Беатрис: Давай возьмем у этого человека пару серебряных монет? Вирт: Решила его «обуть»? Беатрис: Скорее, обворовать по-тихому… Вирт: Что?! Нет, мы не будем ничего красть! Беатрис: Но вы же украли коня… Вирт: Мы его не крали! Фред — говорящий конь! Он делает то, что хочет! Фред: Я хочу воровать. «По ту сторону изгороди», мультфильм.
Действительно, слишком обеспокоенный исчезновением своего попутчика, Курогане напрочь забыл и о времени, и о заблокированных на ночь дверях. Впрочем, просидеть на улице до рассвета — дело не такое уж страшное, если лето на дворе, и совсем не скучное, когда у тебя есть собеседник. В конце концов, разве не было бесконечно долгих фиалковых ночей, опьяненных прохладной росой, овеянных ветром с реки, сотканных из запахов уснувших трав, когда все еще были детьми? Курогане не мог знать за Фая, но за себя — знал и помнил те ночи, в которые бесцельно бродил по уснувшим улицам, по окрестным лугам, спускаясь в овражки, пробираясь через лес наугад, наощупь ступая по тонкой ниточке тропы, затерянной между холмов заячьей капусты. Не было никакой причины бродить и даже существовал запрет, но ему было плевать и на цели, и на запреты. Прогулка ради прогулки уже стоила того, чтобы на нее решиться. Тонированные окна автобуса погасли, тусклый мутный свет оставался лишь у тех пассажиров, которые не спешили отойти ко сну. На парковке было тихо и безлюдно, только умная автоматика защитных систем на вышках зорко отслеживала любое движение за пределами ограды, без труда отличая дикую степную собаку или крупного грызуна от человеческих существ. «Интересно, они стреляют на поражение или только парализуют?» — подумалось Курогане, пока они с Фаем медленно брели меж однообразных рядов машин. Прогуливаться по самой стоянке не возбранялось: оказавшись на территории легально, миновав главные ворота и оплатив свое пребывание, посетитель волен был делать все, что ему вздумается — в разумных пределах, конечно же. За этим тоже следили мудреные охранные системы. Мужчина быстро отбросил мысли навроде «а что будет, если попробовать развести здесь костер» и обернулся к Фаю, вперив в него внимательный взгляд. Тот вздрогнул под этим взглядом, ответил своей неизменной ровной улыбкой, за которой невозможно было ничего прочесть. — Я не стану допытываться, от кого и почему ты бежишь, — медленно произнес Курогане, понимая, что никакой откровенности не дождется. — Мне плевать на твое прошлое. Для меня оно не имеет никакого значения. Просто прекращай творить эти глупости! — Легко сказать, Куро-рин, — помрачнев, отозвался Фай, глядя куда-то в пустоту. — Ты сказал, что он спит… — нахмурившись, заговорил мужчина, силясь уразуметь, что повергло его спутника в такой трепет — по мнению Курогане, любой преследователь, если это человек, может быть остановлен. Или убит, оба варианта имели право на существование. — Что ты под этим подразумевал? Ты ведь не имел в виду обычный сон? — Это чары, — утвердительно кивнул юноша. — Не думаю, впрочем, что им удастся надолго его задержать. — И… что тогда? — Курогане все еще не понимал и половины, но устраивать допрос не годилось. Внутреннее чутье подсказывало ему, что Фай никогда не расскажет больше, чем сам сочтет нужным. — Что будет, если он проснется? — Он отправится за мной, — ответ прозвучал, как приговор, отозвавшись дрожью холодных мурашек по коже. — Поэтому к этому моменту я должен оказаться как можно дальше оттуда. Должен запутать след. — Тогда ты выбрал самый неудачный способ из всех возможных, — мужчина запрокинул голову, любуясь взошедшей над степью луной: огромной, мертвецкого цвета, с