Я всегда любила свои возраст и должность. Они давали мне преимущества перед остальными. Даже Хью-тайчо не имел таких привилегий: если бы он забрался в поместье Бья-куна, то наверняка бы огрёб по полной. А может, что я и не права, а Широ не позволил бы себе такую вольность?
Мы часто всей женской ассоциацией заседаем в поместье холодильников... то есть Кучики. Так что я давно обнаружила замечательный подвал, где можно хранить сласти. Я не спорю, Бья-кун не слеп, рано или поздно это заметит, но я уверена, что мне это сойдёт с рук: пока маленькая - наслаждайся!
Наш с Кенчиком отряд всегда слушался меня. И даже не в нём, капитане, дело. Если я разозлюсь, все сразу вспоминают, что нужно слушать меня. Может они не думают, что я, маленькая Ячиру-чан, способна их приструнить? Способна, да ещё как! Не зря ведь Дедуля доверил мне эту должность.
И в нашем особенном отряде моё место исключительно. Как говорят многие: одиннадцатый - сборище мужланов желающих драки. Не спорю, это близко к правде, но и среди них я смогла найти себе занятие и место по душе.
Обычно до полудня наши ребята собираются в группы, чтобы тренироваться. Но сегодня - не тот день. Сегодня народ разбежался по поручениям Дедули, разозлённого недописанными отчётами, так что свободны были только Лысик и Красавчик: оба строчили те самые отчеты.
Когда я зашла в кабинет Юми-Юми, я сначала не заметила его: перед ним стояли четыре больших стопки и одна - поменьше, поодаль от остальных. Лысик сидел за небольшим столом напротив и крайне медленно выписывал кисточкой иероглифы. Сразу видно, что не его это работа.
Разобравшись с бумажкой, Красавчик положил её в ту отдельную стопку и вздохнул, оглядывая остальные. Я не преминула случаем почитать, чего ж там настрочил он.
Миссия №21089563.
Отряд одиннадцатый.
Макидзо Арамаки,
Десятый офицер.
Группа шинигами под моим командованием, состоящая из пятнадцати человек, уничтожила двадцать восемь пустых в пятьдесят шестом районе Северного Руконгая. Трое раненых (в четвёртый отряд поступать отказались). Среди душ семеро погибших до нашего вмешательства.
На миссию девятнадцатый офицер Ирусава предпочёл явиться в состоянии алкогольного опьянения, поэтому в тридцатых районах Руконгая связь с ним была утеряна. Предположительно уснул по дороге.
Рядовой Нагасатэ посчитал нужным найти девятнадцатого офицера, и по этой причине была утеряна связь и с ним.
Из-за некоторого рода проблем нашей группе пришлось посетить Западный Руконгай, где мы накнулись на группу бандитов, посмевших оскорбить наши честь и достоинство, в связи с чем они были нейтрализованы.
Состав группы:
Десятый офицер Макидзо Арамаки,
Тринадцатый офицер Рюсен Дате,
Девятнадцатый офицер Сайтора Ирусава,
Рядовой Сейзо Харугасаки,
Рядовой Уруджи Нагасате,
Рядовой ...
Как, впрочем, и обычно, Юми-Юми пишет отчёты за всех ребят отряда. Дедуля не злится по этому поводу, но если его прижмёт, он может потребовать, чтобы конкретный шинигами писал нужную бумажку. Почему, собсно, Лысик и строчит объяснительную.
Маки-Маки с компанией потерялись, значит, в Руконгае. Ну, впрочем, они хотя бы в Западном были, а мы с Кенчиком искавши седьмой в Северном, оказались в двадцатом Южного. Счастливчики.
Отложив отчёт, Бильярдный шар смахнул пот и принялся за второй. На моей памяти это третий раз, когда он пишет какие-то документы сам. И обычно выходит весело.
Главнокомандующему Готея 13
Старику Ямамото Генрюсаю Шигекуни,
Отряд Зараки одиннадцатый,
Третий офицер
Мадараме Иккаку.
Объяснительная.
Вечером восемнадцатого марта, в одиннадцать часов (подписано сверху)
, я, Мадараме Иккаку, в семнадцатый, блять, раз разнёс нахер казармы десятого отряда, числящиеся при фукутайчо, потому что один идиот второй офицер седьмого отряда Тсузаемон Иба предложил мне наконец-то бой посчитал это место и время подходящие для спарринга.
Требую Прошу ущерб от данного тренировочного боя списать на седьмой отряд, так как в одиннадцатом из-за подобной херни подобных возмещений ущерба в скором времени в сортирах уборных будут использоваться ваши бесполезные бумажки отчёты.
Двадцать третье марта,
две тысячи первый год.
Правильно, Лысик, а то мне в следующем месяце на конфеты бюджета не будет хватать. Собачка-тайчо поймёт и простит.
- Вообще-то объяснительную с ошибками у тебя не примут. Придётся переписывать,- оповестила его я.
- Старику и такой сойдёт,- махнул рукой он и пролил баночку с тушью на отчёт, тут же выматерившись,- Мне надоела эта бурда. Пошли тренироваться,- предложил он Красавчику, и они направились во внутренний двор. Я поспешила за ними.
Кенчик ковырял вилкой принесённые Грудастой онигири. Как она сказала: "вкуснейшие, с морской рыбой и ореховой пастой". Я предпочла не проверять на зуб. Кенчик сильный, ему даже эти онигири не страшны.
