Алое небо

      Войны Драконов — ужасное и гнетущее время для людского народа, беспощадно уничтожающее любые наследия и храмы истории, стирающее с лица земли города и страны. На сегодняшний день земля испытала на себе жар трёх войн, последняя из которых всё ещё продолжается, в конец изничтожая человеческое население.       Одна из первых войн началась среди Драконов, и её называли Гражданской войной, ведь тогда Драконы боролись против Драконов. Кто-то стоял на старых традициях, не признавая людей как равных себе, считая их угодных лишь для еды, подобно мошкаре, мешающей заснуть в глубокую осеннюю ночь, а кто-то любил людей, знал, что среди них есть и любящие матери, какие есть и у Драконов, и учёные, и дети, поэтому не терпел их беспощадное уничтожение. Вот тогда и столкнулись эти две стороны, а люди приняли на себя последствия этой извечной борьбы. Но Драконы, что стояли на стороне людей, не могли своими силами одолеть большую часть могучих и кровожадных ящеров, когда-то бывших их союзниками. Или из-за дружеских отношений, или из-за малочисленности и слабости они не могли взять верх, но тут одному старцу и мудрецу, что прожил с начал человеческой эры и наблюдал за ними всю свою жизнь, пришла идея, и он попросил помощи у людей, которых они защищали. Драконы, тогда бывшие для людей Богами, даровали им силу, способную убивать их противников. Только вот старец и позабыл, что среди людей были и уродливы душой, что ненавидели всех Драконов и даже тех, что готовы были заслонить их спинами.       Тогда и появились люди, принявшиеся убивать всех, кто попадался им на пути, даже не жалея своих союзников. Тогда и появился Акнология. Этот драконоборец так увлёкся убийствами и уничтожениями, что постепенно потерял свой человеческий облик, облачившись в чешуйчатую броню… Сначала он желал уничтожить всех Драконов, но после понял, что его ужасно боятся, и решил возглавить себя, короновать перед ящерами. И началась его эра.       Вторая война не заставила себя долго ждать, ибо эгоистичный король не хотел, чтобы о нём поговаривали, как о наследнике крови столь беспомощной и жалкой расы. Он атаковал людей, но ему помешали всё ещё верящие в людские сердца Драконы. Помогли и другие драконоборцы, только в той войне погибли все, ничто не могло остановить беспощадного властителя, только вот тогда, когда он уже с лёгкостью мог опалить всех за один раз, окончательно стерев имена ненавистного народа, Акнология неожиданно отступил, а после исчез во времени. Поговаривают слухи, что он испугался одного Дракона, что был равен ему по силе или превосходил его, боялся пробудить его из долгого сна, в который тот погрузился после Первой войны.       И совершенно недавно Драконы вновь ринулись в бой, возглавляемые всё тем же ужасным и жестоким правителем. На этот раз в его планах уничтожить людской мир.       Из тех десятков и сотен тысяч бойцов от Драконов остались единицы, и более нет у них доверия к людям после их предательства. Но остались те, кто до сих пор верит в искупление, и вновь даровали этому миру последних Убийц. Их ничтожно мало по сравнению с предыдущими войнами, но достаточно для надежды, которая поселилась в сердцах каждого.

***

      Во всем обитаемом мире людей наступило утро, хотя когда-то в это время люди на одном краю света могли просыпаться, а другие наоборот — ложиться спать. Но сейчас границы земли, над которой стояла власть людей, была ничтожно мала, для всех было одно время. Для всех было одинаково тяжёлое время.       Так и сейчас, в полной тишине и одиночестве, люди наоборот скрывались в свои лачуги от знойного солнца, засыпали в своих землянках и окопах, чтобы ночью вновь вставать и трудиться. А некоторые люди наоборот просыпались и бодрствовали, чтобы защитить границы и мирных жителей. Так начинался каждый день в любой магической гильдии или же в любой точке сопротивления, которые были разбросаны по карте как горох.       Точнее сейчас уже миновало время пробуждения, утреннего туалета и завтрака, и в разгаре было время утренних тренировок, на которых истязали себя лучшие бойцы.       Так теперь проходило каждое утро бойцов первой дивизии. Раньше такого не было, точнее было необязательно постоянно присутствовать на тренировках — достаточно свободный график для бойцов. Хотя некоторые, уже служившие на этом месте более пяти лет, с улыбкой вспоминали старые времена, когда такой же распорядок был в их строю, только вместо розоволосого парня, ходившего между рядов отжимающихся солдатов и отсчитывающего каждое исполненное упражнение, ходила девушка с золотыми волосами, не дающая спуску любому лентяю. Старые и преданные бойцы с улыбкой принимали это время и видели в главе от усталости или же пекла, которое стояло целый день над землёй, лишь стройную и красивую девушку, когда-то командующую ими. Но после крепкого удара ногой по спине они опускались с небес и понимали, что теперь перед ними уже другой капитан, более строгий и жестокий.       Даже Кобра, которого было трудно заставить что-то исполнить, стоял в первых рядах и выполнял тренировочное задание, с него так же, как и с других капал на песок пот, издавая некое шипение, столкнувшись с горячими крупинками, и он так же задыхался после каждого забега, хотя, бегал он быстрее и больше, что, конечно же, впечатляло многих бойцов. Так продолжалось около часа, после чего бойцам давали перекур, а сам капитан на некоторое время покидал бойцов или же по просьбе начальства направлялся на переговоры, или же выслушивать требования, или же в поисках нового места для тренировок.       Сейчас все бойцы находились за пределами здания, а точнее со стороны чёрного входа, в мёртвом городе среди руин и развалин. Это немного нагнетало обстановку, но с другой стороны вырабатывало у бойцов стойкость и выносливость.       Каждый раз на перекуре, чтобы снять хоть как-то физическую усталость бойцы частенько переговаривались друг с другом, валяясь без сил в тени. Лейтенант не любил присоединятся к ним, сидел в стороне и переговаривался с недавно пришедшей Кинаной, которая не участвует в их тренировках, а постоянно находится на тренировках для всадников или же среди восьмой дивизии, где девушек в коллективе было побольше, да и десять минут долгожданного отдыха всегда совпадали у этих двух капитанов. Наверное, всё же дело в том, что Эльза частенько спрашивает к себе Драгнила, поэтому и специально поставила такое совпадение.       Вообще, Кобру никогда не интересуют какие-то сплетни или какие-то переговоры между бойцами, но благодаря своему острому слуху частенько урывает какие-то куски болтовни, которая иногда поражает его:       — Ей, ты как? Сегодня что-то тренировка потяжелее, да и ритм больше, — возмутился один щуплый и худой боец, выпивая залпом целую бутылку родниковой воды, которую после отрывают у него его ожидающие своей очереди. После он подползает ближе к одному громиле, к которому собственно и обращался, — ты как?       — Ну, так себе. Ну, а тренировки…ну, надо, так надо… — пробормотал что-то несносное себе под нос вымотавшийся мужчина, облокачивающийся о стену спиной.       — А вот мне не нравится, что это, наш-то капитанчик ходит только между рядов, да и по спине бьёт, да счёт отчитывает, — затараторил быстрым и противным голосом второй, что ясно было — часть фраз громила не успел просто расслышать.       — Ну, ты чего? Ну, на капитана нашего, ну, гонишь?       — Да как бы это…ну не очень это хорошо. Ладно там баба ходила — её жалко, да и это, детей же должна родить… Хотя, считаю, что бабам то не место в командовании… Я только это, Титанию боюсь, а нашу то, ну это, не особо то и боялся…только это, из уважения так сказать, так сказать к слабому полу слушался… — иногда извиваясь как какая-то змеюка и понижая тон, говорил парень, — а наш то, ну этот, ну розоволосый, ну, господин Саламандр, он же мужик, так ещё и это, капитаном был даже на Южной, где ну-ну тебе… — он в жесте показал кулак, посчитав, что слов его не хватает для этого разговора, — да и, — тот аккуратно покосился по сторонам, всматриваясь в ближайших слушателей и занижая тон, — он хорошенько-то нашего лейтенанта приложил, а тренировки — да не тренируется…       — Ты к чему, ну, клонишь? Ну, на капитана наговариваешь?       — Ну, нет, у просто как-то не честно это…что же мы, а что же он… Услышав такой смешной и достаточно забавный диалог, Кобра засмеялся во весь голос, чем и привлёк внимание многих соседних бойцов, в том числе и этих двоих. Кинана с недоумением посмотрела на парня, ведь он ни с того ни с сего начал звонко смеяться, что если бы она не знала о хорошем слухе, то подумала, что Эрик давно уже съехал с катушек из-за жары. После он лишь отмахнулся и успокоился, но на его лице до конца этого отдыха сияла улыбка. Почему-то он получал некое моральное удовольствие от того, что многие не знали капитана…

