закрываем двери квартир.
ключи под коврик,
по приятельски улыбается дворник
и этот предательски огромный мир.
Той ночью никто не спит до рассвета.
В 2:45 просыпается Мэтт. От того, что он много ворочается и скатывается с кровати. Еще до того, как очутиться на полу, парень подбородком ударяется об угол тумбочки.
Удачно, не правда ли? Учитывая, что он не прикусил язык… То, да! Удачно!
Его зубы громко цокают друг об друга. Мэтт вскрикивает. Боль ударяет в голову. Судорогой ему сводит мышцы шеи. Парень концентрируется на том, чтобы продолжать дышать. И это простое действие стоит ему больших усилий. Потому что он не может разжать челюсть и открыть рот.
Противная зубная боль.
Паника подступает под горло комком. Ему не хватает дыхания. Парень стоит на четвереньках, не в силах подняться. Он чувствует, как задыхается.
Когда чьи-то руки пытаются поднять его с пола…
Нет!
Мэтт вскрикивает.
Ему снилось…
— Сынок!
… как его взяли…
— Включи свет!
… и повесили на крюк.
Когда включается свет, отец Мэтта реагирует быстро. Будучи тренером, он часто видел подобное. Мистер Дуглас надавливает на щеки у основания нижней челюсти со всей возможной силой. Напряжение в мышцах спадает, и парень открывает рот.
Первый вдох дается трудно. До рези в глазах. Мэтт едва стоит на ногах, но все-таки бредет в ванну, держась за стены.
После, на кухне, его мама протягивает ему пакет со льдом, который парень без лишних слов прикладывает к припухшей челюсти.
Он не может унять дрожь во всем теле. Трясутся руки. Он постукивает босыми ногами об кафельный пол. Передергивает плечами.
И что самое невыносимое…
Миссис Дуглас ставит чайник для кофе. Мистер Дуглас включает телевизор на спортивном канале.
Что невозможно стерпеть…
Все понимают, что сегодня поспать уже не удастся.
…это то, как у Мэтта стучат зубы.
Сначала Эмили бесится от того, что не может найти баночки с родительским снотворным.
Естественно, делает она это не вслух. Её родители в курсе, что иногда она берет одну или две таблетки. Плохо конечно, что она это делает без разрешения.
Но Эмили, в общем-то, многие вещи делает без чьего-либо разрешения.
За неимением таблеток, находчивая Эмили спешит в библиотеку. В аккурат за томиками английской классики находится нычка отца, где тот хранит спиртное. Помня о том, что ей сегодня вкололи какие-никакие, но лекарства, девушка отпивает 100 грамм виски. Она точно знает, сколько ей надо выпить для того, чтобы заснуть.
Да, у нее и без «снотворного» слипаются глаза, и она валится с ног от усталости.
Но Эмили не привыкла доверять случаю. И как показали события прошлой ночи. Не зря…
Она помнит крест на самодельной могиле Бет…
Нельзя ни на кого полагаться.
Она помнит то, что осталось от Бет.
Нельзя рассчитывать, что тебя спасут.
Эмили хочет спать… но теперь она не полагается даже на свою усталость.
Спиртное делает свое дело. Как только ее голова касается подушки, она проваливается в сон.
В 5:25 Эмили просыпается от собственного крика. Голова кружится. Она не может сориентироваться. Девушка еще находится в полудреме.
— Черт…
Она не может открыть глаза. Тяжелые веки просто не поднимаются.
Печет… По щекам бегут слезы и еще больше обжигают ее глаза. Она включает свет, но даже сквозь веки ей больно. Эмили прикрывает глаза левой рукой, придерживаясь за стену, она идет в ванную.
У нее жутко болит голова, особенно лоб. Давление на глаза не ослабевает. Судорожно схватившись за кран, она включает холодную воду.
Больно моргать.
Умывается Эмили долго. Холодная вода освежает, успокаивает, помогает ей проснуться и привести в порядок мысли.
Больно смотреть.
Морщась и щурясь, Эмили все-таки поднимает глаза и смотрит на свое отражение в забрызганном зеркале.
Из-за воды и бесконечно бегущих слез её глаза покраснели и припухли. Белок стал светло-розовым, и на обоих глазах полопались сосудики.
Эмили не может долго смотреть. Не может держать глаза открытыми.
Она смачивает полотенце в холодной воде и ложится обратно в постель. Голова все еще раскалывается, и слёзы бегут. Она включает телевизор.
Ей никто не нужен.
Она кладет полотенце на глаза компрессом и слушает какое-то ток-шоу до самого утра.