Усевшись рядом, я наблюдала за боем этих двоих. Красота. Грациозные выпады Юми-Юми и стремительные атаки Лысика были как небо и земля различны, а схожи лишь в одном: они были смертоносны для неподготовленных к этому врагов. Даже используя тренировочные деревянные мечи, они сражались в своём неповторимом стиле.
Красавчик выждал момент и врезал Лысику в челюсть ногой, так, что у того кровь носом пошла. Тренировочный бой окончен.
- Я за Сейзо?- спросил Юми-Юми, откладывая бокен.
- Неа, я ж жив,- возразил "раненый", утирая ребром ладони кровь,- Ты лучше проверь, зубы на месте?
Я, как и Красавчик, невольно всхохотнула.
- Да все, - с усмешкой и не двигаясь заглянул в рот другу, - все вроде. Ты ж говорил, что у тебя зубы крепкие, если надо - мой Фудзикудзяку прокусят.
- Прокусят!- тут же согласился Лысик,- Только не факт, что все на месте останутся!
И тут мне в голову пришла навязчивая идея.
- Бильярдный шар!- позвала я,- Спорим, что ты не прокусишь пустому хвост?
- Хвост?!- в один голос возмутились офицеры.
- Я-то?!- переспросил Лысик,- Я-то?!
Юми-Юми рассмеялся, закрыв ладонью рот.
- Давай, Бильярдный шар, соглашайся,- подбадривала его я,- Тебе ж это ничего не стоит!
- Пустого!- нахмурился он, посмотрев на меня, и проговорил,- А спорим.
Юмичика, держа ладонь у лица, разбил.
- Замечательно!- обрадовалась я и ускакала к Кен-чану,- На ближайшей миссии. Понял?
Где-то сзади в голос заржал Красавчик.
Бонус!
У АЛТАРЯ
ОСТОРОЖНО, АНГСТ!
Отставив кипу готовых бумаг, Бьякуя перевел взгляд на кроптящего над отчётом фукутайчо. Ренджи должен завтра сдать документы на собрание лейтенантов, так что ему нужно дополнительное время, ибо документы законом запрещено таскать на дом.
- Абарай-фукутайчо, ключи от кабинета на столе. Как закончишь, занеси,- предупредил Кучики, вставая. Ренджи поднял взгляд на капитана.
- Тайчо, Вы...- замер лейтенант, взглянув в глаза главы клана. Обычно его серые глаза были пусты, хоть порой можно было разглядеть едва заметную эмоцию, но сегодня... Сегодня они были грустнее обычного. Где-то в подсознании Ренджи понимал, что грусть та от боли, о которой не стоит говорить, потому тут же уткнулся в отчёты и отчеканил,- Есть.
Бьякуя ушёл в шунпо, и лишь всколыхнувшиеся листы говорили, что секунду назад он был здесь. Абарай горестно вздохнул.
Сакуры были в цвету. Лепестки, уносимые ветром, напоминали Кучики Сенбонзакуру. И, соответственно, кровь. А ещё печаль, которую он прячет. К чему бы ему, капитану шестого отряда и главе клана Кучики, эмоции?
Они мешают.
Бьякуя не любит двадцать третье марта. А особенно не любит, если именно в этот день начинает цвести сакура. С самого утра...
Не любит просто потому, что сегодня, в этот самый день, годовщина. Годовщина смерти Хисаны.
Сёдзи медленно раскрылись и Кучики вошел внутрь, сжимая в ладони коробок. Розовые лепестки, влетев через распахнутые двери, пронеслись мимо портретов, тут же опускаясь на пол. Капитан смерил их презрительным взглядом и захлопнул сёдзи за собой.
Пламя спички поделилось своим теплом и светом с каждой свечой, озаряя фотографии отошедших в мир иной членов клана Кучики. Мельком взглянув на лица отца и матери, Бьякуя перевёл взгляд на портрет жены. Фотография - то немногое, что от неё осталось. Исчезнув, Хисана стала тёплым воспоминанием, подарившей любовь и прекрасные, но короткие годы своему мужу. А ещё чувство пустоты.
Построив вокруг себя высокую стену, не позволяющую молодому и сильному шинигами с кем-то общаться, Бьякуя обрёк себя на одиночество. Он выполнил последнюю просьбу жены: нашел Рукию, но не позволил и ей приблизиться.
Смерти, окружившие капитана, заставляли его раньше взрослеть. И он вырос, да только никто ему не сказал, что выбранный им путь не пересечётся ни с чьим более.
...Ячиру медленно раздвинула бежевые сёдзи, стоя на коленях. Она пришла проведать подвал поместья, где хранила свои сладости, и решила заодно поболтать с Бьякуей. Кучики стоял перед портретами, смотря на портрет жены отсутствующим взглядом. В его глазах застыли все невыплаканные за много лет слёзы.
Неподалёку раздались шаги и голоса прислуги. Кусаджиси нырнула под энгаву и раздвинула дверцы, ведущие в подвал. Абарай, бренча ключами, подошёл к приоткрытым дверям. Заметив капитана, он отпрянул и уже было решил направиться обратно, чтобы передать связку через прислугу, но Кучики положил ладонь на плечо фукутайчо, останавливая.
- Ренджи,- произнёс глава клана так, словно пробовал на вкус его имя,- Ренджи, спасибо.
Ключи пропали из рук лейтенанта, а капитан вновь исчез в шунпо. Слегка помешкав, ушёл и Абарай.
А у Ячиру настроение и вовсе пропало. Бьякуя снова впал в состояние, граничащее с отчаянием. Незнакомые с ним бы и не заметили... Как-то даже конфет не хочется.