***

      Раннее утро в один из прошлых дней выдалось холодноватым, поэтому, не очень то привычно для себя же, парень с змеиными повадками и узкими глазами проснулся раньше чем надо, а после ещё долго не мог уснуть, сверля глазами девушку на койке напротив. Да, ему нравилось иногда подолгу смотреть на девушку с короткими фиолетовыми волосами, наблюдать за тем, как она зарывалась носом в скомканное одеяло и свешивала какую-то ножку, наслаждаясь сладким сном, хотя, ему больше нравилось, когда та, уткнувшись носом в его смуглую спину, нежно и тихо сопела, а на его лице, даже сквозь сон, растягивалась улыбка. Но в последнее время он приходил в позднем часе ночи, когда девушка давно уже засыпала на небольшой койке рядом с противоположной стеной. Он более не беспокоил её и тоже уморенный трудным днём засыпал на своей кровати, хотя много раз предлагал той поменяться местами, чтобы ей не приходилось ютиться на маленьком диванчике, но та лишь звонко смеялась и говорила, что уж она будет поменьше его. Наверное, он мог так пролежать очень долго, но всё же, несколько минут уже как высматривая что-то в потолке, он не удержался и встал, поспешно одеваясь, но стараясь издавать меньше звуков. После, застелив кровать, он вышел в коридор и направился прямиком в главное здание, со зловещей улыбкой. Почему-то ему хотелось напакостить своему капитану, а именно прервать его сон, чтобы жизнь ему мёдом не казалась.       На улице солнце только-только поднималось в небо, освещая тучи своим приближением, но Кобра даже не обратил на это внимание, немного ежась от холода и свежего ветерка. Из-за того, что ближайшие леса были выжжены, а земля более представляла собой песок и голый камень, то днём было ужасно жарко, а по ночам дико холодно, поэтому лейтенант даже накинул тёплое белое пальто, засунув руки в карманы и пытаясь спрятаться за высоким воротником.       Внутри гильдии было тепло, слышались лишь отдалённые звуки и звон посуды с кухни — там уже начиналась бурная жизнь и не для поваров уж тут сладкий сон. Эрик быстрым шагом преодолел зал и направился тут же в коридор, попутно поздоровавшись с появившейся Мирой, которая была удивлена появлению парня в такое время, но не придала этому особого значения.       Пол скрипел под тяжёлыми шагами, но после, уже приближаясь к покоям его жертвы, он замедлил шаг и свел шум к минимуму, зная о превосходном слухе всех Убийц. Постояв ещё пару секунд рядом с дверью, он тихонько толкнул её, заглядывая внутрь. Вообще, капитаны никогда не закрывали двери по ночам и утрам, а лишь в дневное время, когда был риск того, что какие-то бойцы проберутся в личное пространство своих командующих. Но каково было удивление Кобры, когда на кровати не лежал парень с взъерошенными розовыми волосами, видя какой-нибудь седьмой сон, а само покрывало было аккуратно уложено и застелено. Лейтенант, посмотрев по сторонам на наличие случайных прохожих, зашёл внутрь, прикрыв дверь и навострив слух, ведь если хозяин комнаты вернётся, когда гость всё ещё будет в его покоях, то это уж точно не обернётся прекрасной сказкой.       Эрик внимательно осмотрел комнату, которая, на его большое удивление, была полностью убрана и в хорошем состоянии, нигде не валялось каких-нибудь вещей, всё было сложено по полочкам и на своих местах, рабочий стол был чист, на нём не было лишней макулатуры. Хотя, это не было удивительно, ведь этот парень был воспитан в строгих условия Южной базы. Сначала руки лейтенанта зачесались полазить по личным вещам капитана, но он особо этим не промышлял, поэтому тихо покинул комнату, убедившись в том, что не оставил никак следов своего присутствия, и прикрыв дверь.       Единственное, что пришло ему в голову, так это направиться опять на улицу и прогуляться по берегу моря, окунуться в свои мысли или что-то тому подобное. Так же быстро он покинул здание через главный вход и уже направился в сторону моря, как услышал какой-то шум со стороны чёрного входа и решил, чтобы скоротать время, разобраться, кто может устраивать встречи в такое ранее время. Парень осторожно подошёл к краю забора, а потом быстро проскользнул к руинам, в которых его бы не заметили, но он бы мог спокойно наблюдать за происходящим.       Сначала он удивился, но потом даже улыбнулся увиденной сцене.       В одном из зданий, давно лишившимся крыши и одной стены, находились две странные личности. Парень с голубыми встрепанными волосами в смешном комбинезоне сидел и чуть ли не клюкал носом, скрестив ноги, и что-то возмущенно говорил своему собеседнику. А рядом с ним выполняя какую-то стойку на одной руке в одних лишь своих белых штанах стоял парень с розовыми волосами, постоянно окрикивая оруженосца, чтобы тот случайно не заснул и не рухнулся с этого здания. Драгнил был бодр и даже не выглядел уставшим, когда мальчишка рядом с ним постоянно зевал и качался, что ещё бы немного и повалился бы здесь спать.       — Ну вот зачем ты меня постоянно вытаскиваешь? Ну вот дал бы ребёнку поспать, — постоянно возмущенно ныл парень, смотря уставшими глазами на тренирующегося рядом бойца. Тот только усмехнулся и поменял руку, переводя взгляд на парнишку.       — Ты вообще считаешь? — немного возмущенным, но каким-то больше насмешливым или добрым произнёс Нацу, — Эй, Хеппи?       — А, — вновь зевая переспросил мальчик, после чего бровь у Саламандра вскинулась вверх, — а, да…ещё много….делай.       — Надеюсь, что ты считаешь, иначе уж точно сегодня ничего тебе не дам…       — Ты меня шантажировать решил? Я вообще-то не высыпаюсь       — Потому что по ночам залипаешь в какой-то фантастике, ведь так?       После чего мальчишка обиженно скрестил руки и показательно отвернулся, а Нацу лишь улыбнулся. Почему-то это выглядело забавно, и его пробивало на смех.       Кобра, пронаблюдав за ними несколько минут, хотел к ним присоединиться, но после воздержался от этого, покинув их и вернувшись в свою комнату. Каково было его удивление, когда он тут же заснул в одежде, что даже проспал лишних десять минут, от чего его разбудил хороший пинок ногой в бок его соседки, которая тоже проспала и бешено носилась по комнате, в поиске своих вещей. Для парня всё казалось комичным, но он тоже не желал опаздывать, поэтому вскоре пополнил ряды беготни соратнице по горю.

***

      Мёртвый город вновь поглощал всех своим страхом и воплями людей, когда-то поглощенными им. Не было жизни в нём уже многие годы, хотя всё ещё оставался дух смерти, вселяющий страх в своих путников и проходимцев. Кто-то видел в нём погибшие руины великой нации, кто-то видел в нём страдания и плач детей и матерей, что сейчас блуждали призраками и царили над умершей землёй. Никто не любил этот город, что даже выворачивало дух от одного упоминания о нём. Стоит ли его бояться? Ведь это всего лишь разруха, всего лишь прошлое. Но помня прошлое, мы творим настоящее, мы закаливаемся и становимся прекрасными стальными клинками, готовыми дать отпор своим врагам и бедам, постоянно угнетающим нас.       По этому мёртвому городу вновь шёл один путник, облачённый в изорванный по краям плащ. Вновь перед ним, словно приветствуя и отдавая дань, ветер поднимал песок и завораживал своим танцем и вихрем страсти. Вновь блуждали листовки у ног, но теперь они не интересовали незнакомца, ступающего безжалостно по клочьям пожелтевшей и выгоревшей бумаги.       И вновь перед этим странником открываются врата в здание одной из баз объединения.

***

      Знойная жара просто выматывала бойцов, так ещё их добивала уничтожающая тренировка под самым пеклом. Сил давно не осталось, хотя последний перерыв был не так уж и давно. Вдалеке воздух уже ходил волнами и был столь сух, что больно было вдыхать его, а особенно после утомительных физических нагрузок. Но на поле боя, где кровь закипает, а воздух пропитан гарью и пеплом от истязающего пламени, было куда жарче и труднее дышать. Это знали по себе лишь единицы в этой дивизии, ну и конечно же капитан с лейтенантом, за плечами которых по несколько десятков боевых выходов.       Сейчас у них была тренировка, оттачивающая мастерство ближнего боя, а точнее удары и блоки. Суть в том, что бойцы разбивались по парам, где один только атаковал, а другой только блокировал. Так продолжалось в течение пятнадцати минут, а после они менялись ролями, и так по четыре захода. Это выматывало ещё больше, нежели какие-то упражнения или ещё что-то, но никто не мог возразить своему капитану, а особенно все боялись столкнуться с его грозным взглядом, который, казалось, сжигал изнутри.       Все бойцы ожидали, что как и раньше, их капитан будет ходить между парами и показывать ошибки, исправлять удары и блоки, вальяжно переступая с ноги на ногу, заложив руки в карманы, как он обычно это делал, но в этот раз было иначе, что и немного удивило бойцов. Теперь, вместо того, чтобы просто контролировать тренировку, он сам принял в неё участие, а именно решил тоже отработать блоки и атаки. И в пару себе, конечно же, он взял себе своего лейтенанта со скверным характером. На самом деле для Кобры не было подходящего партнёра, ведь его атаки очень быстры, а блоки, благодаря его слуху, очень мощные и прочные, что каждый боец уже выматывался с ним через минут пять, от чего парень толком и не тренировался. Но когда появился такой сильный и достойный противник, то на лице Убийцы вновь засияла улыбка от предвкушения.       И теперь, вместо того чтобы усердно работать, многие бойцы отвлекались на то, чтобы посмотреть на эту парочку. Как бы Кобра ни старался, как бы сильно и быстро не бил, сочетая трудные комбинации, каждый удар был блокирован с лёгкостью и непринужденно Драгнилом. А в то время, как бы лейтенант ни пытался блокировать, но через несколько удачных раз он пропускал удар, что, конечно же, оставляли и ссадины, и синяки. Хотя, эти оба под конец третьего раза уже начали выдыхаться, но продолжали бой, лишь на несколько секунд давая друг другу отдышаться.       Все бойцы уже бросили своё дело и начали наблюдать за боем этих двоих, на что оба уже не обращали внимание.       Но неожиданно, несясь и спотыкаясь о камни на пути, мальчишка с голубыми волосами громко кричал:       — Нацу!       Из-за этого двоим пришлось прервать тренировку и отвлечься на оруженосца, хотя, оба были не против перевести дыхание и смочить горло.       — Что? — вытираясь заранее приготовленным полотенцем, спросил Драгнил, в то время, когда его напарник, опираясь о коленки, пытался отдышаться. К Кобре тут же подскочила Кинана, которая была свободна в это время и наблюдала за тренировкой, чтобы и его вытереть, потому что с лица того ручьями лился пот.       — Там это…ух, — тоже остановившись и переводя дыхание, начал что-то говорить Хеппи, — там, короче, в гильдию вернулась Хартфелия.       На поле повисла тишина, и прервались любые разговоры. Бойцы, услышавшие о возвращении своего старого капитана, сразу навострили уши и подошли поближе к оружейнику.       — И что? — легкомысленно произнёс Саламандр, выпивая половину бутылки с водой одним залпом, из-за ответа которого Хеппи немного оторопел.       — Ну, как же, — начал уже объясняться мальчишка, — я думал, что тебе это интересно и важно…       — Нет. Если я потребуюсь, то меня позовут. А так, мне всё равно и я не касаюсь дел этой дамочки. Хартфелия нужна больше Эльзе — она желает посадить ту на место её лейтенанта. А мне как-то это не особо мешает…       Кобра косо глянул на своего капитана, вспоминая прошлый разговор об этой девушке, но решил промолчать. Мало ли какого мнения он о ней. Тем более, здесь была вся дивизия, поэтому не стоило вообще заговаривать про Хартфелию при них. Оружейник до сих пор был даже возмущен таким отношением к появлению бывшего капитана, но промолчал, а после ушёл. Казалось, что сейчас все бойцы готовы задавить капитана вопросами и недовольными взглядами, но их перебил Кобра, отзывая Нацу:       — Хей, не отвлекайся от тренировки.       Если бы он не позвал того дальше, после чего бойцы не разошлись вновь на тренировку, то расспросов и неприятной ситуации Драгнилу было не избежать, и лейтенант это прекрасно понимал. Поэтому они продолжили эту тренировку, более не отвлекаясь на отдых до самого обеда.

