Мы уйдем без следа — ни имен, ни примет, Этот мир простоит еще тысячи лет. Нас и раньше тут не было — после не будет, Ни ущерба, ни пользы от этого нет. О. Хайям, поэзия.
Курогане разбудил тихий, едва уловимый шорох. Быстро, точно был готов к любой неожиданности, мужчина поднял голову и увидел, как Фай, полностью одетый, сидит на своей постели. На нем даже был тот белоснежный плащ, все еще покрытый бурыми въевшимися пятнами. — Эй! — Курогане нахмурился, поднимаясь и скидывая тонкое одеяло. Сна не осталось ни в одном глазу. В комнате царила непроглядная темень, по ощущениям было часа три ночи. — Эй, что это значит?! — Я… — Фай судорожно втянул воздух, а затем, обернувшись к соседу, улыбнулся ему одной из своих фальшивых улыбок. — Я не знаю… я хотел уйти… прямо сейчас, не дожидаясь рассвета… возможно, мне бы даже удалось сесть на самый ранний автобус… — Врешь ты сегодня неубедительно, — проведя ладонью по лицу и потерев лоб, честно ответил ему мужчина. — Обычно у тебя лучше получается. Он понял, к чему были все эти шорохи и сидящий на кровати Фай, целиком собравшийся и едва ли даже не обутый. Должно быть, юноша действительно хотел сбежать, но не смог, а потому постарался невзначай разбудить своего попутчика. Курогане грела мысль, что бестолковому магу так и не достало решимости исчезнуть по-тихому. Он поднялся, вытащил из сумки наугад первую попавшуюся рубашку и накинул ее на плечи, не застегивая. Джинсы, брошенные на низенький стул у зеркала, все еще были мокрыми после вечернего купания, но сейчас это даже бодрило. Одевшись, он приблизился к Фаю и замер в паре шагов от него. Теперь, когда темнота стала привычной, он мог видеть каждую его черточку совершенно отчетливо, различая даже сумбур эмоций, затаенных в глубине глаз. — Что говорит твоя карта? — спросил Курогане, нахмурившись. Он помнил, чего стоило магу в нее заглянуть, но не был уверен, что тот забросил свои попытки. — Я не знаю… не смотрел, — уныло откликнулся Фай, и мужчина сразу же ему поверил. Собрался с духом, глубоко и прерывисто вдохнул и начал, чувствуя, с каким усилием дается каждое новое слово, приближающее его к безумию: — Если хочешь, мы могли бы… Договорить он не успел. Что-то произошло с пространством: комната вытянулась и начала меняться, деформироваться, стены слились с полом и потолком, выплавив из себя овал. Курогане не понимал, что творится вокруг и почему они все еще стоят на ногах, а не рухнули вниз, на дно воронки. — Что ты делаешь?! — зарычал он, оборачиваясь к Фаю, но тут же понял: тот был ни при чем. Хватило короткого взгляда, чтобы по побелевшему лицу, расширившимся глазам и сузившимся зрачкам понять, в каком ужасе сейчас пребывает сам юный маг. Сообразив, что это может значить только одно, Курогане выругался: — Проклятье! По стенкам овальной капсулы, в которую трансформировалась комната, побежали трещины. Их становилось все больше и больше, они опутывали, как паутина, как узор на лобовом стекле автомобиля после чудовищного удара, чтобы в следующую секунду разлететься вдребезги на мельчайшие осколки, обратившись в пыль. Комнаты не стало, ничего не стало: их окутала кромешная темнота, и в этой темени, чеканя каждый шаг, отдающийся стуком каблуков по мраморному полу, появился худой черноволосый человек. Столь же бледный, как и Фай, с аристократическими чертами лица и спокойными льдистыми глазами, он остановился в десятке метров — или тысяче километров, как можно было определить расстояние, пребывая практически нигде? — и вперил в юного беглеца испытующий взгляд. Курогане нахмурился, выпрямился, как только все кругом прекратило рушиться и показался сам виновник хаоса, решительно двинулся, останавливаясь на шаг впереди Фая и тем самым давая понять: что бы там ни было, первым делом пришельцу придется иметь дело с ним. — Эй! — разбив резким окриком окутавшую их троих тишину, Курогане попытался взять инициативу в свои руки, прежде чем что-то случится. А случиться могло что угодно, он это хорошо понимал, равно как и то, что имеет дело не с простым человеком — с магом, чьи способности и сила ему неизвестны. — Что все это значит? Незнакомец с удивительно красивым лицом и длинными иссиня-черными волосами, гладкими, как шелк, даже не удостоил его беглого взгляда, все свое внимание сосредоточив на окаменевшем от ужаса и практически позабывшем, как дышать, юноше. Длиннополые