Сломанный треугольник

Как бы ни хотелось задержаться подольше, после того, как Шеннон на его глазах поел, получил от него ещё одну порцию объятий, Каин вернулся домой. Каждая мышца напряглась, зубы скрипнули, и он неслышно поднялся в комнату Мартина, чувствуя, как внутри вновь разыгралась буря. — Мартин, — Каин наигранно-спокойно распахнул дверь, но его выдавали безумные глаза. Мартин поднял голову и сразу же напрягся, вжимаясь спиной в стену. Он ожидал, что Каин вернётся взбешённым и был готов дать объяснения. Но пока лишь ждал опасных движений в свою сторону. — Ты всё знаешь, — он не спрашивал. И так было понятно. Каин мельком бросил взгляд в кроватку, поэтому решил разбираться не здесь. Он схватил Мартина за волосы и выволок в коридор, шипя ему на ухо: — Какая же ты тварь, Мартин, какая змея. Ты не имел права, — Каин взрыкнул, тряхнув супруга, и поволок дальше. — Тебе хотелось, чтобы у меня никого, кроме тебя, не было, да? — он хрипловато рассмеялся и заломил ему руки. — Почти получилось. Мартин откровенно взвизгнул, когда Каин применил силу. Он не думал, что тот поднимет на него руку. Это стало полной неожиданностью. Пальцы моментально впились в руки Каина, а потом он начал дёргаться в попытке вырваться, шипя ругательства. — Отпусти, — прохрипел он. — Ты не можешь так со мной обращаться. Особенно, когда спишь ещё с кем-то. Я поступил, как поступил бы любой омега на моём месте. — Я ни с кем не спал, когда ты был здесь! — Каин зарычал и стащил его в подвал-кладовую. — Никто бы не поступил так, как ты, Мартин! У тебя вообще есть сердце? Но о чём я? Змеи не умеют любить, — он усмехнулся, затаскивая супруга внутрь. — Но как ты мог, Мартин? — Каин зло выдохнул ему на ухо и укусил в шею, после болезненно целуя. — Те ублюдки получат своё, но вот ты... я люблю тебя, — отчаянный шёпот, а потом Каин болезненно потянул его за волосы, откидывая голову, заглядывая в глаза. — Жаль, что ты не умеешь. А ещё у змей не бывает детей, — холодно заметил Каин и швырнул омегу в угол, после спокойно запирая его в кладовой. Мартин сначала и вовсе не понял, что происходит. Почему он отказался в подвале? Почему Каин сказал, что у змей не бывает детей? Почему поцеловал? Но когда дверь захлопнулась, Мартин отмер и ринулся вперёд, стуча кулаками по двери. — Ты не имеешь права! Открой! Как же Натаниэль?! Ему нельзя без меня! — Можно, — пробормотал Каин еле слышно и заткнул уши, пока не добрался до кроватки Натаниэля. — Привет, хороший мой, — он осторожно подхватил на руки проснувшегося ребёнка и поцеловал в лоб. — Твой папа сказал, что больше не кормит тебя. Значит, мы можем обойтись и без папы, верно, Натаниэль? — Каин покачал его на руках ещё немного, пока тот не уснул, и пошёл собирать большую сумку, чтобы утром уехать. Когда Каин собрал все необходимое, он вернулся к ребёнку, тоже не особо понимая, что теперь делать с Мартином. Каин был безумно зол на него, не мог понять его поведения и простить. Но мстить?.. На секунду Каин представил, что отдаёт Мартина Брендону и Марку, и его передёрнуло — нет. Мартин только его. К тому же он не вынесет такого. Каин разлёгся на чужой постели, глядя в потолок. Он ненадолго провалился в беспокойный сон, а потом проснулся от того, что Натаниэль хнычет. Каин подхватил его на руки и пошёл на кухню, надеясь, что там осталось то, из чего Мартин готовил сыну еду. — Тише, чудо, — Каин прижал его к себе и легонько пощекотал, пока не увидел улыбки, от которой стало немного легче. Вот только