неровными краями, обглоданными гиенами. — Нет ничего проще, чем проследить, кому и сколько было продано билетов на ближайшие автобусные рейсы. Как и на самолеты, и на поезда. Бежать лучше своим ходом или на попутных машинах, хоть это и опаснее. Фай покачал головой. — Он не будет искать обычным способом, — поежился, плотнее кутаясь от ночной прохлады в забрызганный пятнышками крови плащ. Накинул капюшон и продолжил: — Говоря по правде, я вообще не уверен, что мне удастся скрыться. Я ни в чем не уверен, Куро-Куро. — Черт, — Курогане выругался, не столько уже из-за нового прозвища, сколько от неясности ситуации, порылся по карманам, чтобы как-то скрыть свое замешательство. Внезапно откопал там целую горсть мелких монет, оживился: — Пойдем, поищем автомат с напитками.* * *
Одна из будочек с питьем и шоколадками отыскалась у дальней ограды, где за сетчатым заслоном раскинулись выжженные солнцем пустоши. Слева вдоль них тянулась асфальтированная лента дороги, ведущая к главной магистрали. С границы, где заканчивался неживой камень и робко проступали ростки живучей травы, доносились тихие мышиные шорохи и стрекот цикад, а вдалеке, запрокинув остроносую морду к небу, грустно жаловалась луне одинокая степная собака. Путешественники, забытые за дверью и ощущающие себя немного отщепенцами, тщательно подсчитав найденную мелочь, выторговали у автомата две баночки кофе: крепкий черный — для Курогане, мягкий, пополам с молоком — для Фая. Кофе был едва теплым и приятно согревал ладони, а скамейка, притулившаяся сбоку от автомата, оказалась достаточно просторной, чтобы приютить двух неприкаянных полуночников, и достаточно тесной, чтобы чувствовать плечом чужое тепло. — Уютная получилась ночь, — задумчиво произнес Фай, глядя на подслеповатое звездное крошево. — Еще бы ты кровью не плевался, и вообще все было бы замечательно, — ворчливо заметил его собеседник. — Черта с два я тебя куда-нибудь отпущу теперь одного с этой картой. Маг виновато улыбнулся, и его глаза, похожие на осколки синего северного льда, чуточку потеплели. — Эй, Куро-Куро? — Что? — грубовато откликнулся тот, искоса поглядывая в его сторону: смотреть на Фая в упор было опасно — для сердца, давно уже живущего своей жизнью и не собирающегося ни капли считаться со своим владельцем. — А что это за путешествие? — А?.. — тот опешил, вылупился на светловолосого мальчишку, продолжающего улыбаться как ни в чем не бывало, и лишь через секунду осознал, что вопрос казался нелепым только на первый взгляд. Фай, бегущий в никуда от своего преследователя, должно быть, не заботился ни о выборе маршрута, ни о направлении бегства: главное, что его волновало — оказаться как можно дальше. — Ну… — Курогане запустил пятерню в волосы, взъерошил и без того растрепанный ежик — за день ни разу так и не добрался до расчески. — Рассказчик, по правде говоря, из меня не очень… — Это ничего, — подбодрил его маг, — можно и в общих словах обрисовать. — Автобус выезжает из столицы, — собравшись с мыслями, неловко начал мужчина. — Стало быть, ты в столице живешь? — догадался его собеседник. — Ага, — подтвердил тот. — Проезжает через несколько любопытных городов, там найдется, что посмотреть. Знаешь, все эти древние памятники, здания такие, с колоннами и лепниной, статуи всякие… Я фотографировал кое-что, могу показать, когда вернемся в автобус. Фай согласно кивнул, и это приободрило Курогане. Оживившись и постепенно вливаясь в нить повествования, он принялся выкладывать дальше все, что знал сам об этой поездке: — Потом начинаются горные деревеньки, знаменитые своими винами. Гранатовое Монтесоле, ягодное