одежды шелохнулись, обозначая первый шаг. Колдун, не сводя глаз с Фая, целенаправленно шел к нему, игнорируя все вокруг, и Курогане почувствовал, как закипает в груди бесконтрольная ярость. Одним рывком выступив вперед, он загородил собой бледного, что мел, мальчишку и оскалился. Зрительный контакт двух магов был прерван, и вторженцу волей-неволей пришлось отвлечься на неожиданное препятствие. Сделал он это, однако же, почти рассеянно, словно ему на нос уселась докучливая муха, которую надо было согнать. — Еще один, мать твою, шаг — и мне придется свернуть тебе шею, — хмуро пообещал Курогане, нисколько не обескураженный пренебрежением к себе и назревающей неравной схваткой с человеком, превосходящим его в таких материях, о существовании которых сам он еще двое суток назад даже не подозревал. — Ашура… — дрожащим шепотом произнес за его спиной Фай, не в силах двинуться с места. Ноги его подкосились, едва только привычная реальность начала рушиться — в отличие от Курогане, он в первую же секунду понял, что происходит, а когда виновник пространственных метаморфоз объявился собственной персоной, юноша и вовсе не смог шелохнуться. Колдун остановился в пяти метрах от преградившего ему путь мужчины и спокойно произнес: — Отойди. Ты ничего не знаешь. — Пусть так, — согласно кивнул Курогане, скрестив руки на груди. — Но я не двинусь с этого места. — Упрямство — высшая из форм глупости, — названный Ашурой смерил его ровным, ничего не выражающим взглядом, и холодным звонким голосом, эхом разносящимся от незримых стен, спросил: — Знаешь ли ты человека, которого защищаешь? — Знаю достаточно, чтобы защищать, — отрезал тот. Его действительно не интересовало, кто такой Фай. Единственное, чего хотелось — чтобы беловолосый юноша, приручивший своими печально-лунными улыбкам, продолжал оставаться рядом и никуда не исчезал. — Может, и так, — согласно кивнул колдун. — Но у него есть предназначение. — Что, если он не хочет его выполнять? — ощерился Курогане. Он понятия не имел, о чем идет речь, но одно знал твердо: Фай бежал, Фаю было плохо там, где он находился прежде, и, что бы это ни было и какие бы благие цели за собой ни таило, никто не имел права принуждать его к этому. — Человек не выбирает, чего он хочет. Каждого из нас ведет судьба. И если он ее избегнет, отказавшись следовать предначертанному, его будет ждать куда более несчастная участь… — задумчиво произнес темноволосый чародей, и синева в его глазах помутнела. — Бред! — Курогане почти выплюнул это слово, тем временем внимательно изучая своего противника. Оставалось загадкой, когда и как тот будет атаковать, и неизвестность сводила с ума. Напасть первым мужчина не мог — он не знал, кем в действительности приходится Фаю этот Ашура, и боялся совершить ошибку, причинив вред дорогому для мага человеку. — Каждый волен выбирать, чего он хочет! — Даже если и так, — колдун не стал спорить, понимая, что разойтись по-хорошему не удастся, — и ты твердо в это веришь, я не могу его отпустить. Фай, мальчик мой, разве ты забыл, что я тебе говорил? Ты должен убить этого человека, как должен был бы убить любого, кто мешает исполнению твоего предназначения! Курогане бросил короткий взгляд назад — Фай сидел, неспособный пошевелиться. Колдун, тоже видя это, с тем же бесстрастным выражением на лице поднял руку, и на кончиках его пальцев разгорелись маленькие точки, налитые неоновой синевой. Становясь ярче, они соединились в шар ледяного света, готовый в любую секунду сорваться с кисти и пронзить досадную помеху в лице постороннего человека, случайного свидетеля их с юным магом разногласий. Все должно было здесь и закончиться, но в этот момент Фай, вынырнув из оцепенения, на непослушных ногах подскочил и ухватил Курогане за предплечье. Другую руку, окольцованную браслетом из зеленовато-красных бусин, захваченным в качестве сувенира из деревни в предгорьях, он поднес к зубам. Прикусил и дернул одну бусину, разрывая связывающую их леску и распуская разом весь браслет. Объявшая их чернота растаяла, и Курогане стал свидетелем самого, должно быть, необычного зрелища за всю свою жизнь: пространство оказалось разрезано, поделено на куски, соединенные невидимой нитью, и каждый кусок, наполненный одновременно местами, в которых они успели побывать за недолгое время их путешествия, и событиями, которые успели пережить, был