Что делать, если ты дочь первородного вампира и эгоистичной вампирши?

      Открываю глаза и пытаюсь рассмотреть хоть что-то, ведь в газах все плывет, а в шее отдается адская боль. Осматриваю помещение, в котором нахожусь, а если быть более точной, то комнату. Солнечный свет пробирается через шторы и падает на кровать к моим ногам. Посередине комнаты стоит большая кровать, застеленная белыми простынями, на которой я сейчас лежу. Напротив кровати стоит деревянный комод. Я ожидала проснуться где угодно, но только не здесь. На мне была чья-то мужская рубашка. От нее несло запахом сигарет и хвои. Смотрю в окно. Вместо привычных многоэтажных домов, улиц, заполненных людьми, и прекрасного моря, вижу лес с высокими хвойными деревьями. Где это я? Резко сажусь и сразу же жалею об этом. В глазах появляются звездочки, и в висках отдает болью хуже, чем в шее. Поворачиваю голову и осматриваю другую половину комнаты. В кресле, расположенном рядом с кроватью, сидит брюнет с красивыми голубыми глазами. В его руках был ноутбук, а на подлокотнике стоял бокал с янтарной жидкостью. Виски. Мое горло пересохло, из-за чего захотелось кашлять. — Утро доброе! — брюнет закрывает ноутбук и откладывает его в сторону. Он смотрит на меня, после чего берет бокал с виски и делает глоток. Я еле сдержалась, чтобы не попросить его о том, чтобы он дал мне выпить. Слишком опасно. — Где я? — мой голос тихий и хриплый, я чуть ли не шепчу эти слова. Пытаюсь вспомнить, что было вчера, но ничего не выходит. Память как будто покинула меня. Голова ужасно раскалывается, и любая мысль отдается еще большей болью, которая заглушается в шее. Парень поставил бокал на место, после чего поднялся с кресла, а я вжалась в спинку кровати. Он подошел к кровати и осмотрел меня ленивым взглядом. В таком состоянии не смогу обороняться, даже самое легкое заклинание не даст никакого действия. — Одежду и обувь возьмешь шкафу. Буду ждать тебя внизу, — он хмыкнул и пошел прочь из комнаты. Как только дверь за ним закрылась, я смогла нормально дышать, ведь пока он стоял напротив кровати, я боялась вздохнуть или даже пальцем пошевелить. Чувствую, что если я по-хорошему не выйду из комнаты, то парой синяков не обойдется. Подымаюсь с кровати, и если бы не было опоры, то я давно бы уже полетела вниз на деревянный пол. Мое тело истощено. Руки и ноги почти отказываются передвигаться, но неким способом добираюсь до шкафа. На вешалке висело красное шелковое платье. Оно не было каким-то особенным. Простое платьице. Спереди оно почти не доходило до колена, а сзади удлинялось до самых икр. На полке стояли черные босоножки на высоком каблуке. Он издевается? Я тут без обуви еле передвигаюсь, а он хочет, чтобы я на двенадцатисантиметровом каблуке двигалась. Однако выбора у меня нет, и я надеваю босоножки. Открываю дверь и осматриваюсь, мало ли что. Вдруг в меня нож полетит, или еще что похуже. Выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Мои шаги отдавались эхом в голове. Кстати, боль уже стала уходить, но горло ужасно першило. Сейчас я поняла, что без понятия, куда мне надо идти. Поддавшись инстинкту самосохранения и интуиции, я пошла прямо. За первым поворотом находилась деревянная лестница с перилами. Я сделал один шаг и остановилась. Что же меня там ждет? Я делаю еще шаг и мысленно посылаю все к черту. Плевать, что будет. Я спустилась в огромную гостиную. На диване сидели две девушки и мило общались с парнем, а недалеко от них стояли двое других. Как только все заметили меня, то гул их голосов затих. Никто не решался сказать хоть слово. Неожиданно чья-то рука ложится мне на плечо, и я вздрагиваю. — Итак, Медисон. Позволь тебе представить группу этих людей, хотя некоторых в этой комнате я ненавижу, — парень, который утром сидел в моей комнате, теперь обнимает меня и смотрит на кучку людей, хотя я на все сто процентов уверена, что это не люди. Брюнет после этих слов посмотрел на двух парней, которые стояли в углу комнаты. Даже дураку понятно, что он хочет убить их, но что-то его держит. Парень показал на себя и все-таки представился. — Я Деймон. Деймон Сальваторе, — потом он переводит взгляд своих голубых глаз на девушку, которая сидела на диване, а за ней стоял парень. У этой девушки были небесно-голубые глаза, блондинистые