Фалерно Россо — может, слышал о таких? — последовал еще один утвердительный кивок. — Вот их как раз там и делают. В одной из деревень мы останавливались на ночь, весь автобус налакался вдребезги. Фай понимающе хмыкнул, и Курогане продолжил: — Дальше мы поднялись на перевал, где и встретили тебя. Перед этим успели угодить в настоящую бурю — да ты о ней и без меня наверняка знаешь, раз тоже находился в это время неподалеку от перевала. От непогоды укрылись в приюте почти у самой вершины — кажется, он назывался «Эдельвейс». Простенькое местечко, но там есть все необходимое, чтобы переночевать, несмотря на высоту. Правда, цены в таких местах тоже… заоблачные. Ну, а после ты и сам все видел. — Видел, — Фай покатал в пальцах банку с кофе и, окинув Курогане нечитаемым взглядом, спросил: — А куда мы направляемся теперь? Я понял, что автобус движется к морю, просто потому, что больше тут ехать некуда: дорога одна, слева и справа — горы и пустоши. Но что потом, когда мы его достигнем? — Вдоль побережья проложена трасса, — отпив еще горьковатого, под стать этой особенной ночи, кофейного зелья, ответил мужчина. — Там будет еще один перевал, за которым конечный пункт нашего маршрута. — Эдем? — догадался Фай, и его попутчик утвердительно качнул головой. — Он самый. Эдем, третья столица, нареченная именем райского сада, был знаменитым на всю страну курортом, сочетающим в себе буйство карнавальных красок, кипение ночной жизни и негу пляжного отдыха. Каждый, кто хотел устроить себе незабываемый отпуск, полный ярких впечатлений и новых знакомств, непременно задерживал свое внимание на этом оазисе роскоши и развлечений. — Обратно самолетом? — уточнил маг, уставившись себе под ноги, словно пытался что-то там отыскать. — Ага… — неохотно откликнулся Курогане. Голос его сорвался на хрип, растеряв присущую ему уверенность, и мужчина закашлялся. Стоило подумать о последнем пункте поездки, и сразу сделалось не по себе. Нехорошо, стыло, тошнотворно, и мужчина понял, что предпочел бы вообще о нем не вспоминать. Чтобы странствие, начавшись как обыкновенный автобусный тур, обернулось путешествием длиною в вечность. Хотя впереди, скорее всего, было еще очень много насыщенных и интересных дней — с таким попутчиком, как Фай, уж точно не соскучишься, — но что потом? Курогане хорошо понимал, что потом маг побежит дальше, а он, закончив свой отпуск аккордом похоронного марша, вернется обратно в столицу, где продолжит лениво пролистывать по утрам ленту новостей, пить дрянной кофе и бессмысленно пялиться в экран телевизора, пока одуревшие усталые глаза не сомкнутся и не погрузят в зыбкую дрему без смысла и сновидений. — Я посплю немного, Куро-сама, — прошептал Фай, и его пальцы разжались, выронив пустую банку. Та со звоном покатилась по асфальту, остановившись у основания круглой урны, а юноша, по-кошачьи устроившись на скамейке, доверчиво склонил голову к плечу своего попутчика, и мужчина замер, боясь пошевелиться. Похоже, что очередная попытка заглянуть в волшебную карту действительно отобрала у мага много сил. — Вздремну с полчасика, хорошо? Курогане коротко кивнул, чувствуя себя потерянным, заблудившимся, оказавшимся на перепутье дорог и не знающим, какую из них выбрать, а Фай, прикрыв обрамленные густыми темными ресницами глаза, погрузился в долгий целительный сон.* * *