промелькнула мысль, что у Шеннона действительно может не быть детей, и собственная улыбка погасла. Мартин продолжал бить руками и ногами в дверь. Но та оказалась толстой, из цельного дерева. Пробить её не удалось. Мартин понял тщетность своих сил через полчаса и сел на пол. В подвале было довольно тепло, но темно. И это вводило в лёгкую панику. И Мартин не знал, чего ждать от этой темноты. И от Каина. Он просидел недолго на месте. Он начал шарить по стенам в поисках хоть чего-то. Слева чуть ли не на него рухнуло несколько банок и разбилось. Мартин не обратил на это внимание. Он закусил губу, когда каким-то гвоздём распорол ладонь, а после всё же нашёл обломок чего-то железного. И стал бить дверь уже им. Топот над головой Мартин ощущал хорошо. Он с силой снова застучал по двери и крикнул: — Каин! Каин! Твою мать, открой меня. Это не смешно! — ему и правда было совершенно не смешно, потому что он слышал шорохи по углам. Мартин устал колотиться в запертую дверь и сел рядом с ней, но железный обломок из рук не выпустил. Он понял, что в углах копошатся мыши и от них придётся отбиваться. Правда, омерзительнее этого мог быть только секс с Брендоном и Марком. Мартин прижал к груди колени и закусил губу. Каин не мог держать его тут вечно, но даже несколько часов могли показаться пыткой. К темноте Мартин так и не привык. Он жался к двери и кусал губы, думая, как можно ещё выбраться. Но пока не было ни одной идеи. Каин не откликался. И в голову забрела шальная мысль — Каин его тут оставит и вовсе навсегда, заморит голодом, а потом закопает где-нибудь в саду. Это же Каин. Он вёл себя порой крайне безумно. Маленький Натаниэль смеялся и тянул Каина за волосы, когда они вместе валялись на кровати. Потом Каину пришлось стащить сумку вниз, посадить Томми на поводок, а затем спустить Натаниэля и коляску. Было ещё довольно рано, но Каин не видел смысла оставаться дольше, неспешно направляясь к деревне. В больнице Шеннон немного оживился. Он был рад тому, что Каин наконец вернулся. Казалось, с ним всё встанет на свои места. И всё теперь станет хорошо. Он старался растормошить и Жанэ, обещая ему, что скоро они попадут домой и жизнь вернётся в прежнее русло. Пока они гуляли на улице, а Шеннон играл с Томми, Жанэ осторожно спросил, а что делает здесь Натаниэль без Мартина? — Живёт. Я не хочу оставлять его с Мартином. Больше ничего не спрашивай, — Каин нахмурился, а Жанэ немного скривился. — Что бы ты с ним не сделал, не говори Шеннону. Шеннон поднял голову, услышав своё имя. Он тоже забеспокоился о Натаниэле, когда Каин его принёс. Но спрашивать не стал. В конце концов, Каин считал его своим ребёнком. — Можно я подержу? Мартин не позволял мне. — Конечно, — взгляд альфы стал мягче, Каин осторожно передал Натаниэля и легко поцеловал его в щёку. — Он просто чудо, — вздохнул Жанэ, любуясь малышом, а потом шепнул на ухо Каину: — Шеннон смотрится с крошкой очень... гармонично. Шеннон смотрел на Натаниэля, как на божественное явление. — Он прекрасен, — прошептал он. — Все дети чудесны... И мой был бы таким чудесным. Мартину повезло, что он смог родить. — И ты сможешь, Шеннон, — Каин обнял их вместе и протянул руку, давая Натаниэлю возможность ухватиться за пальцы. — У нас получится, — он едва ущипнул Натаниэля за щёку и тут же огладил. — Будем надеяться, что у меня будут дети. Что Каин не ошибается, — Шеннон снова погрустнел. Он верил врачу, потому что тот говорил уверенно и немного виновато. Будто бы он был виноват в том, что