***

      В обед этого дня, хоть ненамного, но в зале было тише. Скорее всего причиной этому послужила усталость бойцов из одной дивизии, которые вяло сидели за своими столами, даже не в силах переговариваться между друг другом. На них напал лютый голод, из-за чего еда исчезла из тарелок в ужасно короткое время, а все бойцы разошлись по своим койкам, повалились, словно мешки картошки, и сладко заснули, утомлённые изнуряющим днём.       Не заметив ни одного бойца, кроме нескольких стойких парней, на лице у Драгнила появилась довольная улыбка, после чего он, вложив в карманы руки, нахальной походкой отправился к барной стойке, где увидел яркую шевелюру одного мальчишки, скорее всего ожидающего появления капитана. По пути он встретился взглядом с Коброй, расположившимся за небольшим столиком вместе с его напарницей, который тоже заметил непривычное отсутствие своей шумной дивизии в такое время, когда многие энергичные и бодрые бойцы постоянно перебивали друг друга, спорили и чуть ли не носились по залу.       Оружейник сейчас, болтая ногами в старых башмаках, из-за своего роста который не мог достать до пола, да и до нижней перекладины высокого барного стула, собирался приступить к поеданию своей порции, как его неожиданно отвлекла чья-то рука, встрепавшая ему его и так неуложенную шевелюру. Парень от этого движения вжал шею в свои плечи и тут же зажмурился, а после недовольно, пародируя грозный взгляд непобедимой Эльзы, посмотрел на своего обидчика, но тут же успокоился, заметив Нацу, садящегося рядом с ним. На лице мальчишки сразу же расцвела улыбка и он, радуясь приходу своего друга, начал словно сиять от восторга. Но есть ему хотелось больше. Поэтому он тут же приступил к поглощению своей маленькой порции, когда розоволосый подзывал к себе официантку, а именно сия властительницу забегаловки Миражану. Та, до этого ещё наблюдавшая за ними, сразу подошла к капитану. Её очень умиляло отношение этого грозного и бравого бойца с их шалопаем, что даже ненароком, уловив их вместе взглядом, она улыбалась своей фирменной улыбкой, от которой мог любой растаять.       — Мира, а можешь мне подать мою порцию? — вежливо попросил Нацу, краем глаза поглядывая на своего соседа. Тот, как оголодавший котёнок, живший где-то в трущобах, уплетал всё за обе щеки, даже не обращая на остальных внимание.       Девушка, как всегда в своём сероватом платье, отделанным чёрным кружевом, что, на удивление, никак не омрачало её вид, а наоборот подчёркивало её доброту, с небольшим недоумением ответила на вопрос:       — Прости, но твою порцию забрал Грей, сказав, что ты будешь обедать с ними за одним столом.       Заслышав вопрос, Драгнил увидел, как лицо Хеппи тут же менялось, когда тот ненароком узнал, что лишился части своей обещанной порции, ради которой вставал на несколько часов раньше. Капитан тут же недовольно цокнул, ведь ему тоже не нравилось такое принуждение и наглость со стороны ледяного мага, да и лишать еды мелюзгу не было ни единого желания. Он косо глянул в сторону капитанского стола, где и восседал его «обидчик» и пустовало одно место, хотя, на удивление, там не было ещё каких-нибудь гостей. Драгнил ещё раз вспомнил об недавней новости, достигнувшей его во время тренировки, что даже удивился, до сих пор никого не заметив среди всех членов гильдии какую-то странную особу. Но после, глубоко вздохнув, он со скрежетом отодвинулся от стойки на стуле, приговаривая Хеппи:       — Если ты меня подождёшь, то я вернусь и отдам тебе должок, — на что парнишка кивнул, жуя какую-то булочку.       Нацу встал и слегка недовольный данной ситуацией, направился к обществу, ожидающему его и забирающему у него собственный хлеб. Грей, всё это время косясь на нового члена, довольно улыбнулся, понимая, что всё же выудил того из лап собственного отряда.       Драгнил даже громко подсел, «случайно» толкнув в плечо ледяного мага и даже не извинившись за такую наглость, поздоровался со всеми. За этим столом всё в таком же составе заседали капитаны и лейтенанты увлечённые едой так, что некоторые даже бы не заметили пополнения в их рядах, если бы он не перебил их трапезу своим приветствием. Убийца, сидевший плечом к плечу рядом с бойцом, вновь покосился в сторону того, но вновь молча продолжил жевать свой кусок хорошо прожаренной свинины.       Просидев ещё полминуты в полном молчании, даже не притронувшись к еде и наблюдая за остальными наслаждающимися блюдами, Нацу всё перебил их вновь:       — Конечно, это так мило, что я кому-то нужен, — начал он ехидным голосом, — но всё же воровать мою еду не стоит. Если уж я так востребован, то не лучше меня просто предупредить или же подойти как-нибудь вечером…       Он начал уже подниматься, складывая свою еду на поднос, лежавший рядом, и планируя исчезнуть в сторону стойки, где его уже заждался оголодавший оружейник, но неожиданно голос подала Титания:       — Сядь и подожди.       Парень застыл на половине движения, после чего вскинул бровь, а после нескольких секунд раздумий, предполагая как лучше поступить, хмыкнул и сел на стол, облокотившись об него и начав сверлить взглядом аловолосую девушку напротив себя. Ему даже было интересно, о чём может говорить такая строгая леди, возвышающаяся над всеми. Сам не заметив того, он тоже начал слушаться любого её приказа, хотя до сих пор оставался наглым в разговоре с ней. Такую дерзость не многие себе позволяли, на его памяти только внучок мастера да и всё. Грей всё же был аккуратен с этой дамой, хоть и был её близким другом, а про Фернандеса вообще лучше молчать — он по характеру был чересчур спокоен и вежлив, поэтому наглости в его крови никогда и не могло быть.       Прожевав последний кусок жаркого, каким сегодня удивила её Мира, вновь поражая своим запасом рецептов и мастерством повара, Эльза положила вилку на салфетку рядом с ней, которая была однотонного тёмно синего цвета. Штраус всегда объясняла цветовую гамму тем, что это было куда более практично и приемлемо при такой ораве бойцов и магов. После девушка вдохнула полной грудью и посмотрела на парня, давно уже сконцентрировавшего свой взгляд на чертах её лица.       — Ты, наверное, слышал о возвращение Хартфелии? — Нацу долго ждал этого вопроса, но ему не позволяло чувство собственного долга первым поинтересоваться об этом, поэтому он был доволен, что всё же речь зашла в такое русло.       — Ну, кое-кто уже донёс до меня это сведение, переполошив мою дивизию…наверное, всё же не стоило так громко об этом говорить, — наклонив голову, опирающуюся на подставленную кисть, слегка недовольно произнёс Саламандр.       — Вообще-то, об этом знает только капитанский состав, некоторые лейтенанты и ещё несколько людей.       — Ну, значит, я имею дело с хорошим шпионом, способным вытащить информацию из любой ямы, — даже как-то довольно произнёс парень, краем глаза взглянув в сторону вышеупомянутого. Хеппи уже сточивший свою порцию, занимал каким-то разговором пепельноволосую хозяйку, которая постоянно заливалась лёгким смехом.       Эльза проследила взгляд собеседника, усмехнувшись представленной перед ней картиной.       — Ну да…этот парнишка способен всё что угодно выболтать у Миры. Всё же её слабость — это дети. Ну, не может она перед ним устоять, — пояснила спокойным голосом Эльза.       Нацу усмехнулся и прикрыл глаза, уже немного разочаровано проговорив:       — А я думал, что познакомился с прекрасным разведчиком, а тут вот в чём дело…эх…ну, хоть это есть.       Титания вновь глянула на парня, характер которого до сих пор не могла разгадать, да и в общем-то и не пыталась, надеясь, что всё как-то само сложится. То иногда он становился грозным и хладнокровным бойцом, жестоким в обращение с другими людьми, словно те были недостойны его или же ничего не значили, иногда в его голосе проскальзывало лукавство и усмешка над своими оппонентами, что явно многих выбешивало, а иногда он становился чересчур дружелюбным, некогда наиграно корчил гримасы, подшучивал и был прямолинеен, притягивал к себе людей своим поведением, завлекая в диалог и вызывая к себе доверие. Так и сейчас он не был ужасным капитаном, которого страшились многие и которого не касались дела коллективные, он не видел причины хитрить и унижать своего оппонента, а наоборот ему даже нравилось говорить с ним, что он давно уже перешёл на дружескую манеру, что иногда могло показаться наглым со стороны других. Но такой Драгнил почему-то нравился и Грею, и Эльзе, ведь именно такой Нацу разбудил ледяного мага в деревне по утру, и именно этот являлся каждый раз к Эльзе и докладывал все новости, а после подкалывал ту или же обсуждал достаточно отстранённые новости. Казалось, что этот парень наконец-то хоть как-то сошёлся с этим двумя, возлагающими на него большие надежды.       — Я хочу познакомить тебя с ней. Пока что она отдыхает в моём кабинете, поэтому после этого обеда последуй за мной — твоя дивизия уж точно без капитана не пропадёт. Так ты согласен? — уже полностью отвлекаясь от десерта, который ужасно обожала эта девушка (но всё же разговор был для неё важнее), сказала напоследок Алая.       Нацу несколько секунд промолчал, смотря прямо в глаза девушки. Что-то всё же в них было…может железный булат её духа или же нежность и хрупкость девушки? До сих пор парень не определился с этим, точнее, чего в нём больше. После он откинулся назад, разминая спину и заложив руки за голову в замок, сильно зажмурив глаза и как-то немного скалясь в странной улыбки, то ли от полученного наслаждения, из-за какой-то деятельности мышц, то ли от того, что смог наконец скинуть официальность со своих плеч и отпугнуть грозные взгляды сидящих.       После, открыв лишь один глаз, он взглянул на Эльзу, уже не понимающую, каков вообще может быть ответ парня, ведь здесь даже и не следовало спрашивать. Но тот слегка усмехнувшись простодушно ляпнул:       — И да, и нет.       За столом теперь повисла тишина, прервали свою трапезу и другие капитаны, обратив свой внимательный взор на этого парня, который уже опустив руки через стороны, одной подперевши край скамейки, а другую положил на щиколотку закинутой ноги, и опустил немного подбородок.       Эльза продолжала вопросительно смотреть на Саламандра, что тот даже без единого звука со стороны понял, что лучше уж растолковать своё решение, да и вообще все свои странные фразочки и поступки ему стоит разжёвывать, потому что даже на Южной базе его понимали только лейтенант, да и маг времени. Эх, всё же дело было в его характере, который не давал ему спокойно жить.       — Ну… — сначала уводя взгляд в сторону, словно вспоминая что-то, но потом вновь приковав его к собеседнице, хотя и слушателей было больше, протянул парень, — конечно, мне бы хотелось с ней познакомится, многое уже разузнал о ней, о слухах и отношениях с бойцами….многое Кобра сказал, — этот факт удивил ещё больше, потому что тот парень был не очень болтлив и разговорчив, то сразу приходило на ум либо то, что на самом деле Нацу почти ничего не знает о Люси, либо Кобра слишком его уважает, — в общем, да…личность интересная. Но с другой стороны…       — Что? — не терпелось просто узнать, какую отговорку вновь ляпнет Саламандр, что уже немного подбешивало её.       — Я не хочу идти и намерено знакомится. Она не в моей дивизии, и даже не в капитанском составе. Она лейтенант, хоть я и понимаю, что все у вас равны и всё такое, и что вы все тут друзья, — Грея тоже раздражали подобные речи, но благо Драгнил особо насчет этого не говорил, — но она никаким боком не касается меня, поэтому специально идти к такой «важной» персоне, уж простите, но это немного странно со стороны. Я же не шастаюсь по каждой дивизии и не знакомлюсь со всеми капитанами и лейтенантами — это бы выглядело слишком назойливо и унизительно — но ведь знаю почти всё о составе, и где кто служит. В общем, ну, представится случай — познакомлюсь. Специально я этого делать не буду.       После этого он встал, воспользовавшись тем, что соседи его переваривали речи, и быстро сложив свою порцию, исчез в направление барной стойки, ещё долго ощущая на себе гнетущий взгляд. Но, это его уже не беспокоило, а парнишка с голубыми волосами уже заждался своего друга, что ещё сильнее обрадовался его приходу.       Почему-то ничто не лезло в горло Драгнилу, поэтому абсолютно всю порцию он отдал оружейнику, который был ужасно безумен от привалившего счастья. Хеппи ещё пытался ему что-то говорить, но забитый рот ему уж точно мешал, поэтому через несколько мгновений он оставил эту безнадёжную попытку и принялся уплетать всю еду за обе щёки, как запасливый хомячок. После он предупредил Штраус, чтобы та сразу отдавала половину его законной порции мальчишке в течение этого месяца, из-за чего на лице паренька сначала засияла улыбка, а после пришло осознание, которое стёрло весь позитивный настрой, ведь теперь придётся в течение этого месяца постоянно вставать на несколько часов раньше, что ужасно выматывало его.       Оружейник конечно заметил, что его друга что-то беспокоило, но заметив, что тот пытается не подавать ни единого знака, хотя и отказался от всей еды. Он задумчиво смотрел в чашку с крепким чёрным чаем, где на поверхности отражался потолок гильдии. После всё же он выдохнул и начал о чём-то болтать с Мирой, точнее, узнавать какие-то новости, да и вообще всё, что угодно, лишь бы забить свою голову, в чём официантка была просто мастером.       Неожиданно для себя, хотя, он даже и не заметил, как с истории об изменении амуниции они неожиданно перешли на любовные отношения, он узнал о долгой истории Кобры и Кинаны, хотя максимально пытался прослушать весь этот поток информации, так как все эти интрижки ну никак не интересовали его, после про Эльзу и Жерара, после ещё про кого-то, что если бы ещё парочки две и мозг его вскипел, но неожиданно Миражанна прервалась.       Саламандр почувствовал, что недалеко от него кто-то подошёл и сел за барную стойку, но даже не предал этому никакого значения, хотя запах этой особы дико ему напоминал пустынный аромат мёртвого города, да и таких вроде здесь не встречал. Он даже не отводил взгляд, пытаясь не замечать некого гостя и слегка отвернулся в сторону, чтобы не захватить его своим боковым зрением — сейчас его ничто не интересовало.       