Два таких разных человека...

У лета есть своя музыка. Это, во-первых, шелест листвы на деревьях. Такого нет ни весной, когда листья еще только появляются, ни осенью, когда они уже опадают. У весны и осени своя симфония звуков, а у лета — своя. И она прекрасна. Во-вторых, пение и щебет птиц тоже становятся летней музыкой. Кричат чайки над морем, щебечут ласточки, носясь туда-сюда за кормом для птенцов. Тихой ночью поют сладкоголосые соловьи. Курлычут голуби, пищат воробьи, каркают вороны, стрекочут сороки, стучит дятел на стволе дерева. Птичий щебет и гам, шум ветра и шелест листвы сливаются в общий хор летней природы. В-третьих, в летнюю пору насекомые играют нескончаемые партии в своем «насекомьем» оркестре. Жужжат жуки, стрекочут кузнечики, зудят мухи. Мне нравится, как дрожат крылышки волшебных стрекоз где-нибудь над речной водой. Лето таит в себе множество чудесных звуков. Музыка лета — и в раскатистом звуке грома во время весенней грозы, когда он раскалывает небо над головой, будто молотом. Она и в шуме прибоя, и в тихом плеске волн на солнечном пляже. Она в лягушачьем концерте на пруду, как раз во время вечерней зорьки. Она в звонких голосах мальчишек, которые рвут спелые яблоки в летнем саду. Оно в веселом смехе малышей, которые бегают по двору, и которых не загоняет в дом плохая погода. Ну, и то, как барабанит по стеклам теплый летний дождь — это тоже музыка. Но сейчас по моему саду вилась не летняя музыка, а самая обычная, играемая зачарованными инструментами. Гермиона, словно фарфоровая статуэтка в белом, воздушном платье припала к плечу Рона, а тот что-то нежно нашептывал ей на ухо. Белый танец новобрачных — давняя традиция. Я чувствую, что скулы уже сводит от улыбки, но нельзя оставаться равнодушной, смотря на эту картину. Вчерашние дети, нашедшие мудрость во время войны. Дети, нашедшие любовь в боли. Молодой муж поднимает хрупкую девушку, кружит. Они смотрят на звездное небо, они счастливы. Джинни смеётся радостно, счастливо, обнимает Поттера за сильную шею. Молли плачет в грудь Артура, который теперь ходит с костылем. На этом празднике оказались даже Малфои, на руках Драко сидит маленький Тедди Люпин и меняет цвет волос каждые две минуты. На этом празднике нет место печали, а мне от чего-то тревожно. Захожу обратно в дом. Я обещала Молли испечь торт. У меня ещё два часа… В кухне жарко до умопомрачения. И, закрыв дверь, я стягиваю длинное синие платье, одеваю передник. Сквозняк снует туда сюда, донося до меня смех, музыку и счастливые слёзы. Я взибаваю крем, окунаю пальцы, чтобы попробовать на вкус. Мои чуть загорелые пальцы перехватывают чьи-то белые. — Это мне, — он облизывает капельку перламутрового крема, — А это тебе. В моих руках появляется бокал с бледно-голубой жидкостью. Напиток искрится, переливается, а мне кажется, что в нем прячется маленькая луна. - Пей, - напряженно приказывает Северус. Подношу стакан к губам, и все тело начинает пульсировать от жара. На вкус напиток горько-сладкий, терпкий, от него щипит язык, а часть щеки онемела, словно я её обожгла. - Что это? - шепчу, а потом взгляд падает на руку. Исчезли те несколько морщин, что были. Кожа гладкая, нежная. - Зачем? - шепчу еле слышно. Но он не отвечает, а прижимает к кухонному столу, целует страстно, и мне становится страшно, ведь он прощается. Сильные, родные руки гладят жаркое, влажное тело. Слёзы текут по щекам, а его губы ловят мою печаль, стараются забрать на себя. Он гладит ноги, сжимая губы. А я не понимаю ничего, совершенно ничего. И я отдаюсь, хоть сил и нет. А он берет, желает. Что это: прощание? Почему? Северус наваливается на меня всем весом, тонкие губы дрожат от перенапряжения. - С-северус.. - шепчу и нежу, глажу, перебираю пряди длинных волос. Он отворачивается, запахивает мантию, уходит. Я окликиваю его ещё раз. Снейп разворачивается, поднимает за подбородок и целует долго, нежно. Все же прощается... Заканчиваю готовку, выношу торт. Радостные крики встречают меня. Молли целует меня в щеку. Гермиона улыбается в плечо, благодарит, плачет. Но мои уши оглохли, а глаза рыщут в поисках мужа. Но его нет. И Поттера нет. Минута, час... Может больше. Темную, высокую фигуру с длинными волосами окружил отряд авроров. Нет! Нет! Его же оправдали.. Я отталкиваю всех, кто стоит около меня. Подбираю подол платья и несусь, раздвигая руками толпу. Северус... Северус... В висках стучит. - Что происходит? - кричу я, хочу пробраться к нему, помочь, но меня ловят руки Кинглсли, аврор встряхивает меня. - Минерва! Поттер отказался от своих слов! Снейпа могут приговорить к поцелую смерти, так зачем-то требует Гарри. - Нет! Нет! - бьсь в исторических рыданиях я. Тело скрюсивается, а по лицу проходит судорогах. И боль в ноге возобновляется с новой, почти адской силой, - Северус! - Успокойся! - аврор легонько бьёт меня по щеке, - Только ты, как супруга можешь его спасти. Он отпускает меня, и моё тело дрожа падает на траву. Страшно... Нет... Нет... Молли, Джинни и Гермиона обнимают меня, помогают дойти до кровати. Слёз уже нет. За окном музыка. Здесь нет места печали... Голова раскалывается, а я не могу ухватиться за мысль, что вьется на языке. Как супруга... Встаю, подхожу к шкафу с зельями. Беру тонкую белую чашку. Полоскаю отваром рот, сплевываю. В белой чашке, на самой поверхности, плавают три золотых круга. Я падаю в обморок, цепляясь за полку, кажется, опрокидываю на себя множество зелий.