противоположности | стачивающийся зуб
12 января 2016 г. в 01:27
Примечания:
Свидания в кафе.
К счастью, интервью не приводит к полному раскрытию их обмана. Но, к сожалению, оно порождает более раздражающее последствие: появление огромного числа людей, как журналистов, так и случайных прохожих, желающих поболтать с ней.
— Возможно, общение с кем-то пойдёт Вам на пользу, — замечает Арима.
— Можете не стараться, — говорит ему Тоука. — Здесь нигде нет ни камер, ни прослушивающих устройств.
— Я говорю это не для того чтобы соответствовать образу. Вы не общались со своей семьёй уже несколько недель.
— Предлагаете мне поговорить с Аято и Хинами, рискуя их спалить? Нет уж, спасибо. Хватит того, что о них известно Богу Смерти. Не хватало только, чтобы весь остальной город гонялся для взятия интервью ещё и за ними.
Поток журналистов не иссякает, так что Киришима прекращает гулять одной по утрам, а из дому выходит только со следователем, чьё присутствие настолько пугает людей, что тем самым ограждает девушку от их приставаний.
В течение двух недель они проводят своё свободное время на улице в общественных местах вплоть до 18:00 — после Арима уходит домой и «работает», или чем он там занимается в своём кабинете.
И вскоре, когда в следующий раз кто-то выпытывает у девушки, что же она делает вместе с Аримой, у Тоуки уже готов ответ: они ходят в кафе. Во множество кафе.
Ну а чем ещё они могут заняться? Они пробовали как-то сходить в зоопарк и в океанариум, а в итоге сделали полный круг, прежде чем уйти оттуда, так и не сказав друг другу ни слова за всё время.
— Парк развлечений? — однажды предлагает мужчина, но Киришима морщит нос, и следователь пожимает плечами. — Тогда кафе.
«Если в итоге наш план сработает, — угрюмо думает Тоука, — то это произойдёт уже под конец моей жизни».
Она переходит из одного кафе в другое. Пытается игнорировать тот факт, что все вокруг наблюдают за каждым их движением. Не думает о вещах, на которые не может повлиять (таких, как интервью), и расшифровывает язык жестов Аримы.
Например, Киришима знает, что ему так же скучно, как и ей: мужчина щурит глаза сильнее, чем обычно, и косится в сторону окна. Об Одноглазой Сове подозрительно долго не было вестей в последнее время, и он, наверное, думает о том, как бы заставить её обнаружить себя. Следователь берёт свой кофе, и девушка отмечает, что делает он это левой рукой — значит, при движении его ведущую правую руку всё ещё беспокоят раны от её укусов в плечо.
Впрочем, хуже того, что она стала понимать Ариму с одного взгляда, может быть только то, что он стал лучше разбираться в ней.
— Всё хорошо? — спрашивает мужчина уже третий раз за день.
А Тоука отвечает так же, как и в прошлые два: «Да».
Следователь начинает протирать очки. Киришима навешивает на лицо отработанную улыбку и заправляет прядь волос за левое ухо.
— Ну же, Арима. Надо сделать что-нибудь романтичное, — её голос звучит слишком резко для этих слов. Про время, которое они теперь совместно проводят в городе каждый день, ей так и нечего рассказать интересного, кроме «мы приходим туда-то и сидим там, ничего не делая».
Он возвращает очки на место и бросает взгляд на девушку.
— Я выбрал кафе. Ваша очередь что-нибудь предпринять.
Тоука откидывается в своём кресле.
— Кафе Вы выбрали, но это — самое худшее из тех, в которых мы уже бывали, — ворчит она, помешивая содержимое своей чашки. — Только люди останутся довольны, выпив это.
— Если этот кофе настолько плохой, что только люди будут пить его, — начинает Арима, — то почему здесь полно гулей?
Девушка удивлённо моргает.
— Что? Вовсе нет.
Больше он ничего не добавляет, лишь надрывает пакетик с сахаром и высыпает его содержимое в свою чашку.
Киришима оглядывается по сторонам. Люди неохотно отворачивают свои лица в сторону, пока её глаза окидывают помещение. Это кафе находится в чужом районе, так что Тоука не удивляется, не увидев никого из своих знакомых. Но похоже, что у каждого человека, которого она видит, напиток испорчен молоком или сиропами, а на тарелке лежит разная выпечка.