Крис спит неспокойно. На лицо явные признаки кошмарного сновидения. Учащенное дыхание, испарина. Он разговаривает во сне. Но прежде чем его собственное сознание заставляет его проснуться… это делает Брамс.
Пес, который уже давно забрался на кровать и мирно похрапывал рядом с хозяином, просыпается от неясного бормотания Криса. С минуту Брамс с интересом наблюдает за хозяином и, придя к единственно логичному умозаключению, что Крису больно, а значит, его нужно что? Правильно! Пожалеть!
Брамс начинает облизывать его лицо. Поэтому парень просыпается от того, что ему щекотно в 4:30.
— Ну! Брамс! Перестань…
В комнате все также царит полумрак, но телевизор выключен. У Кристофера трещит голова, и сердце бешено стучит в груди. На ощупь он пытается найти свои очки. Наверняка они сползли, когда он заснул… Его рука находит что-то другое.
Из-за неожиданно резкой боли в шее, он с трудом поднимает свою голову.
Ах, да… И дает ей упасть обратно. Он совсем забыл.
Свернувшись калачиком, Сэм спит у него под боком.
Они все еще лежат поперек кровати, полувалетом. Её колени упираются ему в макушку, а светловолосая голова лежит на его правом подреберье.
Крис пытается пошевелиться, но понимает, что попал в безвыходную ситуацию. Слева — Брамс положил голову ему на грудь, справа – Сэм. Возможно, это и к лучшему. Ведь у него ноет затылок, раскалывается голова, и безумно болит шея.
Так… как будто ему оторвали голову и пришили обратно.
Левой рукой Крис дотягивается до подушки и кладет её себе под голову. Брамс следит за движениями своего хозяина одними глазами.
Так намного удобнее.
Парень чешет своего питомца за ухом. С каждым вдохом сердцебиение успокаивается. Чем дольше Крис гладит своего пса, тем яснее его мысли.
Паниковать? Зачем паниковать? Когда этот пес боготворит тебя и так мило играет своими бровками.
Правая рука Криса за неимением лучшего места опускается на талию Сэм.
Так намного удобнее.
Но заснуть он все никак не может.
Благодаря Брамсу он легко уминает дрожь в руках. А Сэм… так сладко свернувшись вокруг него клубком, ну точно кошка, не оставляет места страху в его голове.
Но присутствие этих двоих не может стереть из памяти жуткие картины из сна.
Ровно в 5:25 Эшли кричит в своей комнате. В темноте её спальни ей мерещатся тени проклятых существ.
У нее болит горло.
Дрожащими руками она включает лампу и случайно скидывает ее с прикроватного столика.
У нее болит шея.
Её ноги путаются в одеяле, когда она пытается встать. У нее пропал голос, и она давится собственными вдохами.
Паника.
На шум прибегают её родители. Из-за её слез невозможно ничего разобрать.
Она падает с кровати от неожиданности, когда в комнате включают свет. Но ей уже не видятся демоны в углах её комнаты.
Мама крепко обнимает её и приступ паники отступает. Папа приносит стакан воды. Холодная вода струится по пересохшей глотке, и она снова может дышать. К ней возвращается голос, но на вопросы обеспокоенных родителей она не отвечает.
Только плачет.
Мама остается с Эшли на ночь. Горит прикроватная лампа. Миссис Росс гладит дочку по голове и знает, наверняка, что её ребенка бьёт дрожь, и душат слёзы до самого рассвета.
У кровати Джессики всю ночь дежурит медсестра (по настоятельной просьбе Майкла, подкрепленной щедрой суммой, разумеется!).
У девушки то и дело скачут показания на мониторах. Она лежит под капельницей и продолжает спать под действием обезболивающих препаратов. Когда Джесс начинает ворочаться и шептать нечто нечленораздельное — ей вкалывают успокоительное, и она утихает.
В 6:30 медсестра подскакивает со своего места от того, что Джессика кричит. Она спит.
Она спит и кричит. У нее закрыты глаза и она кричит.
На этот раз вместо того, чтобы вколоть ей ‘что-нибудь’, молоденькая медсестра трясет Джесс за плечи и нервно пытается её разбудить. Джесс просыпается.
На мгновение в палате становится тихо. Девушка тяжело дышит и со страхом поглядывает по сторонам. Медсестра гладит её по спине и шепчет утешительные слова.
— Это был кошмар. Всего лишь дурной сон.
Джесс поворачивается, чтобы ответить…
— Все в порядке.
…но не может.
Язык будто стал ватным и онемел. Вместо слов она мычит. От любого движения челюстью у нее болят губы и щеки. Глаза наливаются слезами. От боли сводит скулы.
