Пыль дорог

Ты умна, а я идиот, И не важно, кто из нас раздает, Даже если мне повезет, И в моей руке будет туз — в твоей будет джокер. Крематорий — Дым на небе, дым на земле.

      Асфальтированная полоса ложилась под колеса так мягко, что ход автобуса почти не чувствовался. Лишь иногда, когда внезапно ни с того ни с сего закладывало уши, становилось ясно, что спустились в низину с очередного холма. Первая деревня, встретившая путешественников после перевала, осталась позади, и теперь по обеим сторонам дороги все чаще попадались одинокие деревянные хижины пастухов и глинобитные домики с крытой дерном и корой крышей.       Клубы пыли вздымались, окутывали бока железного зверя, несущегося к морю, солнце нагревало корпус, заставляя кондиционер усиленно охлаждать спекшийся воздух. Табло, прежде светившееся электронными часами и неуклонно ползущими кверху Цельсиями, вдруг ожило, заиграло фокстротом, показывая вступительные кадры какого-то фильма.       Курогане встрепенулся, подхватил едва не выпавшую из пронизанных дремой пальцев книгу. Потер ладонью глаза, зевнул и покосился на своего спутника.       Тот во что-то играл — по крайней мере, так на первый взгляд показалось мужчине. На откинутом столике был развернут веер карт, а Фай занимался тем, что тыкал пальцем наугад в любую из них. Вынимал из связки, убирал, доставал из колоды новую, перекладывал. Это могло бы сойти за какой-то пасьянс, если бы не пиковый король во главе всей хаотичной системы и не непривычно серьезное, отчасти даже мрачное, лицо вечно улыбчивого попутчика.       — Что ты делаешь? — спросил Курогане, а Фай вздрогнул, вскинул растерянно-испуганные глаза и быстро сгреб все карты, одним движением руки перепутав и перемешав их между собой. — Что это было такое? — прекрасно уловив замешательство пойманного врасплох соседа, не отставал мужчина.       — Ничего, заслуживающего внимания, Куро-сама, — спрятав тревогу за маской фальшивой улыбки, ответствовал Фай, ловкими пальцами собирая раскиданные карты обратно в колоду и тут же ее тасуя. — Хочешь сыграть?       Смятенный, сбитый с толку этим неожиданно учтивым обращением, его спутник одарил фокусника-недомага нечитаемым взглядом. Помолчал немного.       — Ты похож на жулика и шулера из числа тех уличных мошенников, с которыми станет играть только полный идиот, — наконец, выдал он совершенно честный ответ. И, чуть поколебавшись, все же добавил: — Сыграем, черт с тобой.       — Не беспокойся, Куро-пу-у, — Фай легонько усмехнулся, но и эта усмешка показалась мужчине не слишком веселой, словно наваждение, навеянное странным пасьянсом, все еще витало где-то поблизости. — Я не играю на деньги. Только на желания!       Курогане, не слишком уверенно себя чувствующего в карточных играх, такой вариант устраивал куда больше, чем возможность остаться в дороге без копейки в кармане. Абстрактные желания воспринимались более безобидной штукой, нежели угроза разорения в пылу азарта.       И все же он счел нелишним уточнить:       — Я, если ты не в курсе, мало похож на джинна, чтобы желания исполнять.       — О, я знаю, Куро-тян! — расплылся уже в искренней улыбке Фай. — Ничего такого, что не под силу простому смертному.       — И хватит уже этих дурацких имен! — зарычал Курогане, глядя на лыбящегося соседа. Все эти «тян», «пу-у», «рин» и прочие резали слух, проезжаясь по чувствительному самолюбию мужчины крупной наждачкой. Разве что «сама» было еще не так плохо, если бы не попахивало скрытой насмешкой — поди разбери, глумится беловолосая зараза или же всерьез.       Эти размышления внезапно натолкнули на дельную мысль.       Первое желание, окончательно оформившись, прочно засело в смурной голове — всего-то и оставалось, что выиграть.       — Сдавать буду сам, — Курогане отобрал из несопротивляющихся пальцев юноши колоду и еще раз ее перемешал, постаравшись проверить, чтобы карты не были краплеными. Впрочем, те оказались такими старыми, с потрепанными краями и затертыми чуть ли не до дыр рубашками, что владелец наверняка знал их все наперечет. Шансы победить при подобном раскладе стремились к нулю, и все же мужчина отступать не собирался — слишком уж заманчивым казался ему выигрыш.       — Хорошо, Куро-сама, — покорно кивнул Фай, забираясь на сиденье с ногами и разворачиваясь так, чтобы было удобнее видеть своего оппонента.       Курогане сдал по шесть штук, вскрыл козырь — это оказалась восьмерка бубен — и, старательно пряча перепавшие ему карты в крупных ладонях, хмуро уставился на соседа.       — Эй, Куро-рин, да не будь ты таким серьезным! — улыбнулся тот и потянулся уж было, чтобы взъерошить кончиками пальцев ежик темных волос, но был довольно грубо перехвачен за запястье.       — Хватит! — мужчина прожигал его тяжелым взглядом вишневых глаз — тут только Фай по-настоящему сумел их разглядеть и мимолетом удивиться, как вообще возможен в природе подобный цвет. — Мы — всего лишь попутчики. Оставь при себе и секреты, и фамильярность.       Их взгляды встретились, и Курогане, уловив где-то в глубине небесной синевы понимание и робкое извинение, выждал еще секунду, прежде чем отпустить тонкую и невесомую руку. Грубые пальцы, закаленные годами изнурительных тренировок, от соприкосновения с мягкой и нежной кожей вспыхнули изнутри огнем да так и остались гореть, напоминая своему владельцу о чересчур резком и, наверное, просто лишнем поступке.       — Хорошо, — тихо откликнулся Фай. Спокойно, ничем не выказывая ни обиды, ни отчуждения, но мужчина все же сумел их уловить. Стиснул зубы, сожалея о содеянном, но обратно ничего уже нельзя было возвратить. В конце концов, его попутчик мог бы изначально оставаться скрытным и не говорить вообще ничего.       И карту свою оставить при себе. А полуправды Курогане не терпел.       — Играем, Куро-тян, — тонкие пальцы, вспорхнув над веером карт, дрогнули, подхватили одну из них и легковесно опустили на столик. — У меня бубновая шестерка, так что мой первый ход.       Мужчина выдохнул задержанный в груди воздух — сам не заметил, как так получилось, и не понял, для чего его тело самовольно затаило дыхание. Выбрал подходящую карту из числа доставшихся при раздаче, побил брошенную юношей трефовую десятку.       Все шло как будто бы нормально, без шулерства, без передергивания, без козырей в рукаве. Курогане старательно подсчитывал выбывшие карты, по крайней мере, картинки, на большее его вряд ли хватило бы. Впрочем, он не сомневался, что соперник проделывает то же самое и с гораздо большим успехом. Опыта в карточных играх у Фая явно имелось с избытком.       Когда остаток нетронутой колоды поредел, а бубновый туз так и не объявился, и Курогане начал подозревать, что кое-кому другому уже подфартило с важнейшей картой, тот неожиданно выпал мужчине прямо в руки подарком с небес.       Казалось бы, он должен был победить. Только конченый неудачник продует с козырным тузом, так считал Курогане. Он приблизительно понимал стратегию этой игры: следовало дождаться минимального количества карт и тогда предложить противнику то, что ему неизбежно придется принять, чтобы тут же, обладая неоспоримым правом следующего хода, избавиться от всего оставшегося на руках. Безусловно, имелись и другие существенные моменты, такие как примерное представление о раскладе и козырях другого игрока на основе ушедших в «отбой» карт, да только Курогане их при всем своем желании не мог постичь и освоить за минувшие четверть часа. Может быть, он и не был обделен логическим мышлением, но сказывалось банальное отсутствие опыта.       