Но тут Мира резко улыбнулась:       — О, привет, Люси.       От только что услышанного имени Нацу немного оторопел, а слух его резко притупился, чуть ли не снеся все окружающие звуки, но через секунду всё вернулось на свои места. Почему-то появилось жуткое любопытство взглянуть на своего соседа, но в голове проскользнули более логичные мысли, что эта девушка какая-нибудь другая особа, помощница или боец, или же кто-то из гостей, хотя таковых он вообще не замечал здесь.       Парень краем глаза уловил лицо сидящего рядом с ним оружейника, на котором расцвела до боли знакомая улыбка, одаривающая возвращающегося к нему после долгой беседы с кем-то капитана, или же по вечерам заходившего в его каморку и посвящавшего всё свободное время разговору с маленьким парнишкой. Сейчас у него было точно такое лицо. Значит, всё же это та девушка, которую все так ждали.       Драгнил обернулся, всё же глянув на присевшую рядом даму, когда стул со скрежетом стесал верхний слой лака с пола. Да, казалось, что ничего в этом такого и нет, да и какая разница, кто решил глянуть на внезапно появившуюся персону, но всё же парень чувствовал себя немного неуютно.       Он тут же столкнулся с глубокими карими глазами, точно так же вглядывающимися в него. Они изучали его, все малейшие подробности, каждую складочку и ямочку, каждый волосок и изгиб. Нацу в то время испытав дискомфорт от такого зрительного контакта, слегка нахмурился, вскинув одну бровь и прищурив глаза, скептически посмотрел на девушку напротив. Слегка округлое лицо с выразительными большими глазами, в которых отражался лишь холод цвета шоколада, несколько золотистых прядей падали на плечи, а чёлка неопрятно свисала вниз, иногда прикрывая взгляд дамы, когда все остальные волосы были собраны в высокий хвост с боку, даже так доставая до поясницы тонким «кнутом» волос. Светлая кожа была закована в тяжёлую броню с резными завитками, которая больше напоминала какую-то античную роскошь и писанных богов-героев древних миров. Особо парень и не успел заметить, переводя возмущенный взгляд опять на лицо дамы, которая уже подперла своё хрупкое личико кулаком, скрытым в кожаных перчатках и очередном металле, окутавшем всё её тело. Да, личико уж точно не подходило для войны и жестоких боёв — даже здесь можно было заметить нежную и хрупкую кожу, слегка розоватые, но более с персиковым оттенком чувственные губы и достаточно добрые глаза, если бы в них не было упрятано всё бездушие и хладнокровность, которые полностью портили представление о прекрасной женской натуре.       Наверное, сверлить друг друга взглядами они могли долго, изучая малейшие детали, вот только Драгнил всё же отвел взгляд, вновь всматриваясь в чайную гладь, уже образовавшую небольшую плёночку. Послышался лёгкий вздох со стороны, а если бы он повернулся вновь, то заметил бы и довольную улыбку на лице Люси.       — Так вы и есть новый капитан, забравший мою дивизию, — поинтересовалась девушка с лёгкой усмешкой. Голос её был властен, хоть и отдавал некой нежностью, но она полностью спрятала ту внутри себя — не хотела она разговаривать с парнем на более дружественном тоне, выбрав булат вместо приветствия.       Нацу усмехнулся, услышав всё же злорадную фразу, которую ожидал и окончательно развернулся к девушке лицом, наконец оторвав своё внимание от напитка в руках. В его глаза загорелся азарт, лицо исказила усмешка, а весь вид показывал истинную натуру парня: жестокую, коварную, ехидную.       — А как же вы узнали? — протянув пару слов на одном тоне, даже не намекая на вопрос, тихо сообщим Саламандр, на что девушка ещё больше улыбнулась.       — Ну, мне Эльза сказала про твой цвет волос. Просто, таких фриков, как ты, у нас не водится.       — Глупо унижать из-за внешности, — прикрыв глаза и пропустив смешок, выразился Драгнил.       — Я слышала о твоём прошлом, — слегка понижая тон и наклонившись в сторону парня, проговорила девушка. Её доспехи слегка прозвенели от смещения положения, а мелкая кольчуга, охватывающая торс, с лёгким шорохом и лязгом коснулась брони на бедре вскинутой ноги. — И знаешь, а я ведь была знакомой Лисанны.       С лица парня пропала усмешка, сделав его более мрачным и серьёзным, а в глазах пропал огонёк, придающий ему ехидства и задора. Он теперь смотрел на девушку слегка прищуренным взглядом, когда теперь всем своим видом он выражал напряженность.       — И я думаю, что уж она не могла дать себя в обиду. Как же так, капитан, как ты мог позволить ей умереть? Разве ты имеешь право носить погоны?       Под конец голос Хартфелии сорвался на шёпот, а в глазах выразилось какое-то презрение, когда на лице всё так же сияла злонравная улыбка.       Пару дней назад такие слова могли бы вывести капитана из себя, он бы мог сорваться и впечатать, даже несмотря на незажившие раны, своего собеседника в ближайшую стену, дабы угомонить его пылкий нрав. Но сейчас он уже охолодел к этому, смотрел на смерть лейтенанта уже по другому, был уже более спокойным. Может, кто-то скажет, что так нельзя, что это значит его ничтожное отношение к памяти. Но до сих пор перед сном парень выходил на улицу и желал спокойной ночи своему навсегда уснувшему лейтенанту и брался рукой за обжигающий холодной металл кулона, который он хранил у себя на шеи, оставленный ему после её сестрой. Он прекрасно всё помнил и никогда бы не забыл. Но раз стоит срываться лишний раз при малейшем упоминании?       Драгнил выдохнул и вернул на своё лицо ещё более злорадную улыбку, с более ярким огнём и лёгким оскалом. Хартфелию это слегка поразило и даже немного задело.       — Оу, и это мне говорит бывший капитанчик, который, потеряв своего лейтенанта, не смог вновь встать на ноги, полностью распустил дивизию и сдал на тормоза? — парень проговорил это чуть смеясь.       За всем этим конфликтом наблюдал Хеппи, никогда не видевший этих обоих столь жестокими и злорадными, никогда не видел издевательской нотки в прекрасной Люси и такого хладнокровия в голосе Драгнила, приправленного ноткой безумия. Он сидел полностью обмякший и не способный продолжать свою трапезу, с слегка побледневшим лицом. Никогда он не мог представить, что эти двое так себя поведут при первой встрече.       На лице нового лейтенанта появилась растерянность, а после какое-то сожаление. Где-то в глубине души девушка была полностью согласна с новым членом гильдии. Она закрыла глаза и резко отвернулась к барной стойке, её же примеру последовал и парень, вновь окунувшись в свои мысли и вглядываясь в так и не тронутую кружку. На лицах у двоих отчётливо читалось раздражение и злость. И оба более ни разу не обменялись взглядами, не посмотрели в сторону. Просто застыли, оставшись с мыслями, когда вокруг них бушевали бойцы.       Сзади них послышались тяжёлые шаги сапог, более напоминающие поступь помощника мастера, и слух Драгнила его не подвёл. К ним медленно приблизились Эльза с таким же сдержанным и хладнокровным Греем, которого всё же мало что интересовало в жизни. Пара подошла ближе, почти впритык к двоим, сидевшим в метре друг от друга. Они даже не заметили повисшего раздражения в воздухе, что девушка даже удивлённо спросила:       — Так вы уже познакомились? Надеюсь, вы сработаетесь вместе…       Оба одновременно посмотрели друг на друга раздраженным взглядом, выражающим всю ненависть, накопившуюся за несколько минут, что можно было подумать, что это давние враги, которые самолично убили семьи друг друга.       — Да чтобы я, да с ним — чуть ли не прошипела Хартфелия, выражая всем лицом своё отвращение.       — С этой то…- скалясь и возмущенно поднимая бровь, пробурчал вполголоса Драгнил.       — Никогда! — оба одновременно крикнули, привлекая к себе внимая и заставляя Алую впасть в ступор от недоумения.       В то время как раз Мира принесла порцию еды Люси, и та показательно вырвала из рук девушки поднос, громко отодвинув стул и недовольно ушла куда-то в зал, обращая на себя взоры ближайших зевак, громко цокая своими изящными каблуками по деревянному полу, продавливая в старой древесине небольшие ямки. Эльза тут же понеслась за ней вдогонку, чтобы разъяснить причину их спора и разногласий, когда тёмноволосый маг сел на место только что подскочившей девушки и бросил взгляд в сторону Драгнила.       — Тсс… — на лице капитана появился оскал, узкие и хищные глаза которого предавали этому ещё более опасный вид. Несколько розовых прядей всё же спали на лицо, но тот даже не попытался их поправить, вновь вглядываясь в давно остывший напиток.       Грей всё это время сидел рядом, но после решил всё же уйти, оставив его наедине, боясь разбудить в нём гнев, хотя уже знал, чем это может кончиться.       Постепенно с лица уходило раздражение, полностью окутывая то некой печалью вперемешку с размышлениями. Рядом всё так же сидел ошарашенный оружейник, не ожидавший такой развязки и такого «душевного» разговора. Мальчишка всё сидел и даже не рыпался, вглядываясь в своего нового друга, от которого источало раздражение.       Не стоило им упоминать такие темы — уж больно сильно они затрагивали их. Обоим было досадно и ужасно противно вспоминать что-то такое, а уж точно использовать подобное против другого, но оба сорвались и разрушили их представление друг о друге, показав с худшей стороны.       Посидев так ещё пару минут, Нацу выдохнул, окончательно распрощавшись с напряжением и устало посмотрел на голубоволосого парнишку, который постоянно наблюдал за ним. На лице появилась немного даже жалкая, но почему-то успокаивающая и разряжающая обстановку улыбка, а глаза расстались с дикостью и звериной злостью.       — Прости, — выдавил из себя капитан, обращаясь к побледневшему оружейнику, — наше знакомство всё же не удалось…       После он медленно встал, чтобы не привлекать внимание ненужных зрителей, и отправился из здания в сторону руин и пустовавших улиц. Хеппи печально проводил того взглядом, но всё же не последовал за ним. Что-то подсказывало, что ему следует побыть одному…       Тем временем Эльза уже отыскала свою подругу и уже её лейтенанта и спикировала к ней за небольшой столик, где та, окруженная аурой недовольства и раздраженности, медленно пережевывала еду, хотя уже и не обращала внимания на вкус. Сначала капитан села напротив неё и стала бурлить глазами её подругу, которая делала вид, что никого не замечает, но после нескольких минут немых сражений, всё сдалась и взглянула на Титанию, отрываясь от еды. Ещё несколько мгновений они глупо смотрели друг другу в глаза, пытаясь там отыскать ответы, которые никогда бы не произнесли вслух. После Алая сдалась:       — Зачем ты так?       В её голосе не звучал зычный булат, каким она могла одаривать своих подчинённых, в нём не было нотки спокойствия и звонкости, которая бывала при общении с близкими друзьями. В её голосе читалось беспокойство и даже некая разочарованность, отдающая дрожью. Златовласая, полностью поражённая своей подругой, отвела виновато взгляд в сторону, сама понимая, что это было слишком даже для неё.       — Не знаю, — чуть ли ни шепотом произнесла девушка, изучая орнамент и структуру дерева, которой наградила его природа. Что-то казалось завораживающее во всех этих еле заметных линиях и полосах, тянущихся мягкою волною друг за другом, но этого уж точно не заметила Хартфелия, просто ища поддержки.       — Эй, — Эльза положила тяжёлую ладонь на её плечо, привлекая внимание подруги от себя, — иди отдохни. Прими душ, расслабься, почитай книгу, прогуляйся по гильдии или у моря. А то сразу пришла и за отчёты, даже экипировку не сняла. Не стоит так себя нагружать. У тебя сегодня выходной.       Что-то отдавалось в голосе Алой. Может, это было тепло и забота, когда друг кутает в плед придремавшего товарища, не вздумав даже трогать того. Просто нежно.       Люси ещё несколько минут раздумывала над сказанными словами, а после молча встала из-за стола и покинула зал, всё так же наполненный шумом и весельем.       Вокруг кружилась суета и беготня, весь воздух был наполнен весельем и счастьем. Вот уронили недопитую кружку, из-за чего в глазах нескольких бойцов появилась нотка разочарования, но тут же она погасала, ведь всё здесь было не важно. И так же смеясь они поднимании опустошенную посуду, подзывая к себе со смехом официантку, чтобы заказать вновь хмельной напиток.       Златовласая девушка проходила среди всех этих столиков и компаний, иногда ей на пути попадались слегка пьяные маги, некоторые случайно сталкивались с ней, с трудом передвигая обмякший язык и прося извинений. Хартфелия не обращала на это внимание, аккуратно проходя между рядов и всматриваясь себе под ноги, дабы ни о кого не споткнуться, ведь уж точно было бы больно встретиться с её обмундированием лицом к лицу.       Так она и покинула столь шумное место, полностью забывшись в этом пространстве и поглощаемая своими мыслями. На её лице читались непонятные для этого люда эмоции, схожие со смятением и скорбью, что уж точно не красило её прекрасную внешность. Она даже не слышала некое посвистывание в её след каких-то новичков, восхищенно всматривающихся в прекрасную фигуру. Услышав бы их, она бы точно одарила тех как минимум смачными пощечинами, которые бы даже оставили бы царапины и синяки от металла, но та словно оглохла, медленно цокая своими каблуками с поникшей головой.       Эльза всё это время провожала девушку взглядом, наблюдая за её путём. Конечно, девушка была даже немного взбешена таким наглым обращением с её подругой и готова была приложить наглецов об стол, но всё же быстро остыла и забыла это, когда Люси пропала в коридоре. После девушка мельком глянула в сторону барной стойки, не заметив там уже второго капитана, знакомство с которым уж явно не сложилось. Даже оружейник уже пропал и отправился на место работы, окончательно разочарованный в своих знакомых. За стойкой сидел ледяной маг, тоже над чем-то раздумывая, а после невзначай сорвался и направился к выходу. Хотя, на самом деле он встал достаточно спокойно и медленно проскользнул на улицу, только вот Эльза видела все мелкие и незаметные действия в его движениях. То ли это была привычка видеть всех насквозь, то ли она просто слишком хорошо знала этого парня, но явно видно то, что его решение было спонтанным.       И на это та не обратила особого внимания, вновь утопая в потоке мыслей.

