Разбитая Печать

Минато лежал на спине в своей постели и смотрел в потолок. Когда его выписали из больницы его днем ранее, он ожидал, что вернется в свою квартиру, в которой жил с тех пор как получил статус дзенина. Вместо этого АНБУ проводили его в поместье Хокаге. Это не было похоже на его комнату. Это не было похоже на его дом. Но, судя по всему, он теперь жил здесь… один. «Она избегает меня…» Докторам потребовалась целая неделя, что бы решить, что он был достаточно здоров, что бы покинуть больницу. Какаши ненадолго навестил его еще раз прежде чем отправиться на миссию по уничтожению. Но Кушина так и не пришла. Он зажмурился и вздохнул. Какаши посоветовал ему не расспрашивать о Кушине и их отношениях. Факт, что он с ней встречался был тайной; даже АНБУ об этом не знали. Кушина была лучшим человеком (и единственным), у которого следовало спросить. «…Хотя довольно сложно спросить у нее что бы то ни было, когда она избегает меня.» На протяжении его долгого, прошедшего без особых событий, пребывания в больнице, он пытался собрать по кусочкам то, что мог собрать сам, не уверенный в том о чем ему стоит и о чем не стоит спрашивать.. Когда он очнулся в первый раз (и каждый раз как он просыпался с тех пор), у него появлялись странные, частичные сны. Он предположил, что это сны, потому что в них не было смысла. Но что, если это были не просто сны – вдруг они основывались на правде? Некоторые вещи были схожими между странными сценами, которые посещали его во сне. Он был Четвертым Хокаге. Кушина, кажется, работала в качестве его ассистентки. У Наруто всегда были эти странные отметины на щеках. Джирайя-сенсей, казалось, всегда был в отъезде. А Какаши, судя по всему, читал порнографию… постоянно. Но было столько всего, в чем не было никакого смысла! Он, казалось, никогда не был счастлив или доволен своей должностью Хокаге – должностью, которую он жаждал получить на протяжении всей своей карьеры ниндзя. Казалось, что он и Кушина никогда не были больше чем друзьями, даже наедине. Они никогда не обнимались и не целовались, и не делали ничего интимного и нежного. А Наруто звал его «Йонди-сама», странным но милым сокращением от «Йондайме-сама» - никогда папа или папочка или что-нибудь подобного. И не только это, но, кажется, никто не признавал в мальчике его сына, даже с учетом того, что Наруто был очень похож на него и, кажется, проводил много времени в Башне, в его кабинете. «Я… Я просто не понимаю.» Взволнованный, Минато покинул свою кровать и начал вышагивать по комнате. Он чувствовал себя потерянным. Ему казалось, что он проснулся в чьей-то чужой жизни, не его. И он ненавидел это чувство. «…Меня выписали из больницы, - вдруг подумал он, замерев на середине шага. – Мне не нужно сидеть и ждать, пока она придет повидать меня. Я сам могу пойти к ней.» Ему понравилась эта идея. Сняв пижаму, которая была на нем, и надев гражданскую одежду (штаны цвета хаки и синюю толстовку с капюшоном), которую он нашел в ящике комода, он вышел из поместья и направился к жилому комплексу Кушины. Произведя простое превращение, он сменил цвет своих волос и глаз, что бы не быть узнанным. Он не был в настроении останавливаться и здороваться с людьми на улице, которые хотели поболтать с легендарной Желтой Молнией. Ему потребовалось больше времени, что бы добраться до цели, чем ему хотелось бы. После почти целого месяца нахождения в коме ему понадобится время, что бы вернуться в боевое состояние. И все же, он находил смущающим тот факт, что ему пришлось дважды остановиться и отдыхать, прежде чем он дошел до двери ее квартиры. …По крайней мере, до того, что он думал, было дверью ее квартиры. Она была покрыта граффити. Дверь и часть стены с обоих сторон от нее были покрыты слоями краски и маркера. Там были нацарапаны разные неясные угрозы и злые проклятия, и слова вроде «демон», «лис» и «монстр» появлялись опять и опять. «Какого черта?» От сильного волнения