I'm a Killer

Мне казалось, что это хорошая идея приехать к дяде Сноу и поговорить с ним с глазу на глаз, а не так как мы зачастую с ним говорим – по телефону. Теперь же, стоя здесь, ожидая, когда он позовет меня к себе, посреди огромного зала, битком набитым сидящими, работающими и туда-сюда снующими его сотрудниками, я думала иначе. Зачем я приехала к нему? Никогда раньше я не приезжала в его офис, будучи на задании. Что я ему скажу, как объясню свой приезд, меня волновало больше всего. Я так и не успела придумать дельных ответов на свои вопросы, как меня позвали к крестному в кабинет. У него в офисе я была всего однажды, тогда я была еще той старой и наивной Китнисс Эвердин, не помнящей себя от горя, после потери семьи. Сноу привез меня сюда, чтобы разобраться с тем что мне грозит и решить мою дальнейшую судьбу, а сделать меня той кем я являюсь сейчас – мстительной и злобной, наемной убийцей уже попросила я. У крестного и тогда под дверью стояли два амбала, в своих отлично отглаженных смокингах, они напоминали статуи Атлантов подпирающие стены кабинета Кориолана, но выпирающие силуэты их оружия под смокингами говорили о другом. Я гадала, зачем ему такие работники. И только потом до меня дошло – это ведь охрана, как в новых модных клубах: у входа всегда имелась парочка больших парней. Но эти казались другими, это можно было разглядеть сразу, стоило только заглянуть в их глаза, они не казались холодными, они были просто льдом в Арктике, огромным и бесконечным. После пережитого мной, я думала, что весь страх ушел и мне больше нечего бояться, я хотела умереть, но увидев их, мне стало страшно, они казались мне запредельно большими, нет огромными, такими, что на их фоне я казалась мелким человечком, карликом. Но сейчас я не боюсь, нет, не после того как я стала теперешней собой. Захожу в кабинет и на меня нахлынывают воспоминания. Огромный белый зал, все как и тогда - стерильно чисто и только запах роз витает в этом большом кабинете, который и кабинетом то сложно назвать. Это скорее ангар для самолета или даже двух, нежели кабинет. Огромные прозрачные французские окна расположились напротив входной двери, белая мебель в классическом стиле расставлена только при входе, а возле самих окон пусто, что подчёркивает их прозрачность и только в дальнем правом углу расположена дверь ведущая, если я не ошибаюсь в уборную. Прохожу дальше и вижу дядю, он сидит с непринужденным видом, весь в белом. Такое ощущение, что это его фетиш по поводу белого цвета, но может мне так просто кажется и это всего лишь пиар, чтобы казаться чистеньким на фоне всего остального. — Китнисс? Детка я так рад тебя видеть. — Смотрю на то как он, сидя на своем троне, машет мне рукой, подзывая ближе. Почему трон? Да просто его кресло сложно назвать обычным офисным атрибутом мебели. — Крестный. — Приветствуя, киваю ему в ответ. — Чем обязан твоему визиту? — Я бы хотела поговорить с тобой, можно? — Не решаюсь начать тот разговор, и задать вопросы, которые уже несколько дней крутятся в моей голове. И почему, собственно говоря, мне страшно, куда подевалась та бесстрашная девушка убийца? — Детка, в чем дело? У тебя озабоченный вид. — Все также сидя продолжает он. — Ничего особенного, я просто хотела поговорить о том, о чем мы говорили по телефону. Мне кажется, что я не смогу убить его не зная всех деталей, которые меня волнуют. — Дерзай дорогая, я слушаю. — Сказал он и отпил из своей чашки, дымящийся напиток. — Мне нужно больше информации о Пите Мелларке. Когда-то в детстве я знала его. Неужели он как то связан со смертью мамы с папой и Прим? — Да Китнисс, мой ответ - да. Он непосредственно связан с их гибелью. — Он продолжает говорить, не отрывая взгляда, от каких-то лежащих перед ним бумаг. Как будто меня здесь нет, или он просто занят своими делами, что не может уделить мне и минуты внимания. А, впрочем, это даже к лучшему мне было страшно взглянуть ему в глаза, и сказать, что я хочу ослушаться его приказа, но