***

Хочу, чтобы гром был за морем, Хочу я уют и тепло. Хочу, чтобы жили по воле, Хочу я спокойствия тут. И пламя свечи навевает Остаток всех памятных лет. И чтобы мы все не страдали, А мерно готовить обед. И чтобы двери скрипели, И не от ран и побед. А чтобы просто звенели От старости в доме петель. Тёплую кружку наполнить Шепчущим мне кофейком, Чтобы и битвы не вспомнить, Чтобы заснули кругом. И пусть тяжело нам, старуха, Разруха шатает наш дом. Но нам ведь спокойно, подруга, Под грудой завалов вдвоём.

***

      Шум воды всегда успокаивал слух уставших и уморенных бойцов, в головах которых до сих пор стоял свист пролетающих и рассекающих воздух над ними крыльев. Трудно было избавится и от криков боли, треска деревянных щитов, которые распались в щепки при столкновении с неистовым противником, от монотонных стонов, уже доносившихся из уст павших воинов даже не из-за скручивающих изнутри мучений, а из-за беспомощности и близкого конца. Все ведь понимали, что помощи им не видать, поэтому перед самой смертью жалобно просили и проклинали весь этот мир, за то, что сразу не погибли… От въевшегося запаха прогнившей или же спаленной плоти тоже было непросто избавится. Хоть многие и растирали свою кожу в кровь, но этот запах и смог так глубоко проникали под кожу, что казалось так пахла не плоть, а сама душа, спрятанная где-то внутри и щемящаяся подальше от этой жестокости.       Вода лишь смывала грязь и пот, запекшуюся кровь и пыль… Но она не стирала этот остаток, который вместе с запахом всё время преследовал своего обладателя.       Но это успокаивало нежную и хрупкую кожу, запертую в тяжёлую броню.       Девушка просто стояла под потоками душа, даже не думая экономить и так дорогую для них воду. Запах всё так же оставался. Люси облокотилась двумя руками о каменные стены, опустив максимально голову, полностью отдалась потокам, пытаясь вымыть любые мысли и беспокойства.       Вода была тёплой и ласковой, нагретой на солнце. Да и душ был достаточной роскошью — пользовались лишь капитаны, и то старались не частить с этим делом. Что-то оставшееся от цивилизации, от того спокойного времени, когда не требовалось так придирчиво относится к растрачиванию такого прекрасного ресурса навевало воспоминание и успокаивало.       Так, с тела сходило напряжение, так каждая мышца расслаблялась. Это было ужасно приятно. Невиданное блаженство до этого… Хартфелия очень долго была в походе, что даже забыла, каково это спать на мягкой перине, каково это мыться в душе под тёплой водой, а не в каком-нибудь грязном ледяном ручейке. Ей этого и вправду не хватало.