он потерял контроль над превращением, с помощью которого маскировал себя, и хмуро смотрел на вандализм. «Может… она переехала?» Он увидел символ, который смутно опознал как народный оберег от зла и вздрогнул. «Я надеюсь, что она переехала…» *** Кушина полностью признавалась себе, что вела себя как трусиха. Но как она могла встретиться с ним лицом к лицу и объяснить то, что она сделала? Она не стала бороться за него – за них. Она вызвалась отдать их сына в качестве живой тюрьмы для самого жуткого демона из существующих. Она не потрудилась сообщить ему о его сыне. И она никогда не говорила их сыну о его отце. Было легче его избегать. …Если не считать того, что он может решить появиться на ее пороге. Воскресенье было медленным днем, даже для ниндзя. Воспользовавшись тем, что в Башне дел было немного, она выскользнула за покупками, так как ее шкафчики начали пустеть. Она направилась домой с двумя тяжелыми сумками, что бы оставить их там… и обнаружила, что Минато пришел раньше нее. Она застыла. «Что он здесь делает? …И на что это он уставился? Вот дерьмо.» Она забыла о граффити. Так как Наруто не было, она постоянно откладывала покраску. Она даже уже почти их не замечала. «Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо!» Больше нельзя было убегать, нельзя было его избегать. Она откладывала разговор с ним слишком долго. Ей не удастся обойти его, а у нее в сетке таяло мороженое. Кушина втянула в себя воздух, промаршировала к нему, всунула ему в руки свои пакеты, что бы освободить руки и открыть дверь и разблокировать печати, вставленные в дверную коробку, а затем затащила его за собой внутрь, забрала у него пакеты и стала их разбирать. Пока она занималась этим то усердно старалась не смотреть ему в лицо. - Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она. - Я пришел увидеть тебя, - так же тихо ответил он. – Ты избегала меня. Было очень легко представить выражение обиженного щенка у него на лице. - Ты мог приказать мне появиться, - пробормотала она. – Тебе не нужно было тащиться сюда. - …Полагаю, я мог бы это сделать. – Эта идея явно не приходила ему в голову. Он не привык быть Хокаге и иметь подобную власть. – Я хотел придти сюда; резиденция Хокаге слишком большая и пустая. Он поймал ее за запястье, когда она потянулась, что бы достать коробку хлопьев из пакета с продуктами. - Что случилось с твоей дверью? - Тупые, злобные горожане, - прорычала она. - Кушина… - Это долгая история, - прервала она его и вытащила свою руку. – Скажи мне… ты помнишь свою последнюю миссию, когда ты сопровождал аристократа в страну Рисовых Полей? - Да, - медленно сказал он. – Я помню… он сильно раздражал… и был медлительным. Я очень хотел вернуться домой… потому что ты была больна. Кушина фыркнула и начала заваривать чай. - Я не была больна. - Да тебя рвало чуть ли не целый месяц! – бросил он. - Я не была больна, - ответила она, наконец бросив взгляд ему в лицо. – Пока тебя не было, я пошла ко врачу, как ты и просил меня, и он сказал, что я беременна. Рвота была утренней тошнотой. Минато моргнул. - …А. - Ты помнишь, как вернулся в Коноху после того, как доставил раздражающего аристократа? - …Я так думаю, - пробормотал он. – Я был нетерпелив… Я чуть не срезал с помощью Полета Бога Грома, но… я с кем-то столкнулся… - Орочимару, - сообщила она ему. - Да, - он кивнул, его взгляд был направлен вдаль и расфокусирован. – Да. Я остановился, что бы поговорить с ним, и… и… - Он нахмурился. – Я не знаю. - Он хотел устранить тебя, так как ты был его соперником в борьбе за пост Хокаге, поэтому он накачал тебя и попытался поместить на тебя какую-то печать, - сказала ему Кушина. – Ты сбежал до того, как он успел закончить, но вред уже был нанесен. - Вред? – Его голубые глаза расширились от тревоги. – Какой вред? - Ты вернулся в Коноху спустя пару недель, и у тебя была почти полная амнезия. Он напрягся от шока. - Что? - Все, что ты сохранил, это