теперь, когда его взгляд сосредоточен на другом, мне кажется, что я зря боялась, и это меня даже раздражает. — Но как? Он ведь тогда был таким же, как и я. Я помню, мы дружили. — Китнисс это была подставная дружба, пойми, он не так прост, как кажется, его приставили к тебе. — Мое подсознание отказывается верить, я не могу поверить в то, что он виновен. Нет, это ложь он был ребенком, как и я, и он что-то чувствовал ко мне, мне даже кажется, он и сейчас ко мне что-то чувствует. А может я стала шизофреничкой, ища ответы там, где их нет. — Господи дядя, я не понимаю, как он мог навредить тогда нам? Мой мозг отказывается верить в происходящее. — Все просто дорогая моя. Помнишь, у тебя был плюшевый медведь, он еще стоял на верхней полке, на самом виду среди всех твоих подарков подаренных мной. — Я молчу. Конечно, я помню этого медведя. Как я могу забыть, то что делало меня счастливой. И новые воспоминания врываются в мое сознание. Вечер. Я иду на встречу к парню, он ждет меня на нашем месте, на мосту. Я знаю. Я вижу его, точнее вижу большого серого медведя, который закрывает мне его лицо, но мне видна его обувь, здесь не может быть ошибки, эти конверсы я узнаю везде. Подхожу ближе и говорю привет, а Пит отвечает измененным голосом медведя: — Привет-т. Я рад, что ты пришла. У меня для тебя сюрприз. Мне смешно, я звонко смеюсь, прикрывая рот одной рукой. — Смотри, — продолжает он все тем же наигранным голосом. — Этот парень сзади меня. Вот, вот мой подарок. Я, не прекращая смеяться, спрашиваю: — Правда? Тогда, милый мишка, — делаю небольшую паузу, — дай я тебя поцелую. Подхожу ближе к медведю хочу обнять плюшевую игрушку, как Пит разворачивается и с огромной улыбкой подставляет свои губы для поцелуя. Я чмокаю его, так быстро, что он начинает возражать. — Эй, так не честно. — И в самом деле, не честно, этот поцелуй был предназначен не тебе, а этому герою подарившего мне тебя. Продолжаю игру затеянную красавцем блондином. — А как на счет меня? - Парень строит обиженную гримасу, и снова вытягивает губы в трубочку для нового поцелуя. — Китнисс, ты меня слышишь? - Сквозь воспоминания прорывается голос дяди и возвращает меня назад, в белоснежный кабинет, и жестокую реальность, с которой я так давно столкнулась. Провожу ладонями по лицу, я и вправду устала. Вся эта неразбериха с убийством и любовью изрядно меня вымотали. Смотрю на крестного, его сердито-заинтересованный взгляд устремлен на меня, я вижу, что он разъярен моими противоречиями, желваки играют на его лице, а руки сомкнуты в кулаки, он не хочет слышать мои доводы, что это может быть ошибкой, но он не кричит на меня. Мне кажется или он пытается совладать со своим гневом? Так, пора отсюда уходить. — Да. Крестный прости, я немного устала, плохо спала ночью. — Говорю я и это правда, я действительно плохо сплю, как получила этот заказ. — Ну, так вот, пожарники и следователи сказали, что взрывчатка была заложена в эту игрушку. Господи, я не могу в это поверить. Мы были детьми, как дети так могут играть чувствами? Но ответ приходит сам по себе: наверное, как и взрослые. Да, наверное, так же. — Может здесь, какая-то ошибка, может, они что-то напутали? Продолжаю уверять его, хотя кажется, в первую очередь себя. — Нет, Китнисс ошибки быть не может, это проверенная информация. Если бы это было не так, я бы не дал тебе этот заказ и не уговаривал бы тебя убить его. Ты просила всех причастных к убийству твоей семьи и в какой-то мере моей, отдавать тебе. Может это действительно правда? Ведь не может же дядя мне врать? Зачем ему это? Быстро прощаюсь со Сноу, и ухожу. Выхожу из здания в котором только что побывала, так и не найдя ответа на главный вопрос — Убивать мне Мелларка или нет? Больше ничего другого не остается, как сделать это, и пусть будет, то что будет. В спешке возвращаюсь домой, больше медлить нельзя. Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что я не хочу и не могу его убить. И я решила, сегодня вечером я сделаю это!