***

      Вновь эта давящая на виски пустота и одиночество, простирающиеся на многие километры вперёд, раскрывая все изничтоженные просторы перед собой. И в то же время было ужасно тесно среди разрушенных стен домов, когда-то оберегавших своих жителей от неожиданных напастей и бед. Одновременно и невозможно вздохнуть, и слишком просторно. Пожалуй, это идеальное место для уединения и погружения в собственные мысли. Никто не захочет вновь посетить кричащие о мольбе проспекты и улицы, не пожелает вновь воспоминаниям больно кольнуть сердце, надавить на рану.       На брусчатке давно уже были занесены песком следы от обрушений и царапины, словно кто-то зубами вгрызался в почву. И пыль вновь поднималась в лёгкий и дразнящий танец над землёй, подгоняемая потоками обжигающего лёгкие воздуха, выписывая незатейливые пируэты.       Хоть на улице и был невыносимы зной, а особенно здесь, закованный в каменные иссушливые джунгли, но любого бойца пробирали лёгкие мурашки, а осторожный путник машинально бы поёжился и укутался в своё облачение получше. Может, чтобы избежать лёгкого прикосновения или же поцелуя костлявой старухи в чёрном балахоне, постоянно посещавшей свои покои.       Воздух был пуст. Тишина. Настолько холодящая и пугающая, что невозможно было оставаться с ней наедине более нескольких минут, постоянно приходилось либо водить ногами, либо шаркать и пинать какой-то осколок от дома, чтобы отогнать эту обволакивающую субстанцию. Казалось, что если ты позволишь ей властвовать над тобой больше положенного срока, то та с аппетитом и лукавством заберёт твой слух на всю оставшуюся жизнь, лишив тебя ещё одного чувства.       Грей, хоть и был ледяным магом, из-за чего не боялся даже лютых морозов, но как-то по привычке натянул на себя посильнее пиджак, спрятав нос в высоком вороте и вложив руки в карманы. После он печально проводил взглядом очередной «танец» пыли, и случайно утонул в собственных воспоминаниях и мыслях, вглядываясь куда-то ввысь. На удивление ветер сегодня был непривычно буйным, что его плащ постоянно нарушал эту идиллию, шелестя и сталкиваясь с ногами своего обладателя, пытаясь, словно дикий зверь, вырваться из оков. И ветер был холодным. Нет, не потому что неожиданно изменилась погода, хотя на горизонте можно было заметить надвигающиеся тучи, просто… эта атмосфера всегда навевала смертельный холод. Перед глазами то мелькали моменты с битв, когда совершенно ничего не понимающие и полностью поглощенные адреналином бойцы бежали не останавливаясь на врага. И их ждала лишь смерть. То неожиданно вспоминался уютный и старый деревенский дом, то дикие и свободные просторы, где не было людей, где царила природа.       Парень прикрыл на минуту глаза, отдаваясь потокам воздуха полностью без остатка, что даже забыл зачем, где и что происходило здесь. Что-то горькое вспомнилось… что не хотело отпускать его. Будь он сейчас в другом месте, так сжал бы с силой кулаки, скрипел бы зубами и был готов уничтожить и разорвать на куски того, что посмел кто-то вновь вспотрошить его память. Но сейчас… этот город всегда вызывал что-то подобное. Поэтому он лишь выдохнул и направился дальше, выискивая ещё незасыпанные песком следы того, кто ужасно много времени проводил здесь.       И утром, и вечером, и даже по ночам, прогуливаясь по этим руинам в поисках покоя и выхода к морю, он всё время случайно выхватывал боковым зрением край пресловутого белого шарфа, отданного на растерзание ветру. Но никогда не решался подойти к парню. Не мог или же не хотел? Скорее первое. Это единственное место, в котором можно было побыть самим собой, ну или же наоборот — забыть себя. Но всё же он ненавидел его всей своей душой.       Теперь ему предстояло найти обладателя шарфа. Минут десять, а то и пятнадцать, назад он заметил, как Драгнил тихо и спокойно вновь отправился в свою обитель, словно в свой собственный дворец. Что для него значило это место? Это время? Было ли бальзамом на сердце или же наоборот лишь разжигало пожар внутри… Трудно было понять по человеку то, что творилось с его душой, какие мысли блуждали по закоулкам его разума, что за ноша была у него на сердце.       Мог ли он чем-то помочь? Мог ли оказать помощь и протянуть руку? Нет. Грей не был таким человек, поэтому он и шёл туда. Ведь он похож на Драгнила. Чем-то своим. Может, тем, что тоже находил покой в одиночестве или же был так же скрытен.       Следы всё же замело. Но он пришёл к нужному месту. Точнее, к тому, на котором постоянно замечал этого парня. Нацу так же сидел, скрестив ноги на голой земле, всё так же с легка вскинутой к небу головой и с всё так же знакомым до боли потрёпанным шарфом. С его частичкой памяти. С его сокровищем и частью его самого. Заметил ли он появление ещё одного зрителя? Скорее…у него прекрасный слух и обоняние — у драконоборцев оно самое лучшее из всех Убийц, да и из всех знакомых людям магов. Но тот даже не повернул головы, когда даже немного нагло рядом с ним плюхнулся на пыльную брусчатку, когда-то терпевшую на себе скоры шаги горожан, тёмноволосый парень, присогнувший одно колено и облокотившийся на руку, когда вторая свободно и безжизненно повисла на том же колене.       Некая ухмылка появилась на лице Саламандра, но не такая, как обычно появляется при всех других капитанах. Даже чем-то она напоминала лёгкую и искреннюю улыбку, которой может одаривать совершенно близкого человека легкомысленный мальчишка.       Так они просидели, даже не взглянув на друг друга, не шевельнувшись и не произнеся ни слова доброе количество времени. Зачем спешить? На уме у каждого были свои мысли и чувства… И почему-то сердце успокаивалось здесь, среди этих потерянных руин и осколков цивилизации, где растирался простор мыслям и душе. Говорят, что для одиночества нужен простор… Наверное, люди правы. Нельзя назвать себя опустошённым, когда ты загнан в узкую коробку, ведь за её стенами может казаться ещё кто-то с такой же участью. Но вот если ты заплутал в пустынном поле, то уж точно — ты одинок. Никто не услышит твой зов, никто не посочувствует и не посмеётся над тобой… Но и в одиночестве есть свои плюсы: ты никогда не постигнешь горесть предательства, будучи одним, полностью отринувшим от мира и остальных людей.       Всегда есть и хорошие, и плохие стороны. Даже у смерти…       Всё же молчание между двумя странниками нарушил Грей, тяжело вздохнул и переведя взгляд на парня, сидевшего по правое плечо. Тот наверное уже окончательно забылся, а может и нет… Кто его знает.       — Частенько вижу тебя здесь по утрам…да и вечерами встречаю. Любимое местечко? — слегка насмешливо, но даже как-то по-дружески произнёс брюнет, пытаясь уловить хоть малейшие признаки раздражения или злости на лице капитана, то тот ещё больше усмехнулся, переведя свой хищный и непоколебимый взгляд на соседа. И вновь он был таким же, как и утром их совместной поездки. Таким же самоуверенным, наглым и непробиваемым. Каким и был всё это время. Таков Драгнил.       — Ну, и тебя я замечаю с мечтательным личиком, гуляющего по берегу этого невзрачного моря. Небось, красотой мёртвых просторов любуешься? — слегка колко произнёс Нацу, но всё с таким же дружеским задором, полностью отдаваясь порыву души…хотелось хоть как-то подшутить над этим магом.       — И ты этим промышляешь, Драгнил… — слегка покачав головой и прикрыв глаза произнёс Грей, пропуская смешок. Между ними как-то случайно, а может и последовательно, что они и сами не заметили, завязалось знакомство. А может и дружба. Да, они не зная много о друг друге, пренебрежительно относятся к общению с друг другом и не интересуются судьбой, но всё же они могли легко разговориться, пусть даже и в их диалоге может проскальзывать болезненные фразы, давящие на старые шрамы, но всё было естественно и без лишней фальши. И это было ужасно приятно, вот так вот сидеть и переговариваться с друг другом, зная, что собеседник тебя прекрасно понимает.       — Ну… — вновь протянул Нацу, откидываясь назад и полностью отдавая лицо на попечительство солнечным лучам, ещё не скрывшимся за тяжёлыми пепельными тучами, — здесь не людно, да и дышится свободно, не то что в моей комнате, а уж тем более в зале.       — Не поверишь, — полностью развернулся к собеседнику Отмороженный, обращая на себя всё внимание Саламандра, — но я ужасно с тобой согласен и того же мнения. Всё же по жизни я интроверт…       Эта сознательная фраза немного позабавила Нацу, что тот рассмеялся таким вот откровением. Со стороны Грея стоило бы обидеться на такое поведение, но сам парень тоже не удержался и вскоре присоединился к своему собеседнику, полностью погружаясь в какой-то непонятный хохот. Со стороны это выглядело всё же жутко: двое парней полностью отдались звонкому хохоту посередине пустынного и мёртвого города, как в каком-нибудь тёмном рассказе об обезумевших убийц, которые любовались картиной, что сотворили сами. Но это был совершенно иной случай. Они просто неожиданно сорвались, словно что-то накипело за долгие дни. Ну, хотя, эти двое никогда себе не позволяли показывать какую-то растерянность или непринужденность при других, при своих дивизиях и других капитанах. Кажется, что сейчас на них нахлынуло всё то, что они бережно и заботливо скрывали в себе долгие и тяжёлые дни. И вот он, момент, когда можно расслабится и дать себе волю…       Через несколько минут беспричинного смеха оба успокоились и вновь погрузились в какое-то особое состояние. Погрузились ли они вновь в мысли, или же просто наслаждались просторами и свежестью ветра было неизвестно. Но здесь и вправду было красиво. Наверное, на поиски этого спокойного и уютного места в пустом городе, разрушенном и павшим под гнётом войны, Драгнил потратил и не один день, но то время этого стоило. Совершенно другой мир, другое место. Даже дышалось здесь почему-то по-иному, легко и непринужденно. Это была окраина города, на небольшой возвышенности над уровнем моря, пожалуй, в бывшем это место было прекрасным смотровым парком. Внизу, в несколько шагах от наблюдателей заканчивалась каменная дорога, резко переходя в обрывистый спуск, ведущий сначала к когда-то зеленеющим землям, после мягко переходил в уже посеревший песок, который принимал мягкие прикосновения солёного языка моря. Позади, за спинами, были старые и разрушенные одноэтажные дома, но они словно дополняли картину, вносили какое-то странное ощущение и даже не отпугивали, а притягивали зрителей. Здания всё же были так поношенны и разрушены, что не мешали взгляду блуждать по сторонам и просторам, открывшимся перед ними: необыкновенно спокойное и умиротворённое море простиралось далеко за горизонт, в дали, куда пешим ходом приходилось бы добираться несколько часов возвышались обгорелые стволы деревьев, когда-то будучи украшенные зелёной кроной, а изредка виднелись разрушенные стены зданий, превращенные в груды состарившихся и рассыпавшихся камней. И это место убаюкивало. Впервые за столь долгое время Грей увидел хоть каплю прекрасного в этом городе, в этом времени.       Даже когда небо сокрушается над головой, есть места, успокаивающие и лечащие взбудораженную душу.       Пожалуй, это стремление души Нацу, пожалуй, даже ничтожно крошечный её кусочек, постоянно искал место, где бы он смог залечить свои раны, успокоить ноющие шрамы… И на земле, и в небе… Всегда, какое бы это не было место, его тянуло найти себе клочок этого места, в котором, словно растерзанный в битвах и подпалившийся под огнём безумный и ярый феникс сложит свои помявшиеся крылышки, прижимая их к измученному телу, и ляжет, просто вдыхая этот воздух спокойствия.       Всем людям нужно место, где бы они были собой.       Маг вновь вскинул голову в небо, наслаждаясь трепетом всей обстановки. Как же здесь было приятно…       — Что же вы не сдружились… — пожалуй, даже просто для себя, спросил Грей себе под нос, только вот слух его соседа уловил вопрос, полностью отвлекая от отдыха его.       Розововолосый, до этого мирно откинувшийся назад, упираясь в выпрямленные руки, которые уже не были закованы в бинты, но всё же изуродованные шрамами, неожиданно подался вперёд, так, что его спина образовала выгнутую дугу, а сам он облокотился на локти, вогруженные на колени ног. Голова его была опущена, что трудно было разглядеть хоть малейшие черты или эмоции, а пряди спали вниз, слегка прикрывая кожу. Это резкое изменение положения насторожило Грея, который сразу же перевёл всё внимание на соседа, отгоняя все лишние мысли.       Так Драгнил просидел ещё несколько секунд, а может и полминуты и ответил слегка подавленным голосом:       — Я даже не знаю…так получилось…       Маг, уже выдохнув, уже собирался похлопать по плечу своего товарища, как за несколько сантиметров до ткани одёрнул руку из-за неожиданного движения Нацу, который резко повернулся к Грею, вглядываясь в его лицо. Теперь в глазах не было той нотки нахальства, а отражалось даже какое-то беспокойство и растерянность… Редко когда заметишь этого парня таким. Всё лицо выражало смятение, не свойственное такому тирану и строгому бойцу:       — Знаешь… — неожиданно речь оборвалась, капитан выдохнул, словно сам себя останавливая от лишних слов или же резко забыв тот порыв и ту мысль, которую хотел донести. Он вдумчиво ещё раз глянул на собеседника, который уже не знал чего можно ожидать от него, после с очередным громким выдохом закрыл глаза, и опять развернулся к тёмноволосому боком, вглядываясь в море. Теперь в его глазах читалась задумчивость, даже нотка мудрости и невероятное спокойствие, словно мгновение назад и не было этого порыва от наплывших эмоций.       — Она одинока. У неё нет дома.       От сказанных фраз у Отмороженного от изумления чуть ли не отвисла челюсть, а сам он хотел было возразить, но сдержался, вновь всматриваясь в профиль товарища и тихонько спросил, пересилив себя:       — И что же дальше?       — Дальше… — на лице появилась лёгкая улыбка, тёплая и нежная, уж которой не бывало на устах строгого парня, а с тела наконец ушло всё раздражение, — можно сказать, что пока и у меня нет дома…знаешь, ей придётся со мной работать, насколько бы я или же она не желала этого. Иначе всё останется таким же…       После они ещё долго размышляли над произнесёнными словами, вглядываясь в небо…