навыки ниндзя и воспоминание о воротах деревни, - сказала она. – Все остальное заперла эта незаконченная печать. Ты не помнил своего имени, или Джирайю, или Какаши, или меня, никого. - Нет! – начал отрицать он, по его лицу распространилось выражение паники. – Нет! Я не мог… - И вдруг он уже обнимал ее, прижимая ее лицом к своей груди. – Я не мог забыть тебя! - …Но ты забыл, - вздохнула она, смаргивая подступающие от его объятия слезы. – После твоего возвращения я пыталась поговорить с тобой, рассказать тебе, что сказал врач… но ты не имел ни малейшего понятия, кем я была. - Нет! – всхлипнул он в ее волосы. Чайник засвистел. Кушина с трудом сглотнула и неохотно выскользнула из его рук, что бы продолжить приготовление чая. - Сначала я была зла… но я это преодолела и уже давно простила тебя. Это была не твоя вина; ты не делал этого намеренно. Минато не ответил. Он просто стоял на ее кухне, пока она готовила свой чай, и смотрел на какую-то точку на полу, погрузившись в мысли. Казалось, что он не возвращался в реальность, пока она не отвела его в гостиную, усадила на диван и сунула ему в руки чашку с чаем. - Эта печать… Джирайя-сенсей ведь снял ее, так? - Он пытался, - она вздохнула и отхлебнула чая. – Но ты же сам специалист по печатям; ты знаешь, как опасно бывает иногда что-то делать с незаконченной печатью, о которой ничего не знаешь. И каждый раз, когда он пытался что-то сделать с ней, печать причиняла тебе боль. В конце концов, Сандайме-сама запретил впредь что-то делать из страха, что она может покалечить тебя или убить. Он опять замолчал, переваривая эту информацию. Она тревожно наблюдала за ним со своего конца дивана. - Так… до сих пор… я так ничего и не вспомнил? – наконец спросил он. - Да, - кивнула она. Он нахмурился от замешательства. - Так как тогда мне удалось стать Хокаге? - После смерти Сандайме-самы были отчаянные времена, - она пожала плечами. – Насколько я знаю, Джирайя всем руководил. - Как погиб Хирузен-сама? - Он пожертвовал собой, что бы Девятихвостый Демон не добрался до деревни и не сравнял ее с землей. - Девятихвостый лис? – встревожено прошипел он. - Ну да, - мрачно кивнула она и уставилась на свой чай. - Как он остановил его? Кушина повращала свой чай в кружке. - Детали победы над Кьюби засекречены как тайна деревни класса S, потому что когда информация об этом просочилась к гражданским, они начали бунтовать. - Бунтовать? – Он опустил свою нетронутую чашку на кофейный столик. – Что сделал Сандайме-сама? - Без силы Сенджу Мокутона, или особых глаз Учихи Мадары, единственным способом остановить его оставалось заключить его в контейнер с помощью сильных печатей. – Она не отрывала глаз от своего темного чая. - Запечатать его в… Но единственное, что могло бы сдержать подобную силу… Он создал Джинчурики? - Ты создал управляющую чакрой печать, которая сделала это возможным, - заявила она, обеспокоенная ужасом, который услышала в его голосе. Последовала минута тяжелого молчания. - Кушина… какого ребенка использовали для запечатывания? Ей потребовались все ее силы, что бы ответить. - …Наруто. - Чт…что? – Он вдруг оказался рядом с ней, и, больно ухватив ее за плечи, он заставил ее посмотреть на него. - Почему? Почему ты… - А никто бы другой не стал бы этого делать! – сорвалась она, с отчаянием смотря в его дикие глаза. – Если бы никто не согласился, Сандайме-саме пришлось бы обратить внимание на сирот, что бы найти подходящего ребенка. Ты бы обрек ребенка без семьи, которая бы могла любить его, на такую ужасную судьбу? А если бы он не нашел среди сирот малыша нужного возраста, ему бы пришлось принудить семью отдать их ребенка, что бы спасти деревню. - Но… - Он отпустил ее плечи, и его руки бессильно упали. – Наруто… Как бы Кушине хотелось, что бы она могла дать Какаши в зубы, за то, что он рассказал Минато о Наруто. Конечно же со временем он бы об этом узнал бы, но он мог бы воспринять все