Медсестра вызывает врача, который возится с Джесс до начала утренней смены.
6:51. Первое, что кричит Майкл — это имя Сэм.
Парень просыпается от невыносимого жара. Он весь мокрый, простыня липнет к телу.
Душно. Во рту пересохло. Левая кисть ноет пульсирующей болью.
Майк встает на ноги. Кружится голова, и его бросает из стороны в сторону.
Открытая балконная дверь приносит минутное облегчение. Два стакана выпитой залпом воды утихомиривают рой мыслей и образов, который лихорадочно снует у парня в голове. Сев на кровать, он старается собраться с мыслями.
— Мне же, вашу мать, кололи противовоспалительное для руки… — он трогает свой лоб и пытается определить температуру, — Тогда, почему у меня такое ощущение, что у меня под 40.
Ему снова душно. По телу бегут мурашки из-за сквозняка.
Дурацкий сон…
Пока он бредет в ванную, перед глазами еще совсем яркие и такие четкие мелькают образы из его сна.
Дурацкая рука…
Дом Вашингтонов. Лампочка, расколовшаяся в его ладони. Едва уловимый поворот головы. Осторожный взгляд на Сэм.
Майк быстро привыкает к холодной воде, которая наконец помогает ему остыть.
Их было двое. Она пришла за ним в пансионат. Они спустились вместе в шахты. И тогда…
Парень старается не мочить перевязанную левую руку.
…их было только двое. Да, в комнате были еще Эмили, Крис и Эшли. Он это знает. Он это помнит. Но только между ним и Самантой шел этот безмолвный разговор.
Майкл закрывает глаза и подставляет лицо под холодные струи воды.
Он проснулся, потому что у него начался жар и поднялась температура.
Естественно…
А еще он проснулся от того, что во сне он видел, как вендиго поймал Саманту.
Майку хочется позвонить ей. Но еще очень рано. Саманта наверняка еще спит. Он надеется, что она спит.
В 6:52 просыпается Сэм. Она резко вдыхает и распахивает глаза.
Она вдыхает, как если бы она вынырнула с глубины на поверхность.
Она делает глоток воздуха, как будто она на время удерживала дыхание.
Она давится воздухом, как будто её ударили под дых.
Девушка медленно моргает и держится за живот.
Первое, что видит Саманта, проснувшись после кошмарного сна…
— Утро.
…
это Крис.
— Ммм, — она выдыхает и закрывает глаза.
Сэм зарывается лицом ему в бок.
— Как спалось? — задает парень вопрос, вполне уместный в данной ситуации.
В ответ девушка мычит, и он чувствует вибрацию её голоса на своих рёбрах. Она все еще прижимает руки к животу. Больно…
— Очень красноречиво.
Она пытается повернуться и ударяет парня коленом по голове.
— Ой.
— Прости.
У Криса дрогнули губы в полуулыбке. Оказывается, по утрам голос у Саманты тихий, грудной, с хрипотцой. И он его запоминает. Откладывает в архивах памяти.
— У тебя что-то болит? — спрашивает он и чувствует, как она кивает, уткнувшись носом ему в бок.
— Живот…
И снова её хриплый, сонный голос.
— Если тебя тошнит из-за еды…
— Это не из-за еды, — она немного поворачивает голову, так что видны одни ее глаза, — И меня не тошнит.
Они смотрят друг на друга.
— Мне жарко.
Рука Криса убирает волосы с ее лица и пробует лоб.
— У тебя нет температуры.
Саманта продолжает лежать и держаться за живот.
— Сними свитер.
Девушка обдумывает его слова. На самом деле ей очень жарко и больно. Но так не хочется вставать. Все тело ватное и голова не соображает.
— Сэм…
Девушка раздраженно садиться на кровать. У нее немного кружится голова, и расфокусирован взгляд.
— Так и Брамс здесь, — заметив золотого ретривера, она тут же тянется к нему, чтобы погладить, — Ты мой сладкий!
— Конечно! Он может спать, где хочет, – как само собой разумеющиеся, говорит блондин.
Пес жмурится от удовольствия, ведь его гладят сразу два хороших человека.
Саманта закрывает глаза. Очередной спазм, который начинается где-то внутри и расходится волной боли аж до самого позвоночника.
— Крис? — девушка пытается обратить на себя внимание.
— Ммм? — он как раз, играя, прятал глаза Брамса за его же ушами.
— У меня руки болят, — говорит Сэм, как будто он может что-то сделать.
Но блондин смотрит на нее и понимает с полуслова. Крис берет её за рукав и тянет на себя, а Сэм в свою очередь вытаскивает руку. Девушка тихонько посмеивается.