***

      Тихая и спокойная комната. Если бы хозяева раздёрнули тяжёлые серые шторы, которыми скрыли все окна, то для их взора было представлено прекрасное разгорающееся небо, а точнее его клок, пытающийся вырваться из заполоняющих всё на своём пути массивных облаков. Но чистое и огненное небо утопало в серой пелене, прося о помощи. И даже этот маленький кусочек, совершенно неказистый и кривой по форме своей был прекрасен, разливался всевозможными тёплыми красками, словно стараясь перед своим исчезновением оставить о себе яркие впечатления и воспоминания. Но ткань, не пропускающая ни единого лучика, всё так же была задёрнута, скрывая то ли от мира сего эти покои, то ли мир, от господ комнаты. Кто и кого ненавидел было трудно понять…       Была бы она ужасно мрачна, словно логово какой-то страшной твари, не переносящей свет, если бы на столе не выплясывал свой странный и до боли знакомый танец огонёк свечи. По стенам бегали и неожиданно замирали тени от предметов, окружавших источник света, что могло показаться даже жутким, если бы вся комната не была наполнена уютом от этого нелепо маленького света. На столе аккуратными стопками покоились какие-то бумаги, на всякий случай сторонившиеся огня, ведь он мог и увлечься, что случайно бы уронил искорку на важные документы, неподалёку стояла чернильница, несколько перьев, искусно сделанных мастером и небольшая керамическая ваза молочного цвета, в которой стояли свежие цветы. Хотя, было непонятно, откуда они здесь взялись, и, пускай они были даже маленькими и неопрятными, совершенно невзрачными, но в них было столько тепла.       Деревянная поверхность поблёскивала и радовалась, что вновь жива. Ведь уже много месяцев пустовала эта комната, всё здесь одичало без хозяйки, покрылось мерным слоем пыли. Но вот, она вновь дома….вновь в своей небольшой комнате, в которой отчётливо ощущался запах полевых цветов, стоявших где-то на стеллажах, давно уже засушенных, но ещё наполняющих воздух и атмосферу своим благоуханием.       Если вглядываться в обстановку, то комната была опрятной, не было и малейшего намёка на беспорядок. Вот к стенам жмутся и ютятся старые шкафы и комоды, на полках которых покоятся книги, бумаги… На одной из полок стоял набор писательских принадлежностей и стопка бумаги, очень белёсой и редкой в это время — чаще всего была сероватая или желтоватая, отдаваемая на общее пользование. Что даже важным людям выделяли не более двух десятков таких листов, а тут покоилась целая сотня, а то и более…с красивой каемкой по краю лилового цвета и аккуратной разлиновкой. Неподалёку от этого сокровища, которое было спрятано за помутневшим стеклом стеллажа, стояла фотография. А точнее, она лежала вниз, полностью скрывая и всё красоту рамки, и весь смысл её. Кто был на ней, и что там могло быть запечатлено трудно даже догадаться, но это что-то ранило владельца даже своим существованием и присутствием.       В углу стоял сундук, а точнее два. Один из них был отделан красивой и изящной железной ковкой, с массивным замком на один ключ, скрывающий что-то ценное или дорогое. Само дерево было почти чёрного цвета. Возможно, было оно такое из-за стольких лет, а может из-за черноты самого угла, который последние годы ни разу не встречал в своих объятьях хоть лучик света… рядом стоял сундук поменьше, из резного дерева нежного карамельного цвета и тоненькой металлической полоской по краям. Замок был поменьше, почти незаметный и словно вливающийся в ансамбль с деревом, на котором были мастером сотворены узорчатые растения. Но и он одичал в этом углу со своим соседом, хотя недавно его замок, то ли от удовольствия, что наконец им воспользовались, то ли просто от старости, мелодично проскрипел, когда провернулся маленький ключик, отворяя его.       А в противоположном углу, совершенно рядом с огромными окнами, плачевно скрытыми серыми и невзрачными тканями, находилась кровать. Совершенно скромная, одноместная, устеленная светлым пледом, цвета топлёного молока, мягким и нежным, она когда-то радостно встречала по утрам первые лучи солнца и не желала отпускать свою хозяйку, но сейчас, в последние годы, её дереву не выцвести на зное святила, а сама она вся была скрыта вновь этими пресловутыми и безвкусными шторами, задыхаясь в пыли. Хоть эта небольшая комната была ухожена, хорошо обставлена и убрана, всё равно от неё веяло холодом и тоской.       Было одиноко и пусто.       Что же могло так остудить буйное и весёлое сердце девушки? Что могло утолить жажду её широкой души, успокоив её на многие годы? И эта комната пустовала даже тогда, когда владелица была здесь.       И на этой мягкой кровати сидела, прижав к своей груди колени, хрупкая девушка. Но было такое ощущения, что её здесь нет. Нет её души и сердца. Эта комната всё же пуста.       Она сидела лишь в одной какой-то поношенной рубашке или блузке, а возможно уже давно лишившейся рукавов водолазке, какого-то сероватого цвета. Волосы её были собраны в неопрятный хвостик, хотя всё же несколько золотых прядей спадали на её опущенное лицо, уткнувшееся в колени.       Она утопала в собственных мыслях, не могла справиться сама с собой и разобраться в себе. Всё это произошло из-за той неприятной встречи. Нет, из-за её колкости. Она сама же уничтожила жизнь, полностью погрузилась в смуту и потеряла надежду.       И ничто не давало ей покоя. Здесь, даже в её комнате она ощущала себя чужой. Не её дом, не её место.       И так девушка просидела довольно долго, пока всё же осознала, что здесь было душно. Ужасно душно и тесно. Ей нужны просторы, по которым она блуждала. Ей нужно небо…