нанизан на эту нить подобно бусине. Они с Фаем находились в самом конце разорванной «цепи», в их номере, по-прежнему окутанном ночной мглой, что же до Ашуры, то его будто бы и не было в этой хронологической ленте. — Что это? — спросил Курогане, тщетно пытаясь разглядеть творящееся вокруг, систематизировать и понять — оно видоизменялось каждую секунду, оно двигалось. Оно просто было живым, существующим сразу во всех отрезках времени. — Это твое путешествие, Куро-рин, — пояснил его спутник, подхватывая с кровати сумку и закидывая на плечо. — Быстрее! Сообразив, что бросать здесь вещи, куда бы они с магом далее ни направились, будет как минимум глупо, мужчина подобрал с пола свой нехитрый багаж. Фай взял Курогане за руку, переплетая с ним пальцы, и в следующий миг их куда-то поволокло через призрачный «браслет». Мимо мелькали города, здания, лица, горные хребты и лесные массивы; звучала музыка — только непривычная, дикая, мелодия казалась совершенно незнакомой, а людская речь, даже если мужчина вспоминал то или иное происшествие — непонятной. В конце концов, чувствуя, что так скорее сойдет с ума в этой какофонии, чем разберет хоть что-нибудь, он предпочел закрыть глаза и отдаться невероятному полету.* * *
Падение неожиданно окончилось, когда Курогане уже начал чувствовать, что его вот-вот вывернет от беснующихся вокруг картинок, и приземление оказалось не слишком мягким и приятным — что-то, загромыхав, отлетело и покатилось с жестяным звоном, гулко хлопнула металлическая крышка, а сбоку откуда-то посыпались деревянные ящики. Курогане открыл глаза — был день, он сидел, прижавшись спиной к бетонной стене, пальцы ощущали горячий асфальт, а рядом с ним действительно валялся сломанный поддон, залитый подгнившим и подсохшим соком фруктов. Оглядевшись, мужчина обнаружил подле себя темно-зеленый мусорный бак с маркировкой экологической инспекции, на крышке которого восседал Фай, с любопытством озирающийся по сторонам. Отпихнув поддон, чем до смерти напугал хозяйничавшую среди отходов рыжую кошку, и поднявшись на ноги, Курогане потер пальцами лоб, силясь унять головокружение. — Где мы? — наконец, осознав, что их безумный полет действительно закончился, спросил он, глядя на своего спутника. Маг выглядел слишком довольным жизнью для того, кто с полминуты назад приземлился прямиком на помойку. — Это не совсем верный вопрос, — отозвался юноша, спрыгивая с крышки бака и поднимая глаза на Курогане. — Мы не только «где», но и «когда». — И когда же? — спросил Курогане, готовый уже ко всему. — В самом начале твоего путешествия, Куро-рин. За сутки до отправления автобуса. А вот где… На этот вопрос ответа не требовалось — мужчина и так знал. Вскинув голову, он без труда отыскал над крышами небоскребов шпиль стеклянной синей башни и знакомую аббревиатуру центрального телевидения, выполненную в виде огромных букв. Здесь, на задворках незнакомого квартирного дома, было тихо, но в отдалении раздавались звуки большого города: гул машин, мерное гудение толпы в час пик, шорохи перекачивающих воздух кондиционеров и вой сирен фургонов экстренной помощи. — Мы в столице, — безо всяких эмоций произнес он. Он понятия не имел, что должен испытывать по этому поводу, и еще меньше знал, что им делать дальше. Перевел взгляд на Фая, и тот без труда прочел в нем немой вопрос. — Ты ведь где-то здесь живешь, Куро-тян? — еле заметно склонив голову к плечу, спросил маг, попытавшись улыбнуться, но, видно, потрясение, которое пришлось испытать при встрече с тем, от кого бежал, оказалось столь велико, что это не сразу удавалось сделать. — Мы могли бы отправиться к тебе домой, если ты не против, конечно. — Да, — Курогане вынырнул из оцепенения и потряс головой. — Да, конечно. Но разве там не… — «Ты» из прошлого? — улыбка наконец получилась, Фай постепенно приходил в норму. — Его не существует, Куро-рин. Есть только один ты, где бы и в какой момент времени ни находился. Озадаченный этим ответом и все еще потрясенный их пространственно-временным прыжком, мужчина нахмурился. Было что-то во всем произошедшем странное, засевшее в голове неоформившимся и невысказанным вопросом, но он не мог понять, что именно его тревожит. В конце концов, Курогане просто отмахнулся от назойливых мыслей, решив, что слишком устал за этот бесконечный выматывающий день, и решительно кивнул своему спутнику: — Идем.