волосы, которые ложились на плечи аккуратными волнами. — Это Кэролайн Форбс, а за ней мой младший братик Стефан. Слева от нее сидит наш лучший друг Бон-Бон, но ни в коем случае не называй ее так. Настоящее имя Бонни Беннет, — он показывает на девушку с коротко обстриженными черными волосами, которые вообще не доходили ей до плеч. Она смотрела на меня в упор, и ее взгляд был настолько жестким, как будто она пыталась прожечь во мне дыру. Не самая милая особа. — Ну что ж. Добрые люди закончились, перейдем к тем, с кем лучше не связываться, — теперь Деймон повернулся к двум парням, которые стояли в углу. То, как на них смотрел Сальваторе, было нечто. От него так и разило гневными эмоциями, и он даже не пытался их скрывать. Из-за этого у меня напряглись все группы мышц. С такой ненавистью я еще удивляюсь, как эти двое не лежат мертвыми. — Этих двоих знать не надо, принесут много проблем.       Входная дверь открывается и в дом входит Петрова. Воспоминания прошлой ночи бьют в голову. Этот разговор. «Давай будем честны, ты не сделаешь этого, а знаешь почему? Потому что у тебя кишка тонка прикончить собственную мать» Кэтрин выглядела совершенно спокойно, а мои руки начали трястись. Она сломала мне шею. Злость овладела мной с головы до ног. Я стала тяжело дышать, и руки сжала в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели, а ногти больно впились в ладонь. Ее взгляд карих глаз был не гневным, а с ноткой нежности. Такой взгляд обычно бывает у матерей, которые смотрят на своих детей. Однако, у меня этот взгляд вызвал презрение. Хотелось просто закрыть глаза, чтобы не видеть этого. Вырываюсь из цепкого хвата Сальваторе и убегаю наверх. Не хочу ее видеть. Никого не хочу. На глаза наворачиваются слезы. Я же говорила, что правда засядет в моем мозгу как раковая опухоль и будет медленно убивать меня или сводить с ума. Еле нахожу комнату, в которой я проснулась. Заскакиваю в нее и закрываю дверь. Корнелия Харт всегда говорила, что нельзя бежать от правды, а нужно принимать ее, как бы плохо тебе не было. Но что делать, когда ты не готов ее принять? Когда не готов принять тот факт, что вся твоя прежняя жизнь — лишь красивая иллюзия, и то, чем ты жил — ложь. Как можно это принять и спать спокойно? Облокачиваюсь спиной о дверь и медленно съезжаю вниз. Каблуки босоножек царапают дорогой паркет оттенка капучино. Почему все это происходит со мной? Так, Мэдисон, соберись. Соберись. Подхожу к шкафу и достаю аккуратно сложенные синие джинсы и кофту бежевого цвета. Все-таки осень, как ни как. Я не в Майами, где температура воздуха достигает в этот период двадцать девять градусов, и здесь не наденешь майку в такую погоду. Морально готовлюсь к разговору, без которого, скорее всего, не обойдется. Из обуви здесь только туфли на высоком каблуке и пара белых кед. Даже не задумываясь, выбираю последнее. Хочу прогуляться. Хочу вдохнуть запах хвои и послушать тишину. Не хочу говорить ни с кем. Мне это не надо. Дрожащими руками открываю дверь и чуть не вскрикиваю от неожиданности. За дверью стоял Сальваторе. Он что-то хотел сказать, но я обхожу его и иду вниз. Каждый шаг быстрее другого. Спускаюсь вниз и, даже не сказав никому ни слова, выхожу из дома, громко хлопнув дверью. Свежий воздух резко бьет в голову, от чего начинает слегка кружиться в голове. Дом был окружен хвойными деревьями со всех сторон. Сейчас просто хочется, как в детстве, когда у меня были проблемы, бежать ни к Тори, и ни к Вайлет, а к Себастьяну. Лишь только он всегда мог меня утешить и подбодрить. Себастьян. При упоминании его все в груди сжалось. Мое сердце сейчас болело, как никогда. Почему у меня забрали нормальную жизнь, которой я жила? Зачем нужен был этот подвох? Эта игра в нормальную жизнь, если все было лишь сплошным враньём. Матушка природа меня хорошенько наебала. Даже не замечаю, куда иду, не обращаю внимание ни на что. До меня дошел звук ломающейся ветки, но это была не я. В одно мгновение я была прижата к каменной холодной стене в какой-то пещере. Передо мной стоял Деймон и прижимал свою ладонь к моему рту. Я уже хотела закричать или издать хоть какие-то звуки, но голоса, доносившиеся сверху, заставили меня заткнуться и не дергаться. — Насколько процентов ты уверен, что она здесь? — Элайджа. Его голос можно легко