужчин примитивными существами или что моя мать в твоем представлении просто Доктор Зло и Дарт Вейдер в одном флаконе. Мне кажется, ты единственный человек в мире, которому не нравится моя мама, — он вздохнул. — Ты можешь хотя бы попытаться быть с ней милой? Я задумчиво покусала губу и мысленно прокляла себя за то, что собиралась сказать. Проводить время со свекровью, усиленно делая вид, что нам обеим это нравится, казалось мне слащавым отрывком из мексиканской мыльной оперы. Но глядя в глаза Джареду, терпеливо ждущему от меня ответа, я не могла отказать: — Хорошо. Ради нашей дружбы я попытаюсь наладить контакт с твоей матерью, но если я сделаю только хуже — пеняй на себя. Но Лето уже радостно прижимал к уху телефон, свободной рукой благодарно сжимая мою ладонь. Опустив глаза в ожидании его разговора с Констанс, я рассматривала эту руку, греющую меня своим теплом. Грубые суставы с остатками старых ран. Тонкий белый шрам, змеящийся по ребру ладони. Темный рисунок вен, ветками дерева растекающийся под тонкой кожей. Выпуклые косточки, шевелящиеся в такт с нажимом длинных пальцев. Крупная шершавая ладонь, горячей наждачкой гладящая мою кожу.  Черт. Какого хрена у этого упыря такие сексуальные руки? Хорошо, что это всего лишь ладонь, и Лето спишет мое участившееся дыхание на волнение от предстоящей встречи с его матерью. — Тогда я отвезу вас завтра в центр, а там вы сами решите, ладно? — долетел до меня отголосок разговора. — Спасибо, мам. Да, я передам, — отложив телефон, он радостно улыбнулся мне, не отнимая своей руки. — Мама передала тебе привет. — Очень мило, спасибо, — я криво улыбнулась, пожалуй, впервые за время нашего знакомства кожей чувствуя исходящую от него сексуальную энергетику, заставляющую девочек радостно визжать на концертах и мочить свои детские трусишки. На всякий случай, я высвободила свою руку и отползла на дальний конец дивана. Надеюсь, это просто потому, что мы давно не виделись со старым добрым другом. — Злишься, что я заставил тебя встречаться с мамой? — Джаред расценил мое смятение по-своему, что было мне только на руку. — Прости, но мне очень важно ее мнение. Я люблю свою маму, и уверен, что ты тоже ее полюбишь, стоит вам только познакомиться. — А я не хочу ее любить, Джей. Это твоя мать, а не моя. И уж точно я не нуждаюсь в ее любви. Тебе не приходило в голову, что я не хочу с ней сближаться ради нее самой? Через пару лет мы с тобой все равно разбежимся, и чем хуже Констанс будет относиться ко мне, тем больше ей придется по вкусу наш разрыв. Я не хочу, чтобы она плакала от счастья на нашей свадьбе и ждала от меня внуков, которых не будет. Пусть лучше она меня презирает и считает дни до нашего разрыва, — выпалила я на одном дыхании и поднялась, едва не перевернув чашку с попкорном. — Прости, я пойду спать. Завтра мне предстоит трудный день. С возвращением домой, милый. Поцеловав на прощание его колючую щеку, я скрылась в лабиринте дома, где уже научилась немного ориентироваться. Во всяком случае, свою комнату я нашла без особых усилий. Включив какой-то музыкальный канал, я еще долго расчесывала волосы, сидя у старого зеркала; плескалась в душе, гневно растирая тело до красных пятен; мазалась всевозможными кремами, наслаждаясь их приятными ароматами.  Легким отзвуком я слышала шум машины у гаража и решила, что это вернулся блудный Шеннон, но где-то на краешке сознания возникла и окрепла мысль, что это наоборот Джаред покинул дом, отправившись снимать напряжение в объятия голливудской красотки. Не то, что меня это сильно задевало, но в отличие от некоторых я уже достаточное количество времени была лишена радостей секса, и жгучее чувство несправедливости заставило меня до самого утра ворочаться в кровати и прислушиваться, не раздастся ли снова шум работающего двигателя. Как назло перед глазами все еще стояла картинка сексуальных мужских рук, а мозг упорно пытался придумать этим рукам применение в рамках моего неудовлетворенного состояния.  Когда за окнами забрезжил рассвет, мое раздражение достигло своего апогея.  