Одно другому не мешает

Поттер не приходил в сознание вот уже несколько часов. Он кутался в большое одеяло, натянув его почти до носа и негромко сопел, изредка хмурясь. Переутомление, испытанная ранее боль и тяжесть сказались на нем очень быстро — и сон будет длиться достаточно долго для того, чтобы организм восстановился. Мальчишка через многое прошел за это время, и многое повидал, в принципе, с детства. Столько опыта за столь короткую жизнь ни есть хорошо, из-за чего сердце царапали сожаления и жалость. Как много можно было не совершать. Будь Северус хоть чуточку разумней пару лет назад, чуточку сообразительней и яснее, то наоборот бы старался быть менее враждебным и более снисходительным. Сам ведь виноват в том, что в первое время выстроил между ними стену недопонимания и ненависти, — удивительно только, как мальчишка смог в него влюбиться. Каким таким образом и чудом? Подумать только. Все это казалось неразумным бредом, и вряд ли он бы вообще в него поверил, если бы не просмотренное воспоминание; если бы не застывшие в глазах слезы и навязчивое чувство обреченности, почти говорящие, насколько тот виноват в том, что влюбился именно в желчного профессора зельеварения. Сердце от сей мысли больно резануло. Аккуратно усевшись на кровать совсем рядом со спящим мальчишкой, невесомо скользнул пальцами по плечу вниз, мягко касаясь нежной кожи и вырисовывая на ней узоры. Прошелся по запястью, огладив выпирающую косточку, и коснулся прохладной ладошки. Приподняв ее над кроватью, Снейп коснулся губами ее внешней стороны, чувствуя головокружительную нежность. Поттер даже бровью не повел, лежа с таким же безмятежным лицом и дальше: бледный, тощий, практически прозрачный — он отличался от себя прежнего, но все равно оставался таким же привлекательным и желанным. В кошачьем облике, до того, как пришел к Северусу, он наверняка часто недоедал и недосыпал. Жизнь уличных животных жестока и убога — и мальчишка наверняка все испытал на себе. Если бы он позволил, то Снейп бы хотел услышать полностью всю историю с момента исчезновения, но Гарри каждый раз увиливал от ответа, позволяя знать только то, что может рассказать, и наверняка то, от чего не становиться стыдно. Это понятно. Северус понимал все и, через что бы не прошел его мальчишка, не станет осуждать. Ни за что. И еще раз прижался губами к прохладной ладони, принявшись поочередно выцеловывать костяшки, слишком явно выпирающие на бледной коже — по сравнению с его ладонью, она слишком мелкая, болезненная, хрупкая. Чуть не так сжать — и косточки сломаются, словно палочки. От сего сравнения стало не по себе, заставляя нахмуриться и с печалью осознать, что этими руками тот держал волшебную палочку, защищался, атаковал, — и прижать к себе захотелось вдвойне сильнее. Герой Магического Мира, мальчик-который-выжил уже дважды сейчас находится в его, Снейпа, руках. С бледной кожей, на которой не было ни единого шрама, пышной шевелюрой, блестящими обворожительными зелеными глазами и наверняка с тем же самым шилом в одном месте, что и побуждало того нарушать правило с еще самого первого курса. Взгляд мимолетом упал на новую часть тела — длинный и покрытый темной шерстью хвост, выглядывающий из-под края одеяла. Зелье не было идеальным, оставляя за собой не только побочные эффекты, но и дефекты: например, тот же хвост, шершавый язык и почти незаметные клычки. Будь больше времени, получилось бы сделать все лучше, вернув полностью человеческую часть, а так придется теперь еще делать дополнительную работу. Не удержавшись, Северус дотронулся до мягкой шерстки на кончике хвоста и поигрался с ним, с удивлением слыша, как Гарри начал тихо мурчать, показывая, насколько ему хорошо. А можно, в принципе, и оставить. Не так уж и сильно будет мешать. Удовлетворенно хмыкнув, Снейп навис над его спящей физиономией, скользнул взглядом по плавным чертам лица — и, нагнувшись, коснулся губами в приятном и мимолетном поцелуе. Сердце замерло, как и душа, в нетерпеливом ожидании наблюдающие за всеми этими манипуляциями, но мозг, как ни странно, молчал. Мягко, тепло, головокружительно. Его уста хотелось целовать вечно. Язык скользнул по чужим губам сам по себе, не поддаваясь разуму, а одна рука зарылась в темные волосы, сжимая пряди в пальцах и играясь с ними. Весь мир отошел на второй план — Северус вслушивался в его каждый вздох, в каждый почти не слышный сквозь мурлыканье стон, и наслаждался. Пьянел. Пока, собравшись с мыслями, не отстранился, борясь с желанием нырнуть к мальчишке под одеяло и прижать его тельце к своему. Даже если не удастся уснуть — все равно, это не так уж и важно. Главное рядом. Вместе. Но в этот разум не молчал, четко и ясно отрезвляя и давая понять: нет, еще рано. С усилием отстранившись, вернулся в прежнее положение. — Как же ты сводишь меня с ума, — почти прошипел он, проведя рукой по лбу. Чем больше они находились вдвоем, тем больше хотелось сделать того, о чем потом может пожалеть. Поэтому, как бы он не желал сейчас остаться, попросту не может. А посему встав, Северус, скрепя сердце поспешил на выход из комнаты. Нужно немного подождать.