***

      Уже во власти была ночь. Небо полностью затмила пелена едких облаков, готовых в любой момент обрушить потоки влаги на иссохшие земли, но томили с этим, словно дразня природу. В воздухе витала некая сырость, а холодный воздух заставлял по коже бегать мурашки, поднимая подолы платьев и у нося за собой плащи с шарфами.       Вся гильдия уже погрузилась в сон, уставшие бойцы храпели и видели уже точно второй или третий сон, нежась в неудобной, но тёплой постели. В окнах капитанов с каждой минутой потухали огни. Коридор полностью опустел, а дерево наконец ощутило покой и облегчённо вздохнуло. Только в стенах торчали небольшие фонари или светильники, чтобы заплутавшим ночью по зданию не упасть в этих потёмках.       На улицах горели ещё несколько напоминавших по форме какие-то костры пламени, светильники, восседавшие на воротах и заборе. Ещё несколько бойцов стояли и несли свою вахту снаружи, по сторону мёртвого города, вглядываясь в просторы и выискивая противника. А так, здесь было безумно спокойно и безлюдно. Совершенно непривычно для этой гильдии.       По залу, днём в котором обычно толпились бойцы, а по ночам который словно вымирал, в спешке шла девушка, уткнувшись взглядом себе под ноги и закутавшись в тёплую шерстяную шаль и лёгкую накидку, когда на ногах были какие-то домашние тапочки, а из наряда только ночное платье. Но эта златовласая девушка куда-то спешила. Её не интересовало спокойствие, неожиданно охватившее эти стены, она не желала вглядываться в необычные узоры, которые до этого загромождала толпа и нельзя было даже знать о их существовании. Она не желала. Ей нужен был воздух. Ей было душно. И всё же здесь было темно, поэтому дама, уже позабыв о старом расположении мебели, навернулась несколько раз на стулья и чуть ли не навернулась на одном столике. Но это даже никак не отвлекло её и девушка всё так же, даже не смотря перед собой.       И вот она уже прямиком выходила в узкий коридорчик сбоку, который вел к небольшому крыльцу. Нет, она не желала выходить через главный вход, да и это было невозможно — широкие и массивные деревянные ворота надежно закрывали, поэтому единственным выходом были боковые двери или чёрный ход. Всё же её выбор пал на первый вариант, поэтому она мигом заскочила в одну из спрятанных от невнимательных глаз дверей.       Проход там был небольшим, поэтому пройти там могли только два человека, и то, если бы оба вжались в стенки, поэтому даже светильников здесь не было, да и незачем — никто особо здесь не ходил, а особенно ночью.       И вот, уверенная в том, что ей единственной пришла такая шальная мысль в голову, она ускорила шаг.       Даже не заметив лёгкое свечение впереди, она летела, даже прикрыв немного глаза. И вот, ещё пару шагов до выхода… Неожиданно для себя же она врезалась во что-то, в какое-то препятствие, по ощущением напоминающее спину, из-за чего пошатнулась и могла бы завалится на спину, если не чья-то ловкая рука. Этот кто-то даже вскрикнул (собственно как и сама дама) от неожиданности. И этот голос показался ей знакомым, но непривычным…в нём было что-то не то…       Она изумлённо посмотрела на ещё одного странника и ещё больше изумилась проглотив язык, когда увидела в слабом свете свечи яркий и выделяющийся цвет розовой макушки и клетчатый шарф, впопыхах натянутый на шею. Похоже, что и парень был поражен встречей, да и сам не ожидал гостей, что даже забылся и не услышал стремительных шагов за спиной.       Люси готова была уже с силой вырвать свою руку из железной хватки спасителя, но наткнулась на растерянный и изумленный взгляд Нацу, который всё же ещё не отошёл от шока. Это лицо было совершенно другим, как и голос. Не тем, которое она увидела при первой встречи с ним, в глазах не было той коварности и злости, а лишь некое удивление, подобное даже детскому. Он так и застыл в нелепой позе, наполовину развернувшись к девушке, придерживая за руку её, когда в другой держал подставку со свечой и какую-то небольшую книгу, явно наскоро перехваченную из другой руки. А Хартфелия осталась в немного наклонённом или даже висящем положении, полностью полагаясь на неожиданного встречного. Может, этот неловкий момент растянулся на несколько минут, но всё же Люси встала в нормальное вертикальное положение, аккуратно, без резких рывков, одёрнув руку и вновь посмотрела на парня, который всё же развернулся к ней, поднося ближе свечу.       Девушка пощурилась от неожиданного избытка света и отступила на шаг назад, но всё так же смотря в лицо парня.       — Не ожидал… — сорвалось с его уст. Нет, это точно был не тот голос, которым он приветствовал её. Простой и томный голос, которым приветствовались друзья или переговаривались знакомые. Совершенно иной.       — А я-то уж как… — потирая запястье схваченной руки, произнесла девушка. Всё же, благодаря рефлексам он и поймал её, но уж точно случайно не рассчитал силы. — Что же тебя сюда занесло?       Драгнил слегка наклонил голову, всё так же всматриваясь в девушку в коротком платье, слегка вскинув бровь. Пожалуй, он был поражен её видом — всё же она предстала до этого перед ним в полном обмундировании, а тут она совершенно простенько и даже слишком по-домашнему одета. Теперь она не была той строгой леди в железных нарядах, а достаточно хрупкой девушкой с золотыми волосами.       От этого взгляда Люси стало не по себе, поэтому она ещё больше укуталась в свою длинную кофту до колен и окончательно завернулась в неё, пряча свою милую пижамку в мелкий цветочек, которую очень любила и одевала только ночуя в гильдии. Всё же ей не нравилось, когда люди видят её в таком виде.       — Ну, что-то не спится, вот и решил поизучать гильдию…а что же вы здесь делаете? — облокотившись плечом о стену и полностью преграждая девушке путь, поинтересовался Нацу. До этого, будь это днём, при большом количестве зрителей, он бы сказал это как-то лукаво и пожалуй с усмешкой, но сейчас всё же сказывалось позднее время, да и усталость, поэтому эту фразу он выдал достаточно по-домашнему.       — Не твоё дело, Драгнил, — буркнула Хартфелия, вздёрнув голову.       — Ну, ладно.       Парень непринуждённо развернулся и пошёл дальше, чем ещё больше удивил девушку, спокойно уходя от неё. Всё же ей было уже непривычно в темноте, а дожидаться ещё несколько минут, пока парень покинет коридор, унеся с собой тусклую свечку и попытаться привыкнуть опять к этому мраку, у Люси не было желания. Она, постояв несколько секунд, возмущенно глядя на уходящую спину, громко выдохнула и поплелась следом за высоким капитаном (всё же она была чуть выше его плеча и казалась хрупкой рядом с ним, хотя тот и не отличался мускулатурой). Нацу заметил «хвост», но даже не подал виду и поплёлся дальше. Через несколько метров он наткнулся на препятствие:       — Оу, дверь. Как интересненько…       Парень слегка нагнулся поднося свечу к ручке и вглядываясь в странную систему замка на ней, не понимая его устройства. Так он простоял достаточно долго, что это уже достало Люси, поэтому, ничего даже не сказав, а просто подвинув того в сторону, она медленно и показательно отперла дверь. Драгнил, всё время внимательно вглядываясь в каждое движение, сделанное девушкой, одобрительно ей кивнул и добавил:       — Вот ты моя спасительница. Что бы без тебя делал…       После он пропустил вперёд бегущую даму.       Девушка выбежала, словно из какой-то клетки и ринулась вперёд, слетая с крыльца во двор и резво зашагала прямиком во мрак. Но через несколько шагов, когда перед её глазами уже ничего не было видно, она остановилась и обернулась назад. Нет, это было совершенно детское любопытство и ничего более, но ей ужасно стало интересно, что же будет делать её нежеланный попутчик.       В то время, несколько минут ещё постояв на пороге и, наклоняясь, чтобы из-под навеса увидеть небо, Нацу недовольно цокнул, разочаровавшись в том, что всё же небо полностью затянуло. Немного погодя, он лениво спустился с одной ступеньки и сел на деревянные полы крыльца, поставив рядом с собой свечку, наконец открыв книгу. Это был какой-то романчик, а может быть и приключения из библиотеки с красивым резным штампом сзади. Он открыл его где-то посередине, где слегка виднелась красная закладка. Видимо, он так частенько блуждал по ночам, а может и не блуждал, а сидел у себя в комнате и погружался в мир книги.       И опять Люси подметила, что всё же это было другое лицо, и словно, другой человек. На небольшое мгновение она ужасно разочаровалась в себе за то, что всё же ошиблась насчёт этого парня, но сразу решила повернуть в сторону своего пути.       И тут, почему-то все мысли спутались, и девушка поняла для себя, что уже не было дикого желания свободы, что перед ней начинался лишь мрак, который даже никак не освещался слабым свечением луны. И, неожиданно, ей захотелось вернутся на крыльцо к свету. Сначала, она пыталась отогнать эти мысли, постепенно ступая дальше, но всё же они одолели её, и Хартфелия развернулась, направившись обратно, сев на ту же ступеньку, что и парень. Между ними стояла одинокая свеча, которая кажется была границей между ними, что и успокаивало Хартфелию. Ей было противно от той мысли, что он может подумать, что ей слишком одиноко, и она решила всё же посидеть рядом с ним, поэтому показательно отвернулась в сторону, выискивая что-то вдалеке. Но эта затея оказалась просто губительной для зрения, ведь ничего, кроме скучных облаков, не было видно. Ах, ну и, конечно же, фонарь где-то на заборе, вокруг которого кружились мошки и мотыльки. Но это сразу же наскучило девушке. И, она немного пододвинулась к Драгнилу, заглядывая в книгу. О, это был один из её самых любимых романов, наполненный и стремительными баталиями, и даже капельной любви, и философствованием… Как она его любила. И Люси даже была уверена, что всё же этот парень не сколько был поглощен самой книгой, как самим процессом чтения, отвлекающим и успокаивающим его. А вот её интересовала именно начинка этой книги, все те действия и мелкие детали, что умело описывал автор.       Заметив некую заинтересованность со стороны соседки, Нацу всё же пододвинул книгу ближе к девушке, давая ей простор и полную вольность, когда та уже слишком зачиталась и скакала взглядом со строчки на строку.       Наверное, Люси и не заметила, как подсела ближе к Саламандру, как взяла на колени свечку, чтобы та лучше освещала страницы, и как даже нагло облокотилась на плечо парня, хотя, тот всё же не придал этому никакого значения.       Так они ещё долго сидели, читая одно и то же произведение, но всё же Хартфелия так увлеклась, что, когда её взгляд оборвался на полуслове и конце страницы и та потянулась уже рукой перевернуть бумагу, как ощутила некое движение со стороны, из-за чего всё же пришла в себя, остановив руку и подняв взгляд. На неё с неким удивлением и возмущением смотрел Драгнил, но её больше даже беспокоило то, что она окончательно обнаглела и повисла на нём, словно он был частью её мебели. Девушка с опаской одёрнула руку, боясь, что её может неожиданно схватить зубами какой-то монстр, выскочивший из тени на траве, и тихонько отсела от парня, выпрямившись и робко поглядывая на него. Парень даже не двинулся, преследуя ту взглядом и слегка щурясь на особу. Ей было ужасно неудобно.       — Прости, — прерывая их молчание, произнесла девушка нежным и тихим голосом. Этот голос тоже поразил Драгнила, как и её поразил его, но он и не подал виду. — вообще, прости за сегодня…не стоило вспоминать Лисанну…мне и вправду жаль…я была с ней знакома…       От неожиданно сменившейся темы из глаз парня полностью пропало возмущение, и он опустил взгляд на книгу, но казалось, что смотрел он сквозь её.       — И мне не стоило упоминать твоего лейтенанта… — немного погодя тихо и спокойно пошептал парень, словно слегка провинившийся щенок, аккуратно вглядывающийся в лицо своего хозяина, — так что же, мир?       В последней фразе всё же послышалась надежда, от чего Люси даже улыбнулась, но с неким упрёком всё же добавила:       — Только временное перемирие. Мне всё же ты особо не нравишься…характером не вышел. Да и у меня дивизию забрал, Драгнил… — дуясь как маленький ребёнок и скрещивая руки на груди, всё же обиженно произнесла девушка.       — Нацу, — слегка поправил её капитан, повернувшись в её сторону и протягивая книгу.       Девушка взяла увесистое произведение, всегда бережно хранившееся в библиотеке у Леви, и добавила:       — Тогда, для тебя Люси…       После, всё же парень слегка рассмеялся, но совершенно простодушно и искренне, от чего девушка тоже улыбнулась и вновь подсела ближе к парню, впихнув ему в руки свечу — теперь они поменялись ролями. Девушка жадно вчитывалась в книгу, совершенно забыв о вражде и полностью облокачиваясь о тёплое плечо Драгнила, когда тот успевал лишь урывками захватывать текст, да и не особо вникая в написанное. Его всё же удивляла девушка рядом с ним. И он внимательно изучал её внешность, её повадки, которые теперь были совершенно другие, и даже слегка усмехнулся, увидев совершенно нежный орнамент на её ночнушке. А девушке было ужасно тепло.       После пошёл дождь, безжалостно колотя по крыше здания, но даже это не спугнуло ночных читателей…