Два таких разных человека...

*** Бесконечный остаток дня утекает, как песок сквозь пальцы, мы обедаем, сидим в гостиной, молчим, слушаем, как шумит по кровле крыши начавшийся в сумерках дождь. Между нами нет никакой неловкости, только вот говорить совершенно не хочется; я не знаю, о чем Северус думает, я не знаю, о чем думаю я сама. Может быть, и вовсе не думаю, просто смотрю, как полыхают в камине ольховые дрова, источая горьковатый аромат, древесина, обугленные головешки, зола. Тепло и сонно; если поднять взгляд — то увидишь склоненную над книгой черноволосую голову, читает, что он там читает, интересно. Читает или учит наизусть — за целый час ни разу не прошелестела переворачиваемая страница. Наверное, я должна что-то сказать, говорить, но понятия не имею, что, просто не найти нужных слов, нужные слова, нужные мне или ему, никому не нужные, поэтому лучше молчать. Наверное, не лучше, но… Я раздражена собственной пассивностью — и убаюкана ею же; страшно брякнуть лишнее, страшно оскорбить и обидеть, например, смутным ощущением собственной вины, Я боюсь, что не нужна ему. Боюсь его спугнуть. — Идите спать, Северус. Поздно уже. Спокойной ночи. Он вскидывает голову, откладывает книгу в сторону. Я смотрю на его лицо. Ну поцелуи же меня! Мне так не хватало тепла. Он молчит, поджав губы … Да что же с ним?!  — Как мы назовём детей? Два мальчика и девочка… И кому какую фамилию дадим? У нас с тобой три рода — три фамилии.  — Да-да… Принцы, Макгонагалл, Снейп. Я… — говорю, но голос звучит отстраненно. — Минерва, ты думала над именами? - Я? А… Нет, не думала. Пусть выбор будет за тобой. — мне от чего-то становится смешно, — Но одного сына мы назовём Годриком Гриффиндорем — я не выдержу змеиного семейства! Или думаешь имя Годрик устарело? , — я вижу, как его глаза улыбчиво сверкают, отражая в себе искры камина.  — Безвозвратно, мой сын не будет Годриком.  — А мой будет! — Смеюсь, А он широко улыбается, привыкает теплеет, — Ладно, Северус, какие предложения? Я бы хотела назвать дочь: Кассандра. Ну, знаешь, Кассандра - Сан: очень солнечное имя. А нам так нужно тепло. И тебе без меня оно будет необходимо… — я роняю фразу машинально, вижу как дергается его плечо. — Раз ты так хочешь гриффиндорку-дочь, то давай назовём её Кассандра Изабель Макгонагалл. — Спасибо, что не Минервой.  — У тебя слишком обязывающие имя.. — он подходит, садится у моих колен, крепко сжимает мои руки. — Твоё имя обязывает быть сильной, умной, самоотверженной до безрассудства. — грубая подушечками его пальца проходится по моей нижней губе. — Северус, ты же знаешь… Ещё не долго, я рожу. Пока нельзя..- шепчу чуть краснея  — Знаю, не мальчик. — он отдергивает руку от моих губ, — Одного сына назовём — Фредерик Тобиас Принц, второго — Кристиан Северус Снейп. ж — Смотрю с фантазией у тебя не очень… Но я согласна.  — Хорошо, — он нежно поцеловал мою ладонь. Я попыталась подняться с кресла, но живот перевесел.  — С-северус… — простонала я, — Сходи завтра на работу за меня. Ты же мой заместитель. — Что?! Ты всё это время работала?! — он закричал, поднявшись с колен, — Дура! Ты же вот-вот родишь! — глаза, чёрные как ночь над океаном, яростно сверкали..  — Тихо, милый, я директор. Лучше помоги мне поднять почти семнадцать килограмм живого веса..  — Семнадцать? — глаза сменились на удивлённо-ошарашенные. ж  — Да-да, твои детки очень тяжёлые. Тёплые сильные руки подхватили меня и понесли на второй этаж. Он же не у держит — думалось где-то, но так не хотелось, чтобы он отпускал меня. ***  — Минерва, тебе не кажется, что тройня слишком глобально? — спросил он, дыша мне в макушку . Я не ответила, как-то глупо уже над этим размышлять. - Мин, это же жуткие затраты… — мой муж погрузился в глубочайшие пучины раздумий о хлебе насущном. Лёгкий южный, но всё же по-осеннему холодный ветер гулял по комнате, играя в наших волосах. Повернувшись на другой бок в своих подушках, погладила его по волосам, успокаивая, заставляя уснуснуть. Во время сна у меня затек бок, поэтому я растолкала спящего Снейпа. Недоуменно он посмотрел на меня.  — Милый, переверни… Он стоически поднялся и, будто большую напольную вазу из Богемского стекла, осторожно кантовал меня на другой бок. ***  — Милый, я в Мунго, вечером буду. Когда меня увидела колдомедик, то тут же закричала,  — Немедленно рожать!  — Но ведь я не хочу! — буянила я.  — Срочно. Тёмный коридор, лампы, я глотаю горькое зелье. Глаза закрываются, тело не имеет веса, не чувствует боли. Сколько прошло времени? Не знаю.  — Все 50 см и все по 2.900. Мать, да ты их, видать, одинаково любила, — прозвучал голос медика, где-то у выхода из тёмного туннеля. *** Три тёплых конвертика и странное чувство расчлененности. Будто моя рук там, нога тут, а голова у двери. Я разрываюсь. Первую неделю нельзя применять магиию в уходе за младенцами, и родственников не пускают. Я не справляюсь сама. Один орёт, второй спит, третьей надо пеленки поменять. К кому бежать, что делать? Шов на животе болит, голова кружится, а надо убраться в палате, и разобраться с тремя крошечными комочками. Без магии... У меня нет ни секундочки поспать. Ночью начинается самое страшное. У малышей болят животики и они хором воют. Я схожу с ума.. . Сегодня меня заберёт Северус, в моих руках кроме детей ещё и школа... Северус зашёл в палату , и я кинулась ему на шею. - Сегодня по стене бегал огромный жук размером с тапок. Он был зелёный в оранжевую полосочку. Я его ловила, но он открыл дверь и улетел. - Это глюки, милая. - он покровительственно погладил меня по волосам. - Забери меня отсюда. *** Два месяца спустя. Большой зал сверкал тысячей огней. Я взошла на трибуну, приговорила речь. "Где же он?" - вертелось в голове. Северуса отправили в командировку в Румынию по заданию Министерства. Месяц! Его не было месяц. Слава Мерлину, Поппи и домовики помогают мне с тройней, иначе я отказалась бы от столь высокой должности. Я нервно одергиваю платье, чуть зарапая ногтями кожу. В Зале жарко, приказываю оркестру играть. Первый танец за директором. Сквозь толпу ко мне подходит Поттер, не мальчик, каким был не так давно, а молодой аврор, - Позвольте, профессор. Протягиваю руку, не испытывая ни обиды, ни боли. Мы мерно плывём по залитому звездным светом залу. - Профессор.. - Да? - спрашиваю, делая очередной поворот. - Простите меня. - Прощаю, - просто отвечаю я. - Простите меня, я не хотел такого исхода... Правда. Я просто не хотел, чтобы он мне врал. Я знаю, что был не прав. - Это хорошо, но ведь можно ещё все исправить... - я по-матерински улыбаюсь ему. - Нет.