Остаток вечности

Этот дом стоит на границе с лесом. Он отличается от утыканных антеннами соседей, кажется живым и дышащим сосновым воздухом. Канда бредёт мимо него в который раз, чувствуя настойчивое желание постучаться в деревянную дверь. Трёхцветная пушистая кошка трётся об его ногу, выгибая рыже-бело-чёрную спинку и ласково урча. Канда удивлённо замирает. Наклоняется, машинальным жестом запуская пальцы в мягкую и удивительно чистую шерсть. Из окна слышен звонкий мальчишеский голос, напевающий задорную песенку. Дом живёт своей жизнью; дышит – пряно вздыхает запахами корицы и яблок, мурлычет котами на подоконнике и чирикает из глубин своих птицами. Канда несмело стучит в дверь. Да-да-заходите-открыто. Чуть скрипят под ногами доски, а в колени уже тычутся мокрыми кожаными носами беспородные меховые псы. Языки от жары у них – розовые тряпочки, когти цокают по полу, а блестящие огромные глаза-вишни смотрят с теплотой. Он осторожно гладит выпуклые лбы и щекочет за восторженно поднявшимися ушами, и собаки будто соревнуются, кто задорнее виляет своим не в меру эмоциональным хвостом. Хозяин дома и сам немного бродяга: байковой рубашке в старомодную клетку не пойми сколько лет, а бахрома вокруг дыр на джинсах – определённо не дань моде. Улыбка – солнечный одуванчик на губах, волосы топорщатся белой ботвой вместо чёлки, в руках – смятый фартук. Канда принюхивается – откуда-то тянет жарким и вкусным обедом. Хозяин зовётся Алленом, и он, пожалуй, из тех, про кого говорят «вечно молодой». Он беспечен и действительно каждой эмоцией юн, приглашая за стол незнакомца и предлагая ему колченогий стул. Канда впервые не может вымолвить ни слова; он обводит взглядом тесную комнату, наполненную зверино-птичьими звуками и запахами. Все поверхности уставлены клетками – в этом клочке пространства как-то уместилось так много животных, и даже на шею Аллену вспархивает встрёпанный попугай, нахально кусая за розовое ухо. Аллен смеётся, щекочет птицу пальцем, расставляет тарелки с щербатыми краями и выцветшими узорами, и совсем не боится мрачноватого образа Канды.

•••

Теперь он заглядывает в этот дом через день, и не знает, кому нужно удивляться больше – хозяину, который, похоже никогда не унывает, или невозмутимым ёжикам, толкущимся у порога возле мисочки с молоком. Аллен привечает всех. Наверное, даже ящериц. В клетках – пушистые кролики, птицы и одна одинокая змейка в террариуме, а вокруг деловито снуют коты и абсолютно счастливые псы. Канда осознаёт, что уже привык и у него появился любимец – тёплый проказник Нортон, который, встречая его, бежит впереди всех. У Нортона – шоколадная шкурка и белые носочки на передних лапах, и можно представить в обнажённых клыках добродушную улыбку. Сам Аллен никогда не против визитов Канды. Он приветлив и всегда рвётся накормить гостя, будь его крохотный холодильник хоть тысячу раз пуст. Сквозь недомолвки, обрывки и угуканье Канда вылавливает, что Аллен – ветеринар и одинок. И хочется скрашивать ему каждый вечер, вместе валяясь в пушистой компании и разговаривая ни о чём. Подрагивающие горячие тела псов греют до глубокой ночи, пока Канда и Аллен лежат на полу, повернувшись друг к другу освещёнными улыбками лицами, и болтают до заплетания языков. Поцеловать визитёра на ночь в щёку для Аллена проще простого. Поначалу можно сколько угодно смущаться, или даже порой возмущаться, пытаясь скрыть предательскую подколенную дрожь, а потом – подставлять и щёку, и даже уголок горячих пересохших губ. Наверное, всё дело в том, что Канда тоже подобными вечерами раньше был исключительно одинок.

_______________________________________________ Аллен привечает не только животных:)