Девушка упоминает об этом после того, как они покидают кафе, и Арима согласно кивает.
— Вот Вам первая подсказка, — разъясняет он. — Даже в человеческом кафе не все заняты приёмом пищи и напитками.
Разумно, неохотно признаёт она. На памяти Тоуки, люди, посещавшие Антейку, однозначно вели себя по-другому. Но это ничего не доказывает.
— Как ещё можно различить? — допытывается она.
— По обычным признакам.
— Каким же?
Следователь не отвечает. Они идут бок-о-бок, бесцельно сворачивают на узкую улочку и, пройдя её, оказываются на небольшой площади. Здесь Арима сбавляет шаг и останавливается, рассматривая людей, сидящих за выставленными под открытым небом столиками.
— Вон там, — говорит он наконец.
— Где?
— Мужчина с ребёнком за столиком в тени.
— Те, что едят мороженое?
— Делают вид, что едят, — поправляет он. — Родитель глотает после каждого укуса, толком не прожёвывая, хотя это простое мороженое. А ребёнок… дети, особенно такие маленькие, часто облизывают лакомство и пачкаются, но у этого лицо совсем чистое. Без салфеток. И ест только ложкой.
Чем дольше Киришима смотрит, тем очевиднее это становится. Мороженое капает им на пальцы, но оба вытирают его, не облизывая. Она мысленно делает пометку себе на будущее.
Родитель и ребёнок выглядят крайне обеспокоенными, так что Тоука говорит: «Идёмте», — и они продолжают обратный путь к дому следователя. Однако этот разговор откладывается у неё в памяти, и в следующий раз на совместной прогулке девушка кивает головой в сторону бизнесмена, обедающего в парке на скамейке. Арима прослеживает направление её взгляда.
— Человек, — заявляет он почти сразу. Киришима хмурится, и мужчина продолжает: — Обратите внимание на карман его пиджака. Он полон фантиков от конфет.
— Гуль тоже мог так сделать, — бормочет девушка.
— Конечно мог, — признаёт следователь. Но его согласие не устраивает Тоуку.
Они проходят чуть дальше. Киришима замечает высокого школьника, гуляющего с собакой, и жестом указывает на него. Арима окидывает подростка взглядом, но вместо ответа интересуется:
— А вы как думаете?
Она внимательно смотрит. Думает.
— Человек, — наконец решает Тоука.
— Неправильно, — тотчас говорит мужчина, и её лицо вспыхивает.
— Почему? — возмущается девушка.
— Собака.
— И? Что с того? Собака-то тут причём?
— Вы раньше видели толстых собак? — спрашивает Арима, разворачиваясь. — Этому псу достаётся вся человеческая еда со стола его владельца.
Они наблюдают, как собака трусит мимо них, вывалив язык и почти касаясь земли своим отвислым пузом.
Тоука фыркает. Этого и следовало ожидать от гения CCG, полагает она.
На следующий день Киришима пробует снова. Каждый раз, когда она произносит «гуль», Арима отвечает «неверно» и указывает на следы от пищи на одежде, облизывания губ и взгляды, задерживающиеся на ресторанных вывесках. Каждый раз, когда говорит «человек», следователь заявляет «неправильно» и обращает её внимание на имитацию жевания, крепость зубов и тревожно бегающие глаза.
Девушка недовольна собой и напугана. Наблюдательность Аримы подтверждает его репутацию Бога Смерти, но если он видит насквозь абсолютно всех окружающих, то удивительно, как следователь ещё не перебил в одиночку всех упырей в городе.
Уже почти пора возвращаться в дом Аримы. В надежде верно определить сегодня хотя бы одного человека или гуля, Тоука в отчаянии тыкает в первого попавшегося и наугад выдаёт: «Человек!»
Мужчина оглядывается. Выдерживает паузу.
— Верно.
— П-правда?! — Неожиданно для себя, Киришима ощущает восторг.
Пока не рассматривает встречного повнимательнее.
— Но… почему человек? Он выглядят явно не в своей тарелке… нет пятен от еды… у него только один напиток, и это кофе.
— Всё это относится и к людям, — замечает Арима.
— Ну, да. Но… но как тогда у вас получается… — девушка в упор разглядывает человека, пока он не замечает их и не уходит в спешке. Тоука вздыхает.
— Невероятно, — бормочет она.
— Да, — подтверждает следователь, и необычное звучание его голоса настораживает Киришиму. Она морщит лоб, размышляя и догадываясь, а потом её озаряет.