не уследил за Шенноном. — Мы обязательно обследуем тебя в столице, — спокойно заявил Каин и опустил руки ниже, обнимая Шеннона за живот. — У тебя будут малыши. Как ты хотел и мечтал, не сомневайся, — он огладил живот и ободряюще коснулся губами виска. Шеннон чуть улыбнулся, но взгляд от Натаниэля не оторвал. — Его нужно покормить, — сказал он. — Как мы будем его кормить? Он ведь ест только молоко. — Мартин отказался от молока и стал кормить иначе. Считает, что теперь не может оттереть грудь, потому что её видите ли коснулись другие альфы, — немного зло пояснил Каин и шумно выдохнул. — Не важно. Он действительно уже большой, ему можно переходить на нормальную пищу. — Но разве можно так резко? Омегу и его ребёнка молоко связывает такой крепкой нитью. Её нельзя так рвать. Почему Мартин отдал Натаниэля? Он ведь никого к нему не подпускал, — вдруг подумал Шеннон, поднимая всё-таки взгляд на Каина. — Он не может себя пересилить и позволить малышу коснуться груди. У него депрессия, он хочет побыть один, — у Каина не дрогнул ни один мускул на лице, когда он врал и спокойно отвечал на взгляд Шеннона. Шеннон удивлённо посмотрел на Каина: — Но ведь... его не трогали. Он сам... Он сам впустил их в дом. Или ему просто неловко, что он допустил подобное? Я... наверное, я смогу простить это, если он будет продолжать кормить Натаниэля. — Но он не будет его больше кормить, Шеннон. После вас они зашли к нему, когда он кормил Натаниэля и присоединились. Ему теперь противно, — Каин сощурился и добавил: — Он ничуть не жалеет и утверждает, что на его месте так поступил бы любой омега. Но это жалкое оправдание. — Он запутался, — Шеннон всё равно оправдывал его. Ему казалось, что идеальный Мартин не смог бы такое сделать и не стыдиться этого. — Он просто сам не знает, чего хочет. Точнее, знает. Но не понимает, как это сделать, чтобы никого не обидеть. Жанэ поражённо взглянул на омегу и пробормотал: — Шеннон, ты святой? Он подложил нас под двух альф, которые трахали как хотели чёрт знает сколько времени, а ты оправдываешь его?! — он разволновался от воспоминаний и побледнел, тут же пытаясь взять себя в руки и отворачиваясь. Шеннон опустил голову и покраснел. Он не хотел думать, что Мартин на самом деле такой плохой, каким оказался. — Может, он не знал, как всё обернётся... Жанэ пробормотал ещё тише: — Шеннон, он ведь говорил, что в том, что случилось с тобой до этого, не было ничего страшного, потому что тебе всё равно понравилось. Он знал, он хотел этого, он сказал, что нас ненавидит! — на этих словах Каин невольно взрыкнул и прожёг взглядом брата, но весь вид Жанэ говорил о том, что он не врёт. — Я ждал ребёнка от его мужа. Его муж в меня влюблён. Он имеет право меня ненавидеть, — совсем тихо сказал Шеннон, чувствуя, что Жанэ давит на него. И от этого ему было очень неудобно. — Не имеет. Потому что я полюбил тебя раньше. И ты сам никогда бы не смог его возненавидеть, потому что любишь меня, потому что знаешь, что мне будет больно от этого, — шепнул на ухо Каин и осторожно забрал Натаниэля, чтобы уложить спать. Жанэ тут же взял Шеннона за руку. — Прости, давай не будем больше о нём говорить. — Ты тоже имеешь право его ненавидеть, — шёпотом сказал Шеннон. — С тобой он так не мог поступить. Ты ведь его любишь. И сейчас любишь, я же вижу. Тебе очень больно его любить, но ты ничего не можешь с собой поделать. — Каину больнее, — дрогнувшим голосом возразил Жанэ и отвёл взгляд. — Не важно, я уже никогда не смогу смотреть на