— Чувствую себя калекой, — наотмашь подавая ему вторую руку, говорит Саманта.
— Скорее уставший ребёнок, — поправляет её парень.
Она скрещивает руки на животе и морщится от боли.
— Ты хоть бы встал, а то развалился, как князь какой-то.
— Ну, уж нет, — хохотнув, отвечает он, — У меня достаточно длинные руки, чтобы достать до тебя.
Так и есть. Крису ничего не стоит завести руки за её шею, сжать вязанную ткань в кулаке и стянуть её свитер… с третьей попытки.
Первый раз, ворот цепляется за её подбородок.
- Кое-кто поправился за ночь, — абсурдно поучительным тоном, объявляет Крис и еще раз несильно дергает свитер (больше для комичного эффекта, а не для того, чтобы его снять).
Второй раз он цепляется за её нос.
— Сэм, ну ты там помогай! Втяни щеки в себя, я не знаю.
— Ха-ха! Вообще-то это мой нос! — смеясь, говорит она.
— О! Ну, тогда понятно! Твой известный, длинный, любопытный нос!
Саманта его не видит, но уверена, что Крис смеется.
— Не смеши меня! У меня болит живот! — она хлопает его по плечу.
Парень отбрасывает её свитер в сторону и несколько утомленно говорит:
— Ляг на спину и гладь себе живот.
В ответ девушка снова зарывается в свою «живую подушку».
— Я как бы не против, Сэм, — ёрзая под ней, говорит Крис, — Но ты мне уже всю печень отлежала.
Она тихо стонет и хнычет. Скорее от досады на саму себя, чем от боли.
— Чем больше ты скукоживаешься и напрягаешь живот, тем больше он будет болеть, — тоном отличника продолжает вещать Крис.
— Почему ты всегда прав, — недовольно бубнит себе под нос Саманта и переворачивается на спину.
— Я иногда сам этому не рад.
Теперь это уже не валет, а красивый прямой угол между ее шей и его ребрами.
Брамс не понимает, что происходит. Никто его не гладит и не обращает внимание. Да и вообще! Ему пора бы и покушать! Пес встает на ноги и спрыгивает с кровати.
— Брамс ушел, — констатирует факт Крис.
— Мы ему надоели?
— Ему пора гулять.
Они умолкают. Лежа на спине, Сэм смотрит в потолок и гладит свой живот. Делает так, как он ей сказал, но ей не легче.
— Гладь.
— Я глажу.
— Ты не гладишь. Ты трешь его.
Крис снова прав, и она это знает. Сэм закрывает глаза. Лежа на спине, ей намного легче дышать. Но боль все никак не проходит. Как будто у нее там зияет сквозная рана.
Девушке не хватает терпения. Не хватает самоконтроля, чтобы отвлечься и не думать о том, как,
черт побери, больно!
— Шшш… — его ладонь накрывает её руки, — Не злись…
Сначала Крис пробует вести ее руки круговыми движениями по часовой стрелке.
— Ну правда… Как будто у тебя никогда не болел живот, Сэм.
— Не поверишь, но никогда, — голос выдает её напряжение. Она собрана и сфокусирована на том, чтобы не сбросить его руку, которая обводит нестерпимо медленные круги.
Парень поводит плечами.
— Значит, тебе повезло.
Сэм хочет что-то ответить, но может только глубоко вдохнуть из-за нового приступа боли. Её руки выскальзывают из-под его и ложатся выше пупка.
Крис недовольно вздыхает. Девушка едва подымает голову и мельком замечает, что у него закрыты глаза.
— Убери, — говорит он и аккуратно отводит их в сторону.
Когда его ладонь ложится ей на живот, Сэм забывает выдохнуть.
Ладонь у него большая, как, в общем-то, у всех парней, теплой и приятной тяжестью лежит на ее животе. Его рука скользит по тонкой материи её футболки намеренно медленно, разнося пробирающее насквозь тепло.
Ей же было жарко!
Тогда она, вся дрожащая после кошмара, стаскивала удушающий свитер.
Ей и сейчас жарко… Но совсем
не так…
Его прикосновение успокаивает и заставляет расслабиться. Расслабиться ровно до следующего приступа боли.
Крис чувствует, как под его рукой судорогами сокращаются мышцы. Но Сэм — молодец. Даже не ойкает в этот раз.
Саманта не думает о боли. Она думает о его руке и о том, какие у нее должно быть красные щеки. Она думает, что ни за что не рискнет взглянуть на него.
«Как он может ровно дышать?» — раздосадовано думает девушка.
Но это… чтобы
это ни было! Это, правда, помогает.