Потрясённая девушка рывком оборачивается к Ариме.
— Вы… — Она слишком ошеломлена, чтобы закончить фразу.
«Вы блефовали всё это чёртово время».
— Ну, не всё время, — признаётся он, точно прочитав её мысли. — Но в большинстве случаев да.
Тоука хлопает глазами.
— Я думал, что на собаке спалюсь, — говорит мужчина, тихо хмыкнув и чуть склонив голову набок. Хоть она прежде не замечала за Аримой таких жестов, ясно, что выражают они веселье.
Бог Смерти развлекался.
Причём эта афера тянется уже давно.
За репутацией Бога Смерти как гения Тоука совсем упустила возможность того, что он также может просто дурачиться.
Девушка резко захлопывает рот ладонью, словно после случайного укуса или внезапной судороги. Арима подмигивает ей, а Киришима возмущённо отмахивается и отворачивается, чтобы он не видел выражения её лица.
Уголки её губ растягиваются в стороны так сильно и быстро, что даже больно. Что-то вспенивается и клокочет в груди Тоуки, и когда, наконец, вырывается изо рта, то напоминает скорее сильный кашель, нежели то, чем является на самом деле: хохот.
Она смеётся.
Из-за Аримы.
Это неправильно. Убийца Канеки не должен заставлять её смеяться. С некоторым ужасом девушка осознаёт, что даже не может вспомнить, когда последний раз думала о Канеки. Наверное, это было неделю назад. Уже целая неделя, как она гуляет по городу, высматривая в прохожих людей и гулей. Тоука была так поглощена этим занятием, что совершенно забыла мягкую улыбку парня, его добрые слова и все те дни, когда они варили кофе вместе.
— Тоука? — зовёт следователь, и Киришима прилагает все усилия, чтобы не оттолкнуть его и не закричать.
«Не называй меня так. Не говори со мной. Не смотри на меня. Не стой рядом со мной и не подходи ко мне, раз он не может!»
Окружающие поглядывают на них. Начинают собираться зеваки.
«Наша сделка. Приют. Пожертвования. Наша сделка. Наша сделка».
Она делает несколько глубоких вдохов, чтобы овладеть голосом и выражением лица.
— Идите домой, — ровно произносит девушка.
— Тоу…
— Идите. Домой.
Её пристальный взгляд, как обычно, не заставляет дрогнуть каменное лицо Аримы. Но мужчина опускает глаза на свои часы.
— Ладно, — говорит он. — Всё равно мне пора возвращаться к работе, так что я ухожу. Пожалуйста, будьте осторожны по пути домой.
Киришима покидает его прежде, чем следователь заканчивает свою речь, идёт быстро, не поднимая глаз.
Она так больше не может. Не вынесет. Слишком уж больно.
«Наша сделка. Приют. Пожертвования. Наша сделка. Наша сделка».
Последнее время её даже не занимали мысли об убийстве Аримы. Девушка осознаёт, что вовсе бы махнула на них рукой. Она бы также отказалась от своих праздных мечтаний о том, каково это, совсем ничего не чувствовать.
И сегодня он заставил её смеяться.
«Наша сделка. Приют. Пожертвования. Наша сделка. Наша сделка. Канеки…»
Она не может вернуться в его дом. Не сейчас. Ей просто нужно… немного времени… лишь немного времени, чтобы не быть частью его любовной истории… совсем чуть-чуть времени, чтобы побыть собой.
Киришима выжидает, пока не удостоверится, что может спокойно выносить взгляды окружающих, а затем заходит в первое попавшееся кафе и заказывает эспрессо. К счастью, помещение оказывается небольшим и по большей части пустующим, если обслуживающий персонал и узнаёт её, то они не подают вида. Девушка устраивается в дальней части кафе, у окна, скрытого от глаз прохожих с улицы вьющимися растениями и всевозможными безделушками. Но не успевает она пригубить напиток, как, к её неудовольствию, кто-то всё же подходит и усаживается напротив неё. Тоука даже не утруждается взглянуть на нахала.
— Извините, — говорит она, не подумав смягчить свой тон. — Я не даю интервью без предварительного согласования. Сначала позвоните.
— Я пытался позвонить. — Сердито бормочет человек. — Я оборвал тебе весь телефон. Но как-то ни разу не смог дозвониться, даже несмотря на то, что я твой брат.