гораздо легче, узнав сначала Наруто как Джинчурики, и только потом узнав бы о его родословной. И если быть совсем уж честной, он должен был узнать о своем сыне от нее, не от своего ученика или еще кого-нибудь. - …Когда его день рождения? – тихо спросил Минато. - Десятого октября, - ответила она и допила остатки своего чая, проигнорировав то, что он обжег ее горло. – Ему скоро исполнится тринадцать. Оставив его сидеть на диване, она пересекла гостиную и подошла к шкафу. Оттуда она достала фотоальбом и положила его перед ним на кофейный столик. Забрав свою пустую чашку и его полную, она отнесла их на кухню. Она вылила чай обратно в чайник и поставила чашки в раковину, после чего ненадолго вернулась в гостиную. - Я собираюсь вздремнуть. Если хочешь, можешь взглянуть на эти фотографии. Мы можем поговорить позже. А затем она направилась в свою спальню и рухнула на кровать. Изначально она собиралась вернуться в Башню после похода за покупками, что бы еще немного поработать, но теперь… работа была последним, о чем она сейчас думала. «Мне жаль, Минато… так жаль…» *** Минато оцепенело смотрел на фотоальбом, который лежал на кофейном столике. Ему казалось, что он падает, тонет. Его мозг без особого успеха пытался справиться с наплывом этой ужасной новой информации. Казалось, что это должно быть ночным кошмаром, а не реальностью. Он взял фотоальбом и открыл его, пытаясь прояснить голову. Светловолосый, голубоглазый малыш беззубо улыбался ему с первой страницы. Младенец сидел на подушке и был одет в темно-синие ползунки. Если бы не похожие на усы отметины на щеках мальчика, Минато мог бы поклясться, что он смотрит на собственные детские фотографии. «Наруто…» На следующей странице тоже была фотография его сына. Он был на несколько месяцев старше и ползал по ковру. У него во рту была пустышка, но было ясно, что за ней он улыбается. С каждой страницей Наруто становился старше. Он сидел на детском кресле и разбрасывал свою еду. Он играл в песочнице в парке и измазывал себя грязью. Он смотрел на жабу с выражением полного восхищения на своем круглом лице. Наруто всегда выглядел милым и всегда казался счастливым. А затем он дошел до фотографии, на которой Наруто было три или четыре года. Наруто сидел на коленях у Минато в кабинете Хокаге с зажатой печатью в его маленьких руках. Все свидетельствовало о том, что Наруто ставил печати на документы под его присмотром… и был очень доволен. - Это весело! А завтра я смогу еще поставить печати, Йонди-сама? - Посмотрим, Наруто. Минато смотрел на эту фотография довольно долго. Кажется, она вытянула туманные, похожие на сон, фрагменты на первый план. Он даже мог вспомнить, что чувствовал и о чем думал в тот момент. Были и другие фотографии, на которых он и его сын были вместе. На Наруто была шляпа Хокаге, и он бежал по коридору, а Минато гнался за ним. Наруто, свернувшись как котенок, спал у него на коленях. Минато тайно передавал Наруто несколько палочек Pocky (но, судя по всему, был не достаточно осторожен, так как присутствовала фотография незаконной передачи сладостей). Фотографии, на которых Наруто был вместе с Кушиной, было труднее найти. Было всего несколько фотографий, на которых Кушина и Наруто были в кадре вместе. На первой, которую он нашел, мальчик сидел у нее на коленях в парке во время, кажется, небольшого пикника. На большинстве остальных фотографий, на которых она появлялась, была только ее рука, которая протягивалась что бы выпрямить его или стереть что-то с его лица, или ее волосы, которые ветром задуло в кадр, или она занималась чем-то вдалеке, пока Наруто позировал перед камерой. Чем дальше по альбому Минато продвигался, тем старше становился Наруто, и тем меньше его фотографировали. Когда он добрался до последних фотографий, Наруто уже был генином. Там была фотография команды, которую показывал ему Какаши, только больше по размерам. Там была фотография, на которой Наруто стоял