— Спасибо… мне действительно лучше, — она выдыхает и закрывает заспанные глаза.
— Я же говорил, — самодовольно усмехается парень, — Это любимая игра Брамса, называется ‘Гладь меня! Гладь меня полностью!’
Крис чувствует, как сокращаются её мышцы от смеха.
— Я думаю, ты можешь играть в нее на деньги.
Когда его рука залазит ей под футболку, Саманту как будто обдает кипятком. Её левая рука хватает его правую. Они не смотрят друг на друга.
— Что ты делаешь?
— Позволь помочь.
На этот раз они говорят это вслух.
По сути Крис ничего
такого не делает. Просто гладит её живот.
Его теплая рука. Её горячее после сна тело.
Кожа к коже.
— Ты можешь дышать, Сэм, — в его тоне сквозит самодовольство.
Она выдыхает и Крис усмехается. Смущения Саманты не знает границ.
У парня закрыты глаза, но когда она начинает посмеиваться, он это чувствует своей рукой. Так же как и она чувствует каждую мозоль на его руке, сухую корочку мелких царапин.
— Что тебе снилось? — спрашивает она, чтобы хоть как-то заполнить эту многозначительную тишину.
— О, ничего особенного… — с готовностью отвечает Крис, — Просто… кое-кто не открыл мне дверь… И вендиго поймало меня и оторвало мне голову.
Сэм искоса глядит на него, но глаза у блондина все также закрыты. Его большой палец задевает резинку её лифчика.
Саманта жмурится, сдвигает коленки и сжимает одеяло в кулаках.
— А тебе?
— Я проснулась…
Его мизинец едва скользит под поясом её штанов.
Что ты, зараза, делаешь?
Девушка глотает и моргает.
— Мне приснилось, что Майк, меня зовет.
***
Эшли не могла усидеть дома.
Утром папа готовил завтрак. Сделал все её любимые кушанья. Начал с шоколадных брауни, которыми она объедалась в 5 лет и закончил плохо застывшим тирамису в стаканчике, приготовленном по рецепту из интернета. Вкус не такой, каким он должен быть, но все равно приятно.
Вся семья Росс заправляется литрами кофе. Отец отправляется на работу, а мама берет отгул. Эш не может найти себе занятия. Тело все еще болит, на лице алеет фингал. За компьютером не выходит долго посидеть — быстро устают глаза. Та же история с телевизором.
Девушка долго смотрит на телефон и раздумывает, звонить ли Кристоферу первой или нет. Она боится быть навязчивой… Тем более, прошлым вечером когда она ему звонила, то у него было занято.
И, как назло, все книжки в доме уже прочитаны!
Сперва, миссис Росс не поддается уговорам дочери. Тогда Эшли собирает 2 паззла, достает свою детскую скрипку и худо-бедно пиликает на ней «Зиму» Вивальди, а на кухню «печь яблочный пирог для Криса» её не пускают.
В конце концов, миссис Росс выпускает свою дочь из дома, чтобы та сходила в книжный. С тем условием, что Эшли вернется к обеду.
Именно там девушка коротает три часа. Сначала она проходит мимо стеллажей с бестселлерами, долго не задерживается у полок с романами и неожиданно для самой себя тормозит у полок с фольклором.
Она читает легенды Североамериканских индейцев. Когда-то они все читали их в школе, ведь, это входило в их программу. Она смутно помнит странные названия и чужое, отличное от её собственного, мировоззрение.
Божества, духи, громовые птицы, койот, тотемы, волк, кролик,
вендиго…
«Неужели… Неужели все это реально?» — спрашивает она саму себя, пока её воображение рисует всех этих персонажей с пугающей реалистичностью, — «Но ведь если вендиго реальны, тогда…»
Звук бьющегося стекла.
Эшли отрывается от книги. В витрине магазина от центра вниз бежит извилистая трещина. Девушка хмурится и подходит ближе.
— Что случилось? — спрашивает кто-то из посетителей.
— По-видимому, кто-то кинул камень.
Стоя прямо перед витриной, она оглядывается по сторонам и пытается увидеть виновника.
— Девушка отойдите! Вы можете порезаться.
— Да, я..
Черная тень врезается в стекло.
Эшли вовремя отскакивает от витрины.
— Это..? Это птица…
Так и есть. Черная птица бьётся об стекло. Похоже на ворона, но больше раза в два. Девушка не верит своим глазам и чувствует, как безумно стучит её сердце.
Громовые птицы не похожи на других птиц.
Она хватает заранее подготовленный продавцом пакет с купленными книгами и бежит из магазина. На мгновение её оглушает раскат грома.