Хлопнувшая дверь гаража заставила меня отбросить одеяло и выбраться из удушливых объятий кровати. Мое настроение ясно читалось на опухшем лице: злобно блестящие глаза, глубоко пролегшие под ними тени, всклокоченные волосы, искусанные в бессоннице губы. Для встречи со свекровью сложно придумать время хуже, чем сегодня. Я не способна даже изобразить дружелюбие. Взглянув на бледно-алый диск солнца, едва проглядывающий сквозь острые верхушки деревьев, я широко зевнула и отправилась в ванную. Раз уж у меня не получилось прилично выглядеть, попробую хотя бы пахнуть приятно. Соляной шарик с громким шипением растворялся в горячей воде, наполняя ванную ароматом сочного персика. Пена белой шапкой росла над ванной, разбавляя персиковый запах нотками лаванды и розы. Я глубоко вдыхала запахи, предвкушая первое прикосновение горячей воды к коже и пытаясь успокоить клокочущее в горле раздражение.  Зеркало запотело, смазывая мое отражение, превращая результат бессонной ночи в набор размытых пятен, и я могла не зацикливаться на опухших веках и морщинках, пролегших в уголках глаз и на лбу. Стянув ночнушку и замотав волосы, я опустилась в невесомое ароматное облако пены, и лишь тогда выключила воду. Теплый кокон воды расслабил напряженные мышцы, и сон, бегущий от меня всю ночь, наконец, вспомнил о моем существовании.  Прикрыв глаза, я попыталась представить, как вести себя наедине с Констанс. Сегодня с нами не будет ее сыновей, способных сгладить неловкость шуткой или увести разговор в сторону простым «а помнишь? ..» Нам придется общаться напрямую друг с другом, и что-то мне подсказывает, что это будет сложнее, чем в первый раз. Меня, как человека, не привыкшего к трудностям, это понимание только сильнее злило.  Нет, иногда у меня возникали проблемы, но для их решения мне достаточно было позвонить Абу или Яго и продолжать радоваться жизни. Но сейчас избалованной принцессе придется самой справляться с трудностями замужней жизни.  Как мы вообще могли поверить Шеннону, что жизнь после свадьбы будет сплошным праздником? Что этот стареющий ловелас мог знать об обычной семейной жизни? В его любимых фильмах до свадьбы сюжет обычно не доходит, обрываясь вместе с достижением двадцатого подряд оргазма силиконовой девицей с татуировкой бабочки на ягодице.  …Кажется, сон все-таки затянул меня в свои сети, потому что когда раздался стук в дверь, вода уже остыла, а от пышных островов пены остались лишь жалкие остатки ледяных айсбергов. — Сэмми, ты в порядке? — сквозь стук донесся взволнованный голос Джареда. — Самира! Я с трудом пошевелилась, разминая затекшую спину и замерзшие конечности: — Все нормально. Я скоро выйду. — Хорошо, — Джаред смиренно согласился с моим писком и, кажется, покинул мою спальню. Вот и славно, пусть вообще идет лесом к той шлюшке, с которой развлекался всю ночь, скотина похотливая. Я пальцем подцепила затычку и снова откинулась на холодную поверхность, подтянув ноги к груди, пытаясь хоть немного согреться. Как долго я спала?  — Сэм? — Господи, да чего тебе? — раздражение все-таки выплеснулось наружу.  — Ничего. Просто я подумал, что ты забыла взять полотенце.  — Прости, — его обиженный голос заставил пошевелиться мою скончавшуюся двадцать лет назад совесть. Я выдохнула и попыталась подняться на ноги, ухватившись за край ванной.  Что случилось дальше, я и сама не совсем поняла. Замерзшие пальцы скользнули по акриловой поверхности, затекшая нога неловко подвернулась, а шторка оказалась не очень надежной опорой. И закричала я скорей от страха, а не от боли, когда мои ребра встретились с бортиком ванной. От боли я просто на долю секунды потеряла способность воспринимать окружающую действительность. — Эй, Сэмми, ты меня видишь? — Джаред взволнованно тряс меня, убирая с лица мокрые волосы.  — Все в порядке, Лето, — я смущенно шмыгнула носом. — Просто поскользнулась.  