с повязанным на лбу протектором и улыбался, а Кушина стояла за его спиной с гордой улыбкой на лице. И там была фотография на которой были он и Наруто в кабинете Хокаге, судя по всему, празднующее то, что Наруто стал ниндзя. - Это так круто! Теперь я официальный ниндзя! - Да, именно так. - Теперь я на шаг ближе к своей цели! - О, и что же это за цель? - Я собираюсь стать лучшим в мире ниндзя! Я собираюсь стать Хокаге, как вы, Йонди-сама! Он улыбнулся. «Мой сын…» Минато положил альбом и вздохнул. Ему стало немного лучше. Фотографии отвлекли его, что ему и требовалось. Он встал с дивана и начал бродить по квартире. По большому счету, она выглядела так же, какой он ее помнил. Но появились небольшие изменения, которые его ненадолго озадачили. На стенах появилось несколько новых фотографий. У нее было три дерева бонсай вместо двух. В двери и окна были вставлены печати… печати, которые казались его творениями. - Хокаге-сама, не могли бы вы сделать мне одолжение? Люди все еще пытаются вломиться в мою квартиру, поэтому не могли бы вы показать мне, как защитить ее с помощью печатей? Кажется, он сделал даже больше, чем просто проинструктировал ее насчет того, как это делать. Он пришел и сделал все сам. Специалисты по печатям, как и другие профессионалы и мастера, всегда могли распознать свою работу. «…Это из-за того, что Наруто Джинчурики, - осознал он. – Поэтому на дверях граффити.» Минато тряхнул головой и постарался не думать об… этом. Размышления на тему того, что он не может изменить, только разозлят его. Он всегда сможет покипеть по этому поводу позже. Он направился во вторую спальню квартиры. Когда Кушина только начала снимать это место, она выбрала двуспальную квартиру потому, как только что повышенная до ранга дзенина, она могла себе это позволить, а съем смехотворно большой квартиры казался ей символом ее статуса. Она шутила, что будет использовать свободную для хранения вещей, как личную оружейную, место, где она будет выставлять сувениры из поездок… Он сомневался, что она могла себе представить, что будет использовать ее в качестве детской. Заглянув внутрь, он увидел обычную мальчишескую комнату. Кровать была небрежно заправлена, стол был завален мангой, из-под подушки вылезала старая плюшевая игрушка, а на стенах было несколько плакатов. На подоконнике стояло несколько горшков с цветами, включая дерево бонсай и горшок с одуванчиками. «Одуванчики… - Уголки его губ дернулись. – Кушине всегда нравилось дразнить меня тем, что мои волосы напоминают ей одуванчики.» Закрыв дверь в комнату Наруто, он направился в единственную комнату, куда еще не сунул свой нос. Спальня Кушины была темной, ее освещал только свет, лившийся через приоткрытую дверь. Она лежала спиной к двери поверх покрывала. Он мог сказать, что она еще не спала. - Где Наруто? – с любопытством спросил он. - Он на миссии с Джирайей, - пробормотала она. - Он с Джирайей-сенсеем? – Минато скинул свою обувь и сел на край постели. – Чем они заняты? - Ищут Цунаде, - тихо ответила она. – Все думали, что ты умрешь, и если кто и смог бы спасти тебя, так это она. И… если тебя нельзя было бы спасти… - …Понимаю. – Он лег на кровать и начал теребить конец ее косы. – Это были милые фотографии. Она всхлипнула. - Мне нравиться говорить Наруто, что я собираю эти фотографии в ожидании того дня, когда он приведет домой свою девушку, чтобы смутить его. - Ты такая злая, - рассмеялся он. - Я знаю. Минато улыбнулся. Хотя ему нравился энергичный характер Кушины и ее чувство юмора, спокойными моментами с ней он наслаждался еще больше. Ее присутствие было уютным и расслабляющим. - Я скучала по тебе, - вдруг прошептала она, ее голос был задушенным и дрожал. – Мне было так тяжело… Он повернулся и обнял ее со спины. - Извини. Она перевернулась, зарылась лицом в его грудь и расплакалась. Он сжал ее сильнее. «Мне жаль. Я не хотел забывать тебя. Но теперь я помню. Я помню тебя, любимая.»