Также громовые птицы не поют, как певчие.
Девушка бежит не оборачиваясь. Главное - оказаться дома.
Их песня грохочет и раскатывается эхом от облака к облаку, пока не превратится в гулкие раскаты, сотрясающие землю внизу.
В её сознании всплывают строчки из только что прочитанной книги.
— Ох! Бежишь быстрее ветра!
Она едва не врезается в прохожего. Девушка останавливается и удивленно смотрит на мужчину, который появился, откуда ни возьмись.
— Извините, — тяжело дыша и испуганно оглядываясь по сторонам, говорит Эшли, — Я вас не видела…
У мужчины смуглая кожа, темные глаза и черные длинные волосы. Разрез глаз и орлиный нос выдают в нем представителя коренного жителя Америки.
Совпадение? Не думаю…
— Еще раз извините…- она прижимает к груди пакет с книгами, — Удачного дня.
Эшли тоже так не думает. И поэтому торопиться уйти.
— Макадэджиджаквэ.
-Что? — в испуге переспрашивает девушка и искоса смотрит на индейца.
— Макадэджиджаквэ, — добродушно улыбаясь, повторяет он, — Северный Гром.
— Что? — снова спрашивает Эшли и хмурит брови.
— Черная Громовая Птица, — он делает многозначительную паузу, — Тебе не удастся от нее сбежать.
Черт…
Девушка прикусывает губу, качает головой и бежит домой без оглядки.
***
Саманта шла домой без оглядки.
«Просто прогулка позора какая-то!» — раздосадовано думала девушка. Ей казалось, что всякий встретившейся ей прохожий, или сосед, выглянувший из окна дома, обязательно подумает именно это.
«Естественно! А на что это еще похоже?» — продолжает мысленно читать сама себе нотации Саманта.
Ей не следовало оставаться на ночь. Тем более засыпать в постели Криса. Поправочка!
Вместе с Крисом. Ей стоило сразу же подняться и уйти домой. А не валяться до тех пор, пока у нее перестанет ныть, разболевшийся на нервной почве, живот!
Почему она осталась?
Потому что не видела в этом ничего предосудительного. Они уже проспали всю ночь в одной постели, черт побери! Спали! Просто спали!
Какой смысл в смущении или неловкости? Зачем все усложнять?
«Мы же друзья!» — устало думает Сэм.
Ага… канешн.
Девушка поглубже сует руки в карманы. Сует руки в карманы и приказывает себе не обращать внимание на все еще истомную тяжесть внизу живота, из-за которой сами по себе подгибаются колени.
Ты только почаще себе это повторяй…
Оказавшись у себя дома, Саманта старается не думать… Вообще ни о чем не думать.
Она наговаривает голосовые сообщения матери и отцу и заверяет их, что с ней все в порядке, и что она со всем справляется. Ставит вариться кофе. Проверяет электронную почту. Наконец-то осознает, что ей нужно купить новый телефон. Растерянно рыскает по кухонным шкафам и холодильнику в поисках завтрака.
Звонит домашний телефон.
— Доброе утро, Сэм!
Еще один…
— Привет, Майк…
Не то чтобы она была не рада его слышать… Просто… Ну, вот совсем не вовремя.
— Как ты? У тебя все хорошо? — торопится спросить парень.
— Да-да… А ты?
— Все нормально… Только плохо спал.
Саманта решает не делиться с ним своими впечатлениями о первой ночи после того как им удалось выжить.
— Как Джесс?
— Ммм, она… нормально.
Почему-то Сэм, кажется, что он не ожидал этого вполне логичного вопроса о Джессике.
— Ты что-то хотел?
Она снова задает этот вопрос. Вопрос, который заставляет Майка прикрывать глаза в раздражении из-за того, что приходиться объяснять свои действия и в смущении (по той же причине).
Саманта и не думает нагрубить ему… Просто она прямолинейная.
— Я хотел спросить, когда бы мы могли встретиться? — на этот раз он отвечает без запинки.
Хочешь на прямоту? Так получай!
— Ээээ… — девушка едва удерживается от очередного вопроса «зачем?», — Майк…
— Да?
— Я не думаю, что в ближайшие дни мне это удастся, — она запускает пальцы в волосы и пытается собраться с мыслями, — Мне нужно кучу всего сделать и переделать.
— Совсем-совсем никак? — расстроено уточняет парень.
Саманта думает, что он давит на жалость и поэтому решает немного обнадежить его.
— Ну… возможно в конце недели… Я правда не знаю.
Звонок в дверь.