Утро выдернуло из чуткого сна льющимся в глаза светом. Курогане дернулся, едва не подскочил со скамейки, запоздало сообразив, что секунду назад спал, уткнувшись носом в беловолосую макушку мага. Тот все еще пребывал в стране грёз, уютно умостившись у своего спутника на плече, и мужчина невольно залюбовался. Склонился ниже, уже осознанно зарываясь в спутанные мягкие пряди, вдохнул еле уловимый запах ромашки и скупого северного лета. Фай зашевелился, и Курогане резко отшатнулся, не понимая, что этим движением окончательно его разбудил. — Куро-сама? — юноша, щуря сонливые глаза — невинные, подернутые синей дымкой, — поднял голову, глядя на товарища-изгоя, вынужденного вместе с ним коротать ночь на лавочке у автомата с напитками. Выпрямился, озираясь по сторонам: — Мы ведь не проспали? В вопросе звучал ледяной ужас, и Курогане, бросив быстрый взгляд на часы, поспешил его успокоить: — Нет. Еще только пять утра. — Такая рань! — восхитился Фай и, вскочив с места, потянулся всем своим тощим тельцем, приветствуя небо и занимающийся у кромки гор там, откуда начался их путь, рассвет, раскиданный малиновыми перьями облаков. — Но как же здесь красиво! В сущности, красивого было мало: голая степь, посреди нее — огороженная сеткой парковка, площадка, залитая асфальтом и теснящаяся длинными рядами всевозможного транспорта. Но вместе с тем ощущалось и нечто неуловимое в освежающем воздухе, влажном от утренней росы, в пробуждении солнца и начале нового дня, от чего окрыленной душе хотелось петь. — Смотрю, с тобой уже все в порядке? — ворчливо отозвался Курогане — для него ночь, проведенная в сидячем положении на лавочке, оказалась серьезным испытанием. Плечи, еще с прошлого дня затекшие и одеревеневшие, теперь и вовсе превратились в каменную глыбу. — Не собираешься в ближайшее время соваться в свой шпионский навигатор? — Не волнуйся ты так за меня, Куро-пу-у, — одарил его одной из самых своих очаровательных улыбок маг. — Когда я соберусь, то обязательно тебя оповещу! Вот и заботься о таком. Сволочь бесчувственная! Курогане раздраженно цыкнул, выругался сквозь зубы и поднялся на ноги, безуспешно пытаясь размяться. Помахал руками, повращал плечами, но лучше от этих манипуляций не стало. В конце концов, устраивать полноценную утреннюю зарядку на стоянке посреди пустынной степи было как-то несолидно, и пришлось смириться с неизбежной болью в спине. Скоро приедут к морю, там он и выспится на настоящей, нормальной кровати. Собственно, подошла бы любая ровная поверхность, лишь бы не надо было сгибаться в три погибели и лежать в неудобном положении. — Автобус откроется только через два часа, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Что делать это время будем? — Можем позавтракать, например, — довольно жмурясь, предложил Фай, и Курогане тут же заподозрил, что тот все-таки не до конца оправился после вчерашнего. — Как, по-твоему, мы позавтракаем? — сердито буркнул он. — Или, может, у тебя остались деньги? Тогда еще можно было бы наскрести на самую завалящую банку чая в этом автомате… — Нет, денег у меня нет, — радостно отозвался маг, и его спутник шумно выдохнул воздух, готовый хвататься руками за голову. — Здесь нет никаких кафе или магазинов, обслуживающих в кредит, — как для идиота, попытался объяснить он. — Здесь вообще ничего нет. — Знаю, Куро-рин, — Фай тем временем спокойно опустился на асфальт, раскладывая перед собой карту, и Курогане недоуменно замер. Нахмурился, насторожился и произнес в замешательстве: — Ты же сказал, что не собираешься… — Не собираюсь шпионить, да, — согласно кивнул его беловолосый попутчик-маг. — Хочу проверить кое-что другое. Признаться, я и не думал никогда этого делать, но ситуация-то отчаянная, Куро-тян — твой желудок под утро так возмущался, что разбудил меня… — Не надо врать! — взвился Курогане, моментально приходя в бешенство от такого наглого утверждения, да к