Мартина так, как раньше. Он ужасен. Я не верю, что жил с ним целый месяц, не верю, что спал и целовал, — он невольно стиснул пальцы сильнее. — Я думаю, ему будет жаль. Немного позже, когда он остынет. Возможно, он не сможет попросить прощения, но ему будет жаль, — чуть увереннее сказал Шеннон. — Он ведь не злой. — Но он такой холодный, — совсем тихо возразил Жанэ и прижался к юноше, словно спасаясь от этого холода. — Пойдём в дом? — шепнул он и едва выдохнул. — Мне нужно принять лекарства, а ты обещал целовать меня перед этим, чтобы я не забывал. Шеннон улыбнулся и кивнул, беря его за руку и крепко держа за неё. Жанэ стал для него ещё ближе. И теперь он не хотел его и на минуту куда-то отпускать одного. - Я так испугался, когда у меня остановилось сердце, — негромко и задумчиво поделился Жанэ, а когда они зашли в палату, обхватил лицо Шеннона холодными пальцами. — Но я так не хочу умереть, не хочу оставлять вас, — горячо шептал он, коротко целуя чужие губы. — Ты и не оставишь, — убедительно произнёс Шеннон, снова улыбаясь. — Только после того, как сможешь понянчить наших внуков. Не детей, Жанэ, внуков. Если Каин так уверен, что у нас всё получится, то я ему верю. А ты поверь мне. Губы Жанэ дрогнули в улыбке, и ладони скользнули Шеннону на плечи, обнимая. — Ты такой мечтатель, — он со вздохом уткнулся ему в плечо и пробормотал: — Всё равно я люблю тебя. Шеннон обнял его и погладил по спине: — Вот увидишь — это не мечты, — сказал он. — А теперь принимай лекарства. — Они стали ещё противней, чем раньше, — пожаловался Жанэ и отстранился уже не таким расстроенным. Он почти с улыбкой потянулся к стакану воды и подхватил таблетки, думая, что ещё через полчаса нужно навести отвар. Шеннон радовался, что Жанэ не отказывается от лекарств, как раньше и что верит хоть немного в лучший исход. — Меня всё-таки немного беспокоит, что Мартин отказался кормить Натаниэля. Он ведь ни в чем не виноват. Ему нужно молоко. — Это же Мартин. Его нельзя заставить делать то, что он не хочет. К тому же Каин наверняка расспрашивал об этом врача, когда пришёл сюда, — Жанэ потянулся и подхватил с кровати игрушку. — Знаешь, никогда не думал, что Каин купит мне такое. — Почему? — удивился Шеннон. — Мне казалось, что ты любишь такие вещи. Каин должен об этом знать. — Но я не думал получить это в подарок от него просто так, — Жанэ улыбнулся и поднял игрушку вверх, вертя в разные стороны и наслаждаясь ею на ощупь. — А тебе не нравится? Или ты был бы больше рад цветку? — У меня никогда не было таких, — сказал Шеннон. — И, наверное, поэтому мне не очень хочется. А цветы я всегда любил. — Знаешь, когда Каин ушёл, я даже забывал, что у меня бывает день рождения — каждый год был словно один, пока он не вернулся. Не знаю, как бы я жил сейчас и жил ли вообще, — Жанэ слабо улыбнулся и присел на постель. — Жил бы, конечно. Ты бы обязательно справился и смог найти выход. И Каин бы не оставил тебя. Поэтому не волнуйся попусту. Он ведь пришёл, — Шеннон сел рядом с ним и погладил по голову. Жанэ вновь потянулся за объятиями и прикрыл глаза. — Каин у нас чудесный, — он перебирал пальцами по игрушке, а потом попросил: — Ты поспишь сегодня со мной? Иначе снова будут кошмары, я не хочу их видеть. А ты тёплый. — Конечно, и Каина попросим с нами лечь. Мы можем сдвинуть кровати, — предложил Шеннон. — Не думаю, что кто-то будет против. — Здорово, — Жанэ буквально просиял, но после неуверенно добавил: — А если кто-то как Мартин подумает о нас что-то не