- Он опускает глаза - Я уже ходил в Министерство. Нельзя разрушить приговор Визенгамота. - В любом случае я вас прощаю, - сердце сковывает болью, - Идите к Джинни , Гарри. - я выпускаю его руки из своих, хочу уйти, но он дотрагивается до моего плеча и вкладывает в ладонь стеклянную баночку. - Это продлит вам жизнь, не знаю насколько. Простите, профессор. Вы... Вы всем нам очень дороги, вы заменили мне родительскую опеку. Простите. - я вижу слёзы в юношеских глазах. Подхожу, вытираю их, поднимаю руку. - Гарри, иди, не кори себя. Ты осознал ошибку. Спасибо тебе. Разворачиваюсь на каблуках , сажусь в директорское кресло. Где он? Нервничаю, отсьукиваю пальцами ритм по столешнице. Расстегиваю плащ, скидываю его. Жарко, нестерпимо душно. Пригубливаю вино, но становится лишь хуже. Жарко. Огромная дубовая дверь растворяется. Я встаю с кресла. Снейп влетает, размахивая плащом как крыльями. Пришёл. Глаза в глаза, не разрывая контакта. Он подходит ко мне, чинно кивает, - Профессор Снейп, рады вас видеть. - киваю в ответ. Он наклоняется к уху, опалив дыханием кожу, - Как же я хочу тебя, женщина. - С-северус...- шепчу я, красная роза расцветает на щеках. - Ты очень занята? - шепчет жарко, еле заметно прикусив мочку. - Н-нет.. - Тогда нам нужно обсудить некоторые неотложные дела. - Н-но, С-северус... Я директор. Должна... - Пойдём. Я, повинуясь, встаю. Как в тумане бреду за ним. . - Я скучал... Очень. Ты ведь тоже хочешь меня? - шепчет, чуть усмехаясь. А я заливаюсь стыдом, смущением, не знаю почему. - Ответь мне, Минерва. - Д-да... Хочу. Мы заходим в его комнаты, не мои. Подземелье, холодное, жутковатое. Северус прижимает меня к холодной стене, облизывает нижнюю губу, прося войти. Целую его первой, не могу ждать, нет сил. Стон, желающий, грудной. - Уверена, моя милая? - да он смеётся! Полгода уверена, полгода жду. Прижимаюсь поближе. "Если тебе не нравиться это платье..." "...или ожерелье..." Мы стояли так близко, что я могла видеть удивление в его глазах. "... или туфли..." Я положила свои ладони ему на грудь, трогая мягкую, тонкую ткань своими чувствительными кончиками пальцев и заметила легкую дрожь, которая прошла по нему, после моего прикосновения. Я подняла подбородок и почти прикоснулась к его щеке, нежно прошептав. "Тогда помоги мне снять их". Дрожь прошла по его телу, передалась мне. Поцелуй. Глубокий, долгий, лишил меня дыхания, колени подкосились. Взмах палочки, моя одежда соскальзывает на пол. Мягкие поцелуи на шеи, на груди, обвиваю его шею руками. Пробегаю по обнаженной спине пальцами, растворяюсь в ощущениях. Пуговицы на его брюках растегнуты... Где он, а где я? Одно дыхание на двоих. Вдох-выдох. - Какая ты сладкая. Вдох-выдох. Одно сердце на двоих. - Ты любишь меня? - Да... Вдох-выдох. Целует, забирает воздух, целую в ответ - возвращаю. - Не надо. Слишком откровенно.. - шепчу, сжимая колени, но он раздвигает их, прижимается щекой. Вдох-выдох. - Может дойдем до постели? Раскрываю окно - снег врывается в комнату. Жарко. Вдох-выдох. Целуешь грудь, кусаешь, оставляешь следы. - Будь со мной.. Я не могу больше - стон вырывается из груди, чуть хрипло. Слабость, но не стыдно. Я снова его этой ночью. Толчки, поцелуи, вдох-выдох. Научи меня жить,а я отдам тебе своё сердце. Уже отдала. Я прощаюсь с тобой заранее. Скольжу пальцами, льну, обнимаю. Я кошка, выше головы не прыгнишь. Тепло разливается искрами, ты опадаешь на меня. На улице метель, а у нас открыто окно - все волосы в снегу. Жарко. - Смотри какие звезды.. - Иди ко мне.. Научи меня, как прожить остаток жизни. Вдох-выдох.