тому же — необоснованного. — Ты спал, как младенец! Это мне пришлось тебя будить… — Нет, не спал, — загадочно возразил Фай, и сердце мужчины тут же сделало кульбит, стоило только вспомнить о той маленькой необдуманной вольности, которую так опрометчиво позволил себе. Если маг не врет и действительно не спал тогда, то не мог не почувствовать, как Курогане почти — почти! — целовал его волосы. Смущенный и потерянный, он молча присел рядом с Фаем и мрачно уставился на проклятую карту. — И что, завтрак вот так прямо здесь и материализуется? Она у тебя еще и функцию скатерти-самобранки выполняет? — угрюмо спросил, гипнотизируя ломаный лист тяжелым взглядом. — Нет, конечно, Куро-рин, — терпеливо улыбнулся маг. — Но, быть может, ты помнишь, как я провел по ней пальцем и коснулся тебя? Курогане помнил, слишком хорошо. Теперь, вспоминая это касание, тело отзывалось приятной дрожью. Чертов чародей приворожил без зелий и ворожбы, это мужчина прекрасно понимал: истоки чувств зарождались в душе по крупицам, уже целые сутки творя запретное волшебство. Он кивнул, стараясь не смотреть на Фая. А тот, казалось, и не замечал случившейся со спутником перемены. — Я уже давно думал: если можно достать песок и воду, то, наверное, из карты можно взять и нечто более… весомое? Курогане не сразу понял смысл его слов, а когда понял, то осознал с кристальной ясностью: карта, если умела проделывать такие штуковины, была для своего владельца настоящим сокровищем. Впрочем, она же была и наказанием. По крайней мере, если каждый раз пользоваться ей в одиночку, то половина жизненных сил потребуется только на то, чтобы вырваться из ее плена. — Ну, так что же? Ты поможешь мне? — Фай улыбался так по-детски невинно и лучисто, что Курогане аж передернуло. — Ты собрался воровать, — прокурорским тоном констатировал он. — Ага, — радостно кивнул тот. — Я и не хотел сначала, честно-честно! Но в такой отчаянной ситуации у нас ведь просто не остается другого выхода? — Скажи еще, что умираешь от голода, — сердито откликнулся мужчина. Затея ему не нравилось. По его твердому убеждению, утренний перекус не стоил сопряженного с его добычей риска. — Я-то не умираю, но бедняжка Куро-пон совсем отощает, если не покушает, — издевательски пропел Фай. И, не давая «бедняжке» даже возмутиться, разом посерьезнев, попросил: — Просто выдерни меня оттуда, как только… — Как только?.. — не понял тот. — Как только что? Как я пойму, что пора тебя вытаскивать? — Думаю, ты поймешь. Курогане объяли противоречивые чувства. Он мог бы вызваться вместо Фая, но это было бессмысленно по ряду причин. Во-первых, вытащить тощего колдуна из лап волшебной вещицы будет явно легче, чем взвалить на хрупкие худенькие плечи задачу вызволять его, Курогане. Во-вторых, черт его знает, как и что требовалось сделать? Магу все-таки лучше известно. И, наконец, сама мысль о воровстве мужчине претила. Прекрасно отдавая себе отчет, что это в большей степени очередной эксперимент, нежели действительная потребность в завтраке, он нахмурился и твердо кивнул. — Вытащу. — Спасибо, Куро-тян. Я тебе доверяю, — улыбнулся Фай, не понимая, должно быть, что делает этими простыми словами со своим спутником. Устроился на коленях, уперся ладонями по обе стороны от карты и вгляделся в нее с напряженным вниманием. Курогане, способный лишь догадываться о том, что там высматривает маг, замер, готовый в любую секунду броситься к нему и выдернуть из колдовского плена. Просто ждать было слишком мучительно, и он осторожно спросил: — Что ты там видишь? Эй, ты хоть позови, если вдруг… — Я на улицах огромного города! — прошептал