то? — он прикрыл глаза и сильнее облокотился на Шеннона. — Я не хочу этого. — Ничего страшного. Никто не узнает, — Шеннон даже не подумал о том, что кто-то может увидеть в этом двойное дно. — А даже если кто-то узнает, мне всё равно. — Не хочу, чтобы про Каина говорили плохо. Ему и так не повезло с нами, — прошептал Жанэ. Каин наконец-то вернулся с несколькими тарелками еды для Натаниэля и стал укладывать его в коляску, так как не брал с собой кроватки. Он составил тарелки в шкаф и прикрыл дверцы, а сам стал покачивать коляску. — О чём шепчетесь? — с улыбкой поинтересовался он . — Жанэ боится, что о вас плохо подумают, если мы ляжем спать все вместе, — сказал Шеннон. — А я говорю, что никто не узнает. Ведь мы не станем никому об этом говорить. — И правильно. Если что, всегда можно закрыться, — Каин осторожно откатил коляску к стене, подальше от солнца и окна, а после присел рядом с омегой. — Вы не представляете, как я по вам скучал. Шеннон беспокойно глянул в сторону коляски. За неимением своего ребёнка, он стал очень сильно печься о ребёнке Мартина. Потому предпочёл бы и вовсе спать с ним, но не решился бы об этом сказать. Каин отследил его взгляд и хмыкнул, взяв за руку. — Волнуешься о нём? Если ночью проснёшься раньше всех от его недовольства, покормишь? — Конечно. Я буду рад позаботиться о нём. Тем более, он сейчас очень нуждается в родительском тепле. Я не Мартин, конечно, но постараюсь его успокоить, — сказал Шеннон, просияв. — Ты омега, у тебя это получится лучше всего, — Каин улыбнулся и ободряюще сжал пальцы. Жанэ завозился у Шеннона под боком, вздыхая: — Давайте сейчас сдвинем? Очень тихо и осторожно? — Ты боишься, что кто-то действительно узнает? Но что они могут сказать? — Шеннон вздохнул. Ему казалось, что хуже уже просто некуда. — Я не знаю. Но те альфы наверняка распустят слухи, — Жанэ сжался и опустил огорчённый взгляд. — Жаль, что один из них меня узнал. Наверное, это будет постоянно случаться . — Мы... мы могли бы уехать на время, как я и хотел. Может, на несколько месяцев, пока всё уляжется, — предложил Шеннон. — И если Каин позволит. — Но куда мы уедем, на что будем жить и что делать с Мартином? — устало поинтересовался Каин и качнул головой. — Побег не выход, Шеннон, увы, — он не стал упоминать, что через пару дней от былых Брендона и Марка ничего не останется — Оскар обещал взяться за дело немедленно. — Мартин может уехать с нами, — неуверенно сказал Шеннон. — Мы ведь не можем его оставить. Ему совсем некуда ехать. — Не будем о Мартине, сейчас не стоит о нём думать, — Жанэ согласно кивнул на слова Каина и пошёл заваривать себе отвар, тоже старательно избегая мыслей об омеге и ноющего ощущения в сердце. Шеннон вздохнул. Он подошёл к коляске и посмотрел на Натаниэля, который сразу же потянул к нему ручки. Шеннон взял его на руки и поцеловал в лоб, прижав к себе. Сердце кольнуло — он тоже хотел ребёнка. И не смог сохранить его, защитить. — Давайте я покормлю его, — предложил он. — Попробуй, — Каин любовался Шенноном, который с восторгом смотрел на Натаниэля, и понимал, что никогда не простит Мартина, если Шеннон действительно лишится возможности родить. Шеннон усадил ребёнка в коляску, так чтобы тот мог опереться на одну из боковин. Взяв тарелки с ложкой, Шеннон попробовал поднести её к Натаниэлю, но тот поморщился и расхныкался. — Ну давай, малыш, кушай. Тебе нужны силы. Жанэ с таким же неудовольствием попивал свой отвар и с интересом наблюдал, как Шеннон обращается с