— Тогда я буду верить в счастливый случай, — Майк говорит с некоторой уверенностью в голосе, которую девушка пропускает мимо ушей.
— Майкл, кто-то пришел… Мне нужно идти, — растерянно поглядывая на дверь, говорит она.
— Конечно-конечно! Не буду тебя отвлекать.
— Пока!
Сэм кладет трубку. Очередной звонок в дверь.
— Кто там?! — немного повышая голос, спрашивает девушка.
Она никого не ждет. А для шуток с дверным звонком еще слишком рано. Соседские дети должны досматривать 10-й сон в своих кроватях, ведь сегодня воскресенье.
— Кто там? — повторяет вопрос Саманта и мнительная часть её разума невольно начинает заполнять ее голову самыми зловещими предположениями.
«Кто это? Кто это может быть? Почему мне не отвечают? Не стоит открывать дверь… Когда ты стала такой трусихой?!»
Но не будем забывать, что мнительность никогда не была основной чертой нашей сорвиголовы Сэм.
Она никогда не была излишне осторожной в чем бы то ни было. Ни на скалодроме, когда выбирала усложненный путь. Ни в школе, когда на спор лазила по крышам между корпусами или прогуливала уроки. Ни на дороге, когда вела отцовскую машину. Ни в универе, когда залазила в окно общежития после начала комендантского часа или высказывала своё мнение отличное от преподавательского. Ни в отношениях, когда влюбилась в президента класса. Ни прошлой ночью на горе Блэквуд.
Порой храбрость Сэм граничит с безрассудством. Почему? Потому что она открывает дверь.
— Доброго утречка!
— Ты…?
На крыльце её дома самовлюбленно усмехаясь, стоит Майк-
черт-бы-его-побрал- Монро.
— Похоже «счастливый случай» уже наступил? — облокачиваясь об дверной косяк, иронично спрашивает девушка
— Моя бабушка всегда говорила, что Боженька каждому воздаст по вере его. — красноречиво посмотрев на небо и сложив руки, как для молитвы отвечает Майк.
Саманта ехидно улыбается в ответ. Её глаза прищурены, а руки сложены на груди.
Он делает шаг к ней и останавливается у порога. Майкл склоняет голову на бок и смотрит на девушку сверху вниз. Саманта откидывает голову назад, чтобы встретиться взглядом с его темными,
бесстыжими глазами.
— Зачем ты здесь? — серьёзно спрашивает девушка.
Майк выдыхает и кладет руку на верхний косяк и едва наклоняется вперед. Их лица близко, но Сэм не двигается. Всем своим видом парень говорит: «Как же меня достали твои глупые вопросы! Да, просто так…»
— Я хотел тебя увидеть, — серьёзно отвечает парень.
— Зач..?
— Предугадывая твой следующий вопрос, я отвечу, — он перебивает её на полуслове, — Я отвечу…, но сперва, — он многозначительно переводит взгляд на прихожую за спиной Сэм, — может… пригласишь меня войти?
Майкл обезоруживающе улыбается и смотрит на нее. Саманта качает головой и прикрывает глаза правой рукой.
— Ведь ты же знаешь, что по правилам приличия я не могу тебя послать?
— Естественно, — немного прищурившись, полушепотом отвечает парень, — Обычно они меня напрягают… Но оказывается эта такая удобная штука… Правила приличия.
Сэм издает звук одновременно похожий на рык и на стон.
— Ладно, заходи!
Майкл отталкивается от дверного косяка и проходит мимо Саманты в дом и её обдает шлейфом его одеколона.
Запах моря, горького апельсина, ветивера, мускуса и амбры.
Она закрывает дверь.
Такое чувство, будто Красная Шапочка впустила в дом Серого Волка.
Майкл заполняет собой все пространство кухни и гостиной. По крайне мере у Саманты складывается именно такое чувство.
— Ты варила кофе?
— Ох, черт! — вскрикивает девушка и подбегает к плите, чтобы снять медную турку.
Пока она возится с чашками и разливает горячий напиток, Майкл осматривается.
Он никогда не был у нее в доме. А, ведь они знакомы с начальной школы. Но, ни разу она не звала его в гости. Не то чтобы это было для него важно в то время, когда они росли. Саманта была у него в доме…. как и половина всей его школы! Возможно даже и не один раз, ведь Майк закатывал вечеринки с завидным постоянством.
— Ты уже завтракала?
— Что? — отрываясь от кофе, резко спрашивает девушка, - А! Нет еще.
Парень идет к холодильнику и с хозяйственным видом рассматривает его содержимое.
— Что ты делаешь? — косо и немного испуганно спрашивает Саманта.
— Я тоже не завтракал.
— И?