Отчего-то очень не хотелось, чтобы он видел меня такой: растрепанной, опухшей, напуганной и…голой. После того, что он вытворял в моем воображении… — Уверена, что все нормально? — он не сводил с меня встревоженного взгляда. — Сколько пальцев ты видишь? Меньше всего меня волновало нежелающее фокусироваться на его лапе зрение, куда больше смущала собственная нагота. Моя пятая точка удобно расположилась на его тощих коленках, и я при каждом движении ощущала его кости. Одной рукой Джаред поддерживал меня за спину, обжигая лопатки, второй гладил мои щеки, локтем то и дело задевая грудь. Мое замерзшее тело начало согреваться. Я оттолкнула от лица его колышущуюся конечность: — Не глупи, Джей. Я в норме. Нащупав под рукой так удачно оторвавшуюся шторку, я поспешно вывернулась из жарких объятий Лето и закуталась в липкую ткань, неловко согнувшись и охнув от боли в ребрах. Никогда не замечала за собой такой стыдливости в присутствии мужчин, но ведь Джей не просто очередной мужчина, он мой лучший друг. «И твой муж!» — пискнул внутренний голос. — Ты точно в порядке? Я кивнула, разгоняя темную пелену перед глазами: — Точно. Просто ударилась, когда падала. Я такая неуклюжая. — Неправда. Ты очень даже грациозная, — Джей хмыкнул и смерил взглядом мое тело, очерченное мокрой прозрачной тканью. С каждой секундой мне становилось все жарче. Кровь горячим потоком разносила по телу огонь, отражением пылающим в глазах Лето. Господи, я что, возбуждаю его? — Иди к черту, похотливое животное, — я самодовольно улыбнулась.  — Я тебя смущаю, дорогая? — он поднялся с пола и вздернул брови, гипнотизируя меня прозрачным голубым взглядом. Я не собиралась удостаивать его ответом: — Я серьезно, Джаред — иди вон. Мне нужно привести себя в порядок перед встречей с твоей матерью.  — Кстати, ради этого я к тебе и пришел, Сэм. Мама не сможет встретиться с тобой сегодня. — Слава богу, — вырвалось у меня против воли. Джей хмыкнул: — Да, она тоже была очень расстроена. Кстати, по магазинам тебе тоже ходить не придется, я уже выбрал тебе наряд, он лежит на твоей кровати. И не смотри на меня так! Это приличный наряд, а не как обычно. — Отлично, теперь я могу помыться? — То есть до водных процедур за три часа лежания в ванной у тебя дело так и не дошло? — Не язви! — я злобно сощурила глаза. — А то я сейчас в состоянии аффекта после удара о ванную, я могу тебя и защекотать зубной щеткой насмерть.  — Понял, не дурак. Пообещай только больше не падать, а то мне нужно отъехать по делам, боюсь, второй раз тебя некому будет спасать. Я фыркнула: — Иди уже, рыцарь-спаситель, пока доспехи от сырости не заржавели. — Заеду за тобой вечером, — Джаред с улыбкой коснулся поцелуем моей щеки. — Не скучай, любимая. Когда за ним закрылась дверь, я выпуталась из шторки, прилипшей к телу и сделал душ похолоднее. Если я так реагирую на собственного мужа, то без любовника дело, похоже, не обойдется. Лишь когда зубы стали стучать от холода, а боль в ребрах утихла от ледяной анестезии, я прибавила горячей воды и все-таки помылась. Первое, что бросилось мне в глаза, стоило выйти в комнату — огромная коробка на кровати, обтянутая бирюзовой тканью с огромным белым бантом. На коробке — квадратная бархатная коробка, в которой могли находиться только украшения. Так откупаются мужья, проведшие ночь в объятиях дорогой шлюшки. Но, надо признать честно, в комплект, выбранный Джаредом, я влюбилась сразу и навсегда. Длинное, струящееся, черное платье без бретелек от талии, перехваченной белым кружевным поясом, расходилось в стороны, демонстрируя белую полупрозрачную юбку, белое кружево шло и по краю лифа. Платье казалось собранным из двух обычных нарядов, превращенных в дизайнерский шедевр этим слиянием. Под него идеально подходили туфли с открытыми пальцами, обнаружившиеся в той же коробке: черные с легкой россыпью страз. В бархатной коробке обнаружилось плетеное черное колье, аккуратные бусинки-серьги и браслет из того же комплекта. Кажется, Джаред предусмотрел все. К вечеру я была полностью готова, не без помощи приглашенных стилистов-визажистов. Черные глаза, подчеркнутые мастерским мейкапом, казались и вовсе бездонными, ресницы выглядели еще длиннее и пушистее чем обычно, скулы выступали, как у анорексичной модели. Тяжелые волосы, с трудом поддающиеся укладке, у корней заплели в замысловатые косы, а концы оставили свободно покрывать спину. Даже самый придирчивый завистник не дал бы мне моих тридцати. Осталось только эффектно появиться перед мужем, благо неприличные мысли о нем отступили, сменяясь привычным энтузиазмом перед светской тусовкой.