ребёнком. Главное, чтобы Шеннон сильно не расстраивался. Жанэ вздохнул, отставляя пустую кружку, и тихонько подошёл к ним. — Попробуй сделать это играя. Шеннон не знал, как это сделать. Он никогда не имел дела с детьми такого возраста. Потому немного расстроился и повернулся к Жанэ: — Может быть, ты? — Я покажу, но дальше ты сам. Не расстраивайся, — Жанэ легко чмокнул его в щёку и перехватил ложку, улыбаясь малышу и с лепетом что-то про его папочку, за которого стоит съесть эту ложку, стал водить ей словно летающей птицей, плавно приближаясь ко рту Натаниэля. Натаниэль улыбался, внимательно следя за ней, а потом послушно раскрыл рот, жадно обхватывая угощение. Шеннон смотрел на эту картину с интересом и лёгким восторгом. — У тебя так хорошо получается. И ты ему нравишься, — с лёгкой завистью сказал он. — Ко мне он холоден. — Он просто ещё не так хорошо тебя знает, это нормально, ведь ты практически не проводил с ним времени, — заверил его Жанэ, скармливая Натаниэлю ещё несколько ложек, а затем возвращая её Шеннону. — Теперь ты. Шеннон уже не так уверенно взял ложку и поднёс её ко рту Натаниэля. Натаниэль помотал головой и потянулся к Жанэ, агугкая что-то на своём языке. Шеннон вздохнул. — Может, и хорошо, что у меня не будет детей. — Глупости. Просто он действительно тебя мало знает, — Жанэ со вздохом взял ложку и принялся дальше кормить Натаниэля сам, улыбаясь. — Я ведь с ним так долго знаком. Не представляю, что делать, когда Мартин уедет. — Ты думаешь, он уедет? — спросил Шеннон и обернулся к Каину: — Вы хотите, чтобы он уехал? У Шеннона смешались все чувства. Он понимал причину отъезда Мартина. Но также знал, что Каин будет страдать. — Я не знаю, посмотрим в конце недели, что он скажет, когда немного отойдёт, — Каин прикрыл глаза, не желая, чтобы в них Шеннон увидел вновь вспыхнувшую бурю. — Я теперь абсолютно ничего не знаю. Шеннон кивнул, хотя уловил лёгкое изменение в Каине. Но спрашивать не решился. Вместо этого вновь перевёл взгляд на Жанэ и Натаниэля. — У тебя хорошо получилось, — сказал Шеннон. — Я бы хотел, чтобы ты воспитывал моих детей. — А я бы хотел, чтобы их воспитывали вы, — Жанэ вытер кончиком полотенца рот Натаниэля и убрал посуду. — Я бы просто вам помогал, — он вернулся к коляске, погладил малыша по голове и взял за ручки, глядя ему в глаза. Натаниэль снова что-то начал агукать, обхватывая пальчиками чужие руки. Шеннон посмотрел на них с улыбкой. Жанэ действительно хорошо смотрелся в роли родителя. — Может, будет и так, — сказал он. — Время покажет. Жанэ вздохнул и уложил Натаниэля, негромко запев колыбельную — он не делал этого безумно давно, но надеялся, что прозвучит достаточно убаюкивающе. Каин прикрыл глаза, заслушавшись, потому что у Жанэ был действительно красивый голос. Шеннон заворожено следил за ним и за тем, как ловко у Жанэ получается. Он даже немного завидовал, но сам этого не осознавал. Шеннон присел на кровать, а потом и вовсе прилёг, тоже закрыв глаза и слушая голос Жанэ .