узнать. Скорее всего, он обращался к своим братьям и сестре. Мое сердце отбивало сумасшедший ритм, и на лбу появилась испарина. — Элайджа, куда еще Петрова может завести эту маленькую избалованную девицу, кроме Болгарии, ведь там ее прикончили бы сразу. — Этот голос с британским акцентом я смогу узнать из тысячи. Ведь только из-за него кровь стынет в артериях и венах, а кислород отказывается поступать в легкие. Один голос, а ты уже готов бежать до берегов самой Канады на своих двоих. Вот, что значит страх. Не трудно было догадаться, что разговор идет обо мне. — Клаус, не забывай, то, что она и моя дочь. Не только Катерины. — шаги перестали быть слышны, а это значило что они либо ушли, либо остановились. Я внимательно вслушиваюсь в каждый шорох и слово. Слышу опять шаги. Они уходят. Как только все затихло я смола спокойно выдохнуть. Все это время я не дышала, и даже не моргала. У меня в голове крутилось множество вопросов. Как они за такое короткое время смогли найти меня? Это же нереально. По моей коже прошелся табун мурашек. — Сколько времени я провела в отключке? — это первый вопрос, который я задаю Деймону, когда он отпускает руку от моего рта. Он выгнул от удивления бровь и отошел от меня на пять шагов. — Неделю. — Неделю? Я думала, что всего лишь день или два. Хотя, чему я удивляюсь? По плану, я вообще должна лежать мертвая со сломанной шеей. Почему я не мертва? Этот вопрос сверх меры интересовал меня. Теперь ясно то, что у них было достаточно времени, чтобы найти меня. Деймон облокотился о стену и что-то говорил мне, но я пропустила все его слова мимо ушей. Мне нужно уехать отсюда. Например, в Шотландию.       Одно из наиболее привлекательных достоинств Шотландии — это яркая, самобытная, интересная природа. Пейзажи Шотландии весьма разнообразны: это и горы, и болота; это бесчисленное количество небольших островов, которые можно увидеть с края высоких и опасных скал. Это хвойные леса в горах, сменяющиеся на изумрудные холмистые долины. Просторы этой страны обладают чисто северной привлекательностью, навевают спокойствие, умиротворяют, расслабляют, помогают найти гармонию в своей душе. Там у моей ненастоящей семьи есть огромный дом, где мы живем, когда хотим отдохнуть от палящего солнца Майами, покататься на лошадях по просторам этой страны. Скакать по изумрудным холмам Шотландии, по живописным лугам в сельской местности, заросшими лавандой. Как я скучаю по этому месту. Поднимаю голову вверх и смотрю на Деймона, в его глаза цвета неба. — Мне надо бежать из этого города. Как можно дальше, — Деймон удивленно посмотрел на меня. У меня нет выбора. Совершенно нет. Либо попасть к Майклсонам, либо слинять… и быть похожей на Петрову. Она всю жизнь бежала ото всех, потому что если остановилась бы, то погибла. Однако у меня есть преимущество. Я могу стареть, и мне не придется скрываться веками, да и плюс я ведьма. Находится в бегстве всю свою жизнь. От этой мысли хочется, и смеяться, и плакать. Деймон посмотрел на меня как на сумасшедшую. — Но куда ты поедешь? Весь сумеречный мир уже, скорее всего, знает, что ты жива, и каждый захочет прикончить тебя! Майклсоны везде найдут. В Германии, Румынии, Японии. Везде. Нет такого места, где можно было бы укрыться. — Во мне, где-то глубоко, потерялась вся эта уверенность. Ведь Сальваторе прав. Где бы я ни была, они найдут меня. Бывшая идея, которая считалась гениальной, стала примитивной и глупой. Похоже, что я ничего не смогу сделать. Рано или поздно они найдут меня и тогда повеселятся. Но что если убрать Майклсонов? Не убить, а вывести на время из игры. В ковене, в одной из книг, я читала про кинжалы, которые могут, скажем так, убить на время и держать их в состоянии сна. Благодаря этому я смогу уехать из города, найти себе место, где проживу в спокойствии и спрячусь при помощи магии. Только где их добыть? Считается, что они пропали со времен, когда жили охотники.       В висках стала появляться боль. Сначала она была плавной и еле заметной, а потом переросла в адскую боль, от которой подкосились ноги. Упав на колени, я держалась за голову. Слишком больно. Как будто тебе на голову вылили расплавленное золото. Я даже не могу открыть глаза, но чувствую, как в них появляются слезы. Боль настолько невыносима, что я погружаюсь в темноту…