— А то, что это нужно как-то исправлять, Сэм! — с азартом заявляет Майкл и достает из холодильника продукты.
Прибывая в искреннем изумлении, Саманта смеется.
— Ты в курсе, что у меня дома никто не готовит?
— Я уже заметил это по содержимому твоего холодильника, — его взгляд становится комично-серьёзным, — Не густо, Сэм… Не густо…
Девушка ставит 2 чашки с кофе на кухонный стол и наблюдает за происходящим.
— Ты все-таки решил лишить девственности мою кухню?
Выбор её слов заставляет Майка бросить на нее томный взгляд. Слишком томный чтобы воспринимать его как нечто серьёзное.
— Я буду
нежен…
Сэм улыбается и закрывает глаза в смущении.
Что происходит?
— Я не думала, что мальчик-красавчик Майкл Монро умеет готовить, — комментирует она и становится у плиты, на которую парень уже поставил две сковородки.
— О, у меня очень умелые руки! — он расстегивает пуговицы на манжетах и закатывает рукава.
— Кхм… поверю на слово, — девушка, выдергивает заткнутый за ручку плиты передник, — Нужно?
— Да, пожалуйста, — мило улыбаясь, отвечает Майк.
Саманта заходит ему за спину и, едва касаясь его ремня и живота, завязывает белый фартук на поясе.
— А вообще… ты конечно права, — он стоит смирно и ждет, пока она закончит, — до шеф-повара мне далеко. Но есть такие блюда, которые по силу и мне.
Хлопнув его по плечу, она проходит мимо холодильника, и садиться на тумбу. Теперь это её наблюдательный пункт.
Сэм незаметно ущипнула сама себя.
Нет, это не сон…
Майкл Монро… готовит завтрак… поздний завтрак для Саманты Найт.
«Он когда-нибудь… уже делал что-то подобное?» — размышляет девушка над 8-м чудом света, которое происходит прямо на её кухни.
Она, правда, не понимает что происходит.
Что он делает? Что она позволяет ему делать?
Кого угодно! Кого угодно она могла представить себе в этой ситуации. Хотя, конечно же, Сэм и под пытками не признается, что в принципе представляла себе подобную ситуацию. Но Майк…
Он же не такой!
Чертов сердцеед! Самовлюбленный эгоист! Ласковый бес…
И за всем этим скрывается храброе сердце, самоотверженность и готовность действовать.
Саманта признается, что не знала… и не знает какой он на самом деле.
— Фи, как некультурно, Сэмми! — обращается к ней Майкл, — Разве тебя не учили, что пялится — это плохо?
Она краснеет и тупит взгляд.
— Естественно, я засмотрелась, — спокойно находит чем ответить девушка, — Ты же такой красивый.
— И не говори! Особенно теперь! — Майк демонстративно поворачивает своё избитое лицо. — Мне кажется, что конкретно этот синяк отлично оттеняет мои скулы! Думаю нужно будет его оставить.
То, как он преподносит свою нарциссическую жилку не может не подкупить.
Проблема в том, что Саманта
не хочет, чтобы её подкупали.
— Так зачем ты хотел меня видеть?
Майкл смотрит на неё и в его взгляде легко можно прочитать: «Ты специально? Ты специально все портишь?»
— Я…
— Пойми меня правильно! — девушка пытается исправится. — Мне очень приятно! Я не ожидала от тебя такого… Просто…
Саманта слазит с тумбы и делает шаг к парню.
— Тебе не кажется, Майк…? — она снова запинается.
— Что?
— Что сейчас твое место совсем не здесь?
Иногда правильность Сэм, выводит Майкла из себя.
Как? Ну, как? Как может один и тот же человек лазить по школьным карнизам на спор и наставлять всех на путь истинный? Да, еще и с таким лицом!
— Сэм, я не думаю…
Его спасает телефонный звонок.
— Извини, мне нужно… Это адвокат, — достав телефон из заднего кармана джинс, говорит Майк.
— Да, конечно, — она хмурится.
Спасает два телефонных звонка.
Они удивленно переглядываются, и Сэм идет в прихожую, чтобы снять трубку домашнего телефона.
Майкл и Сэм заметили кое что…
— Майк!
— Да, Симонс, я слушаю.
— У меня плохие новости…
некую закономерность прошедших дней…
— Сэмми!
— Да, Крис. Что-то случилось?
— У меня не очень хорошая новость. Мне звонила Эшли…
Если что-то начинает происходить… то не постепенно, не по очереди…
— Майк!
— Сэм!
— У меня плохие новости! — говорят они в один голос.
— Ты первая…
А все и сразу.