Когда Натаниэль засопел, Жанэ постепенно замолк и удивлённо оглянулся: — Вам нравится? — почти шёпотом поинтересовался он и бесшумно опустился на кровать рядом с Шенноном. — Тебе нравится? Я давно не пел, — со вздохом признался он. — Очень нравится. Из тебя был бы хороший родитель, — Шеннон приоткрыл глаза и улыбнулся. — И будет хороший дядя. Ты уже хороший дядя для Натаниэля. Жанэ скромно улыбнулся и подлез к нему под бок. — После лекарств я всегда чувствую себя сонным, — зевая, пожаловался он, а Каин усмехнулся на это. — Поспи, разве кто-то мешает? — сам Каин поднялся и окинул взглядом умиротворённую картину. — Я пока распоряжусь, чтобы Томми нашли чего-нибудь съедобного. Шеннон погладил Жанэ по волосам, устраиваясь рядом с ним удобнее. — Поспи. Тебе нужно больше спать, — прошептал он, прижимая Жанэ к боку. — Тебе тоже, — негромко пробормотал Жанэ и осторожно обнял юношу поперёк живота, очень скоро посапывая так же сладко, как Натаниэль в коляске. Шеннон же не мог уснуть так быстро. Он продолжал смотреть на Натаниэля. В голове то и дело возникала мысль, что у него такого быть не может. И он старательно отгонял от себя эту мысль, но всё равно не мог не думать о таком. Да, Каин уверял его, Шеннон бодрился, но оставшись в одиночестве, у него не было сил на позитивный настрой. Натаниэль нахмурился и скуксился, открывая глаза и недовольно глядя перед собой. Ему захотелось на руки, поэтому Натаниэль расхныкался и пнул ногой воздух. Шеннон приподнялся и неуверенно посмотрел на ребёнка. После он всё же встал, но в душе была уверенность, что успокоить ребёнка не получится. — Ну чего ты? — спросил он, беря его на руки. — К папе хочешь? Натаниэль насторожённо на него взглянул, но в покачивающих руках омеги он затих, а потом с угуканьем коснулся лица Шеннона, словно изучая. Шеннон улыбнулся ему: — Ты очень похож на своего папу. Интересно, когда ты вырастешь, то будешь таким же красивым? Мартин, наверное, сможет тебя воспитать лучше других. Он знает все правила хорошего тона и этикета. Натаниэль на него внимательно смотрел, слушая, а потом агукнул и потянул юношу за волосы, смеясь, а затем просто трогая их. Жанэ что-то пробормотал сквозь сон и перевернулся на другой бок. Шеннон получал огромное удовольствие от того, что происходило. Он уже души не чаял в этом малыше. Взяв его с собой на кровать, Шеннон осторожно прижал его к груди и лёг рядом с Жанэ. Натаниэль вздохнул и обнял Шеннона за шею, постепенно вновь засыпая и посапывая вместе с бетой. Когда Каин вернулся, то не смог остаться равнодушным к такой картине, наблюдая за самыми дорогими ему людьми, когда они были расслабленны и безмятежны. Шеннон никак не мог налюбоваться малышом. Но стоило Каину войти, он поднял на него взгляд и улыбнулся: — Он чудесный. Я очень хочу такого. — Будет, обязательно, — негромко пообещал Каин и сел на свободную кровать. — А ты почему не спишь? Не хочется? Ты сам пил лекарства? — Мне самому нужно только по утрам пить. Перед сном нельзя, иначе я не сплю, — сказал Шеннон. — Ляжете рядом? — Мы ведь не сдвинули кровати, — но, несмотря на свои слова, Каин поднялся и осторожно прилёг на край, обнимая. — На мгновение можно представить себя самым счастливым. Как считаешь, Шеннон? Шеннон кивнул и улыбнулся, прижимаясь к Каину плотнее. — Мы и так счастливы. Неприятности у всех случаются. Каин усмехнулся, невольно возвращаясь мыслями к Мартину, а потом и насильникам, с которыми уже наверняка начал работать отправленный альфа. Шеннон быстро уснул, убаюканный объятием и присутствием Каина. Он даже не пинался, боясь потревожить Натаниэля. Каин глаз не сомкнул, думая о Мартине, но как только к нему появлялась жалость, он гнал эти мысли прочь, потому что омега должен был прочувствовать всё на себе. Но как не стремился Каин забыть о прощении, он с каждой минутой понимал, что не сможет сделать с Мартином то же, что сделал тот с Шенноном и Жанэ. Слишком любит. Слишком нужен ему Мартин. Даже сейчас, когда он предал его и вонзил нож в спину.