Фай, будто в трансе. — Это столица, Куро-Куро. Интересно, где ты тут живешь? В любом случае, здесь много всего интересного. Солнце у них уже давно поднялось, кстати — тут кипит жизнь, люди куда-то бегут, торопятся… Курогане завис, слушая эту размеренную, вялую речь, пробивающуюся, как сквозь поволоку тумана. — Может, хватит?.. — осторожно начал он, чувствуя, как нарастает в груди комок жути за своего отчаянного спутника, совершенно не заботящегося о себе. — Нет, погоди! — остановил его голос Фая. — Я должен попробовать это сделать. Он поднял руки, поднося их к карте и, к великому удивлению Курогане, те погрузились в нее, точно в молоко. Осязаемый и плотный лист бумаги вдруг стал чем-то эфемерным, обнажая собственную астральную сущность. — Не смей! — предчувствуя опасность и хорошо понимая, что еще чуть-чуть — и будет поздно, мужчина бросился к магу и безжалостно дернул его за шиворот, опрокидывая на спину. Стало страшно, что хилый мальчишка навсегда исчезнет, провалится в небытие, в место, которого, возможно, даже не существует на свете. Ведь их там не было, Курогане это видел собственными глазами! Мир, изображенный на карте — это их мир, и играться с ним в такие опасные игры не стоило: кто знает, чем все это может закончиться… Фай, отвоеванный у черной дыры междумирья, широко распахнул глаза и хлебнул воздуха так, словно только вынырнул из-под толщи воды. Перевел растерянный взгляд на своего спутника, а затем — на собственные руки. Курогане, еще до конца не понимая, что произошло, проследил за его взглядом… …И с изумлением обнаружил, что маг стискивает побелевшими пальцами серый бумажный пакет, сладко пахнущий жареной выпечкой, в небольших масляных пятнах — слишком реальный, чтобы быть иллюзией или подделкой. — Кажется, мне удалось, Куро-Куро! — пытаясь отдышаться, радостно объявил Фай. Мужчина, однако же, не разделял его восторга. С предельно мрачным видом принял пакет, осторожно заглядывая внутрь. Там обнаружились самые настоящие пончики — еще горячие, щедро обсыпанные сахарной пудрой. Учитывая, что он уже готов был поверить во что угодно, находка его совершенно не удивила. — Ты украл их, — констатировал с недовольством. — Интересно, тебя видели? Или еда просто исчезли с прилавка? Как, черт возьми, это вообще происходит? — Не знаю, — пожал плечами Фай, копаясь в пакете и выуживая один из добытых им трофеев. Повертел в пальцах, внимательно оглядел и откусил кусочек на пробу. — А неплохие пончики готовят в столице, Куро-рин. — Ты не увиливай! — потребовал Курогане. — Не могу тебе объяснить, как это происходит, — честно признался маг. — Я вообще не силен в том, что называется теорией. Как видишь, попытка удалась. Но на один твой вопрос я могу ответить точно: нет, они меня не видят. Это… как-то чуешь, когда оказываешься там. — Ты понимаешь, насколько ценной может быть эта карта для своего владельца? — мужчина решил озвучить собственные подозрения, терзающие его уже почти сутки. — И насколько она может быть вредна и опасна? — Конечно, понимаю, — маг кивнул, и улыбчивые губы погрустнели, уголки опустились книзу. — Но я не пользуюсь ей без надобности. — Признайся, тебя преследуют потому, что ты взял эту карту? — не выдержав, хмуро спросил Курогане. Лицо Фая окрасилось искренним изумлением. — Что ты, Куро-сама, — тихо отозвался он. — Я взял эту карту потому, что меня преследуют. — И, тут же просияв, как ни в чем не бывало предложил: — А пончики все-таки вкусные! Вот, угощайся! Делать было нечего — оставив на время этот бессмысленный разговор, Курогане смиренно запустил руку в пакет и присоединился к спонтанному завтраку.