Впрочем, теперь всё это было не важно — ему достался бубновый туз, и жизнь налаживалась.       — Куро-пон, выглядишь так, словно наследство получил, — заметил Фай, и мужчина поспешил стереть с лица лишние эмоции.       Хорошо, что хоть в покер не сели играть.       Зато, может быть, все эти Куро-черт-знает-что, наконец, прекратятся.       С этими мыслями Курогане победоносно опустил на столешницу потрепанного жизнью и, по-видимому, многочисленными фаевскими «пасьянсами» бубнового туза. И очень удивился, когда его оппонент совершенно спокойно, точно парадный выход туза оказался чем-то будничным и естественным, положил сверху незнакомую мужчине цветастую фиолетовую карту.       — Какого…? — Курогане, раскрыв рот, возмущенно уставился на картинку непонятной масти и достоинства, где красовался печальный лунный арлекин в позолоченной маске и красном плаще. — Что это еще за ерунда?       — Это джокер, Куро-пу-у, — пояснил Фай, довольно улыбаясь. — Есть такая карта.       — Я знаю, что она есть! Но какого лешего она делает у тебя в колоде? — взвился тот.       — У меня не простая колода, — пожал плечами юноша. — Джокер… иногда бывает необходим.       — Мог бы и предупредить, — казалось, Курогане обиделся. Можно было бы еще свести все к ничьей, если бы память так услужливо не подсказывала ему, что козырной король тоже до сих пор не показывался.       Туз с джокером ушли в отбой, и Фай как раз протянул с улыбочкой своему сопернику заблудившегося в хитросплетениях игры бубнового самодержца.       — Вот, Куро-сама.       — Заткнись уже! — Курогане сгреб последние карты и швырнул их в общий ворох. Скрестив руки на груди, злобно уставился на попутчика. — Загадывай свое желание!       — Собственно, нет никакого желания, — пожал плечами юноша, продолжая улыбаться. — Мне просто хотелось немного поиграть с тобой, Куро-тян.       — Так и нужно было тогда просто играть! А теперь уже слишком поздно, — тому это показалось почти унизительным. — Мы договаривались, что призом в игре будет желание. И поверь, если бы я победил, оно бы у меня нашлось. Так что и у тебя должно найтись.       — Что ж, у нас еще есть время, так? — Фай увиливал, как мог. — Я потом придумаю.       Курогане не понимал его, хоть и пытался. Раздражался, злился, но, сбитый с толку, неизменно поддавался пьянящему обаянию этого вечного мальчишки. В конечном итоге, даже от бесившего поначалу «Куро-тян» теперь сладко тянуло под ложечкой, а ведь не прошло и дня с момента их знакомства. Как можно было так безнадежно попасть, Курогане не представлял.       Еще меньше знал он, что делать дальше со свалившимся на него улыбчивым бедствием. Дорога предстояла долгая, а Фай четко объявил, что едет вместе с ним до конечной.       Разойтись бы и забыть, да вряд ли этому в ближайшее время суждено было случиться.       — Послушай, Куро-рин, а как насчет доставки чая из кулера? Годится это в качестве желания? — неожиданно вторгся в его мысли сам объект размышлений.       — Не годится, — агрессивно отрезал мужчина. — Это не желание, а полнейшая чушь. К тому же, не похоже, чтобы ты действительно хотел здешнего чая.       — А клубничный чай? — не отставал Фай. — Подойдет клубничный чай?       — Сказал же, что я не джинн! — зарычал Курогане. — Где я тебе достану клубничный чай в автобусе посреди безлюдной дороги? И вообще, придумай уже что-нибудь весомое.       Упущенную возможность избавиться от дурацких прозвищ он оценивал всяко выше стаканчика клубничного кипятка. И, к своему огромному удивлению, ловил себя на беспричинной радости от собственного проигрыша.       Пусть себе и дальше их придумывает, эти желания — нелепые, сплошь ведь не те, но всё-таки…       …А иначе он точно заскучает в дороге.